«Пиратская копия» Детектив о следователе и книгах

«Пиратская копия» Детектив о следователе и книгах

ЧАСТЬ I: НЕЛЕГАЛЬНЫЙ ТИРАЖ

Осень в Петербурге пахла мокрым асфальтом, жжёной листвой и обещаниями. Лев Зернов сидел в своём кабинете, который больше походил на келью учёного-отшельника, и вбивал в блог финальные правки. Статья разбирала схему обмана пенсионеров через продажу «паёв в клубничных плантациях Крыма». Он закончил предложением: «Если вам предлагают доходность выше рыночной, спросите себя: почему этот финансовый гений делится секретом именно с вами?» – и с наслаждением щёлкнул «Опубликовать».

Кофе в его чашке был густым, как дегтярная ночь. Внезапный стук в дверь нарушил ритуум. Не звонок – именно стук, настойчивый и несмелый.

На пороге стояла женщина лет тридцати, с лицом, которое запоминается не красотой, а историей, написанной в уголках глаз. В её руках была объёмная картонная папка.

– Лев Сергеевич Зернов? Меня зовут Алиса. Алиса Сомова.

– Входите, – жестом он указал на кожаное кресло напротив. – Кофе? Предупреждаю, он скорее бодрит нервы, чем согревает душу.

– Нет, спасибо. – Она села, положив папку на колени, будто щит. – Я прочла ваш блог. Вы пишете о финансовых аферах. Моя проблема… она кажется мелкой на их фоне. Но для меня это важно.

– Величина ущерба – плохой критерий для оценки чужой боли, – заметил Зернов, отодвигая клавиатуру. – В чём дело?

– Моего отца, Василия Сомова, не стало пять лет назад. Он был писателем. Вы, наверное, не слышали…

– «Белые корабли на Неве»? Роман о блокадных детях? – спросил Зернов. Алиса вздрогнула, будто её коснулись током. – У меня на полке стоит. Купил в букинистическом лет десять назад. Тонкая, серая обложка. Пронзительная вещь.

В её глазах блеснула влага благодарности. Она открыла папку и достала две книги. На первый взгляд – близнецы. Одинаковый формат, схожая обложка с рисунком парусника.

– Вот эта – из нашего домашнего архива, подписанная отцом. А эту я купила три дня назад в маленьком магазинчике у метро «Горьковская». За полцены.

Зернов взял оба тома. Его пальцы, привыкшие листать отчёты и сметы, ощутили разницу. Бумага в новой книге была чуть более зернистой, шрифт – едва-едва размытым, будто уставшим.

– Подделка, – констатировал он. – Качественная. Не кустарная распечатка. Это печать с новых форм, профессиональная сборка. Странно. Права ещё не перешли в общественное достояние? Вы наследница?

– Да. И я не давала разрешений. Но дело не только в деньгах, Лев Сергеевич. Деньги от продаж его книг и так были копеечными. Откройте страницу… семьдесят вторую.

Зернов открыл старую книгу, затем новую. И замер. В оригинале монолог старого капитана звучал так: «Память – это не сундук. Её нельзя запереть. Она – как ветер с моря: то штиль, то шторм, и ты никогда не знаешь, какой запах она принесёт сегодня.»

В поддельной книге фраза была искажена: «Память – это сундук. Её нужно держать на замке. Иначе ветер с моря нанесёт такого, что не выместишь.»

– Смысл наизнанку вывернут, – тихо произнёс Зернов. – Это уже не пиратство. Это… вандализм. Личное послание.

– Именно! – голос Алисы дрогнул от напряжения. – Я обзвонила несколько таких магазинчиков. У них есть партии. Небольшие, по 20-30 штук. Они попадают к ним через мелких оптовиков. Я хочу понять, КТО это делает. И главное – ЗАЧЕМ? Чтобы заработать? Но это же бред, подделывать нишевого классика! Чтобы насолить мне? Но я ни с кем не враждую. Остаётся…

– Остаётся отец, – закончил Зернов. – Кто-то сводит счёты с мёртвым. Самый неприятный вид мести. Он всегда точен и бесполезен.

