Дань с процентами

Тори Гринн

Дань с процентами

Глава 1. Проснись, Горыныч, дело есть!

На священной горе Ржавец, где по преданию должен был обитать Дракон-Защитник, уже десять лет как стояла кузница «Лукерья и Ко». Вывеска, искусно выкованная в виде драконьих витков, поблескивала в утреннем солнце. Из трубы валил густой дым, а из открытых дверей доносился ровный, деловой стук молота – не в ритм шаманскому бубну, а в такт счетам да прибыли.

Внутри Лукерья, дочь покойного кузнеца Кузьмы, с силой опускала молот на заготовку будущей дверной ручки. В семнадцать лет она была тонкой березкой, предназначенной в жертву. В двадцать семь – стала крепким дубом, хозяином своей судьбы. Волосы, убранные в практичную косу, посеребрила металлическая пыль, а в глазах горел не жертвенный огонь, а огонь настоящий, из горна.

– Лукерья Кузьминична! – в дверь просунулся испуганный лик калики перехожего по имени Неупокой. Его ряса была вечно в каких-то подпалинах и пятнах, а в бороде, казалось, путались даже его собственные мысли. – Беда! Проснулся!

– Кто проснулся, дядя Неупокой? – не оборачиваясь, спросила Лукерья. – Осторожно! Не мешай, у меня заказ срочный – флюгер для управителя. Тот еще самодур.

– Да, наш-то, защитник, Дракон! – выпалил калика, размахивая руками. – Я, понимаешь, десять лет назад заснул у камня-жертвенника с бутыльком медовухи… и забыл свиток с заклинанием пробуждения прочитать! А сегодня – гром, треск! Он вон какой!

Лукерья наконец оторвалась от работы и посмотрела на порог. Там, пытаясь втиснуть в кузню одну только громадную, покрытую изумрудной чешуей голову, был Он.

Дракон выглядел… растерянным. Его глаза, величиной с возовое колесо, моргали, щурясь от дыма и яркого света. Из пасти, способной, по легендам, поглотить целую избу, не вырывалось пламя, а лишь выходил легкий пар, словно он от смущения задержал дыхание.

– Кхм-кхм… – пророкотал он виноватым баритоном. – Э-э-м… Простите за беспокойство… Я, кажется, по адресу. Мне бы дань…

Лукерья, не моргнув глазом, оценивающе посмотрела на чешую.

– Крепкий материал, на броню бы пошла. Дань, говорите? – Она отложила молот и подошла ближе, сняв тяжелую рукавицу. – А, ну-ка, предъявите договор.

Дракон от неожиданности отполз на шаг, задев хвостом стог сена, аккуратно сложенный неподалеку.

– Д-договор?

– Ну, конечно! – Лукерья уперла руки в боки. – Устные соглашения – это тёмное, дохристианское мракобесие. Всё должно быть по свитку, с печатями. Я, Лукерья Кузьминична, ваша официальная, утвержденная собранием старейшин десять лет назад, «дань». Только вот, во-первых, вы свой пункт – «охрану населения» – не выполнили. А, во-вторых, я за это время из статуса «данницы» перешла в статус «индивидуального предпринимателя». Мой налоговый инспектор, отец Федот, вас в жертвы не запишет.

Дракон сел на задние лапы и его огромная голова поникла. Он был похож на щенка, которого только что отругали за погрызенные сапоги.

– Но… традиция… – пробормотал он. – Я должен вас съесть… или унести… в общем, положено… Я же Дракон!

– А, я – кузнец! – парировала Лукерья. – И мое железо не простое. Вот видишь ворота у амбара? – Она указала на массивные створы с узором в виде папоротника. – От нечисти закрываются на совесть. А, фонарь этот? – Она кивнула на изделие, висевшее у входа. – Светит так, что любая кикимора ослепнет. Вот тебе и охрана, безо всякого съедания.

Дракон с интересом посмотрел на фонарь. Он и правда горел каким-то особенным, ясным светом.

– А… а, я, в общем-то, вегетарианец, – вдруг признался он, опустив глаза. – Мясо человеков… фу. А, вот ваш стог сена… пахнет очень аппетитно.

