Невеста

Вячеслав Петрович

Невеста

Сухая гроза облегчилась дождем и облегчила от головной боли Игоря Ивановича. Капли дождя стучали о перила открытой террасы, чмокали в стакан в серебряном подстаканнике с нетронутым остывшим чаем и бокал недопитого Игорем Ивановичем коньяка, которым он лечил головную боль. Игорю Ивановичу мечталось о прогулке по набережной любимого Биаррица, где нет звенящих в ухе комаров, оводов, прокусывающих плед, Ашота, золотой фиксой прокусывающего бумажник Игоря Ивановича. Встреча с Ашотом была инициирована друзьями, от рекомендаций которых не отказываются. Раздумья о предстоящей встрече маслянисто растекались по стенкам бокала.

Игорь Иванович допил коньяк, поднял колокольчик, утонувший в лужице дождя на мраморном журнальном столике террасы, не успел позвонить, как мгновенно появилась Лейла с бутылкой коньяка.

– Оставь, – сказал Игорь Иванович, пресекая попытку наполнить бокал, – сыр принеси с голубой плесенью.

Игорь Иванович проводил взглядом ягодицы Лейлы и неожиданно примерил слово голубой к неженатому тридцатипятилетнему наследнику, в попытке припомнить интерес к женщинам залюбленного мамой Бореньки. «Кому все нажитое достанется?» – подумал Игорь Иванович. Ему послышался голос Ольги, дверь из гостиной распахнулась, Ольга впорхнула на террасу и с выдохом «у-у-х» упала в свободное кресло напротив Игоря Ивановича.

– И они еще говорят, что у ребенка нет таланта, – полемизируя с неизвестным, проговорила она, прибирая мужнин бокал коньяка, хлебнула:

– Какую гадость ты пьешь.

Она отставила бокал. Лейла принесла тарелку с сыром, блюдце с лимоном.

– Прохладно. – Ольга стянула с Игоря Ивановича плед, укрылась, раздраженно расправляя складки. Игорь Иванович дополнил бокал до привычной дозы, пригубил:

– Коньяк надо распробовать.

Он вопросительно посмотрел на Ольгу. Ольга отвела взгляд, увидала рабочего в мокрой от дождя майке, раскатывающего тележку с песком в подготовке к завтрашнему приезду гостей, и взвизгнула:

– Зачем ты мучаешь Сережу? Он простудится.

– Ты зачем пришла?

– Ты садист! Ты мучаешь всех. Ты придираешься к Боре. Он тебя боится. Перестань мучать Сережу.

Игорь Иванович демонстративно вздохнул, сделал большой глоток. Ольга продолжила:

– Ты алкоголик. Ты не занимаешься сыном. У ребенка талант. Его недооценивают. Талант надо поощрять, а его убеждают в том, что он тупица и не может отличить паст перфект от паст… черт его знает чего.

– Понятно, деньги на ветер, – сказал Игорь Иванович.

– У тебя на уме одни деньги. Английский язык – не его. Ты можешь это понять? Не его.

– Что вы надумали?

– Ты хочешь, чтобы твоего ребенка унижали, чтобы в нем укрепили образ неудачника, бездари, тупицы?

Игорь Иванович рукой взял ломтик сыра. Ольга с брезгливой укоризной проводила взглядом руку Игоря Ивановича, вкладывающего ломтик сыра в рот.

– Где ты воспитывался?

Мимо веранды, укрываясь от дождя целлофановым пакетом, пробегал Федор Иванович, местный распорядитель трудоголиков из ближнего зарубежья, присвоившей себе несуществующую должность управляющего усадьбой Игоря Ивановича.

– Стой, – закричал Игорь Иванович, нажёвывая нецензурную брань.

– Мы будем поступать в Сорбонну.

– Сколько? – Игорь Иванович следил, как Федор Иванович резво вбегал по ступенькам террасы.

– Трехмесячные курсы французского – десять тысяч евро.

– Все?

– Нет, не все. Потом по способностям.

– Тогда бесплатно.

