Лавка забытых снов

Перелистываю к последним записям, сделанным за несколько месяцев до смерти. Почерк уже не такой ровный, рука дрожала: «Саша взрослеет. Скоро мне придется передать ей лавку. Боюсь, что она не готова. Боюсь, что повторит мои ошибки. Хочется защитить ее от всего плохого, но понимаю – каждый сновидец должен найти свой путь».

«Последнее время мне снятся странные сны. Темные, тревожные. Никогда раньше такого не было. Может быть, это знак? Неужели в мире снов что-то изменилось, и Саше предстоит столкнуться с тем, с чем не сталкивалась я?»

Руки дрожат, когда я читаю эти строки. Бабушка предчувствовала, что со мной тоже что-то будет не так?

Последняя запись короткая: «Завтра расскажу Саше о защитных техниках. Нельзя больше откладывать».

Но «завтра» так и не наступило. В ту ночь бабушка умерла во сне, тихо и мирно, и я осталась одна со всеми вопросами, на которые она не успела дать ответы.

Закрываю глаза и вспоминаю тот последний день. Мне был двадцать один год, я только закончила университет и собиралась искать работу. Магия казалась мне чем-то второстепенным – интересным семейным хобби, но не основным занятием в жизни.

– Внученька, – позвала меня бабушка с кухни. – Иди сюда, покажу тебе кое-что важное.

Но я была занята: разговаривала по телефону с подругами, строила планы на будущее.

– Потом, бабуль, – крикнула я. – У меня дела.

Сколько раз за эти два года я проклинала себя за эти слова?

Утром я нашла ее в постели, с мирным выражением лица и легкой улыбкой. Врач сказал: сердце. Тихо остановилось во сне. «Лучшая смерть для снотворицы», – добавил он, не понимая, о чем говорит.

И тогда я поняла – лавка осталась мне. Вместе с клиентами, которые привыкли приходить сюда за помощью. Вместе с ответственностью, к которой я оказалась не готова.

Первые месяцы все было проще. Я работала по дневнику, точно следуя рецептам, не пытаясь ничего изменить. Клиенты были снисходительны – понимали, что я учусь, что мне нужно время.

А потом начались кошмары.

Сначала изредка – раз в неделю, может, реже. Я думала, это от стресса, от горя. Но постепенно они становились чаще, ярче, страшнее. И я поняла – что-то идет не так. Что-то в магии сломалось, когда бабушка ушла.

Перелистываю дневник, ищу хоть какую-то подсказку. Может быть, бабушка все-таки написала что-то о защите? О том, как справляться с темными снами?

Нахожу запись, сделанную много лет назад: «Магия снов – это не только умение создавать приятные грезы. Это умение балансировать между светом и тьмой, между покоем и тревогой. Сновидец словно стоит на границе двух миров и должен быть очень осторожен, чтобы не пустить темноту в свой собственный разум».

Дальше идет рецепт защитного сна – сложный, требующий редких ингредиентов и особых условий приготовления. Но инструкция оборвана на полуслове, страница надорвана. Может быть, бабушка собиралась дописать ее позже? Или передумала? Засомневалась в рецепте?

Вспоминаю слова бабушки из детства: «Запомни, внученька, мы лечим не сны. Мы лечим души».

– А кто лечит наши души, бабуля?

– Те, кто нас любит, дорогая. И те, кого любим мы.

Тогда мне казалось, что это такая фигура речи. У меня была бабушка, которая любила меня больше всего на свете, и я любила ее. Но вот уже два года, как ее нет, и моя душа словно потерялась в лабиринте из кошмаров и бессонных ночей.

Возможно, в этом и проблема? У меня больше нет никого, кто бы любил меня так, как любила бабушка. И я никого не люблю так сильно, как любила ее. Получается замкнутый круг: чтобы исцелить душу, нужна любовь, но как полюбить, когда душа болит?

Родители могли бы помочь, но их нет уже больше десяти лет. Мама и папа погибли в автокатастрофе, когда мне было двенадцать – ехали в очередную командировку в районную больницу. Они оба были врачами и считали своим долгом помогать людям там, где не хватало специалистов. Мама-терапевт, папа-хирург – рациональные, практичные люди, которые верили в науку больше, чем в магию.

