Стеклянное сердце

Я поблагодарил дворецкого за помощь и сел рядом с тетушкой Пит. На столе лежало множество угощений к чаю, а также аккуратно порезанные спелые сочные фрукты. Нам принесли чай. С гвоздикой – конечно, и булочки с корицей, как я запомнил.

Между нами возникла неловкая пауза, и Мадам Бернетт решила её устранить:

– Угощайтесь мистер Кроуфорд, это все для вас. Мы ведь почти не знакомы, поэтому я понятия не имела что вы любите… Расскажите немного о себе?

– Конечно тетушка. – ответил я, протерев белоснежной салфеткой уголки своего рта.

В это время к столу подошла Джейн и вот, мы уже сидели друг напротив друга:

– Уильям Кроуфорд, 25 лет. Родился здесь, в Лондоне в 1942 году. Мать и отец к несчастью, погибли, когда я был еще ребенком. Поэтому моим воспитанием занималась бабушка и родители моего близкого приятеля Хомфорда Грэхэма. Вместе с ним я окончил учебу, и открыл небольшой бизнес продажи книг. Не так давно мы начали сотрудничать с одним молодым человеком иностранного происхождения, и теперь продаем не только английскую литературу. Я живу через 4 улицы ниже, так что в какой-то степени мы можем называться соседями.

– Так значит оттуда вы достали ту книгу? – вмешалась Джейн, демонстративно закатив глаза.

– Вы совершенно правы юная леди, могу еще что-нибудь вам принести – ответил я с широкой улыбкой, которая сразу же растворилась после ее слов:

– Спасибо, но я лучше приду к вам и выберу сама. Ваш вкус чужд мне.

– Договорились мисс Бернетт. – я не смог сдержать смех, удивившись её упрямству.

Она отвела взгляд, делая вид, что абсолютно не интересуется моим рассказом. Складывалось такое ощущение, как будто её заставляют сидеть рядом со мной. Это естественно меня еще больше рассмешило, но я продолжил рассказ дальше:

– Бабушка оставила мне дом и покинула этот мир, когда мне было 20 лет. И с тех пор, я живу там и занимаюсь своим любимым делом.

– Вы что живете один? И вам не одиноко? – поинтересовалась старшая мисс Бернетт.

Я ждал этот вопрос, поэтому дал подготовленный мною заранее ответ, чтобы не возникало лишних расспросов:

– Да, живу совершенно один. И не вижу в этом ничего плохого. У меня не было никогда отношений, девушки моего окружения не в моем вкусе.

– А какие в вашем вкусе? – поинтересовалась мадам в ответ, широко распахнув глаза и уши, так как наведывалась новая тема для общественных сплетен. Но подобного я не мог допустить:

– Тетушка Пит, у меня складывается такое впечатление, что вы собираетесь меня обручить!

– Ой, что вы! Я не вправе совершать подобное. Это так, из любопытства.

В этот момент Джейн встала из-за стола, прошептала что-то на ухо своей тетушки, и обратилась ко мне:

– Мне пора заняться своими делами, до свидания сэр.

Я поднялся, поклонился и ответил ей тем же. Джейн покинула нас, приподняв подол своего платья.

Остаток вечера прошёл в… как бы это назвать… словесном фехтовании. Мы спорили о пьесах, о живописи, о том, что важнее – свобода или верность (ни к какому согласию не пришли). Мне стало казаться, что я задержался здесь, поэтому попрощался со всеми, поблагодарил за радушный прием и направился к себе домой…

Я записываю всё это, не потому что считаю важным каждый словесный выпад. А потому что чувствую: в этих маленьких перепалках прячется что-то настоящее. И хотя ты, мой читатель, пока не знаешь, к чему это приведёт – я тоже не знаю. И это делает всё только интереснее.

Положив перо, я долго смотрел на пустую страницу. Всё моё внимание осталось в той короткой сцене у камина. В её фразах, взгляде.

Я не знал, что писать, поэтому просто оставил книгу.

Пусть она говорит за меня.

Глава 3.

«Некоторые люди входят в твою жизнь не как буря, а как сквозняк:

ты не замечаешь, а уже простыл.»

– из дневника

3 июня.

Дорогой читатель, с моих последних записей прошло почти 4 месяца, вы наверно интересуетесь, чем я все это время занимался? На самом деле – делал то, что и всегда. У нас было много завозов от иностранного партнера, поэтому большая часть времени прошла на работе. Помимо этого, я получил прекрасную весть: напарник собирается приехать в Лондон и посетить наш магазин, спустя 6 лет разлуки.

