Мечта

Виктория Морозова

Мечта

В маленьком провинциальном городе живет двадцатилетняя девушка, внешне ничем не выделяющаяся, но с отчаянной тоской в глазах и жаждой вырваться из серости повседневности. Ее внутренний мир наполнен стихами, сомнениями и страхами, а единственной по-настоящему близкой душой остается тяжело больная бабушка.

Однажды девушка случайно натыкается в сети на объявление о поиске молодых талантов. Заявка, отправленная почти наугад, запускает цепь изменений. Страх перед будущим, ответственность перед бабушкой и вера в собственную мечту сплетаются в решающий момент выбора: остаться или рискнуть всем ради жизни, о которой она мечтала.

«Мечта» – история о взрослении, свободе, внутренней борьбе и том, как одно решение может стать началом новой жизни.

ЧАСТЬ I «ГОЛОС»

Глава 1 «Лучи и дожди»

В одном небольшом городе жила девушка двадцати лет – Маргарита. Свое полное имя она не любила с детства, словно оно было чужим и слишком тяжелым для нее. Она разрешала называть себя только коротко – Марго. В этом имени было больше воздуха и свободы, меньше официальности, меньше ожиданий.

Марго не была красавицей в привычном понимании этого слова. Ее лицо не цепляло с первого взгляда, но, если задержаться чуть дольше – в нем находилось что-то притягательное. Черные волосы спадали почти до пояса, чаще всего собранные в небрежный хвост. Большие голубые глаза смотрели на мир внимательно, а иногда настороженно. Губы были слегка приоткрытыми, будто она всегда хотела что-то сказать, но не решалась.

Она одевалась и красилась так же, как и большинство девушек ее возраста. Ничего вызывающего и ничего запоминающегося. Смешаться с толпой для нее было легко. Но, несмотря на внешнюю «обычность», окружающие чувствовали в ней что-то странное. Ее считали замкнутой, немного не от мира сего. С ней было трудно говорить о пустяках, она будто всегда жила где-то глубже. Сама же Марго искренне не понимала, что странного в ней находят. Напротив, странными казались ей все остальные.

В ее ярко-голубых глазах почти всегда пряталась тоска. Не показная, не драматичная, а тихая, глубокая. Она умело скрывала ее за привычной широкой улыбкой, которая появлялась автоматически, как защитная реакция. Родители у нее были обеспеченные и заботливые. Они старались дать дочери все лучшее, но при этом словно не замечали главного – Марго не чувствовала себя счастливой. Она жила в достатке, была окружена вниманием, но внутри постоянно жило ощущение пустоты, будто чего-то важного не хватало, а чего – она и сама не могла понять.

Учеба в университете не приносила радости. Лекции казались бессмысленными, экзамены – формальностью. Она училась «как надо», но без интереса. По вечерам Марго подрабатывала официанткой в небольшом кафе недалеко от дома. Денег ей хватало и без этого, но работа позволяла занять голову и не оставаться наедине с собственными мыслями. В редкие спокойные минуты она ловила себя на ощущении, что просто убегает – от тишины, от себя, от вопросов, на которые не находилось ответов.

Марго мечтала выделяться. Не эпатировать, не быть громкой – а быть значимой. Она чувствовала, что родилась не для серых будней и повторяющихся дней, но понимала: путь к другой жизни требует усилий и, главное, смелости. А со смелостью у нее были сложные отношения.

Однажды утром Марго проснулась от яркого солнечного луча, который настойчиво пробивался сквозь тонкие занавески и бил прямо в глаза. Она раздраженно перевернулась на другой бок и пробормотала:

– Ну почему моя комната именно на солнечной стороне? Мне срочно нужны плотные шторы…

Солнце всегда действовало ей на нервы. Оно было слишком открытым, слишком радостным. Марго гораздо больше любила дождь. В дождливые дни город словно становился тише, люди – медленнее, а мысли – яснее. Дождь совпадал с ее внутренним состоянием. В такие моменты ей казалось, что мир наконец говорит с ней на одном языке.

В этот выходной день Марго было нечем заняться. Она лениво лежала на кровати, бездумно листая ленту соцсетей, даже не вникая в содержание постов. Картинки, лица, чужие радости – все сливалось в однообразный поток. И вдруг взгляд зацепился за яркую рекламу:

«ИЩЕМ МОЛОДЫЕ ТАЛАНТЫ! Тебе от 18 до 30? Надоели серые пятиэтажки и одинаковые лица? Тогда тебе к нам! Покажи, на что способен, и открой новые горизонты!»

Марго задержала дыхание.

– Хм… Это для меня? Может, стоит попробовать? – вслух сказала она, сама удивившись своему голосу.

Внутри мгновенно началась борьба. Сомнение тянуло назад: «А вдруг мошенники? А вдруг это глупо?» Но надежда оказалась сильнее: «Кто не рискует, тот не пьет шампанского».

Она перешла по ссылке. Сайт выглядел аккуратно и внушал доверие. Заявка оказалась простой. Даже слишком простой. Марго прикрепила несколько своих неопубликованных стихов и рассказов – те тексты, которые считала самыми честными. Она никому их не показывала. В последнее время вдохновение приходило редко. Она часто чувствовала себя выжатой, будто внутри не осталось сил. Возможно, это было эмоциональное выгорание. Она старалась и на учебе, и на работе, но при этом словно забывала дышать.

Многое в характере Марго тянулось из детства. Мама всегда была погружена в карьеру. Девочку в основном воспитывали бабушка с дедушкой. Они стали для нее настоящим домом. Когда дедушка ушел из жизни, Марго долго не могла справиться с болью утраты. Тогда бабушка стала ее главной опорой, человеком, чье мнение было важнее всех остальных. Сейчас бабушка серьезно болела, и мысль о возможной потере сковывала Марго страхом. Многие необдуманные поступки она останавливала лишь одной мыслью: «А как отреагирует бабуля?»

Марго заварила себе чай, но вдруг заметила, что руки дрожат. От страха. От неуверенности. От ужаса быть никем. Она поставила кружку на стол и глубоко вдохнула. В этот момент ноутбук громко пиликнул – пришло сообщение. Сердце подпрыгнуло. Марго бросилась к экрану – это была лишь подруга из прошлого, приехавшая в город на пару дней.

– Давай увидимся, как раньше? В Backers, на Зеленой Авеню. 16:00?

Марго сразу согласилась. Внутри росло острое желание с кем-то поделиться. Подруга уехала заграницу несколько лет назад. Возможно, она знает, как это: решиться и начать жить иначе.

Глава 2 «Туда, где живут те, кто уехал»

У подруги Марго было необычное имя – Оливия. Так ее назвал дедушка, родом из Великобритании. В детстве это имя казалось Марго каким-то сказочным, словно вырванным из иностранной сказки про фей. Пока остальные девочки были Анями, Катями и Лерами, рядом с ней всегда была Оливия – чуть другая, чуть смелее, будто изначально предназначенная для иной жизни.

После школы Оливия долго не раздумывала. Она уехала заграницу к дедушке и поступила в один из самых престижных университетов Лондона. Для нее это было не бегством, а шагом вперед – осознанным и уверенным. Марго тоже когда-то мечтала о таком пути. Она представляла себя в другом городе, в другой стране, с рюкзаком за плечами и новой жизнью впереди. Но родители были категорически против. Они считали, что дома безопаснее, правильнее, разумнее. Так Марго осталась в родном городе. Здесь был неплохой университет, хорошие условия, стабильность. Но все же… это было не то, о чем мечтала Марго.

Зависти Марго к подруге никогда не испытывала. Наоборот – она искренне радовалась за Оливию и гордилась ею. Они дружили с самого детства: сначала вместе ходили в детский сад, потом сидели за одной партой в школе, делили завтраки, секреты и первые разочарования. А потом случилась разлука. Не резкая, не ссора – просто жизнь развела их по разным сторонам. Долгая и тяжелая разлука.

Когда Оливия уехала, Марго словно потеряла точку опоры. Она так и не смогла найти среди своего окружения человека, с которым было бы так же легко молчать и говорить. Да, наверное, и не искала. Все новые знакомства оставались поверхностными, временными. Поэтому каждая встреча с Оливией превращалась в маленький праздник, который ждали с нетерпением.

Марго заметила подругу еще издалека. Оливия шла быстро, уверенно, будто город подстраивался под ее шаг. Увидев Марго, она тут же расплылась в улыбке и побежала навстречу, не обращая внимания ни на прохожих, ни на взгляды.

– Марго! – воскликнула она и крепко обняла подругу.