К бабушкиному дару они относились с уважением, однако без особого трепета. «Мама у нас снотворица», – говорили они знакомым, когда те спрашивали про лавку, и в их голосе звучала гордость – все-таки настоящий дар, не подделка. Сейчас многие любят называть себя сновидцами, но истинных сновидцев наперечет. Мама с папой знали цену бабушкиному таланту: люди ехали к ней из других городов, когда местные шарлатаны с их травяными снотворными и дешевыми «сонными» амулетами не помогали. Но для родителей это скорее была удачная семейная профессия, редкая и прибыльная, как талант хирурга или ювелира. Они не запрещали мне учиться у бабушки – понимали, что, если дар передастся, это обеспечит мне безбедную жизнь.

После их смерти бабушка стала для меня всем – и мамой, и папой, и учительницей, и лучшей подругой. Она окружила меня такой заботой и любовью, что я почти не чувствовала себя сиротой. Может быть, поэтому сейчас, когда ее нет, пустота кажется особенно огромной. Я потеряла последнего близкого человека, который понимал меня полностью и без остатка.

Иногда думаю, что родители были правы, относясь к магии скептически. Может быть, если бы я пошла по их стопам, стала врачом, то жила бы нормальной жизнью? У меня была бы специальность, коллеги, четкое понимание того, как устроен мир. Я помогала бы людям лекарствами и процедурами, а не загадочными снами в красивых флаконах.

Но нет – даже в детстве я чувствовала, что мое призвание здесь, в лавке, среди трав и тихих разговоров с людьми, которые потеряли покой. Родители хотели, чтобы я стала «нормальной», но бабушка понимала, что нормальность – это не для меня. Она видела мой дар и знала, как важно его развивать.

Листаю дневник дальше, читаю записи о других сновидцах нашего рода. Эта магия передается в семье уже больше двухсот лет. Каждое поколение или через поколение – новая хранительница снов, новая женщина, посвятившая жизнь помощи другим.

«Прабабушка Мария умерла молодой – в тридцать лет. Говорили, что она слишком глубоко погружалась в чужие кошмары, пытаясь их исцелить, и однажды не смогла вернуться. Мама всегда предупреждала меня об этой опасности».

Сердце екает, но я читаю дальше: «Но мама научилась защищаться. Она открыла тот самый способ, который помогает в таких обстоятельствах. Удивительно, насколько все оказалось просто и сложно одновременно. Суть рецепта от кошмаров я записала на отдельной странице».

Лихорадочно ищу эту страницу, но не нахожу. Может быть, она потерялась? Или бабушка специально ее убрала, считая, что мне это не понадобится?

Чувствую, как наворачиваются слезы. Сколько ответов могло быть в тех несказанных словах! Сколько боли я могла избежать, если бы не была такой легкомысленной!

Но слезами горю не поможешь. Вытираю глаза и продолжаю читать. Должны же быть где-то еще подсказки?

«Сновидец не должен работать в одиночестве. Магия снов требует баланса, а баланс невозможен без поддержки близких людей. У меня есть Иван – мой муж, который заземляет меня, возвращает в реальность после сложных сеансов. А у Саши кроме меня никого нет. Надеюсь, у нее кто-то появится. Иначе, боюсь, что ей будет очень тяжело».

Дедушка умер, когда мне было десять лет. Я помню его смутно – добрый, спокойный человек, который всегда знал, как успокоить бабушку после тяжелого дня. Он не обладал магией, но понимал важность ее дела, поддерживал, создавал дома атмосферу покоя.

А у меня и правда теперь никого нет. Только Морфей, который мурлычет на подоконнике и не может понять, почему его хозяйка так часто плачет.

Дочитываю дневник до конца, но новых откровений не нахожу. Только обрывочные записи, недосказанности, планы, которым не суждено было сбыться.

Закрываю дневник и бережно убираю его в шкафчик рядом с другими бабушкиными вещами. Сегодня не день для грустных воспоминаний – впереди еще целый рабочий день, много клиентов, чужие проблемы, которые нужно решить. Нужно работать, помогать, улыбаться. Жизнь продолжается, даже когда хочется спрятаться от нее под одеялом.

К середине дня лавка наполняется привычной суетой – тихой, размеренной, почти медитативной. Люди приходят сюда не за покупками, а за облегчением, надеждой, маленьким чудом в стеклянном флаконе. И я стараюсь дать им именно то, что нужно.