Уверен, читатель, что вы ждете продолжения истории с той девчушкой, но увы и ах… Семейство Бернетт я не встречал давно, не нашлось повода пересекаться с членами их рода.

14 июня.

Я провел в магазине почти весь день. Приятно находиться в такой обстановке: вокруг книжные ряды, в руках кофе и тишина в помещении. Люблю это чувство, будто находишься у себя дома.

Первые часы прошли спокойно. Несколько постоянных посетителей, один профессор, пара студентов – ничего выходящего за рамки привычной жизни. Но около полудня дверь распахнулась шире, чем нужно, и ветер вместе с солнцем ворвался внутрь. На пороге стояла женщина, высокая, в дорожном пальто цвета охры. Лицо – открытое, живое. Глаза – внимательные, словно она рассматривала не только полки, но и сам воздух помещения.

– Добрый день, – сказала она почти певуче. – Простите, я… возможно, заблудилась среди книг, ещё прежде, чем войти.

– Это бывает, – ответил я. – В некоторых случаях это даже полезно.

Она улыбнулась одними уголками губ и кончиками пальцев осязала корешки книг.

–– Лидия Мэррик, – представилась она. – И мне нужна книга… не знаю какая. Та, которую обычно находишь случайно.

Это был необычный запрос. Я предложил ей посмотреть раздел философии, эссе, немного биографий мыслителей. Но она ходила меж полок иначе, чем остальные покупатели: не выбирала, а слушала. Касалась корешков, будто проверяла температуру книг, останавливалась возле тех, что, казалось, даже не попадали в её поле зрения. Наконец она взяла в руки том сборника «О природе внутреннего пути».

– Это оно, – сказала она уверенно.

– Вы прочли его раньше?

– Нет. Но оно на меня смотрело.

Мы разговорились. Она оказалась читательницей-странницей. Путешествует, записывает наблюдения, интересуется судьбой людей, которых видит один раз в жизни.

– Я люблю города, которые держат свою грусть в себе, – сказала она, рассматривая окно. – Лондон – именно такой. Поэтому я здесь.

Она купила книгу, поблагодарила за оказанную помощь – и поспешно ушла, словно боялась задержаться.

Следующий наш посетитель оказался ребенком, в поисках книг с картинками. Детская литература у нас стояла в отдельном стеллаже, и я проводил его к нему. Он провел там не меньше 15 минут, разглядывая каждую обложку, и задавая множество вопросов: а кто эту книгу написал? А про что она? Зачем ей 2 часть? Что такое энциклопедия? Для чего нужна? И многое другое… Дети уж очень любопытные. И если подумать, прожили и увидели они мало, а узнать хочется все на свете, поэтому докучают родителей своими вопросами. Спустя ещё некоторое время, книга все же была выбрана.

После него пришла юная леди, лет 15 с виду. Она искала романы для чтения в свободное время. Я понимаю, в её возрасте только такое и хочется читать. Но желательно, чтобы романы писали в рамках разумного, иначе в будущем у таких девушек завышены ожидания. В прямом смысле этих слов, миледи ждут принцев на белом коне. Я посоветовал ей одну книгу сестёр Бронте, и она охотно согласилась. Это оказались её любимые писательницы. На самом деле, их произведения известны по всему миру и каждая девушка должна прочесть хотя бы одну книгу троих сестер.

Следом я увидел мужчину, было заметно, что заказ у него большой, поэтому я решил предложить помощь:

– Добрый день сэр, чем могу помочь?

– Добрый, мне нужны все книги из этого списка…– сказал он мне и протянул длинную, слегка мятую бумажку.

– А он у вас не маленький, но все книги есть в наличии, сейчас подготовлю.

Я обходил стеллажи своего магазина и вытаскивал нужный экземпляр. Мне стало любопытно, зачем ему они в таком большом количестве, поэтому не удержался и спросил:

– Скажите, а для чего вам столько нужно?

– Знал, что вы это спросите. Я работаю в детском доме. Нам выделили деньги, чтобы порадовать детей. Вот они и составили список своих желаний. Представляете, как мы удивились, когда 80% списка составили книги? Это был настоящий фурор!