Он обратился к Федору Ивановичу:

– Ты долго будешь своим… – покосился на Ольгу, – груши околачивать? Один мудак, – кивнул в сторону рабочего, – не успеет за день. Где твои бездельники? Нет? Сам бери лопату.

– Издеваешься над ребенком, ты его унижаешь. Ты не помогаешь ему найти себя, – продолжила Ольга.

– Не мешай, – отмахнулся Игорь Иванович и к Федору Ивановичу:

– Ты либо делаешь, либо не делаешь. Иди. И чтобы площадка была готова.

Он повернулся к Ольге:

– Проститутки в Париже помогут.

– С тобой невозможно говорить.

Ольга приподнялась с кресла, но присела, увидав Бориса, незаметно вышедшего из гостиной на террасу, расцвела:

– Боренька пришел.

Борис оглядывался в поисках свободного кресла. Федор Иванович побежал в конец веранды, принес свободное кресло.

– Все, Федор Иванович, свободен, – сказал Игорь Иванович, – сам принес бы, не маленький.

– Садист, – тихо произнесла Ольга.

Борис плюхнулся на кресло с похожим на мамочкино: – у-у-х.

Отхлебнул чай, отставил:

– Остыл.

Ольга раздраженно призвала Лейлу, поручила принести чай и чашки, и к чаю…, «сама сообрази».

Борис рассматривал подстаканник. Игорь Иванович замешкавшемуся Федору Ивановичу сказал:

– До сумерек площадка должна быть готова. Баню готовишь?

– Так точно, – отрапортовал Федор Иванович.

– Все, – раздражено сказал Игорь Иванович, – все, работа ждет.

Он сделал попытку залпом выпить коньяк из бокала снифтер, пролил часть напитка на подбородок.

– Алкоголик, – прошептала Ольга.

– Вы сегодня уезжаете, – сказал Игорь Иванович.

– С какой стати?

– Завтра встреча деловая, вы будете мешать.

– Знаем мы эти встречи. С девками в бане.

– Встреча важная. Вам не надо присутствовать. Вы будете мешать, – старательно мягким, спокойным голосом пояснил просьбу Игорь Иванович.

– Ты хочешь, чтобы я уехала?

– Да.

– Кто такой Ашот? Я его видела?

– Партнер.

Игорь Иванович помолчал:

– Нет.

– Папа! Можно я останусь, – попросил Борис.

– Лучше с мамой езжай.

– Ну, папа.

– Мама разрешит, оставайся.

Игорь Иванович помолчал, ожидая возражения Ольги. Ольга молчала. Он продолжил:

– Только на встрече молчи, начнется перестрелка, сразу ложись, – ухмыльнулся, – желательно в лужу.

– Почему в лужу?

– Впрочем, я дам тебе парабеллум.

– Опять издеваешься над мальчиком? – вскрикнула Ольга.

Она повернула голову в сторону рабочего:

– Сережа! Он же совсем простудится.

Подле рабочего стоял, держал полиэтиленовый пакет над собой Федор Иванович, жестикулируя свободной рукой. Капли дождя стекали на спину Федору Ивановичу.

– Ты не объясняй, – крикнул Игорь Иванович, – ты людей добавь.

Федор Иванович оглянулся на крик и с достоинством просеменил к террасе. Поднялся на две ступеньки, укрываясь под навесом террасы от дождя, отряхнул капли дождя с пакета.

– Ольга Петровна уезжает. Организуй, – распорядился Игорь Иванович и повернулся к Ольге, – собирайся.

– Папа! Я останусь.

– Оставайся, если мама разрешит. Но понял, что тебе говорил.

– Не надо, мой мальчик, не оставайся. Они будут пить алкоголь.

– Я пить не буду, я хочу присутствовать на деловой встрече.

– Только молчи. У нас…

– Бандитов, – перебила Ольга.

– За базар отвечают, – продолжил Игорь Иванович.

– Какой базар?

Игорь Иванович вздохнул:

– Объясню как-нибудь.