Колокольчик мелодично звенит, и входит мужчина лет сорока в помятом деловом костюме. Галстук криво повязан, под глазами синяки от усталости, плечи напряжены так, словно он несет на них весь мир. Я таких вижу каждый день – офисных работников, менеджеров, людей, которые забыли, что такое покой.

– Добрый день, – говорю мягко.

– Да, здравствуйте. – Он оглядывается по сторонам, явно чувствуя себя не в своей тарелке. – Это… здесь правда продают сны?

– Правда. Что вас беспокоит?

– Стресс, – выдыхает он, словно это слово болезненно произносить. – Работаю по четырнадцать часов в день, дома двое маленьких детей, жена устала… А я просто не могу расслабиться. Даже когда ложусь спать, мысли все крутятся – о деньгах, о проектах, о том, что не успеваю…

Я уже знаю, что ему нужно. Подхожу к полке с голубыми флаконами и выбираю тот, что переливается, как морская волна. В составе – мята для ясности мыслей, лаванда для расслабления, немного мелиссы и секретный ингредиент – капелька морской воды, которую я специально покупаю в небольшом магазинчике эзотерики. Не знаю, работает ли она на самом деле, но что-то в ней есть – спокойствие бескрайнего океана.

– Этот сон поможет отпустить дневные заботы, – объясняю, протягивая флакон. – Три капли в стакан теплой воды за полчаса до сна. И постарайтесь не думать о работе хотя бы час перед сном – почитайте что-то легкое или послушайте музыку.

– А это… безопасно? – Он с сомнением вертит флакон в руках.

– Абсолютно. Это просто травяной настой с небольшим добавлением… скажем так, хорошего настроения.

Мужчина кивает, расплачивается и спешит на выход. У выхода оборачивается.

– А если не поможет?

– Тогда приходите завтра. Подберем что-то другое.

После его ухода размышляю о том, сколько людей живет в постоянном стрессе, забыв, что такое настоящий отдых. Мои дни в целом проходят размеренно и спокойно. Но проблема в другом – в том, что ждет меня ночью.

Следующей входит девушка студенческого возраста с рюкзаком, набитым учебниками. Волосы растрепаны, одежда помята – явно ночевала в библиотеке.

– Мне нужно что-то для концентрации, – говорит она без предисловий. – Послезавтра экзамен по физике, а я как будто все забыла. В голове каша полная.

– Что именно изучаете?

– Квантовую механику. – Она смеется устало. – Представляете? Квантовую механику! А я даже простые формулы путаю.

Иду к полке с флаконами золотистого цвета. Выбираю тот, в котором плавают маленькие искорки – это розмарин для памяти, мята для ясности мыслей и немного измельченного янтаря. Последний компонент – моя собственная находка. Янтарь считается камнем мудрости, и хотя научных подтверждений этому нет, мои клиенты всегда довольны результатом.

Иду к полке с флаконами золотистого цвета. Выбираю тот, в котором плавают маленькие искорки – это розмарин для памяти, мята для ясности мыслей и немного измельченного янтаря. Последний компонент – моя собственная находка. Янтарь считается камнем мудрости, и хотя научных подтверждений этому нет, мои клиенты всегда довольны результатом.

– Две капли утром в чай или кофе, одну – в обед, – инструктирую ее я. – И не пытайтесь зубрить всю ночь. Мозгу нужен отдых, чтобы информация улеглась.

– Спасибо! – Девушка рассматривает флакон на свету. – А знаете, вы говорите, как наш профессор по квантовой механике. Он тоже всегда повторяет про важность отдыха для усвоения информации.

– Конечно, – улыбаюсь я. – Некоторые истины одинаковы и в науке, и в магии.

Девушка кивает и убегает. А я остаюсь думать о том, как странно устроена жизнь. Она изучает квантовую механику – науку о том, как устроен мир на мельчайшем уровне. А я работаю с магией, которую наука пока объяснить не может.

Протираю прилавок мягкой тканью и готовлюсь к следующему посетителю. В лавке пахнет лавандой и воском от свечей, за окном по-прежнему моросит дождик, Морфей дремлет на подоконнике. Все спокойно и размеренно.

Дверь открывается, и входит пожилой мужчина с тростью. Двигается медленно, осторожно, но глаза живые, внимательные. Одевается аккуратно – чистая рубашка, выглаженные брюки, начищенные ботинки. Из тех людей, для которых внешний вид – дело принципа.

