Ласточка

К. Ворн

Ласточка

Глава 1: Утро начинается не с кофе

Солнце долбило в глаза с такой силой, будто у него ко мне были личные счеты.

Я поморщился, пытаясь зарыться лицом в подушку, но подушка пахла машинным маслом и чем-то сладким, вроде пролитого сиропа. В голове звенел набат, а во рту было так сухо, словно я всю ночь жевал песок с пляжа острова Засухи. – Блять, – прохрипел я в подушку. – Выключите свет. Кто-нибудь, выкрутите солнце на минимум.

Ответом мне был радостный, пронзительный визг. Что-то тяжелое и чешуйчатое прыгнуло мне на живот, вышибая остатки воздуха. Я открыл один глаз. Прямо перед моим лицом, радостно хлопая перепончатыми ушами, сидел Пончик. Мой фамильяр. Помесь летучей белки, ящерицы и пылесоса для еды. Он был ярко-бирюзовым, с огромными фиолетовыми глазами, и выглядел возмутительно бодрым.

– Пшел вон, – я спихнул его на пол. Пончик обиженно пискнул и тут же начал грызть ножку стула. – Жрать хочешь? Иди поймай облачную медузу. Не трогай мебель, это красное дерево! Ну… почти красное. Крашеное.

Я сел на кровати, свесив ноги. Пол под ногами слегка покачивался. Моя «квартира» была по совместительству рубкой моего корабля – «Ласточки». Мы дрейфовали на привязи в доках Острова Семи Радуг. Вид из панорамного окна, надо признать, был охуенный. Небо здесь было не просто голубым – оно переливалось оттенками от нежной лазури до глубокого индиго. Внизу, под слоем пушистых, сахарно-белых облаков, виднелись изумрудные верхушки джунглей соседнего острова. Водопады срывались с краев парящих скал и превращались в радужный туман, падая в бесконечный Эфирный Океан далеко внизу. Мимо окна, лениво махая плавниками, проплыла стайка небесных скатов, сверкая золотой чешуей.

Красота. Идилия. Если бы не это ебучее похмелье.

Я натянул штаны, нашел на полу одну из своих рубах (кажется, чистую, пятно от соуса почти не видно) и вышел на палубу. Воздух был сладким и свежим, пахло цветущей глицинией и свежей выпечкой с рыночной площади внизу. «Ласточка» представляла собой чудо инженерной мысли и свалки. Корпус из облегченного дерева, пропитанного смолой летучих сосен, латунные трубы двигателя, заплатки на крыльях из разноцветной парусины. Она выглядела как попугай, которого пожевал дракон, но летала быстрее любой имперской посудины.

– Эй, Кэп! – снизу, с деревянного пирса, донесся крик. Я перегнулся через борт. Внизу стоял старый Маркус, смотритель доков. Толстый, усатый, в жилетке, которая вот-вот лопнет. – Чего тебе, старый хрыч? – лениво отозвался я. – Если за стоянку заплатить, то у меня денег нет. Запиши на счет. – Да хер с ней, со стоянкой! – отмахнулся Маркус. – Тут к тебе пришли. Клиент! Жирный! – Насколько жирный? Как ты или как кошелек губернатора? – Как твои проблемы, Джейс! Спускайся давай!

Я вздохнул. Клиенты – это хорошо. Клиенты – это деньги. Деньги – это топливо для «Ласточки» и выпивка для меня. – Пончик, за старшего! – крикнул я вглубь корабля. Зверь отозвался звуком разбивающейся тарелки. – Отлично. Минус сервиз.

Я спрыгнул на пирс, пружиня коленями. Гравитация на Семи Радугах была слабой, так что я чувствовал себя легким, как перышко. Рядом с Маркусом стояла фигура, которая совершенно не вписывалась в атмосферу грязного портового дока. Это была женщина. Высокая, статная, в мантии цвета закатного солнца, расшитой золотыми нитями. На носу – очки в дорогой оправе. Она смотрела на мою «Ласточку» с выражением легкого ужаса и брезгливости.

– Вы – капитан Джейс? – голос у нее был строгий, как у школьной учительницы, поймавшей тебя за курением. – Он самый. А вы, мадам, явно заблудились. Храм Чистоты и Порядка на два уровня выше. Здесь только смазка, мат и дешевая рыба. Она поджала губы. – Мне рекомендовали вас как лучшего пилота в Секторе Ветров. Сказали, вы можете пролететь сквозь игольное ушко во время шторма. – Врали, – честно признался я, почесывая небритую щеку. – В игольное ушко я не пролезу, жопа застрянет. А вот насчет шторма – это можно. Чего везти надо? Контрабанда? Оружие? Редкие зверушки?

Женщина огляделась по сторонам, словно ожидая шпионов из-за бочек с тухлой селедкой. – Не здесь, – прошипела она. – Это… деликатный груз.