– Невероятно! А как далеко находится детский дом? Я хочу вам помочь. – поинтересовался я, складывая книги одну за другой.

– Не далеко, сэр.

– Хорошо, я почти закончил, поеду с вами, если вы не возражаете.

– Что вы, конечно нет! Я буду рад новым помощникам. «Меня зовут Грегор Авестин», —он протянул руку, которую я немедля пожал, в знак знакомства.

– Уильям Кроуфорд. Приятно познакомиться.

Мы собрали всё необходимое, и поехали к детскому дому. Мне было интересно: какие там дети, чем они занимаются, в каких условиях живут. Я никогда не встречал ребенка из детского дома.

По приезде, я увидел огромный особняк, во дворе которого играли детишки разных полов и возрастов. Детский дом оказался не таким мрачным, как я себе его представлял. Здесь не было тех цветов и игрушек, что встречались у благополучных детей в хороших семьях, но зато было множество смеха и шумных шагов, заполняющие каждую комнату. Они увидели нас и сразу подбежали, вскрикивая хором:

– Мистер Грегор пришел! Он привез наши подарки! Мистер Грегор приехал!

Радости детей не было предела. Мы раздали каждому его желанный подарок и наблюдали за их реакцией. Все были очень счастливы. Они сели вокруг и стали делиться друг с другом своими впечатлениями. Я наблюдал за ними. Их мир был совсем не тот, что у нас, у взрослых. Здесь не было места для фальши.

В голове не укладывалось, как их могли оставить? – произнес я, пока убирал обёртки в мусорное ведро.

– Знаете ли, их не всех оставили Уильям. У некоторых погибли родители. – добавил он, подметая ворсинки и кусочки веревки.

– Мои тоже погибли в раннем возрасте, но меня воспитала бабушка и соседская семья. – пришлось признаться мне.

– Да, это частый случай у нас. Смотрите сэр, видите того голубоглазого светлого парнишку? Это Саша. Ему 13 лет. Он из России к нам приехал, поначалу не знал английского, но сейчас говорит хорошо на нём. Родители его бросили, из-за отсутствия возможности обеспечить.

Взгляд Грегора скользнул вдоль ковра и остановился на девочке, которая знакомилась с содержанием книги.

–– Это десятилетняя Мелани. Смышлёная девочка, но глухо-немая. Говорит на языке жестов. Ее отправили к нам из-за «недостатка». Хотя я считаю, что это особенность ребенка, его изюминка. В голове не укладывается, разве можно так оставлять их? Бесчеловечное общество! И таких историй у нас много Уильям, как и детей. Некоторых забирают, некоторые растут здесь и по достижению совершеннолетия, отправляются в свободное плавание. Но есть один недочёт: такие дети, чаще всего, начинают вести разгульный образ жизни, почувствовав свободу. С этим уж ничего нам не поделать. Наша обязанность довести их до совершеннолетия. Мне бывает жаль многих из них. Но, с другой стороны, какого бы им было жить с людьми, которые хотели бросить их? Отвратительно. Здесь им будет лучше. Да, наверно это больно, тяжело. Но если возьмут себя в руки, все может у них получится.

Речь Грегора меня поразила, мне пришлось лишь кивнуть в ответ.

Возвращение домой было в какой-то мере даже обыденным. И тем не менее, в груди оставался лёгкий холодок. Письмо от Стефана, которое я обнаружил на пороге, принесло не столько облегчение, сколько просто небольшую встряску:

«Дорогой друг, в начале сентября я буду в Лондоне. Надеюсь, ты не забыл меня. Договорились?»

Я вздохнул, отложив письмо в сторону. Стефан был одним из тех, кто никогда не отставал от жизни, всегда куда-то спешил, всегда в поисках смысла.

Глава 4.

14 июня.

Наконец через 3 месяца к нам в гости пожалует наш сотоварищ по работе – Стефан Дюруа. Как вы и поняли, мой читатель, он француз по происхождению, с довольно редкой внешностью для наших англичан: светлая кожа и волосы, высокий рост, голубые глаза и слегка небрежный акцент, который только добавляет ему изюминку. Мы с ним – люди разных ритмов: он – порывистый, громкий, во всём ищущий цель; я же – предпочитаю слушать и делать выводы позже. Но об этом мы еще успеем поговорить…

Я вышел на улицу, и в тот же момент Лондон начал оживать – громче, чем обычно. Газетчики выкрикивали новости, торговцы ругались на углу, дети бежали с корзинками булочек. Подойдя к лавке, я снял замок. Дверь открылась с лёгким скрипом – почти приветствием – и в лицо мне пахнуло пылью, бумагой и утренним теплом. Тишина внутри была приятной, как выдох перед долгим днём. Я зажёг лампу, выровнял стопку книг и на минуту прислушался к тишине, как будто она могла мне сегодня что-либо поведать.