– Добрый день, милая, – говорит он с легким акцентом. – Меня зовут Владимир Семенович. Соседка рассказала про вашу лавку.

– Очень приятно. Чем могу помочь?

– Понимаете, мне семьдесят восемь лет. – Он осторожно садится в кресло для посетителей, которое я поставила рядом с прилавком. – Всю жизнь работал инженером, привык к логике, к фактам. Но последние годы… – он замолкает, подбирая слова, – сны стали такими блеклыми. Как будто цвет из них ушел. А раньше я мог во сне путешествовать, встречаться с покойной женой, видеть себя молодым…

Сердце сжимается. Такие просьбы самые сложные – как вернуть человеку то, что забрало время?

– Расскажите мне о своих лучших воспоминаниях, – начинаю я издалека. – О чем вы мечтали в молодости?

Глаза мужчины загораются.

– О музыке. В молодости играл на скрипке, даже хотел поступать в консерваторию. Но родители настояли на техническом образовании – говорили, музыкой сыт не будешь. А я до сих пор помню, как звучал мой инструмент… И с Людочкой, женой моей, мы часто ходили в филармонию. Она так любила Чайковского, всегда плакала, когда звучала «Лебединая песня»…

Я уже знаю, какой сон ему нужен. Иду к особой полке, где стоят флаконы с самыми сложными составами. Беру тот, что переливается всеми цветами радуги – в нем смешаны десятки компонентов, каждый из которых отвечает за определенные воспоминания и эмоции.

– Этот сон поможет вам вернуться к лучшим моментам жизни, – объясняю я. – Увидеть их в ярких красках, почувствовать себя молодым. Возможно, даже встретиться с теми, кого больше нет рядом.

Владимир Семенович внимательно изучает флакон.

– Сколько это стоит?

Называю цену. Он протягивает деньги дрожащими руками.

– Спасибо, дорогая. А знаете, что удивительно? Я не верил в такие вещи, но стоило войти в вашу лавку – и сразу стало легче. У вас особенная атмосфера.

После его ухода сажусь в кресло и думаю о том, что он сказал. Особенная атмосфера. Наверное, это то, что я унаследовала от бабушки – умение создавать пространство, где люди чувствуют себя в безопасности.

Между клиентами размалываю сушеные травы в старой бабушкиной ступке. Ритмичные движения пестика успокаивают, запах трав создает ощущение домашнего уюта. Это одна из немногих вещей, которая помогает мне расслабиться – физическая работа, требующая концентрации, но не напряжения.

В ступке сегодня лаванда для вечернего чая и ромашка для детского сна. Растираю их медленно, тщательно, превращая сухие цветы в ароматный порошок. Добавляю немного меда – он помогает активным веществам лучше усваиваться и делает вкус мягче.

Смешиваю получившийся порошок с родниковой водой, которую покупаю в специальном магазине. Обычная водопроводная не подходит – в ней слишком много химии, которая может нарушить деликатный баланс составляющих. Наливаю смесь в маленькие флаконы, подписываю этикетки красивым каллиграфическим почерком. Все как обычно.

Дверь снова открывается – входит молодая женщина с ребенком лет пяти. Малыш держится за мамину руку и с любопытством оглядывает лавку.

– Мы ищем что-то от ночных страхов, – объясняет женщина. – Максимка боится темноты, говорит, что в углу спальни живут монстры.

Приседаю на корточки, чтобы быть на одном уровне с ребенком.

– Привет, Максим. А какие они, эти монстры?

– Большие, – серьезно отвечает мальчик. – И с черными глазами. Они хотят меня съесть.

– Понятно. А ты знаешь, что монстры очень боятся приятных запахов? Особенно запаха ванили и апельсина?

Максим качает головой.

– Тогда я дам тебе специальный сон, который пахнет так хорошо, что монстры убегут далеко-далеко. А вместо них к тебе придут хорошие сны – про игрушки, мороженое и путешествия.

Беру флакон с прозрачной жидкостью, в которой плавают маленькие золотистые хлопья. Это ваниль, ромашка и цедра апельсина – самая мягкая смесь для детей. Протягиваю состав маме мальчика.

– Три капли в стакан теплого молока перед сном. И обязательно почитайте ему сказку – лучше всего веселую, про храбрых героев.

– А если не поможет? – спрашивает женщина.

– Поможет, – отвечаю с уверенностью, которой сама не чувствую по отношению к собственным снам. – Но если что-то пойдет не так – приходите. Подберем другой состав.

