Долгая поступь к счастью

Евгений Филимонов

Долгая поступь к счастью

Часть первая

Мариша

Счастье – всем дарить добро!

На тропе, порой, тернистой.

Не пускайте в сердце зло

Пусть надежда будет чистой!

Е.А. Филимонов

Буза

Иногда минутную удачу принимают за счастье: нашёл кошелёк, поймал рыбу, случайно выиграл. Но истинное счастье, которое живёт только рядом с тружеником, – это дарить людям радость.

Алексей Петрович Вишняков своим трудом создал коневодческую ферму, которая значилась в организации «Кооперация труда» в деревне Рыково Пензенской губернии. Построил дом, и семья его познала радость жизненного счастья. Работу свою он любил, поэтому приносила она ему неплохой доход. Часто мечтал о сыне, чтобы передать ему своё дело и научить всем навыкам управления хозяйством. Но, как говорится, человек предполагает, а Бог располагает. Об этом даже написано в Священном Писании: «Много замыслов в сердце человека, но состоится только определённый Господом».

Родилась дочь, потом вторая и пришлось ему обучать их коневодческому делу. Старшая дочь прохладно относилась к порученным делам, а вот младшая, Мариша, с удовольствием вникала в отцовское занятие. Алексей Петрович старался привить ей необходимые качества для достижения поставленной цели – решимость и настойчивость. Мариша легко усвоила эту науку, которая твёрдо закрепилась в её характере. Иногда она, защищая своих подруг, дралась с мальчишками, случалось, давала хлёсткие характеристики негодяям, а порой даже дерзила взрослым. За всё это получила прозвище «Буза».

Своей школы в деревне не было, поэтому ребята ходили за четыре версты учиться в районный посёлок Балкашино. Неожиданное событие изменило отношение к ней одноклассников.

Однажды после школы рыковская ребятня с весёлым гомоном высыпала на широкую улицу и направилась в родную деревню. Зима тогда выдалась тёплая и снежная. Огромные сугробы за околицей и на полях радовали крестьян, предвещая хороший урожай. Белые шапки на деревьях и на крышах домов дополняли деревенский пейзаж сказочным волшебством.

В том месте, где дорога шла через небольшой перелесок, мальчишки начали бросать в девчонок снежки. Те, защищаясь, отвечали тем же способом. Завязалась безобидная радостная баталия. Ребята всё ближе и ближе приближались к девочкам. И, наконец, подойдя вплотную, стали толкать их в сугроб. Но подруги бойко сопротивлялись, а некоторые и вовсе переходили в наступление и валили соперника в снег.

На Маришу неожиданно налетел здоровяк Пашка Дымов и повалил в сугроб. Поначалу забавная игра радовала их, но мальчишка начал пытаться поцеловать девочку. Она долго сопротивлялась, отталкивала толстяка, кричала, чтобы он отстал, но ничего не помогало. Тогда она кулаком со всей девичей силы заехала ему в ухо, а другой рукой угодила в глаз. Пашка сразу сник и свалился на бок, схватил горсть снега и стал прикладывать к ушибленному глазу. Баталия продолжалась, и почти никто казусного происшествия не заметил. Мариша встала, отряхнулась, обиженно кинула толстяку: «Дурак» и пошла не спеша в сторону дома. Ватаге битва надоела и все, весело смеясь и громко разговаривая, направились за ней.

На следующий день Павел пришёл в школу с синяком под глазом. Ребята стали смеяться над бедолагой.

– Где купил фонарь, Пашка?

– Светло стало, как в божий день!

Он молча сел за парту, открыл учебник, опустил голову и, насупившись, уставился в страницу.

Прозвенел звонок, вошла учительница в голубом платье с задумчивым лицом, и все встали. Увидев Павла, она всплеснула руками, улыбнулась и удивлённо произнесла:

– И где это, Паша, тебя угораздило? Садитесь ребята.

Пашка покосился на Маришу, но промолчал. Кто-то из ребят крикнул:

– Это ему Буза влепила.

Мариша гордо подняла голову, отбросила назад косички и громко сказала:

– Пусть не пристаёт!

Учительница всё поняла и назидательно проговорила:

– Драться, конечно, нехорошо, но и обижать девочек нельзя. – Глубоко вздохнув, добавила: – А теперь помиритесь.