Первым покупателем оказался учёный с неизменным рассеянным выражением лица. Он так углубился в свои формулы, что чуть не опрокинул витрину.

– Мне нужно что-то о химических реакциях… или о политике. Полагаю, одно объясняет другое, – пробормотал он.

– Это смелое заявление, сэр. Казнить вас за него или подобрать книгу?

Он тихо хмыкнул, но книжечку о парламентских реформах всё же взял.

Часов в десять утра в лавку вошла эксцентричная женщина в лисьей шляпке и перчатками цвета фуксии. С раздражением она выкрикивала каждое слово.

– Я ищу книгу, которую вы продавали в прошлом году. Она была синяя. О любви. И с концом.

– Потрясающее описание, – сказал я. – Это сузило круг до пяти тысяч экземпляров.

Хомфорд тихо хрюкнул в сторону и исчез за перегородкой. Он сразу понял, что сейчас начнется буря.

–– Юная леди, при всём уважении, я не припомню такой книги. А уж тем более вас.

–– Вы не знакомы со своим товаром? – она фыркнула, глядя мне в глаза и безостановочно махала веером.

–– Хотите проверить меня? Перестаньте глупить. Помните автора книги или хотя бы название?

–– Что-то на букву «П». Не припомню.

–– Так, это не дело. Что по содержанию?

–– Я ведь уже сказала – о любви.

–– И это всё что вы знаете о ней? Вы читали её с закрытыми глазами?

– У вас нет ни чувства профессионализма, ни сострадания, – холодно заявила дама и удалилась, звякая каблуками.

– И памяти, видимо, тоже – пробормотал я, поклонившись в ответ.

Хомфорд выглянул из-за стеллажа и подбежал ко мне:

–– Она как Фурия!

–– Друг мой, у Фурии есть логическое объяснение ее гневу и мести, в отличие от этой дамы. Богиня из древнеримской мифологии наказывала преступников, избежавших правосудия. Их образ символизирует неумолимую справедливость. Поэтому они часто выступают в литературных произведениях как мстительные духи, напоминая, что зло рано или поздно находит свою расплату.

–– Ты вновь выставил меня идиотом. Как у тебя это получается?

–– Все просто, Хомфорд. Ты и есть идиот. – я не смог сдержать смех и похлопал друга по плечу.

–– Очень смешно – ответил он, стряхивая мою руку…

Внезапно нас насторожил едва слышимый стук трости о порог. Вошёл старик – высокий, согбенный, с лицом, которое хранило больше историй, чем любая книга здесь.

– Простите, сэр… – начал он тихо. – Мне нужна книга о памяти. О том, как не забывать… то, что забывается против воли.

Я понял сразу. Такие просьбы не формулируют иначе.

– Вы про кого-то, кто дорог вам? – спросил я мягко.

– Про жену, – ответил он коротко. – Она ещё помнит меня, но дни путаются. Я хочу успеть… пока есть что успевать.

Я провёл его к дальнему шкафу, где стояли книги о философии, о связи времени и человека, о том, как память строит личность. Он выбрал тонкий том «О неизбежном и остающемся». Поблагодарил так искренне, будто я помог ему удержать мир от распада. Когда он ушёл, в лавку вошла следующая фигура – женщина средних лет, в старом сером пальто. На вид она казалась строгой, но глаза выдавали тревогу.

– Мне… – она замялась, сжимая в руках потрёпанный платок, – мне нужна книга о надежде. Не о слепой вере… а о том, что делает жизнь… возможной.

– Для вас или для кого-то?

– Для сестры. Она тяжело больна. Я не хочу давать ей пустые обещания. Но хочу… чтобы она хотя бы перестала бояться.

Я выбрал книгу о человеческой стойкости – не сладкую, не утешительную, а честную. Женщина прижала её к груди, словно оберег.

– Спасибо, мистер… – она внезапно замолчала в поисках ответа.

– Кроуфорд, – подсказал я.

– Спасибо, мистер Кроуфорд. Иногда мир держится на словах. Не думала, что найду их в лавке.