Она щелкнула пальцами, и из-за её спины выплыл (буквально выплыл, левитируя) сундук. Небольшой, из темного дерева, окованный серебром. На крышке пульсировал сложный магический замок. – Доставка на Остров Полуденного Зноя. Оплата – пятьсот золотых соларов. Половина сейчас, половина по прибытии.

Я поперхнулся воздухом. Пятьсот соларов? За эти деньги можно купить новый двигатель, ящик лучшего рома и еще останется, чтобы снять номер в борделе «Небесная Нимфа» на неделю. – Пятьсот? – я прищурился. – Мадам, за пятьсот соларов я должен буду не просто отвезти этот сундук, а еще и станцевать с ним танго. В чем подвох? Он проклят? Он тикает? Внутри голова чьего-то любовника?

– Внутри – фамильная ценность, – холодно отрезала она. – Ваша задача – не задавать вопросов, не открывать крышку и доставить груз в целости. Срок – два дня. – Два дня до Зноя? Это надо гнать через Грозовой Фронт. – Именно поэтому я нанимаю вас, а не имперскую почту. Вы беретесь или мне найти кого-то, кто меньше болтает и больше любит золото?

Она достала мешочек. Звякнуло так сладко, что у меня аж зубы заныли. Двести пятьдесят монет авансом. Мой внутренний голос, тот самый, что обычно орет «Беги, идиот, это ловушка!», сейчас заткнулся, видимо, оглушенный звоном золота. – Ладно, – я протянул руку. – Грузите ваш ящик. Но если он испортит мне обшивку или начнет вонять – я выброшу его за борт. – Договорились, – она вложила мешочек мне в ладонь. Пальцы у нее были ледяными, несмотря на жару. – И помните, капитан. Любопытство сгубило кошку.

Час спустя мы уже были в воздухе. Ощущение полета – это единственное, ради чего стоит жить в этом долбаном мире. Когда винты «Ласточки» набирают обороты, и палуба начинает вибрировать, когда земля (ну, то есть остров) уходит вниз, а в лицо бьет тугой поток ветра – все проблемы исчезают.

Я стоял у штурвала, одной рукой удерживая курс, а другой сжимая кружку с кофе (наконец-то!). Пончик сидел у меня на плече, пристегнутый страховочным тросиком, и ловил языком мошек. Внизу проплывали острова. Зеленые, желтые, фиолетовые. Между ними были натянуты радужные мосты – магические потоки, по которым скользили торговые баржи. – Курс на юго-восток, – пробормотал я, глядя на компас. Стрелка лениво вертелась. – Входим в зону турбулентности. Держись, малой.

Сундук стоял в трюме, привязанный канатами так крепко, что даже если мы перевернемся, он не шелохнется. Но меня не покидало странное чувство. С тех пор как мы взлетели, на корабле стало… теплее. И не просто теплее. Воздух вокруг сундука дрожал, как над раскаленным асфальтом. И еще был звук. Едва слышный. Как будто кто-то… напевал?

– Глюки, – сказал я сам себе. – Это все вчерашний эль. Надо меньше пить с гномами-механиками. Я сделал глоток кофе и посмотрел на горизонт. Там, вдали, собирались тучи. Грозовой Фронт был красив, как смертный приговор. Огромные фиолетовые облака, пронизанные золотыми молниями.

И тут «Ласточку» тряхнуло. Не от ветра. Удар пришел изнутри. Из трюма. – Да вы издеваетесь, – простонал я.

БУМ. Еще один удар. Глухой, мощный. Пончик испуганно пискнул и спрятался мне за шиворот. Я закрепил штурвал и схватил разводной ключ (мое любимое оружие ближнего боя). – Если эта "фамильная ценность" решила вылезти наружу, я затолкаю её обратно по самые гланды, – прорычал я, спускаясь по трапу в трюм.

Внизу было жарко. Реально жарко. Пахло озоном и жженой карамелью. Сундук подпрыгивал. Канаты натянулись, скрипя, как старые суставы. Магический замок на крышке светился неистовым алым светом. – Эй! – крикнул я, подходя ближе, но держась на безопасном расстоянии. – Хорош буянить! У меня там наверху лак не высох, растрясешь посудину!

В ответ сундук замер. Тишина повисла плотная, звенящая. А потом крышка просто исчезла. Она не открылась. Она рассыпалась в пыль. Из сундука ударил столб света – яркого, огненного, ослепительного. Я закрыл глаза рукой, матерясь на всех известных мне языках. – Твою ж мать через колено! Мои глаза!