В классе стояла тишина, и никто не двинулся с места. Учительница настойчиво повторила

– Помиритесь, помиритесь,…ведь вам много лет предстоит учиться вместе в одном классе. Дружба, как стекло: разобьёшь – не сложишь.

Тогда Мариша смело подошла к Павлику и, молча протянула руку. Тот, слегка улыбаясь, пожал её и снова уставился в учебник. Ребята захлопали в ладоши, и послышалось радостное: «Ура!»

– Начнём занятие, – спокойно поставила точку учительница.

С тех пор вся школа знала, что Маришку обижать нельзя, иначе можно получить оплеуху. Девочки восхищались своей подругой и пытались с ней дружить. Мальчишки старались обходить её стороной. Но она обладала лёгким характером и, не стесняясь, заводила дружбу с любым хорошим человеком.

Хищение

Как-то по весне Алексей Петрович задумал в углу приусадебного участка разбить грушевый сад. И не предполагал он, что затея эта принесёт ему семейные неприятности.

Утром воскресного дня, взяв с собой помощника Макара, направился Петрович на конной повозке в Балкашино за саженцами.

Стояла ясная солнечная погода. Мощный конь по кличке Гром, не спеша тянул повозку по сырой чернозёмной дороге. Весна в тот год началась дружно. Всё вокруг радовало: берёзы, птицы, трава, ручьи. В воздухе пахло свежей землёй. Вот он чудесный мир!

Макар сидел на телеге, держа вожжи, и, щурясь, смотрел на зеленеющее поле. Петрович развалился на пахучем сене телеги и бездумно глядел на плывущие высоко в небе причудливые узоры облаков. Мысли сами по себе текли легко и свободно, а были они о будущем дочерей, о своём хозяйстве и прочих бытовых проблемах.

На рынке в Балкашино они закупили саженцы «Дюшеса» летнего и «Вильямса». В тот же день высадили их в подготовленном месте участка и стали ухаживать за ними из года в год. Через три года сад начал давать плоды.

В конце каждого августа семья Вишняковых собирала богатый урожай для дальнейшей заготовки на зиму варенья, консервов, компотов. Делали сгущёнку, пекли пироги и многое другое.

И вот однажды в конце лета произошёл загадочный случай, который возмутил Алексея Петровича до глубины души: он обнаружил в саду чужие следы и отсутствие груш на нижних ветках деревьев. Кто-то, значит, лазит в сад за грушами.

Решил тогда Алексей поймать вора и проучить. Стал он поздними вечерами вместе с Макаром, спрятавшись за кустами малины, поджидать наглого воришку.

И вдруг на второй вечер они заметили, как в заборе напротив отодвигается доска и, озираясь, в сад заходит невысокий парнишка в чёрной кепке. За ним появился другой – покрупней.

– Дождёмся всех, – шепнул Петрович.

Тем же способом из дыры выскользнул третий. Четвёртый высунул голову и замер, осматривая сад то справа, то слева. Видимо, он был поставлен сторожить. Двое последних ребят, не отходя далеко от дыры, начали выискивать груши на ближних деревьях, а первый хиляк нагло начал рвать груши в глубине сада.

– Вперёд, – скомандовал Алексей.

Но только они сделали шаг, как вдруг раздался крик:

– Шуба!

Это было предупреждение ворам о приближении сторожа. Ближние к дыре пацаны ломанулись туда, с трудом протискиваясь наружу, а первый, видя, что спасительное отверстие занято, заметался по саду, ища другой выход. Вдруг он увидел, что к нему бежит Петрович.

В этом случае ему ничего не оставалось, как ринуться к дому. «Ну, теперь ты никуда не уйдёшь!» – подумал Алексей и не спеша направился вслед за вором. Перед входом в дом он осмотрел сени, прихожую, кладовку, но ничего не обнаружил. Мелькнула мысль: «Убежал…». Обескураженный он вошёл в дом, рассеянно посмотрел на жену.

– К нам никто не заходил?

– Нет, Лёш, никто. Что-нибудь случилось?

В ответ он махнул рукой и вошёл в светлицу. Присел на стул, немного подумал, вздохнул и решил, на всякий случай, заглянуть в девичью комнату. Старшая, Светка, сидела на кресле, поджав ноги, и читала какую-то книгу. Маришка сидела за столом, спиной к отцу и что-то писала, очевидно, готовила уроки. Петрович хотел было закрыть дверь, но взгляд его вдруг привлекла кепка, лежащая под столом у ног Мариши.