К вечеру мне пришлось выйти в свет. Мой знакомый критик пригласил на литературный вечер в доме Роуз-Годдаров – читать отрывки из свежих публикаций. Обещали спор, абсурд и портвейн. Я согласился исключительно ради портвейна. Когда я вошёл, в комнате уже царило оживление. Чтения сменялись саркастическими комментариями, дамы поправляли шали, джентльмены – галстуки.

Выступающий высказывал мнение о пьесе Осборна «Оглянись во гневе». В нём ставилась проблема «отчужденного интеллигента», протестующего против ценностей современного ему общества: власти денег, стремления к успеху и обогащению. Поглощая информацию вместе с бокалом портвейна, я не сразу заметил её. Она сидела у окна, с книгой на коленях, и смеялась. Это был не громкий смех. Он был… искренний.

– Какая неожиданная встреча, – сказал я, подходя. – Вас пустили?

– По недосмотру, вероятно, – ответила она, не поднимая глаз.

– Или из сочувствия. У этих вечеров ужасная репутация.

– А вы всё ещё ходите на мероприятия, которые презираете? – её взгляд соизволил обратиться ко мне.

– Вы же тоже здесь, мисс Бернетт. Что скажете в свою защиту?

– Я пришла за бесплатным вином и возможностью сбежать в любую минуту.

– Прекрасный мотив. Я пришёл за вином и остался из-за одного раздражающего собеседника.

– Вам всё-таки не даёт покоя книга, которую вы мне вручили?

– Наоборот. Мне интересно, сколько страниц вы осилили, прежде чем выбросили её в камин.

– Я аккуратно использую её как подставку под горячее. Она великолепно защищает от пятен.

Мы замолчали. Но тишина не была неловкой: создавалось ощущение, что мы знакомы с давних пор.

–– Отлично выглядите сегодня сэр.

–– Сомневаюсь.

–– Вы производите впечатление человека, который не верит в комплименты.

– Я просто чаще встречал ложь в форме вежливости, чем в форме нападок.

– Значит, вы подозреваете каждого, кто к вам добр?

– Только тех, кто слишком добр, не зная меня.

Она кивнула. Похоже, в этом мы были удивительно похожи.

Когда вечер стал до невозможности скучным, я вышел в сад глотнуть свежего воздуха. Через минуту я услышал позади шаги. Джейн подошла ко мне ближе и на этот раз была не одна.

–– Уильям, могу ли я посетить ваш магазин? – девушка накинула шаль, которую передала ей спутница.

– Рад слышать. Если вы не заняты, могу предложить сделать это прямо сейчас? Я обещал вам книги…

– Точно, верно вы подметили… Мэри, передашь тетушке, что я буду в магазине Уильяма.

Это оказалась помощница Джейн, по совместительству подруга. Мэри кивнула и направилась в сторону дома. А я с этой милой дамочкой двинулся в сторону своего предприятия.

По пути мы говорили на разные темы, которые ничуть не отличаются от обычной беседы двух людей, мой обожаемый читатель, поэтому не стану углубляться. Но одно скажу, в миг я понял, что Джейн – девушка с которой все хочется и хочется быть рядом…

Дорога была не длинной, и мы сами не заметили, как оказались у порога заведения. Когда я открыл дверь, то увидел Хомфорда, стоявшего за стойкой. Он внимательно пересчитывал наш бюджет, чтобы заказать новую партию книг. В ту же секунду Джейн поздоровалась и подбежала к книжным полкам, внимательно рассматривая их. Я же, с мистером Грэхэмом наблюдали за ней со стороны. Удивлению моего друга не было предела:

– Вы меня несказанно порадовали Уильям, привести сюда… женщину?

– Я и сам не могу до конца в это поверить. Представьте себе, леди в наши дни интересуется не интригами и сплетнями, а поэзией и книгами.

– А у вас, мой дорогой мистер Кроуфорд, оказался довольно своеобразный вкус.

– Что вы имеете в виду? – поинтересовался я, одним глазом наблюдая за юной леди.

– Джейн конечно, что же еще – сказал он мне и громко рассмеялся, что есть силы.

Я не ожидал такого от моего давнего приятеля и сразу же опроверг его слова:

– Что вы такое говорите? Она является мне только другом. Хоть у нас часто возникают споры и разногласия, все же, это именно тот человек, с кем есть о чем беседовать. Между нами может быть только «Война и Мир». А что насчет ее внешности, то для моих глаз она кажется изящной, милой и умной дамой.