Он встал, подошл к окну. За стеклом медленно гасли огни. Его ум, отточенный на финансовых схемах, уже начал раскладывать операцию на составляющие: закупка бумаги, работа дизайнера-верстальщика, печать в типографии, логистика, сбыт. Каждое звено – потенциальная нить.

– Я возьмусь, – сказал он, не оборачиваясь. – Но будьте готовы, Алиса Васильевна. Копая прошлое, особенно прошлое талантливого и, как я подозреваю, непростого человека, можно выкопать то, о чём вы не хотите знать.

– Я готова, – твёрдо ответила она. – Мне нужна правда. Как у вас в блоге.

– Правда, – усмехнулся Зернов. – Она, как правило, одна. А вот лжей всегда многоуровневая система. Начнём с самого нижнего уровня: с точки продажи.

На следующий день, в промозглый полдень, Зернов стоял перед ларьком «Книги со скидкой». Витрина пестрела кричащими обложками детективов и любовных романов. Среди них, скромно притулившись, стояли те самые «Белые корабли».

Хозяин ларька, мужчина с усталым лицом и именем Артур на бейдже, отмахнулся:

– Да откуда я знаю? Ко мне завозит парниша один. Берет что-то с остатков каких-то, с распродаж. Книги как книги. Дешёвые. Народ берет.

– «Парниша». Имя? Контакты? – вежливо, но неотступно спрашивал Зернов, попутно изучая наклейку со штрих-кодом. Она была наклеена криво, поверх фабричной. Сам код при сканировании показывал пустоту.

– Серёга. Серёга какой-то. Телефон только для своих. Вы кто вообще? Полиция что ли?

– Частный детектив. Расследую преступление против памяти, – Зернов сказал это так спокойно и буднично, что Артур на секунду опешил.

– Да вы что… какой-то писатель помер, ему, выходит, память портят? Бред.

– Самый что ни на есть. И этот бред имеет вполне материальные последствия. Вот, например, для вас, – Зернов сделал паузу, давая словам весомость. – Реализация контрафакта. Даже если вы не знали. Штраф. Конфискация товара. А если знали… Ну, вы понимаете.

Лицо Артура побелело. Через пять минут у Зернова в телефоне был номер «Серёги» и приблизительное описание его машины – серебристая «Тойота» с поцарапанным бампером.

Следующая точка была ближе к центру – небольшой букинистический салон. Здесь пахло временем: пылью, старым клеем и тайнами. Хозяйка, пожилая женщина с изящной сединой в волосах, посмотрела на книгу и на Зернова с нескрываемым интересом.

– О, да. Эту партию мне привозили. Я даже взяла несколько экземпляров. У Сомова свой, преданный круг читателей. Но эту книгу я вернула.

– Почему? – насторожился Зернов.

– Я коллекционер старых изданий. У меня глаз намётан. Бумага… она почти идеальная, но не та. И запах. У новой типографской краски запах агрессивный, дерзкий. А здесь – кисловатый, будто её пытались «состарить». Но главное… – она открыла книгу на форзаце. – Видите этот едва заметный пунктир? Это след от лазера современной рисовки. В восьмидесятых таких технологий не было. Это не репринт. Это новодел. И сделан он с умыслом.

– С умыслом? – повторил Зернов.

– Конечно. Репринт – это честная копия. А здесь… ощущение, будто кто-то играет. Сначала сделал точную копию, а потом позволил себе маленькую шалость. Вот здесь, – она ткнула пальцем в тот самый изменённый абзац. – Это же явно не ошибка наборщика. Это сознательная правка. Плохая правка. Она режет слух, как фальшивая нота.

Зернов поблагодарил её. Выходя из салона, он чувствовал, как картина проясняется. Это не потоковое пиратство. Это точечная, почти ювелирная операция. Кто-то с доступом к хорошему полиграфическому оборудованию, со знанием текста и… с личной мотивацией.

Вечером он сидел за своим столом, выстроив в ряд улики: книгу, фотографию штрих-кода, записанный со слов Алисы список людей из окружения отца – литературный агент, коллеги-писатели, издатель, который обанкротился лет десять назад.