Его, как жаром обдало, он всё понял. Поднял вещественное доказательство и зло спросил Маришку:

– Это что? – у него появилось желание отхлестать Маришку этой кепкой, но Алексей взял себя в руки и строго спросил:

– Тебе что в доме груш не хватает? Разве я тебе запрещаю их рвать? Зачем лезть через дыру в заборе? Заходи нормально через калитку и рви сколько душе угодно. Объясни.

На глазах дочери появились слёзы и она прошептала:

– Так не интересно. Прости, папа. Я больше не буду.

– Ещё бы, – так же строго произнёс отец.

– В нашей деревне все пацаны и девчонки лазают по садам. Это считается храбростью, а кто не лазает – тот трус. Но я не хочу лазать по чужим садам, вот и придумала залезть в наш сад.

– И кто же с тобой был?

Мариша насупилась, отвернулась и, молча, уставилась в открытую тетрадь.

– Не хочешь выдавать друзей, я тебя понимаю. Скоро придёт Макар и приведёт одного твоего пойманного дружка.

Как по заказу в дверь постучали.

– Открыто, – сказал уже успокоенный Алексей.

Вошёл с озадаченным видом Макар.

– Поймал? – спросил его Петрович.

– Поймал, да он меня укусил, вырвался и убежал.

Мариша отвернулась и тихо хихикнула.

– Ну, ничего, отольются кошке мышкины слёзки, – улыбаясь, усмехнулся Алексей и добавил: – ты представляешь, моя дочь залезла с друзьями в свой сад!

– Хорошо, что не было милиции, – буркнул Макар.

– Вот послушай, что умный человек говорит, – подхватил Алексей. – Любой хозяин ограбленного сада может написать заявление в милицию, и тогда этим делом займутся сыщики. Лазутчику тогда несдобровать. Припаяют статью «воровство», и грозит ему тюрьма или большой штраф. Ты пойми, – обратился он к Марише, – это не баловство, а криминальное воровство.

– Я всё поняла, папочка. Прости, это больше не повторится.

– И предупреди друзей об уголовной ответственности! – Алексей, улыбаясь, дал лёгкую затрещину дочери и ласково добавил: – Разбойница.

Досада

Вскоре в деревню Рыково пришла страшная весть: началась Германская война (так называли сначала Первую мировую). Мобилизация военнообязанных крестьян началась в разгар сенокоса. В дальнейшем положение в деревне стремительно ухудшалось. Для фронта требовалось большое количество лошадей, поэтому Алексей, как их поставщик, был освобождён от мобилизации и получил бронь.

В то тревожное время велел он младшей дочери привести пару мешков муки из мельницы. Мариша не раз ездила на повозке по разным делам, но запрягала лошадь, из-за небольшого роста, с помощью Макара – управляющего делами коневодческого хозяйства. Перед тем как ехать, она что-то пошептала любимой Звёздочке, уселась на телегу и тронулась в путь. Дорога шла по мосту через речку Большой Чембар, дальше мимо подножья горы Крутуши выходила на чернозёмное раздолье.

Здесь Мариша задумалась о страшной войне, представила себе трагические события, дойди они до её деревни. Её охватила досада на невозможность прекратить нависшую беду. Мариша встала на телеге, взмахнула вожжами и зло закричала на Звёздочку, та бросилась в галоп, да так, что ошмётки земли из-под копыт полетели прямо на телегу.

Ветер трепал широкое платье Мариши, косички, как две ленточки бескозырки, взвились за её спиной. Её обида на беспомощность вылилась в окрики на Звёздочку. Прохлада встречного потока воздуха охладила разгорячённое тело, но наездница всё кричала и размахивала вожжами. Замелькали придорожные кусты, за повозкой поднялся столб пыли и только облака на голубом небе, будто замерли от ужаса. Но долго это не продолжалось. Телега колесом налетела на рытвину, и её так тряхнуло, что Мариша слетела в придорожную траву, ободрав все руки и ноги. Хорошо лицо осталось невредимым. Звездочка, почувствовав свободу, спокойно побрела вдоль дороги, пощипывая траву.

Пришлось Марише развернуть повозку к речке, привести себя там в порядок и продолжить путь к мельнице. Выполнив поручение отца, она одела кофточку с длинными рукавами и долгополую юбку, но мама заметила перемены в одежде дочери, и Мариша вынуждена была во всём признаться. Упрёков не последовало, мама тяжело вздохнула и стала лечить болячки своей непутёвой, но любимой дочери ранозаживляющими мазями.

Как известно, природу не проведёшь, поэтому порой просыпались в характере Мариши чисто женские качества доброты, сострадания, восприятия красоты и гармонии. Иногда она уходила к подножию Крутуши, где на лугу росли душистые цветы и густая трава. Нарвав ромашек, садилась и плела веночки, любуясь быстрыми водами речки, огромным бездонным небом и красотой окружающей природы. При этом она улыбалась и негромко напевала русские народные песни.

Такие часы отдыха редко выпадали в её повседневных заботах. Отец позади дома, за околицей, имел обширный загон и конюшню, где и занимался своим предпринимательством. Дочке он доверял ответственные поручения, зная, что она никогда не подведёт. Мариша и матери с охотой помогала, стараясь перенять кулинарный опыт, поддерживать чистоту в доме, ухаживать за скотиной и работать в огороде. Благо старшая сестра была хорошей наставницей и помощницей в любом деле. При работе Мариша тихо напевала различные песенки, которые услышав где-то, легко их запоминала. Недавно у неё появилась мечта стать докторшей, а возникло это желание после печального случая, участницей которого она стала.

Сострадание

Как-то, работая в огороде возле амбара, под крышей которого виднелись ласточкины гнёзда, она вдруг увидела, как эти красивые птички, стали низко летать над землёй и тревожно чирикать. Мариша почувствовала что-то неладное и быстро подошла к этому месту. Там в траве, пытаясь подняться, бился птенец, и к нему бесшумно кралась кошка. Мариша тут же отогнала её и взяла птенца на руки. Ласточки сразу разлетелись по своим делам, и лишь одна села на крышу и стала тревожно щебетать. Одно крыло птенца было прижато к тельцу, а другое распустилось в сторону, явно раненое. Сердце девочки сжалось от сострадания, и она дала себе слово, во чтобы-то ни стало, вылечить птенчика.

Вспомнив, как лечила её болячки мама, решила действовать примерно также. Обработала рану перекисью водорода, аккуратно прижала больное крылышко к туловищу и перевязала бинтом. Положила птенчика в плетёное лукошко, постелив на дно мягкую тряпку. Затем вынесла его к тому месту, где сидела ласточка и подняла над головой. Та, что-то чирикнув, сделала круг над птенцом и юркнула в своё гнёздышко, там, должно быть, жили и другие птенцы. Мариша решила посоветоваться с мамой, как лечить, чем кормить птенца, на что она ответила:

– Это не простое дело, доченька. По незнанию можно только навредить. Сходи к соседке тёте Зине Дымовой, она работала медсестрой в городском госпитале, авось чё подскажет.

Но встречаться с её сыном Павлом, после злополучного случая зимой, Марише не хотелось. Он хоть и был толстяком-тюфяком, но никогда не дразнился, не язвил и умел хранить тайну. Подумав немного, она решила всё-таки сходить к его маме.

Дверь во двор была открыта. Войдя, Мариша удивилась множеству лежащих у забора спортивных снарядов, среди которых были штанги, гири, гантели, старые утюги и прочие тяжёлые предметы. В сенях она обратила внимание на турник, рядом с которым лежал эспандер.

В прихожей её встретил Павел.

– Маманя на огороде. Сейчас придёт, – ответил он на вопрос Мариши. – Если хочешь, посмотри пока книжки.

Она подошла к книжному шкафу и с удивлением спросила:

– Как много у тебя военных исторических книг, ты увлекаешься боевыми делами?

– Не увлекаюсь, но интересуюсь.

– А нет ли у тебя книжки о птицах?

– Есть, – сказал он уверенно, достал её и протянул Марише: – Вот.

На книге крупными буквами было написано: «ПТИЦЫ».

– Как здорово! Спасибо, – весело сказала она и добавила: – Ты настоящий друг.

Пашка слегка покраснел и прошептал:

– Пустяки…

Вошла мама Павлика.

– Ого, у нас гости. Давайте пить чай!

– Спасибо, тётя Зина, я на минутку. Дело в том…

и она рассказала о птенце.

– Может, вы посоветуете, как лечить, чем кормить его?

– Я, дочка, лечила людей, а в этом деле не помощник. – Подумав немного добавила: – Сходи-ка ты к бабушке Матрёне, она много чего знает и лечит всех настоями из трав.