Мальчик машет мне на прощание, и я машу ему в ответ. Дети доверяют так легко, без вопросов и сомнений. Взрослые всегда спрашивают: безопасно ли, поможет ли, сколько стоит, а детям это все не нужно.

К вечеру поток посетителей иссякает, как всегда в будние дни. Переворачиваю табличку на двери с «Открыто» на «Закрыто» и начинаю привычный ритуал закрытия лавки. Гашу свечи одну за другой, убираю флаконы, протираю прилавок. Каждое движение отточено до автоматизма – два года одних и тех же действий превратили вечернюю уборку в своеобразный ритуал.

Морфей потягивается на подоконнике и переходит к миске с едой. По крайней мере, у одного из нас все в порядке с аппетитом. Я же уже несколько дней ем через силу – желудок сжимается от тревоги при одной мысли о приближающейся ночи.

Поднимаюсь в свою маленькую кухню над лавкой и ставлю чайник. Сегодня заварю что-то посильнее обычного – может быть, валериану с мятой. Хотя знаю, что это лишь попытка обмануть себя. Никакие травы не помогают, когда приходят кошмары.

За окном стемнело окончательно. Фонари на Сонной улице зажигаются один за другим, отбрасывая мягкие желтые круги света на мокрый асфальт. Где-то вдалеке играет музыка – наверное, у Марии в кафе снова вечер живой музыки. Нормальные люди проводят вечера в компании друзей, слушают песни, смеются. А я готовлюсь к очередной битве с собственным подсознанием.

Завариваю чай и сажусь у окна с дымящейся кружкой в руках. Дождь усилился, капли барабанят по стеклу размеренно, почти гипнотически. В такую погоду хочется закутаться в плед, зажечь свечи и читать что-то уютное. Но я боюсь расслабляться – стоит позволить себе почувствовать себя в безопасности, как тревога накатывает с удвоенной силой.

Достаю из ящика стола блокнот, где записываю мысли о работе. Интересно, если проанализирую сегодняшний день, удастся ли тогда отвлечься от дурных предчувствий? Пишу о каждом клиенте, о том, какие сны им помогли, какие вопросы они задавали. Анна с малышом Мишей, студентка с экзаменом по физике, пожилой Владимир Семенович с его мечтами о музыке…

Каждый получил то, что ему было нужно. Каждый ушел с надеждой на лучшую ночь. А я снова останусь наедине со своими демонами, которые не боятся никаких трав и настоев.

Допиваю чай и иду готовиться ко сну – хотя знаю, что настоящий сон придет нескоро. Надеваю самую мягкую пижаму, зажигаю ночник у кровати, ставлю на тумбочку флакон с собственным сном.

Ложусь и закрываю глаза. За окном шумит дождь, где-то тикают часы, Морфей мурлычет внизу. Обычные звуки обычной ночи. Почему же мне так страшно?

Может быть, завтра будет по-другому? Может, завтра найдется кто-то, кто поможет мне так же, как я помогаю другим? Глупые мысли, знаю.

Проваливаюсь в тревожную дремоту, где границы реальности размываются, а кошмары уже ждут своего часа, притаившись в углах сознания. Еще одна ночь, еще одна битва. А утром – снова работа в лавке, клиенты, улыбка, за которой придется скрывать усталость души.

Но пока этого утра не наступило, я одна со своими страхами в маленькой квартирке над лавкой забытых снов, где надежду обретает всякий, кроме ее хозяйки.

Глава 3: Гость у двери

Просыпаюсь с тяжелой головой и привкусом кошмара на губах. Еще одна ночь позади – беспокойная, полная обрывков темных снов, которые рассыпаются при попытке их вспомнить, оставляя лишь гнетущее ощущение тревоги. Старые часы на прикроватной тумбочке показывают половину седьмого – рано, но уже нет смысла пытаться заснуть снова.

Встаю с постели и подхожу к окну. Утро обещает быть пасмурным – низкие серые тучи затягивают небо, мелкий дождь моросит уныло. Переулок еще спит, только дворник Семен Иваныч подметает тротуар возле парка, изредка подозрительно поглядывая на небо, будто знает, что погода сегодня будет не из лучших.

Спускаюсь в лавку, включаю свет. Морфей встречает меня сонным мурлыканьем. Наклоняюсь, глажу его и улыбаюсь.