Неупокой, наблюдавший за сценой, ахнул и схватился за голову.

– Вегетарианец! Царь небесный! Да, что ж это мы, зря что ли десять лет девок откармливали!

Лукерья же, наоборот, вся просияла. В её глазах загорелась та самая деловая искорка, перед которой не мог устоять ни один поставщик угля.

– Вегетарианец? Сушите сено, говорите? Отлично! У меня как раз партия садовых решеток для усадьбы того самого управителя готова. Нужна была сушильная камера. Работа найдется! Предлагаю новый договор и давай на «ты».

Она подошла к верстаку и набросала что-то углём на грубом листе бумаги.

– Ты, условно, Дракон-Землеверг…

– Как ты узнала? – удивился Дракон.

– По почерку. Вижу, у тебя канавы вокруг горы ровные, будто хвостом прочерчены, а земля уплотнена – явно не когтями вырыто, так вот…предлагаю тебе работать у меня: сушить, греть для плавки, землю для новых построек утрамбовывать. А, с меня – кров, сено лучшего качества и официальное освобождение от кровавой дани. Идёт?

Дракон, которого за последние полчаса лишили всего: статуса, традиции и даже права на обед, смотрел на эту уверенную в себе женщину с растущим уважением и облегчением.

– И… идёт, – выдохнул он.

– Отлично! – Лукерья хлопнула в ладоши. – Для начала – просуши вот эти дубовые доски для новой лавки и дыши ровно, не подпали. А, то твой предшественник, говорят, только уголь и мог жечь.

Дракон-Землеверг, веками наводивший ужас на окрестные селения, послушно развернулся, набрал в легкие воздуха и… выдохнул на доски струю тёплого, сухого ветра, пахнущего луговыми травами.

Неупокой смотрел на это, качая головой.

– Никакого почтения к древним силам… Деловая женщина… – вздохнул он, но в его глазах читалось одобрение.

А, в это время, по дороге к кузнице, уже скакал на лихом коне тот самый управитель, местный делец и «крутой бизнесмен» Терентий Поликарпович. Он уже давно положил глаз и на Лукерью, и на её процветающий бизнес. И теперь, прослышав о пробуждении Дракона, решил, что настал его звездный час – явиться, спасти «дань» и героически на ней жениться.

Он и представить не мог, что объект его желаний только что наняла древнее мифическое существо себе в подмастерья.

«И бороду отрастил и кафтан парчовый надел, – с самодовольством думал он, подъезжая к кузнице. – Глядишь, и впрямь, на витязя смахивать стану».

Но картина, открывшаяся перед его глазами, никак не вязалась с былинным каноном.

Напротив кузницы, на аккуратной лужайке, лежал Дракон. Но совсем не тот, грозный, из легенд. Этот, склонив свою могучую голову, внимательно слушал Лукерью, которая, стоя на стремянке, что-то деловито объясняла, показывая на сложенные штабелем доски.

– …и главное, Горыныч, не пересушить! – наставляла она, похлопывая его по мощной шее. – Дуб любит умеренную температуру, чтоб пахло летним ветром, а не печным жаром. Понял?

– Понял, – послушно проурчал Дракон и, набрав в легкие воздуха, выпустил на доски ровную струю ароматного тепла, от которого воздух заколебался, словно над нагретой солнцем поляной.

Терентий Поликарпович замер с ногой в стремени. Его мозг отказывался воспринимать увиденное. Где битва? Где вопли ужаса? Где прекрасная дева в слезах?

– Лукерья Кузьминична! – крикнул он, насилу найдя голос. – Я к вам! Отбивать! Спасать!

Лукерья обернулась, приставив ладонь ко лбу от солнца. Увидев управителя, она лишь вздохнула.

– Терентий Поликарпович, здравствуйте. А, кого спасать-то? У меня тут все при деле.

– Как кого?! – всплеснул руками делец, подскакивая ближе. – Вас от этого… этого ящера! Не бойтесь, я ваш рыцарь!