– Оливия… Я так соскучилась, – выдохнула Марго, уткнувшись лицом в ее плечо.

Они еще несколько секунд стояли, обнявшись, словно боялись отпустить друг друга. Потом отстранились и стали внимательно разглядывать лица – будто пытались поймать все изменения, все новые черты, которые принесло время.

– Ну давай, рассказывай, как Лондон, как учеба? – Марго засыпала ее вопросами, не успев даже перевести дыхание.

– У меня все хорошо, – улыбнулась Оливия. – Я закончила год на высшие баллы. Сначала, конечно, было тяжело: другой язык, другие люди, другое мышление. Самое сложное – привыкнуть к английскому менталитету. Они вроде бы приветливые, но очень закрытые. – Она усмехнулась. – А ты как? Как тебе университет?

Марго опустила взгляд.

– Ну… – тихо пробормотала она, уставившись в асфальт.

Ей совсем не хотелось портить встречу своими переживаниями. Но они слишком хорошо знали друг друга. Между ними никогда не существовало фальши.

– Так, – решительно сказала Оливия, – давай присядем за столик, и ты мне все расскажешь. По порядку. Официант! Нам два рафа с соленой карамелью!

Этот напиток был их маленькой традицией. Они пили его, когда обсуждали расставания, страхи, планы и тот самый злополучный переезд.

Когда напитки принесли, девушки уселись за круглый столик у панорамного окна. Город за стеклом был тихим и уютным. Старые здания, узкие улицы, знакомые с детства виды. Несмотря на свою провинциальность, он обладал особым очарованием. Марго вдруг подумала, что, даже переехав в мегаполис, все равно будет по нему скучать.

– Ну? – мягко улыбнулась Оливия. – Где та моя жизнерадостная Марго?

Марго молчала. Слова путались в голове, мысли сбивались в один тяжелый ком. Она не знала, с чего начать, потому что казалось – если начнет, уже не сможет остановиться.

– Наверное… мне просто одиноко, – наконец сказала она. – После твоего отъезда я будто потерялась. В университете я ни с кем не общаюсь, они мне неинтересны. Учеба и работа уже просто достали. Я чувствую себя… – она усмехнулась сквозь усталость, – как несчастная женщина, которая сорок лет в браке и живет по расписанию: дом – работа – дом. Вот и у меня так же. Учиться и работать. Учиться и работать. Мне хочется сбежать.

Оливия слушала, не перебивая.

– Но ты же понимаешь, – осторожно сказала она, – что нельзя сбегать в пустоту. Всегда должен быть какой-то тыл.

– Я знаю, – кивнула Марго. – Ты только не подумай, что я сошла с ума… Я отправила заявку в шоу талантов. И если меня пригласят – я хочу уехать в столицу.

Она произнесла это почти шепотом, словно боялась услышать собственные слова.

Оливия на секунду замерла, а потом широко улыбнулась и обняла подругу.

– Марго, ты же знаешь, что я поддержу любую твою идею. Твои тексты – это настоящее искусство. Если бы не твои страхи, ты бы уже давно была известным автором!

Марго растаяла в этих объятиях. Именно такой поддержки ей не хватало. Глаза защипало от слез. Она поняла, как сильно дорожит этой дружбой. Неважно, сколько между ними километров – этот человек всегда будет рядом.

И вдруг, неожиданно даже для самой себя, Марго сказала:

– Я не могу больше здесь жить.

Оливия несколько секунд смотрела на нее, внимательно, серьезно.

– Тогда дерзай, – спокойно ответила она. – Я в тебя верю. И хочу, чтобы ты поверила в себя. Иначе так и будешь смотреть на чужую жизнь из окна.

Они просидели в кафе еще несколько часов, разговаривая обо всем на свете. А когда официант вежливо сообщил о закрытии, девушки попрощались и разошлись по домам, договорившись обязательно встретиться на следующий день.

Глава 3 «Вы прошли отбор»

Письмо пришло не как в кино – не в тот момент, когда Марго стояла на мосту и смотрела вдаль, не в секунду вдохновения, не под музыку. Оно пришло буднично, почти насмешливо: в обычный день, в обычный час, когда она просто пыталась выжить в своей маленькой жизни.

Сначала она даже не услышала звук уведомления. На кухне шумел чайник, за окном кричали дети – кто-то снова гонял мяч по двору, и этот гул был таким привычным, что мозг давно перестал его замечать. Марго сидела на табурете и листала ленту, как листают чужую жизнь, когда своей не хочется касаться.

На экране мелькнуло: «1 новое сообщение».

Она ткнула пальцем, не думая. Просто машинально. Как открывают погоду, как проверяют время, как смотрят сторис тех, кого давно не любят.

И увидела тему письма: «Поздравляем! Вы прошли отбор».

Марго сначала не поняла смысла. Мозг будто завис. Он честно прочитал слова, но не поверил им и не отдал сигнал сердцу.

Она перечитала. Потом еще раз. И только на третий раз изнутри поднялось что-то теплое, быстрое, щекочущее. Как пузырьки в шампанском, только вместо радости была паника. Смешная, липкая, настоящая.

Марго резко выпрямилась, будто ее ударило током.

– Нет… – прошептала она. – Не может быть…

Пальцы стали холодными. На ладонях выступил пот. Она открыла письмо полностью.

Там было все слишком конкретно. Слишком официально. Слишком реально.

«Вы приглашены на очный этап. Дата. Время. Адрес. При себе иметь паспорт…»

Паспорт. Адрес. Дата. Это уже не фантазия. Не «а вдруг». Не «когда-нибудь». Это – «сейчас».

Марго прижала ладонь к груди, будто хотела удержать сердце на месте. Оно билось так, словно пыталось вырваться наружу и убежать первым.

Секунду ей хотелось вскочить и закричать: «Получилось! Не зря! Я могу!» А в следующую секунду захотелось сделать ровно обратное – стереть письмо, выключить ноутбук и сделать вид, что ничего не было. Просто жить дальше. Как все. Без риска. Без стыда. Без провалов.

Только вот… как жить дальше, если уже увидела дверь?

Марго сглотнула и снова перечитала письмо. У нее дрогнули губы. Она засмеялась – коротко, тихо, беззвучно. Смеются так, когда слишком страшно.

Потом вскочила и начала ходить по кухне. Туда – сюда. Туда – сюда. Как будто движение могло придумать ей ответ.

– Господи… – выдохнула она, остановившись у окна.

Во дворе все было как всегда: кто-то тащил пакеты, кто-то выгуливал собаку, где-то хлопнула дверь подъезда. И именно это бесило больше всего. Мир не изменился. А у Марго внутри будто рухнула и одновременно выросла целая вселенная.

«Я прошла отбор». И следом, как ножом: «А что теперь?»

Она резко открыла заметки в телефоне и написала: «Очный этап». Стерла. Написала снова. Стерла.

Пальцы дрожали, и ей хотелось кого-то позвать. Хотелось, чтобы кто-то подтвердил реальность, потому что внутри было ощущение сна, где тебя выбрали, а потом ты просыпаешься в своей комнате, в своем городе, в своей пустоте.

Первым порывом было написать Оливии. Марго набрала сообщение: «Оливия, мне пришло письмо. Я прошла». Палец завис над кнопкой отправки.

И вдруг она поняла: прежде чем делиться радостью, ей нужно понять, куда она вообще идет. Потому что радость – легкая. Ею можно делиться.

А вот страх – нет.

Марго медленно положила телефон на стол. И в тот момент, когда чайник наконец щелкнул и выключился, ей стало так одиноко, что захотелось плакать. Она сделала чай, но забыла про сахар. Выпила глоток и поморщилась. Горько.

«Как ехать? На что? Что сказать родителям? А если это ошибка? А если я там буду выглядеть как дурочка? А если меня унизят? А если бабушке станет хуже?»

На последней мысли она застыла. Бабушка.

Как всегда – бабушка была той ниточкой, которая держала ее на месте. И одновременно – той, ради кого ей хотелось жить так, чтобы не стыдно было оглянуться.

Марго посмотрела на часы. Руки сами потянулись к телефону. Но звонить родителям она не смогла. Сказать «я еду в столицу» – это как бросить камень в стеклянный дом. Она знала реакцию заранее: вопросы, давление, «не выдумывай», «у тебя учеба», «какие шоу», «это несерьезно».

Ей не хотелось с ними воевать. Она устала воевать даже мысленно. Зато была бабушка. К ней Марго могла прийти без доказательств. Без отчета. Просто прийти.