– Ну вот видишь, – сказала Ольга, – Зачем ты его?..

На следующий день во второй половине дня на двух машинах приехал Ашот, и Игорь Иванович пожалел, что напрасно гонял рабочих расширять площадку под парковку. Первая машина подъехала к крыльцу террасы, водитель вышел и открыл заднюю дверь, из машины выполз Ашот, грузно поднялся на две ступеньки и упал в объятия Игоря Ивановича, норовя поцеловать Игоря Ивановича в губы. Игорь Иванович увернулся, потерся щекой о щеку Ашоту. Из другой машины, вырулившей на стоянку, вышли водитель, охранник и худая женщина, на первый взгляд измученная болезнью или диетой. Игорь Иванович увидал ее поверх головы Ашота, подумал: «Что за стерву привез?» и забыл о ней, помогая Ашоту подняться по ступенькам террасы. Ашот обернулся, крикнул: охраннику:

– Отдыхайте. К своим приехал.

Обратился к Игорю Ивановичу:

– Баньку?

– Все будет дорогой. Посидим, поговорим. От души, дорогой мой, – ответил Игорь Иванович, не грубо подражая слабовыраженному национальному акценту обрусевшего Ашота.

Они вошли в гостиную. Принарядившаяся Лейла стояла у накрытого стола. Ашот поцеловал ее в щечку.

– Спасибо, дорогая. Хорошо.

Обернулся к Игорю Ивановичу:

– Хозяйка у тебя – красавица.

Лейла потупилась. Игорь Иванович промолчал, а мысленно отругал себя, что согласился с предложением Ашота обсудить дела за городом неофициально, «или у меня, или у тебя». Подумал: «Еще договор не сладили, а уже «кунаки», семьями задруживаемся. Неужели это он жену привез?»

К разговору о деле не приступали: пили коньяк и говорили ни о чем: о природе, коттедже, дорого ли обходится его содержание, об общих знакомых и знакомых знакомых.

Женщина, приехавшая с Ашотом, поставила на лужайке мольберт, на него лист оргалита светлой поверхностью к себе и, заметив внимание Ашота и Игоря Ивановича, принялась пританцовывать перед мольбертом, откидываясь в сторону и тыча в лист кистью.

– Сумасшедшая? – неделикатно спросил Игорь Иванович, поняв, что женщина не жена и не любовница Ашота.

– Художница.

– Где нашел?

Не поверишь, приблудилась три дня назад, подрядилась расписать мой охотничий домик. Вот, везу. Купил ей краски, мольберт, пусть расписывает.

За художницей, прикрываясь от ее взгляда стволом сосны, наблюдал Боря. Игорь Иванович хотел отогнать любителя туго натянутых на худые ноги бледно-голубых лосин, но передумал, вспомнив недавние сомнения относительно ориентации сына.

– Покажи-ка свои угодья, – предложил Ашот.

Лейла к их возвращению накрыла в гостиной ужин.

– На террасе посидим, – сказал Ашот.

Лейла призвала помощницу и принялась разорять накрытый стол и переносить столовые приборы на террасу, делая вид, что не раздражена капризом гостя. Ашот и Игорь Иванович сидели в креслах, вымучено искали темы для беседы, избегая темы приезда Ашота. Первым не выдержал Игорь Иванович. – Что ты предлагаешь?

Ашот не успел ответить, подошла Лейла, наклонилась над расположившимся в глубоком кресле Игорем Ивановичем, почти вывалив из декольте большую грудь под затомившимся взглядом Ашота, и прошептала:

– Борис взял из буфета бутылку коньяка.

Игорь Иванович кивнул, отпуская Лейлу под провожающим взглядом Ашота, и повторил:

– Так что ты предлагаешь?

– Тебе наши друзья не говорили? Лес возить в Китай из Красноярского края.

– А от меня что нужно? Это не мой бизнес.

Игорь Иванович неожиданно понял, как неприметно проконтролировать сына исполнением обещания присутствия Бори на деловых переговорах, и крикнул: