Оставить Адриану

Игорь Труш

Оставить Адриану

526 лет, 364 цикла со дня старта

526 лет, 364 цикла со дня старта

Бэтти обожала праздники в честь Дня Старта. И хотя в ее жизни это всего седьмая такая дата, запоминала она их даже больше, чем собственные дни рождения. В этот день взрослые толпились в атриуме “Адрианы”, пили кисловатый яблочный сидр и были навеселе. Крохотная Бэт носилась по помещению, обегая людей и представляя, что она сама космический корабль, который лавирует между звездами.

Неожиданно она запуталась в длинной мантии. Такие носили члены религиозного общества “Глашатаи”, которых на корабле было немало.

– Следи за путем, дитя, – раздался из-под капюшона ровный, лишенный интонаций голос. Бэтти всегда пугало их поведение, поэтому она сразу убежала, но услышала за спиной диалог.

– Давайте без вашей жути хоть сегодня. Ребенка напугали. Выпейте лучше.

– Запрет. Так велено Основателем.

До Обращения оставалась еще пара минут. Бэтти стащила с общего стола яблоко. Настоящее, живое яблоко. Оно хрустело и было самым сладким, что когда либо ела девочка. Наслаждаясь деликатесом, Бэтти поспешила ближе к площадке, где вот-вот должна была появиться голограмма Дмитрия Баженова.

Началось. В атриуме стало темно, лишь узкий сине-белый тоннель от прожекторов освещал место выступления, а в его луче кружила вечная корабельная пыль. Несколько секунд прошли в тишине, а затем началось световое представление: сотни звезд пробежали по стенам, сложились в название и символ корабля “Адриана”, а затем рассыпались на звездное небо. Шоу сопровождала громкая, торжественная музыка, которую портил навязчивый хрип одного из динамиков.

С финальным аккордами свет снова сфокусировался на площадке. На ней выросла фигура Дмитрия Баженова. Он стоял, широко раскинув руки, с гордо откинутой головой – будто застыл в момент перед тем, как принять восторженную овацию. Зал взорвался аплодисментами. Впрочем, было и улюлюканье, и крики: “Освободи нас, мошенник”, “Где наш новый дом, лжец?”.

Голограмма Дмитрия будто почувствовала, что овации стихают, и начала говорить.

– С каждым годом мне все сложнее подбирать слова для поздравления. И праздник ли это для вас? Я не знаю.

Все в атриуме притихли. Даже критики внимательно слушали Дмитрия – его слова еще год будут обсуждать и цитировать, искать в них скрытые смыслы и намеки. Хотя все знали, что это заготовленные сотни лет назад записи, а их автор давно уже мертв.

– Уже 527 лет вы одиноко несетесь в бесконечной пустоте. Пятьсот двадцать семь лет! За такой срок на Земле успевали родиться, расцвести и угаснуть целые империи. За такое время наука развивалась от первой печатной книги до выхода в космос.

Он замолчал на несколько секунд. Казалось, даже голограмме тяжело даются следующие слова.

– Но вы не просто летите. Вы делаете большой шаг для человечества, возможно самый важный в истории – ищете нам еще один дом.

Дмитрий начал ходить по сцене. И без того мерцающее изображение стало пропадать еще чаще. Иногда жестикуляции оратора и вовсе выпадали за пределы проекции.

– Но сегодня… Сегодня я говорю вам не о прошлом. Я говорю о будущем. Оно измеримо. Оно близко, – голос основателя стал совсем тихим, почти шепотом. – Двадцать лет. Всего двадцать лет, по расчетам, осталось лететь до вашего нового дома.

Снова овации. Крики радости. Поздравления и объятия.

– Большинство из вас, и я надеюсь вообще все, увидят наш новый мир. Поэтому празднуйте! Вы все это заслужили! С Днем Запуска!

Дмитрий хлопнул в ладоши, но в этот раз проекция не совпала со звуком, хлопок запоздал на секунду. Снова началось световое шоу и музыка, а фигура Основателя начала таять в воздухе, пока не исчезла совсем.

***

Едва закончилась речь, капитан Рей выскользнул из толпы. Сейчас, пока все веселятся в атриуме, большинство других помещений пустуют. А значит, можно заняться ремонтом, который он давно откладывал.

Уже десятки лет на “Адриане” не работала навигационная система. Предшественники Рея считали капитанство синекурой и пользовались всеми привилегиями: личной каютой, отсутствием тяжелой работы в секторах, улучшенным питанием. Системы, тем временем, деградировали.

Рей же был нелюдимым перфекционистом и все три года капитанства потратил на ремонт и восстановление многих вышедших из строя систем. Навигация была одной из тех, которые он пока не сумел починить. “Адриана” летела на автопилоте, и, хотя резервные датчики не сообщали о проблемах, Рей хотел увидеть отчеты основной системы.

Капитан знал, что проблема в проводке. За 400 лет даже самые качественные провода разрушались, их приходилось заменять. Рей уже нашел и починил множество обрывов. Остался последний, самый опасный участок – он проходил за обшивкой в жилом секторе “Этапников”. Они капитана недолюбливали, поэтому в обычное время капитан старался там не появляться. И уже тем более не устраивать там ремонт.

Рей брел по узким, тускло освещенным коридорам. Уже подходя к жилому сектору “Этапников”, он почувствовал дурманящий, едкий кумар. “Туман”. Дешевая отрава из отходов гидропонных садов, которую пропитывают техническим спиртом. Разъедает легкие за несколько лет.

Капитан пошел на запах и свернул в один из тупиков. Вот они: трое подростков, лет по двенадцать, жмутся у вентиляционной решетки. Увидев его, один из них быстро сунул самокрутку из фольги в щель в полу.

– Ну? – спросил капитан, оглядывая ребят.

– Что “ну”? – огрызнулся самый старший из подростков. Рей узнал его – сын одного из лидеров “Этапников”. Имени он не помнил.

– Вы курили “Туман”, не спорьте. Кумар стоит на весь отсек.

– Мы вот сами удивились, что тут так воняет, – подросток начал юлить. – Сами ищем, кто накурил.

Рей молча посмотрел на него. Увидел красные прожилки на белках глаз, мелкую дрожь в пальцах.

– Твой отец будет недоволен. Мы обсудим это с ним.

Подросток встал, тихо сидевшие друзья последовали его примеру. Он прошел мимо Рея, легонько, но демонстративно задев его плечом.

– В тюрьму еще посади. Ах да, мы и так в ней…

Рею захотелось остановить подростка и прочитать ему нотацию, но он переборол это желание. Ремонт важнее. К тому же, ребята свернули не в сторону жилого сектора, а значит не будут мешать.

Сектор “Этапников” встретил его гробовой тишиной – все были на празднике. Рей шел по длинному, узкому коридору. По бокам, как камеры морга, в три яруса располагались личные капсулы. Самым шикарным считался верхний ярус, хотя заползать в него было тяжелее. Зато, выбираясь по утрам, ты не утыкался ни в чьи свисающие, вонючие ноги. Во второй части жилого сектора начинались семейные отсеки – небольшие купе, по размеру как шесть обычных капсул. Туда помещали пары, которые планировали ребенка. Когда чаду исполнялось 8 лет, семью возвращали в отдельные, но соседние капсулы.

Рею дошел до зоны, где заканчивались личные капсулы и начинались семейные. В переходном секторе между ними был доступ к проводке. Мастер-ключ с глухим щелчком снял блокировку и в нос капитана ударил запах пластика, пыли и озона. Рей протиснулся в образовавшийся проем и снял первый кожух с кабель-канала. Спустя несколько минут поисков ему посчастливилось найти рассыпавшийся участок. Предстояло зачистить концы и нарастить новый кабель. Рей включил переносную лампу и приступил к работе.

***

Атриум постепенно пустел. Уставшие празднующие расходились по жилым секторам, кто-то возвращался к работе. Но самые стойкие компании еще продолжали потягивать сидр, в том числе и отец Бетти. Сама девочка уже устала бегать, поэтому сидела на одной из скамеек, зевала и скучающе покачивала ногами.

Никто, кроме нее, не заметил, как на сцене снова загорелся свет.

Прожектор, который недавно освещал место выступления Дмитрия Баженова, снова работал. Только теперь он выхватывал из темноты странную коробку, из которой торчали тряпки.

Детское любопытство тут же взяло верх над усталостью, и Бетти заковыляла к сцене. Заглянув в коробку, она увидела… младенца. Он беспомощно лежал в куче белоснежных простыней и морщился, видимо, от яркого света. Бетти, затаив дыхание, протянула малышу палец, в надежде, что он за него ухватится. Но ребенку это не понравилось.

Детский плач, пронзительный, как сигнал тревоги, прорезал послепраздничную дрему атриума.

***

Капитан успел закончить ремонт, вернуть на место обшивку и выскочить из жилого сектора “Этапников” до того, как они начали массово возвращаться к своим капсулам. С парой человек он все равно пересекся, но то были мелкие сошки, которые могли лишь неодобрительно на него посмотреть. Ни с кем из лидеров клана он, к счастью, не столкнулся.

Вернувшись в капитанскую каюту, единственное личное пространство размером с семейное “купе”, Рей устало опустился в кресло перед уже выцветшей приборной панелью. Он мог получать основную информацию о корабле, не покидая свои покои. Наконец-то, блок “НАВИГАЦИЯ” сменил цвет с тревожного красного на мигающий желтый. Означает, что система заработала, но еще не функционирует в полную силу, тогда бы горела зеленым. Рей переключился на эту вкладку и увидел надпись: “Требуется реструктуризация данных. Может занять продолжительное время”.

Капитан вздохнул и нажал на кнопку “Начать”. Процесс медленно стартовал и, когда полоса прогресса еще не достигла и 2%, на его наручном коммуникаторе взвыла тревога и замигал код “АТРИУМ. ОПАСНОСТЬ”. Капитан бросил усталый взгляд на монитор и поспешил к двери.

В “Атриуме” снова была толпа. Не все понимали, что случилось, многие просто пришли на шум. Кое-кто, особенно пьяные, уже кричали: “Класс, продолжаем веселиться”. Капитан Рей, расталкивая возбужденных зевак, протиснулся к столу в центре помещения, куда уже переместили коробку с ребенком. До него долетали обрывки фраз: “нашли ребенка”, “кто-то его выкинул на сцену”, “какая-то девочка его увидела”. У стола радостная Бетти скакала и кричала: “Это я нашла! Я! Я!”.

– Ничего не понимаю, – бормотал глава медицинского сектора Юрген, склонившись над ребенком. Тот перестал плакать и с интересом разглядывал плешивую бороду врача.

– Чего не понимаешь, Юрген? – нетерпеливо спросил Рей, стоявший по другую сторону стола.

Юрген поднял голову и протер глаза.

– Что я могу сказать точно, это девочка, которая родилась недавно. Но она гораздо крупнее новорожденных, которых я видел ранее. У нее слишком светлая кожа и слишком густые волосы.

– Кто ее мать?

– Это самое интересное, капитан, – Юрген начал листать журнал, лежавший рядом с коробкой. – У нас на учете каждая беременная с первого дня. Я сам их осматриваю и веду этот журнал. Последние роды у нас прошли три недели назад, следующие ждем через месяц, не раньше.

– То есть этого ребенка кто-то родил и выкинул? – Рей устало облокотился на стол.

– Я тоже сначала так подумал, капитан, – кивнул Юрген. – Но посмотрите на эти простыни, даже у нас в медицинском отсеке таких чистых не бывает. А ребенок – он идеально вымыт, а такой красивый пупок никто у нас не сделает. У нас были выкинутые дети, но они так не выглядели.

– Так может быть, этот ребенок – дар божий? – раздался вкрадчивый голос с другого конца стола.

Рей сразу узнал в этом голосе Часового. Так называли лидера секты “Глашатаев”. Получая этот статус, человек лишался своего имени и становился Часовым. Внешне он не выделялся на фоне других сторонников клана – такая же серая мантия с капюшоном.

– Идеальный ребенок, посланный с небес в День Начала… Что это, если не явление спасителя? Разве вы не Видите?

Шурша мантией, Часовой начал двигаться вдоль стола в сторону Рея. Каждая его фраза звучала громче предыдущей.

– Вы все видите своими глазами капитан и знаете, что я прав, просто ваша принципиальность не даст вам в этом признаться. У вас нет других объяснений…

– Объяснения будут, мы проведем расследования и выясним правду, – стараясь сдерживать гнев ответил Рей.

– О да, безусловно проведете, – иронично закивал Часовой. – Проведете, и все узнаете. Но это дар божий для “Глашатаев”, поэтому ребенка на воспитание забираем мы.

Часовой приблизился к Рею. От него пахло чем-то затхлым. Лидер “Глашатаев” медленно, как бы благословляя, протянул руку и положил ладонь на край коробки. Рей вздрогнул, но решил пока не реагировать на это.

– Ты знаешь правила, Стивен. Всем брошенным детям подбирают опекуна. И решать это мне.

– Ты ошибся дважды, капитан. Первое: я давно уже не Стивен. Второе: этот ребенок не брошен, даже твой докторишка это подтвердил.

Прежде чем Рей успел найти ответ, толпу с другой стороны стола грубо растолкали. Вперед вышел коренастый мужчина в заляпанной машинным маслом униформе. Вектор, лидер “Этапников”.

– Сектант, убери свои благочестивые лапы от коробки, – рявкнул он.

Вектор посмотрел на ребенка, деловито жуя жвачку из смолы. Рука Часового продолжала держаться за край коробки, но выглядел он уже не так уверенно.

– Еще секунда и я сломаю тебе руку, – пригрозил Вектор. Часовой, безуспешно пытаясь скрыть дрожь, медленно отпустил коробку. Даже капюшон не мог скрыть его уязвленность.

– Крепкий малец, вырастет силачом. Нам такие нужны, – оценил главный “Этапник”.

– Это девочка, Вектор, – на выдохе ответил Рей.

– А какая разница? Ты глянь какая крепкая, – он шумно проглотил слюну (любители смолы так делали, когда не могли ее отхаркнуть). – Вырастим, воспитаем, будет работать. Польза будет.

– Ты уже воспитал. Я видел твоего сына пару часов назад – с косяком “Тумана”, – вспылил капитан.

Вектор оторвал взгляд от ребенка и испытывающе посмотрел на капитана. Пару минут он молчал – хоть Рей ему и не нравился, к субординации он относился с уважением.

– Удобно говорить, капитан. У вас-то нет детей. В условиях нашего концлагеря пойди воспитай их лучше, чем я. Удержи от “Тумана”. От отчаяния.

– Ты не понял сегодняшнюю речь Баженова? – спросил Рей. Все еще стоявший рядом Часовой бросил на него резкий взгляд – “Глашатаи” никогда не называли Основателя по имени, считая это оскорбительным.

– У меня есть дела поважнее, чем слушать речи мошенников, – с издевкой ответил Вектор. – Я слышал, что все обосрались от восторга, лететь типа осталось 20 лет. Удачи им в их выдуманном полете.

– Твое упрямство неизлечимо, но подумай о сыне. Он может стать одним из первых жителей новой планеты. Но сидя на “тумане” он не протянет еще 20 лет…

– Еще. Слово. О моем сыне..

Вектор уперся кулаками в стол так, что костяшки пальцев побелели, но фразу договорить не смог – ребенок снова начал громко плакать. Капитан пододвинул коробку к себе и заглянул в нее. Девочка истошно кричала. Внезапно даже для себя Рей потянул к ней руки.

– Придерживайте головку… – зашипел Юрген.

Капитан кивнул и поднял ребёнка. Девочка была тяжелой и теплой. Он прижал её к груди и начал неуклюже раскачивать. И, о чудо, через несколько десятков секунд ребенок успокоился.

– Юрген, – наконец заговорил Рей. – Забери ее в медкрыло, понаблюдай. Как только убедишься, что с ребенком все в порядке, я лично заберу ее.

Врач принял ребенка и начал тараторить:

– Да, конечно, нужно ее обследовать, взять анализы, поставить прививки проверить слух… Опекунство можно назначить и позже…

– Ты не понял, Юрген. Я уже выбрал опекуна. Им буду я.

Пока врач, продолжая бубнить себе под нос, собирал ребенка, в атриуме воцарилась давящая, гробовая тишина. Десятки зевак ждали, кто из спорщиков сделает следующий шаг. Как только Юрген унес девочку, Вектор и Часовой снова начали возмущаться, но Рей безальтернативно поднял руку. Этот отработанный жест вынудил Часового замереть, а Вектора недовольно поджать губы..

– Я вас услышал. Но, Стивен, если это правда божественный знак, вряд ли я смогу ему помешать. А ты, Вектор, очень верно заметил – я не растил детей.Теперь я узнаю, каково это – оберегать ребенка от “тумана” и вашего влияния. Посмотрим, что выйдет.

Капитан развернулся и пошел прочь, не оборачиваясь. Его шаги гудели по металлическому полу, заглушая начинающийся ропот за спиной.

***

Второй раз за вечер капитан упал на стул в своей каюте. День, а точнее цикл, как привыкли называть сутки на “Адриане”, вытянулся в бесконечную, изматывающую полосу. Только сейчас, сидя в одиночестве, Рей осознал, на какое серьезное решение пошел. Ребенок… Ребенок?

Рею недавно стукнуло 27. На Земле это был бы рассвет. Здесь, на «Адриане», он перевалил за экватор жизни. Дожившие до 50 колонисты считались долгожителями, а родителей в 20 лет уже рассматривали, как старородящих. Но возраст даже не главная проблема – затворнический характер Рея не сильно помогал ему строить отношения с девушками. Так что завести родного ребенка у него, вероятно, шансов уже не было.

Капитан закрыл глаза. Мысли в его усталой голове сменялись одна за другой:

«Воспитывать… один? Безумие. Что я умею? Чинить провода, и то по мануалам… Ей нужна мать, а не закомплексованный неудачник… Но не отдавать же сектантам… Но ведь можно было найти достойных родителей… В шестом секторе те двое… Нет. Я – дурак. Не справлюсь. Придется отказаться. Но я капитан. Я не могу менять решений. Что подумают люди? Сложно. Ну и цикл выдался. И что это за… писк?»

Навязчивый сигнал компьютера наконец достучался до сознания Рея через пелену паники и страха. Капитан взглянул на экран. Пока он был в атриуме, реструктуризация данных системы навигации завершилась. На экране появилось множество графиков, датчиков и цифр, которые капитан не слишком хорошо понимал. Но Рею было достаточно одного взгляда на резюме внизу экрана. Он смотрел на него и чувствовал, как появившаяся днем надежда на новый дом рухнула.

Корабль сбился с курса. Восемьдесят семь лет назад.