Бабушка жила недалеко – в той части города, где дворы были тише, лавочки старше, а окна в домах казались немного печальнее. Марго шла туда быстро, будто боялась, что письмо исчезнет, если она дойдет слишком медленно.

По дороге ветер разгонял облака. Солнце снова пыталось пробиться. Упрямое, яркое, наглое.

Марго щурилась и раздраженно думала: «Да уйди ты уже…».

Ей хотелось дождя. Дождь бы понял.

Когда она подошла к бабушкиному подъезду, сердце снова ускорилось. Она поднялась по лестнице. Лестница – это как маленькая подготовка. Как собраться с духом. Она постучала.

– Кто там? – послышалось из-за двери.

– Это я, бабуль, – сказала Марго.

Замок щелкнул не сразу. Бабушка всегда открывала осторожно, будто проверяла мир по ту сторону двери.

Дверь приоткрылась, и Марго увидела ее – маленькую, худенькую, в теплой кофте, несмотря на то что дома было не холодно. Бабушка смотрела внимательно, будто разглядывала не лицо, а состояние.

– Что-то случилось? – спросила она вместо «привет».

Марго улыбнулась автоматически.

– Ничего… – соврала она и шагнула внутрь.

В квартире пахло привычно: лекарствами, чаем и чем-то домашним, что невозможно повторить в других домах. Пахло безопасностью.

Марго разулась, повесила куртку и прошла на кухню. Бабушка шла следом, чуть медленнее. Марго слышала этот шаг – тихий, осторожный – и от него в груди становилось еще тяжелее.

Бабушка поставила чайник, как всегда. Не спрашивая. У них был такой негласный ритуал: если Марго пришла, значит, нужен чай. Чай всегда нужен.

Марго села за стол и уставилась в столешницу. Дерево было исцарапанное, старое, родное.

– Маргарита… – тихо сказала бабушка.

Марго дернулась. Бабушка редко называла ее полным именем. Только когда чувствовала, что дело серьезное.

– М?

Бабушка посмотрела на нее и медленно спросила:

– Что у тебя в глазах? Радость или беда?

Эти слова почему-то сразу выбили слезы. Марго резко вдохнула.

– Я… – голос сорвался. – Я прошла отбор.

– Какой отбор? – бабушка нахмурилась, но не испуганно, а сосредоточенно.

Марго достала телефон, открыла письмо и протянула бабушке. Бабушка взяла телефон обеими руками, как будто это была не техника, а письмо на настоящей бумаге. Прочитала один раз. Потом второй. Потом подняла глаза на Марго.

И Марго увидела: бабушка поняла не только текст. Она поняла все.

– Ты рада? – спросила бабушка.

Марго сжала пальцы в кулак под столом.

– Я… да. Я рада. Но мне страшно, бабуль.

– Страшно – это нормально, – спокойно сказала бабушка и поставила перед ней чашку. – Страшно всегда, когда жизнь сдвигается.

Марго нервно усмехнулась.

– А если я опозорюсь? А если меня там разнесут? А если это все глупо? А если… – Марго запнулась. – А если я уеду, а тебе станет хуже?

Бабушка ничего не ответила сразу. Только смотрела. Долго. И это молчание было тяжелей любых слов.

Потом она тихо сказала:

– Ты думаешь, я не чувствую, что ты тут… как птица в клетке?

Марго подняла глаза.

– Я вижу тебя. Вижу, как ты улыбаешься, когда надо. И вижу, как ты потом молчишь, когда никто не смотрит.

Марго сглотнула.

– Бабуль…

– Ты боишься уйти, потому что думаешь, будто предашь меня, – продолжила бабушка, и голос у нее стал жестче, хотя оставался теплым. – Но знаешь, что будет настоящей изменой?

Марго еле слышно спросила:

– Что?

Бабушка наклонилась к ней чуть ближе:

– Если ты останешься здесь только из-за страха. Если ты проживешь жизнь, которая тебе не подходит, потому что боялась меня расстроить. Вот это будет больно. По-настоящему больно.

Марго замерла. Она словно впервые услышала мысль, которую сама давно знала, но не смела произнести.

– Ты же моя девочка, – тихо добавила бабушка. – Я не хочу, чтобы ты была удобной. Я хочу, чтобы ты была живой.

Марго сжала губы. Слезы все-таки потекли – быстро, горячо, как будто внутри прорвало.