Дракон, услышав слово «ящер», нахмурился и прекратил сушку. Он повернул голову и уставился на Терентия Поликарповича одним глазом. Тот почувствовал, как по спине пробежал холодок, но старался держаться.

– Это не ящер, – строго сказала Лукерья. – Это мой новый сотрудник, Дракон-Землеверг. Горыныч, познакомься, это Терентий Поликарпович, наш местный управитель.

Дракон вежливо кивнул, от чего земля под ногами у Терентия слегка дрогнула.

– З-здравствуйте, – выдавил управитель. Его план трещал по швам. – Но… как же дань? Традиции?!

– Традиции традициями, а контракт важнее, – отрезала Лукерья. – Мы тут с Горынычем все уладили. Кстати, о контракте. Терентий Поликарпович, вы же заказывали у меня флюгер? Так вот, ваш заказ готов. Можете забирать и рассчитываться.

Она указала на изящный флюгер в виде того же Дракона, но куда более грозного, с разверстой пастью. Терентий смотрел то на железного дракона, то на настоящего, мирно сушащего доски и его окончательно перекосило.

– Расчет… да, конечно… – пробормотал он, чувствуя, что теряет почву под ногами. – Я… я завтра пришлю своего приказчика с деньгами.

– Чтобы он опять с кикиморой бухгалтерской пришел? – усмехнулась Лукерья. – В прошлый раз они мне счета так запутали, что я еле распутала. Лучше уж сами, наличными.

Терентий Поликарпович, красный от злости и унижения, что-то пробурчал про «неслыханное нарушение субординации» и, развернув коня, поскакал прочь. Его отъезд был куда менее героическим, чем приезд.

А, вечером в кабинете Терентия Поликарповича царило уныние. Сам управитель ходил из угла в угол и ворчал под нос.

– Сотрудник… Сушка досок… Да, я их… я их…

– Сударь, не горячитесь, – раздался тонкий, противный голосок из-под его же собственного стола.

Терентий наклонился и заглянул туда. За перьевой ручкой и грудой пустых счетов сидело маленькое, взъерошенное существо в одёжке из пыльных паутинок и с длинным носом, которым оно тыкало в разложенные бумаги. Это и была Кикимора Бухгалтерская по имени Завивка.

– Ты чего тут делаешь? – буркнул Терентий.

– Акт сверки провожу, сударь, между вашими заявленными доходами и реальными, – проскрипела Завивка, тыча коготком в свиток. – Расхождение, я вам доложу, вопиющее, но не о том речь. Вы хотите кузницу и кузнечиху?

– Хочу! – выдохнул Терентий.

– Такую силой не возьмешь. Она ж теперь под защитой Духа Места работает. Наш Дракон-то, он, оказывается, не просто ящер летающий. Он – хозяин здешних земель. Пока он на её стороне, все ваши поползновения – как об стенку горох.

– Так, что же делать? – чуть не плача, спросил управитель.

Завивка хихикнула и звук этот был похож на скрип несмазанной телеги.

– А, вспомните старую историю…про того калику, Неупокоя. Он ведь десять лет назад не просто Дракона проспал. Он тогда, спаивал водяного, чтобы тот мельницу вашего дяди потопил и дал тому расписку. Долговую. А, водяной – существо обязательное, расписку берёг пуще глаза. И срок её, как раз истекает.

Лицо Терентия озарилось зловещей радостью.

– И что? Водяной придёт за долгом?

– Не просто придёт, – прошептала кикимора, подмигивая. – Он потребует то, что дороже всего самому должнику. А, для Неупокоя это… его посох-скиталец и шапка-невидимка. Без них он – никто. Но мы-то с вами знаем, кто настоящий должник! Мы можем выкупить у водяного ту расписку! И предъявить её… Лукерье. Мол, ваш сотрудник, калика Неупокой, нанёс ущерб водяному, а вы за него ответчик. И потребуем в счёт долга… ну, скажем, половину кузницы. А, там и до второй половинки доберемся.

Терентий Поликарпович расцвёл. Вот он, настоящий, подлый, деловой подход!

– Гениально! Лети к водяному, выкупай расписку! Давай скорее!