– Хороший совет! Я так и сделаю, – радостно воскликнула Мариша. – До свидания!

Выйдя на улицу, без промедления направилась к знахарке, которая жила на окраине деревни. Баба Матрёна осмотрела птенца и посоветовала поставить рядом с птицей блюдечко с водой и кормить насекомыми: сверчками, тараканами или муравьиными яйцами.

– А лучше всего, – добавила она, – оставила бы ты ласточку у меня. Я вылечу её лучше тебя, а когда она окрепнет, отпущу её с богом.

Мариша так и сделала и, поблагодарив бабушку, довольная отправилась домой.

Госпожа Война

Отец Павла Дымова, Григорий Семёнович, – крепкий, высокий мужчина – был призван на фронт в начале войны. Через год его жена Зинаида прочла в газетном списке погибших фамилию своего мужа. Поначалу она не поверила в трагическую весть – подумала, что это ошибка. Но тревожное чувство долго не покидало её. И окончательно убедилась в потере любимого человека, когда пришёл уездный воинский начальник и сказал, что Дымов Григорий Семёнович погиб в Польше под городом Новогеоргиевском. Ей стало плохо. Почувствовав слабость, она опустилась на стул возле стола и уронила голову на руки. Начальник попросил подписать бумагу и поспешил выйти.

Долго Зинаида не находила себе места в опустевшем доме. Здоровье её пошатнулось, в волосах появились седые пряди. Но через пару месяцев пришло письмо от мужа, и в нём говорилось, что он жив, здоров и скоро приедет, но без ноги. «Расскажу всё потом…», – писал он. Сначала Зинаида была на седьмом небе от такого чуда. И вдруг её взяло сомнение: может быть письмо написано до смерти мужа? Но прочитав дату на штемпеле, заплакала и на радостях стала целовать сына, приговаривая: «Папаня жив,… Папаня жив…»

Через месяц пришёл домой на костылях Григорий. Эта весть облетела всю деревню. Зинаида на улице у палисада поставила стол и накрыла чистой скатертью. Был во время войны запрет на спиртное, поэтому на столе стояла хорошая закуска, самовар и различные напитки. Гости за столом с пониманием дела незаметно наливали чистый самогон и пили, изображая чаепитие. Потом стали спрашивать, Григория, не встречал ли он односельчан на фронте. Просили рассказать о боях и многое другое. Слушали рассказы фронтовика очень внимательно. И, конечно, всех интересовало «воскресение» его из мёртвых.

Григорий подумал немного, улыбнулся задумчиво и начал свой удивительный рассказ:

– Повидал я на войне, конечно, много страшного. Взять хотя бы самое начало моего призыва. Привезли нас на железнодорожную станцию Колышлей, где стоял санитарный поезд. Вдоль вагонов прогуливались раненные солдаты: кто с повязкой на голове, кто с перевязанной рукой, кто с клюшкой, кто с костылями. Но меня поразила неприятная сцена у товарного вагона: я увидел, как из него выгружали гробы и помещали их на повозки, стоящие рядом. Тут же ощутил непреодолимый страх за свою жизнь. У вагона, напротив которого я сидел, вдруг появился солдат с клюшкой. Я ещё подумал: «из-под вагона, похоже, вылез». Он подошёл ко мне и, держа во рту цигарку, спросил женским голосом:

– Дружище, огоньку не найдётся?

Я окинул взглядом фигуру и понял, что передо мной женщина. Одета она была, как и все солдаты: на голове фуражка с козырьком, гимнастёрка с погонами, перетянутая в талии ремнём, на ногах обмотки и ботинки. На груди её красовался крест Святого Георгия. Протягивая спички, я посмотрел на неё с удивлением. Она уловила мой взгляд.

– Да, я женщина, – произнесла она с улыбкой, но глаза её выражали холодную отрешённость. – А ты, видимо, испугался за свою жизнь при виде гробов?

«Откуда ей известны мои мысли?» – подумал я. А она, не дожидаясь ответа, продолжила:

– Вот отгадай загадку: о чём человек никогда не узнает?

Тут Григорий посмотрел на притихших односельчан и спросил:

– А вы знаете?

Сидящий за столом кудрявый мужчина усмехнулся и сообщил:

– Ясно, как божий день, муж никогда не узнает об измене жены.