– Но родители…

– Родители всегда боятся, – сказала бабушка, будто это была самая простая истина на свете. – Особенно когда понимают, что ребенок – уже не ребенок.

Марго вытерла слезы ладонью.

– А если мне скажут «нет»?

Бабушка вздохнула и посмотрела куда-то в окно.

– Тогда ты скажешь «я еду». Не «можно?», а «я решила».

Марго тихо засмеялась сквозь слезы.

– Ты говоришь так, будто это легко.

– Это не легко, – честно ответила бабушка. – Просто нужно.

Когда Марго вышла от бабушки, в голове стояла странная ясность. Не радость, не эйфория – ясность. Как будто кто-то включил свет в темной комнате.

Она шла домой медленнее, чем пришла. Потому что теперь ей нужно было сделать самое страшное: произнести решение вслух – не бабушке, не Оливии, не самой себе, а миру, который привык видеть ее спокойной и послушной.

У подъезда она остановилась. Подняла голову к своему окну. Шторы были тонкие, солнце без труда пробивалось внутрь.

Марго вдруг подумала: «Смешно. Я хотела плотные шторы, чтобы спрятаться от солнца. А на самом деле мне нужно другое – перестать прятаться».

Дома было тихо. Родителей еще не было. Марго села на кровать, открыла ноутбук и снова перечитала письмо.

Потом закрыла. Потом открыла снова. Словно тренировалась. Очный этап. Столица. Паспорт. Дата.

Марго достала чемодан. Он стоял в шкафу уже давно – пустой, пыльный, как мечта, которую никто не трогал, чтобы не спугнуть. Она вытащила его, поставила посреди комнаты и смотрела на него несколько секунд, как на зверя.

– Ну что… – тихо сказала она себе. –Репетиция.

Она открыла чемодан. И не положила туда ничего. Просто открыла и села рядом на пол.

Ей нужно было привыкнуть к мысли, что она действительно может уехать. Что это не шутка. Не игра. Не фантазия.

Она представила вокзал, гул, чемодан в руке, люди вокруг чужие. Представила, как она говорит родителям, как они спорят, как мама сжимает губы, как отец молчит слишком долго. Представила, что будет, если они запретят. Представила, что будет, если отпустят.

И от всех этих «если» у нее снова затряслись руки. Марго закрыла лицо ладонями.

– Я боюсь, – призналась она вслух. – Но я хочу.

Потом поднялась, подошла к зеркалу и посмотрела на себя.

На секунду ей показалось, что из зеркала смотрит не «странная Марго», не «девочка с тоской», а кто-то другой – тот, кто способен выбрать себя.

Она снова посмотрела на чемодан. И впервые не захотела убрать его обратно в шкаф.

Глава 4 «Билет в один конец»

Билет Марго купила ночью. Не потому, что так было удобнее – просто ночью легче решаться. Ночью весь город будто притворяется, что спит, и можно сделать что угодно, пока никто не смотрит. Можно нажать «оплатить», можно стереть и написать заново. Можно признаться себе в том, в чем днем стыдно признаться даже мысленно.

Экран телефона светил в темноте. Тихо гудел холодильник, за стеной кто-то кашлянул – будто напоминание: жизнь вокруг идет, и всем, в общем-то, не до тебя.

Марго выбрала поезд долго, упрямо, будто от этого зависела вся судьба. Утренний – страшно рано. Дневной – слишком много времени думать. Ночной – снова ночь, а ночью она умеет решаться, но не умеет держаться.

Она выбрала тот, что уходил ближе к обеду. Вроде как середина – компромисс. Словно компромисс мог спасти от паники. Оплатила.

И в следующую секунду захотелось вернуть все назад. Сказать: «Ой, я ошиблась». Нажать «отмена». Забыть. Проснуться – и чтобы это было просто очередным ее «почти».

Но билет уже появился в приложении. Реальный. С цифрами. С местом. С временем. Место 17. Вагон 6.

Марго смотрела на это, как на приговор и как на награду одновременно. Потом положила телефон под подушку, будто если спрятать – станет легче. И не спала до рассвета, прислушиваясь к собственному дыханию.

Утром все было слишком обычным. Слишком спокойным. Чай в чашке пах, как всегда. На улице, как назло, было солнечно. Солнце лезло в комнату нагло, уверенно, словно смеялось: «Ну что, мечтательница, ты думала, я тебя отпущу?»