Кикимора, хихикая, выскользнула из-под стола и растворилась в вечерних сумерках, оставив за собой лишь запах старой пыли и несгоревших счетов.

А, на кузнице в это время был праздник. Дракон-Землеверг впервые за несколько столетий чувствовал себя не одиноким сторожем, а… полезным членом коллектива. Доски он высушил идеально, Лукерья похвалила.

Неупокой, чувствуя свою вину, пытался помочь и по привычке всё испортил: уронил ведро с водой на только что высушенные доски, но Дракон тут же их просушил снова, на этот раз с легким ароматом полевых цветов.

– Вот это помощник! – восхищенно говорил калика, гладя Дракона по боку. – Не то, что я, старый олух.

– Да бросьте, дядя Неупокой, – улыбнулась Лукерья, разливая по кружкам вечерний чай из самовара, который Дракон деликатно подогрел кончиком хвоста. – Без вашей забывчивости у меня бы сейчас и бизнеса не было, так что, всё к лучшему.

Она посмотрела на свою странную компанию: величественного, но такого добродушного Дракона, вечного неудачника-жреца и саму себя – кузнеца-предпринимателя…на душе было тепло и спокойно.

Она и подумать не могла, что из глубин омута уже поднимается старая расписка, грозящая разрушить её только что обретенный мир.

Прошло несколько дней. Лукерья с Горынычем осваивали новые методы работы. Дракон, к всеобщему удивлению, оказался искусным плавильщиком – он мог часами держать ровное, сильное пламя в горне, что позволяло Лукерье работать со сложными сплавами. Неупокой тем временем пытался быть полезным, поднося уголь и отгоняя слишком назойливых клиентов молитвами, которые почему-то вызывали у тех лишь чихание.

Размеренность их новых трудовых будней нарушило странное явление. С утра со стороны реки Плюёвки потянулся густой, влажный туман. Не обычный, осенний, а плотный, зеленоватый и пахнущий тиной и протухшими омутами. Воздух стал тяжёлым, а птицы замолчали.

Первым забеспокоился Неупокой.

– Беда… – зашептал он, крестясь дрожащей рукой. – Это он… Хозяин вод… Чует моё сердце, неспроста он…

– Кто? – спросила Лукерья, откладывая работу.

– Водяной… – обреченно прошептал калика. – Десять лет назад… была одна история… с распиской…

Объяснять ему не пришлось. Из тумана на дороге показалась фигура. Это был не человек и не зверь, а нечто, сляпанное из речной грязи, тины и старого коряжника – Водяной. На его голове красовалась корона из пустых раковин и пивных пробок, а в руке он сжимал длинный шест, увенчанный дохлым карасем. За ним, поскрипывая колёсами, ехала повозка, доверху нагруженная… мокрыми, раскисшими свитками. Это был его архив.

Тварь остановилась у ворот кузницы и уставилась на Неупокоя одним мутным, как омут, глазом.

– Неупокой… – прохрипел Водяной голосом, похожим на бульканье воды в заткнутой пробкой бутылке. – Помнишь расписку? Срок вышел. Пора платить.

Калика побледнел, как полотно и попятился за спину Лукерьи.

– Я… я всё помню, ваша подводная милость… но…

– Молчать! – булькнул Водяной и из его рта выплыл пузырь. – Статья 184-я Водного Уложения гласит: «За просрочку долга должник обязан возместить ущерб ценностью, равной или превышающей оный». Твой посох-скиталец и шапка-невидимка – мои!

В этот момент из-за угла кузницы вышел Терентий Поликарпович в сопровождении хихикающей Кикиморы Бухгалтерской. На его лице играла сладкая, притворно-сочувствующая улыбка.

– Что тут у вас? Ах, Водяной… Претензии имеете? Ужас-ужас. Лукерья Кузьминична, видите, к чему приводит найм недобросовестного духовного персонала?

Лукерья понимала, что это ловко расставленная ловушка и шагнула вперед.

– Какие доказательства? Покажите расписку.

Водяной что-то порылся в своей повозке и извлек оттуда стеклянную банку, внутри которой в мутной воде плавал пергамент. На нем угадывались кривые буквы и отпечаток большого пальца Неупокоя, пахнущий дешевой медовухой.