Когда свет немного угас, я рискнул посмотреть. В сундуке не было золота. Не было артефактов. Там сидела девчонка. На вид лет восемнадцать. Волосы – как живой огонь, рыжие, переходящие в алый. Кожа светится изнутри. Одета в какие-то странные лохмотья, похожие на обгоревший шелк. Она моргнула, глядя на меня огромными золотыми глазами. Потом потянулась, хрустнув суставами, и сладко зевнула, выпустив изо рта маленькое облачко дыма.

– Ну, ни хрена себе доставка, – выдохнул я, опуская ключ. Девчонка посмотрела на меня, потом на ключ, потом снова на меня. – Привет, – сказала она. Голос у нее был хрипловатый, но звонкий. – Пожрать есть? Я бы сейчас слона сожрала. Жареного. – Ты кто такая, черт тебя дери? – спросил я, чувствуя, как мои пятьсот соларов машут мне ручкой и улетают в закат. Она вылезла из ящика, ступив босыми ногами на деревянный пол. Там, где она наступала, дерево начинало дымиться. – Я? – она улыбнулась, и от этой улыбки в трюме стало жарче, чем в печке. – Я – Катастрофа. Но друзья зовут меня Игни. А теперь давай сюда еду, пока я не начала грызть обшивку.

– Пиздец, – резюмировал я. – Приехали.

– Эй, эй! Тормози! – заорал я, размахивая разводным ключом, как дирижерской палочкой перед оркестром глухих. – Ты мне сейчас прожжешь дыру прямо в топливный бак, и мы станем самым красивым фейерверком в этом секторе! Слезь с ковра!

Игни посмотрела под ноги. Дешевый коврик «Добро пожаловать», который я спер у входа в мэрию полгода назад, уже весело тлел, испуская сизый дымок. – Ой, – сказала она без капли раскаяния. – Я просто нервничаю, когда голодная. А когда я нервничаю, температура тела растет. Дай пожрать, Кэп, а то я начну грызть этот милый штурвал.

Я застонал, хватаясь за голову. – На камбуз! Бегом! И постарайся левитировать, или не знаю, на цыпочках иди!

Мы ворвались в крошечную кухню «Ласточки». Пончик, сидевший у меня на плече, при виде огненной девицы благоразумно решил, что жизнь дороже любопытства, и сиганул на верхнюю полку, за банкам с маринованными облачными огурцами.

Я распахнул холодильный ларь (работающий на честном слове и кристалле льда, который я забыл зарядить). – Так, что у нас есть… – бормотал я, перебирая запасы. – Сухари… Плесень (это мы выбросим)… О, вяленое мясо небесного ската! Жесткое, как подошва сапога, но питательное.

Я кинул ей кусок мяса. Игни поймала его на лету. В ту же секунду раздалось шипение, по кухне поплыл запах жареного стейка. Мясо в ее руке мгновенно приготовилось, потемнело и начало шкворчать. Она закинула его в рот, прожевала за секунду (вместе с костью, клянусь!) и облизала пальцы. С пальцев сорвались маленькие искорки. – Суховато, – вынесла она вердикт. – Есть еще?

– Ты издеваешься? Это был мой паек на неделю! – возмутился я, но все же достал банку тушенки. – Держи. Только банку не жри, металл нынче дорогой.

Игни коснулась банки пальцем. Крышка со щелчком отлетела, содержимое внутри забурлило. – Слушай, – сказал я, присаживаясь на край стола и стараясь не думать о том, что моя пассажирка – ходячая доменная печь. – А та дамочка в очках… она тебе кто? И почему тебя везли в ящике, как контрабандный вискарь?

Игни выскребала тушенку пальцем, жмурясь от удовольствия. – Мадам Векс? Она Верховный Магистр какой-то там Академии. Зануда страшная. Они меня нашли в кратере вулкана на Острове Пепла. Сказали: «О, редкий экземпляр, дух огня, бла-бла-бла». Засунули в стазис-сундук и хотели отвезти в лабораторию. Изучать. Тыкать палками.

Она рыгнула. Изо рта вырвалось маленькое пламя, опалившее край моей занавески. Я дернулся, чтобы потушить, но огонь погас сам. – А я не люблю, когда в меня тыкают, – закончила она, глядя на меня в упор. – Я люблю свободу. И мясо. Кстати, у тебя есть выпивка? Говорят, спирт хорошо горит.

– Нет! – рявкнул я, инстинктивно загораживая собой шкафчик, где стояла заначка рома. – Никакого алкоголя! Ты и так пожароопасная, а пьяная элементаль – это…

Договорить я не успел. Корабль тряхнуло так, что я прикусил язык. С полки посыпались банки, Пончик с визгом пролетел через всю кухню и шлепнулся прямо в миску с водой. Снаружи, надсадным воем, завыла сирена тревоги.

– Да ёбаный рот! – заорал я, выплевывая кровь. – Что теперь?! Метеорит? Дракон? Налоговая инспекция?