– Нет! – уточнил фронтовик, – какая то доля, пусть малая, но есть, что тайна откроется. А она спросила: «Никогда-никогда не узнает».

Кто-то поинтересовался: «Ну, и что эта баба ответила? Не тяни резину».

– Я, конечно, сказал, что не знаю, а она ответила: «Человек никогда не узнает, что он умер!»

За столом наступила тишина. Послышались негромкие возгласы: «Верно. Сущая правда»

А Григорий продолжил:

– Потом она неторопливо затянулась цигаркой, выпустила серый дым и произнесла: «Мне непонятно, почему людей тревожит тот факт, что их после смерти не будет, а то, что и до рождения их не было, не волнует? Ну, да ладно, просто не надо пугаться за свою жизнь. Это только расшатывает здоровье. На фронте к смертям товарищей привыкнешь, а о своей никогда не узнаешь. У войны ведь свои законы: каждый воин должен отдать ей или часть тела, или здоровье, или мировоззрение, или жизнь. Боец должен усвоить это, как неизбежность, и продолжать своё мракобесное дело.

Она сверкнула своими чёрными очами и, показалось мне, беспричинно захохотала. Выпустив с удовольствием дым, посмотрела на меня каким-то морщинистым старческим взглядом.

Молчать было неудобно, и я спросил:

– А вы откуда прибыли?

Она глубоко вздохнула и тихо ответила:

– С северо-западного фронта. Крепость Ковно слышал?

– Нет.

– Много там наших полегло. Полгода назад пошла добровольцем. Воюю наравне с мужчинами. Вот отморозила ногу. Отрезали полстопы, оставили одну пятку. – И она широко улыбнулась, обнажив жёлтые прокуренные зубы.

– Побегу, если можно так сказать хромой, а то поезд уйдёт. Удачи тебе, парень. – Развернулась и поковыляла к вагону.

Я долго смотрел ей вслед, но перед вагоном её фигура вдруг исчезла. «Опять не заметил, как нырнула под вагон», – подумалось мне. Рядом со мной сидел молодой парень, тоже призывник. Я задумчиво произнёс:

– Какая-то странная.

– Кто?

– Ну, та, которая подходила.

– Куда?

– К нам. Ты что, не видел?

Он недоумённо посмотрел на меня и сухо ответил:

–Нет.

– Спал что ли?

– Нет, это ты дремал, – обиженно буркнул он, а потом добавил: – Что человеку чудится, то и видится.

Я растерялся, не зная, что ответить и пробормотал:

– Может быть…

Прозвучал отправной гудок, и санитарный поезд тронулся, а через четверть часа подошёл наш. Я разместился в крайнем ряду вагона. Сопровождающий нас пожилой ефрейтор закончил перекличку и уселся рядом со мной. Я был старше остальных призывников, поэтому мы с ним нашли общий язык и разговорились о житье-бытье. Дорога была дальняя. Пришло время перекусить. Михалыч вынул свой паёк и бутылку спрятанного самогона. Я достал свою закуску, и беседа стала ещё оживлённее. У меня из головы не выходила странная солдатка, и я решился спросить о ней собеседника.

Выслушав меня, ефрейтор спросил:

– Она была с клюшкой?

– Да.

– Курила?

– Да.

– Это была госпожа Война. Она ко многим подходит и объясняет свои законы. Те, кто видел её, не говорят о встрече, думают, что это им привиделось или приснилось. Некоторые, чтобы их не приняли за сумасшедших, вообще помалкивают.

Чтобы развеять свои сомнения, я спросил:

– Парень, который сидел рядом со мной, её не видел, как же так?

– Видит госпожу только тот, с кем она разговаривает. Если ты пожмёшь на прощание её руку, то ничего не почувствуешь – её нет!

– Это, наверно, какое-то предзнаменование.

– Так оно и есть. Придётся тебе выполнить её закон.

– Но ведь есть люди, которые приходят с войны невредимые и здоровые.

Михалыч усмехнулся в свои седые усы и тихо проговорил:

– Ты не все законы Войны понял. Она тебе говорила о мировоззрении?

– Да.

– Ну, вот. Она отнимает у человека прежнее убеждение. После войны поймёшь это, если жив останешься.

У меня вдруг возник каверзный вопрос, и я отважился его задать.

– Если ты видел госпожу Войну, то должен выполнить её закон, а по тебе что-то не видно.