– Вот она, святая святых! – поднял руки вверх Терентий. – Закон есть закон! Или отдавай вещи калики, Лукерья, или… – он многозначительно посмотрел на кузницу, – будешь отвечать по всей строгости Водного Уложения. А это, поверьте, хуже налоговой проверки.

Дракон-Землеверг, наблюдавший за всем, нахмурил брови. Он понимал, что силой тут ничего не решить. Водяной – дух законник и, если нарушить его права, он может наслать на всё окружение вечные ливни или, что хуже, отравить колодцы.

Но Лукерья не растерялась. Она внимательно изучила банку с распиской, а потом повернулась к Водяному.

– Ваша подводная милость, вы, как я вижу, существо педантичное. Цените букву закона. Это похвально. Но позвольте и мне, как законной представительнице предпринимательского сословия, кое-что заметить.

Все замерли.

– Во-первых, – начала она, загибая пальцы, – в расписке не указано, в чью именно пользу она составлена. Там просто сказано: «Обязуюсь вернуть долг Хозяину Вод». Но Хозяев Вод в округе, по данным кадастра, трое: вы, болотник с трясины Запьядихинской и русалка-акционерка с Мельничного омута. Кому именно должен Неупокой неясно – юридическая неопределенность.

Водяной замер. Его булькающее дыхание замедлилось.

– Во-вторых, – продолжала Лукерья, – даже если допустить, что должник – вы, то по статье 7 все того же Водного Уложения, долг может быть прощён, если кредитор не предъявил претензию в течение трёх лет после просрочки. Вы ждали десять – пропуск срока исковой давности налицо.

Терентий Поликарпович остолбенел. Кикимора Бухгалтерская перестала хихикать и уставилась на Лукерью с нескрываемым ужасом и уважением.

– И в-третьих, – Лукерья подошла к повозке и ткнула пальцем в одну из кип мокрых свитков. – Это что?

– А-а-это… акты сверки по придонным отложениям за последние пятьдесят лет… – растерянно пробулькал Водяной.

– А, налог на прибыль с утопленников вы платили? – строго спросила Лукерья. – Или, может быть, у вас нет лицензии на отлов рыбы сетями из тины и волос? Я могу запросить проверку…

Водяной попятился. Его корона из раковин загремела. Он, существо, живущее по раз и навсегда установленным правилам, столкнулся с кем-то, кто знал эти правила лучше него и умел находить в них лазейки.

– Ты… ты разрушаешь основы! – заклокотал он в отчаянии.

– Я предлагаю цивилизованное решение, – мягко сказала Лукерья. – Мы аннулируем расписку за истечением срока давности. А, в качестве жеста доброй воли… – она повернулась к Дракону, – Горыныч, ты же умеешь чистить русла?

Дракон кивнул.

– Мы за неделю очистим вашу Плюёвку от ила и коряг. Вода станет чище и рыбы прибавится. Это будет вам компенсацией морального вреда за долг Неупокоя. Идём на сделку?

Водяной постоял, подумал. Чистая река… Это было заманчивее, чем какой-то посох и шапка, которые ему, по правде говоря, были ни к чему.

– И… идём, – наконец булькнул он. – Но чтобы без сучка, без задоринки! И корягу ту, что у третьего переката, она мне всегда не нравилась…

– Уберём, – пообещал Дракон своим бархатным баритоном.

Терентий Поликарпович, поняв, что его план провалился с треском, побагровел.

– Это беззаконие! – закричал он. – Я… я пожалюсь воеводе!

– Пожалуйтесь, – спокойно ответила Лукерья. – А, я ему напомню про тот флюгер, который он у меня заказал, но так и не оплатил. И про то, что вы, Терентий Поликарпович, являетесь его поручителем.

Управитель, не сказав больше ни слова, развернулся и побежал прочь, по пути спотыкаясь о собственные ноги. Кикимора, испуганно пискнув, юркнула в ближайшую канаву.

Водяной, получив официальное, скрепное печатью Лукерьи обещание почистить реку, довольно булькнул и утащил свою повозку обратно в туман.