Я вылетел из кухни, Игни помчалась за мной, оставляя на полу черные следы босых ног. В рубке мигала красная лампочка. Я подскочил к радару. На зеленом экране к центру, то есть к нам, стремительно приближались три точки. – Три цели на шесть часов! – прорычал я, хватаясь за штурвал. – Быстрые, суки. Это не Империя. У Империи корабли летают строем, как на параде. Это…

Я глянул в заднее обзорное стекло. Из облаков, хищно сверкая ржавым металлом и вращающимися лезвиями на носу, вынырнули три глайдера. Они выглядели так, будто их собрали из мусора, склеили соплями и наделили жаждой убийства. На флагах красовался череп, пробитый гаечным ключом. – «Ржавые Клювы», – простонал я. – Мусорщики. Самые тупые пираты в архипелаге, но их много.

Голос из рации затрещал, перекрывая гул двигателя: – Кхшшш… Эй, на «Ласточке»! Глуши мотор, бросай якорь! Дядя Грымза хочет посмотреть, что у тебя в трюме! Не дергайся, а то сделаем тебе вентиляцию в заднице!

– Дядя Грымза может поцеловать мой выхлоп! – крикнул я в микрофон и рванул рычаг тяги на себя.

«Ласточка» взревела. Двигатель, который я ласково называл «Дедушка» или «Старик» выдал протестующий кашель, но послушно плюнул черным дымом и ускорил вращение винтов. Корабль резко накренился, уходя в крутое пике. Игни, не ожидавшая такого маневра, с воплем покатилась по полу рубки, врезалась в стену и… прожгла в обшивке дыру размером с кулак.

– Осторожнее! – заорал я. – Это мой корабль, а не дуршлаг! – Ты водишь как маньяк! – крикнула она, поднимаясь и отряхиваясь. Глаза ее горели уже не золотом, а яростным багрянцем. – Кто это такие?

– Фанаты! Хотят автограф! – я заложил вираж, пропуская мимо гарпун, выпущенный с ближайшего глайдера. Гарпун со свистом прошел в метре от рубки. – Держись за что-нибудь… только не за металл! Держись за… черт, за деревянные перила!

Пираты не отставали. Один из глайдеров подошел вплотную с левого борта. Я видел рожу пилота – гоблина в авиаторских очках и с безумным оскалом. За его спиной сидел стрелок с огромным пулеметом Гатлинга. – Сейчас будет больно! – предупредил я.

Стрелок открыл огонь. Пули забарабанили по обшивке, как град. Стекло рубки пошло трещинами. Пончик, который все это время сидел у меня на голове, вцепившись когтями в волосы, описался от страха. Теплая струйка потекла мне за шиворот. – Отлично! – прокомментировал я. – Спасибо, Пончик! Очень вовремя!

И тут Игни шагнула вперед. – Они портят мою поездку, – сказала она. Голос стал низким, гудящим. – И они стреляют в меня. Я этого не люблю.

Она подошла к разбитому окну. Ветер трепал её огненные волосы, раздувая их в настоящий пожар. – Эй, ты чего удумала? – крикнул я, пытаясь выровнять корабль. – Не смей прыгать! У меня нет страховки на пассажиров!

Игни вытянула руку в сторону глайдера с гоблином. – Кэп, открой форточку пошире.

Она не стала ждать. Она просто сжала кулак. Вокруг глайдера пиратов воздух вдруг сжался, задрожал. А потом… ВУХ! Огненный шар размером с хороший арбуз сорвался с её ладони. Он пролетел расстояние между кораблями за долю секунды и врезался прямо в двигатель пиратов.

Взрыва не было. Было красивее. Двигатель глайдера просто расплавился. Металл потек, как воск. Винт отвалился, и глайдер, кувыркаясь и оставляя за собой шлейф черного дыма, камнем полетел вниз, в облака. Гоблин-пилот что-то орал, но его крик быстро затих.

– Охренеть, – выдохнул я. – Ты… ты ходячая пушка! Игни обернулась. Она выглядела довольной, как кот, сожравший канарейку. – Один готов. Осталось двое. Кэп, подлети поближе к тому, что справа. Мне не нравится его шляпа.

Я посмотрел на неё. Потом на дымящийся след в небе. Потом на свой мокрый воротник. И расхохотался. Ситуация была полной жопой. Нас пытались убить, корабль дырявый, на борту монстр, а я весь в моче своего фамильяра. Но, черт возьми, давно мне не было так весело!

– Поближе? – переспросил я, бешено крутя штурвал. – Да хоть в упор, детка! Держись за трусы, мы идем на таран!

«Ласточка» с ревом развернулась, подставляя правый борт под удар, но давая Игни идеальный угол для атаки. – Жги их, Рыжая! – заорал я. – Жги их до хрустящей корочки!

И мы, хохоча как умалишенные, понеслись навстречу оставшимся пиратам.