Все как обычно. Все как каждое утро последние два года – работа, помощь другим, попытка не думать о собственных проблемах. Открываю лавку, возвещая об этом перевернутой табличкой на двери, и готовлюсь встретить новый день, в очередной раз скрыв усталость и страх перед кошмарами улыбкой.

Первой заходит женщина средних лет, выбирает сон для похудения – довольно популярный запрос. Я всегда честно объясняю, что мои сны не заставят килограммы исчезнуть за ночь, но помогут организму настроиться на правильный ритм, снизят тягу к сладкому и придадут сил для занятий спортом. Магия работает мягко, изнутри. Следом за женщиной молодой парень покупает сон для творчества – завтра у него важная презентация проекта, а в голове пустота.

Думаю о клиентах, которые посещали меня в последние дни. У каждого свои проблемы, свои страхи, свои мечты. Надеюсь, составы помогли всем, кто приходил ко мне.

А что со мной? Какие у меня мечты, кроме желания нормально спать? Когда-то я мечтала путешествовать, изучать традиционную медицину в разных странах, может быть, написать книгу о семейных рецептах бабушки. Но вот уже два года все мои мечты сводятся к одному – к спокойной ночи без кошмаров.

Морфей потягивается на подоконнике и мяукает, требуя внимания. Чешу его за ушком и думаю, что, может быть, в следующей жизни я тоже стану кошкой – буду спать по восемнадцать часов в сутки так сладко и спокойно.

Запах свежеиспеченного пирога ударяет в нос раньше, чем я слышу знакомые шаги. Мария всегда приходит в одно и то же время, всегда с чем-то вкусным, одаривая меня заботой, которую я не умею принимать. После смерти бабушки она стала единственным человеком, который видит меня не как загадочную хозяйку лавки снов, а как обычную девушку, которая иногда нуждается в теплом пироге и материнской заботе.

Даже колокольчик над дверью звенит особым образом – мягко, осторожно, будто его касается рука человека, который знает, что резкие звуки здесь неуместны. Мария подходит ко мне с привычной для нее деликатностью, а в руках у нее поднос, который явно требует осторожного обращения.

– Добрый день, дорогая, – говорит она, и в ее голосе слышится та особая теплота, которую обычно припасают для самых близких людей. – Как дела? Как самочувствие?

Мария выглядит так, как должны выглядеть хорошие мамы из детских книжек – мягкие черты лица, добрые карие глаза, чуть седоватые волосы, аккуратно уложенные в невысокую прическу. На ней теплый кардиган цвета топленого молока и простая юбка до колен. Я с первой встречи заметила, что она одевается практично, но с чувством стиля: ценит комфорт, но не забывает о красоте.

– Все хорошо, Мария, спасибо, – отвечаю я, хотя мы обе знаем, что это не совсем правда. – Присаживайся скорее.

Мы садимся в кресла напротив друг друга – те самые, где я обычно консультирую клиентов. Мария аккуратно ставит поднос на низкий столик между нами, и я вижу настоящее произведение искусства – яблочный пирог с золотистой корочкой, от которого поднимается ароматный пар, стакан парного молока с пенкой и маленькую баночку меда.

– Ешь, пока горячее, – говорит Мария. – И молоко пей обязательно. Совсем худая стала, одна кожа да кости.

Я послушно беру щедрый кусок пирога, хотя аппетита совсем нет. Но мне приятна ее забота. Мария мне дорога.

– А спишь ты как? – спрашивает она, усаживаясь в кресло для посетителей. – Что-то уж очень бледная. И под глазами круги.

Мария обладает тем особым материнским рентгеном, который видит насквозь любые попытки скрыть плохое самочувствие. Бесполезно врать – она все равно раскусит.

– Не очень хорошо, – признаюсь честно. – Но это пройдет.

– Саша, милая. – Мария наклоняется ко мне, и в ее голосе звучит настоящее беспокойство. – Ты, с тех пор как бабушку твою похоронили, ни разу не выглядела отдохнувшей. Может быть, к врачу сходить? Или к психологу? А может, есть другие сновидцы, которые могли бы тебе помочь?

– Других сновидцев в городе нет, – вздыхаю я. – А к чужим… Боюсь, что они не поймут. Наша семейная техника особенная, работает не так, как стандартные методики.

– Ну тогда, может, все-таки к обычному психологу? – обеспокоенно переспрашивает женщина.