Ему явно показался мой ответ интересным, потому что я заметил ухмылку на его лице. Но говорить, что-либо, он не стал. Поэтому я подошел к нашей гостье и помог подобрать книги.

Спустя долгое время изучения разных жанров, миледи остановилась на французской литературе:

– Сколько я вам должна Уильям?

– Три чаепития мисс. – ответил я, подойдя ближе к ней, чтобы посторонние уши не слышали нашего разговора.

– Что, простите?

– Всё верно вы расслышали, не стройте из себя наивную дурочку.

– Ненавижу вас… Всем сердцем! – вырвалось у нее в ответ. Для меня это было забавно, поэтому я продолжил:

– Взаимно дорогая, тогда во сколько завтра к вам подойти?

– Как вам угодно, только не вечером, у меня нет до вас дела в это время суток. – сказала она, специально толкнув меня своим плечом.

– Договорились.

Джейн вышла из магазина со свёртком французской литературы, и я настолько углубился в свои мысли и отключился от мира, пока ко мне не обратился Хомфорд:

– Ты скоро улыбаться перестанешь во весь рот? А то челюсть сведет уже.

Он поймал меня на том, что я улыбаюсь. По-настоящему.

– Что? Не улыбался вовсе – отрезал я, делая вид, что перебираю книги.

– Значит говорите друг ваш? – ответил Мистер Грэхем, заливаясь громким смехом – Вы на глаза свои посмотрите, о какой дружбе тут речь? По правде говоря, восхищаюсь вами, и тем, как вы боритесь против своего сердца!

– Всё, прекратите нести чепуху! Ступайте домой, остальное я доделаю сам… – я старался закрыть эту тему, пока она не приняла еще больший оборот.

Сидя ночью перед дневником, мне было о чем подумать. В последнее время приходят на ум разные мысли об обстоятельствах, пережитых мной за всю жизнь. Как бы я поступил иначе? Чтобы я изменил в прошлом? И самый жаждущий ответа вопрос: открыл бы я конверт, если бы там была моя дата смерти? Так и проходит мое свободное время. Чаще всего, я не прихожу к какому-то выводу или решению, потому что невозможно все знать и предугадать. Это невероятно ужасное чувство – незнание… ни того, что с тобой происходит, ни того, что чувствуешь или же хочешь…

Но на сегодня достаточно, увидимся читатель немного позже.

Глава 5.

Я всегда считал, что ничто так не разлагает мысль, как постоянное самонаблюдение. Вот почему я с некоторым упрямством продолжаю вести этот дневник – в надежде, что, если писать достаточно честно, можно вытянуть из себя что-то большее, чем просто умные обороты.

Утро началось с Хомфорда – точнее, с его спины, выглядывающей из-под лестницы.

– В каком отделе у нас Джек Лондон? – раздался оттуда его глухой голос.

– В аду, – ответил я. – Что логично, учитывая, его образ жизни.

Он вынырнул, пыльный и угрюмый, как всегда:

– А ты, часом, не подменяешь содержание книг своими репликами?

– Всё-то ты знаешь.

После обеда я вышел. Весна выдыхала первые тёплые улицы. Лондон, как и я, делал вид, что просыпается неохотно. На Пиккадилли уличный скрипач играл фальшиво, но с достоинством; женщина в перчатках раздавала брошюры о трезвости, стоя под вывеской “Портер и Джин”; мальчишки гоняли консервную банку по мостовой так, будто это была футбольная слава. Я стоял и смотрел. Всё шло своим чередом.

Но среди всего этого – вдруг – я заметил девушку с густыми волосами, и дыхание, почему-то, остановилось на мгновенье. Девушка обернулась – и это была не она.

Я усмехнулся. Глупо как-то получилось.

Вечером я зашёл в кофейню на Ковент-Гарден. Напротив меня сидел господин, который читал газету и ел кекс так, как будто хотел убить его взглядом. Со стороны это выглядело пугающе, но потом я понял, что это меня никак не касается. Странно, как легко мы видим нелепость в других – и почти никогда в себе.

Я заказал крепкий чай, достал книгу какого-то неизвестного поэта-любителя Риты Олсен и начал читать:

Я заслужил подобные слова?

За что, скажите так меня прогнали?