По дороге к себе

Сабирова Ольга

По дороге к себе

Говорящий кот

«Опять этот прыщ вышел», -критично подумала она, разглядывая себя в зеркало. Ева крайне редко бывала довольна собой. «И имя то какое дали», -размышляла она. «Хочется видеть богиню красоты, а тут моя, не самая симпатичная, физиономия».

«Спасибо, многоуважаемые родители», -часто повторяла Ева, когда начинала тонуть в состоянии собственной малозначимости. Родителям, собственно говоря, было всё равно до ее переживаний. Отец по легенде, ходящей в кулуарах их весьма странной семьи, уехал в глубоком детстве Евы на Север.

–За длинным рублем метнулся, -презрительно отзывалась о нем бабушка. -Как говорится, с глаз долой из сердца вон, -в который раз повторяла она одну и ту же заезженную фразу при упоминании его имени.

–Ну что ты, мама, -всегда отвечала ей на эту критику Бэлла. -Федор был очень хороший человек, просто эмоционально неустойчивый.

–Вот именно, -распалялась еще сильнее бабушка, -неустойчивый, только морально. Обрюхатил твою мать, -обращалась она уже к Еве, -и в кусты. Так до сих пор там и отсиживается. А может и вовсе сгинул. Да и шут с ним тогда, -завершала она всегда в одной и той же манере свою речь, артистично выходя из комнаты и всем своим видом выказывая презрение к персоне отца.

Бэлла, она же мама Евы, в этот момент театрально закатывала глаза и ложилась на диван, совершенно не скрывая чувства разыгравшейся жалости к себе.

«Ну и семейка», -думала в этот момент Ева и старалась под разными предлогами покинуть пределы квартиры. Как ни странно, ей это всегда удавалось. «Главное к 10 часам домой вернуться, а то бабушка три шкуры сдерет».

В понимании бабушки содрать три шкуры значило сказать менторским тоном о том, что Ева выросла ни на что негодным ребенком, слоняющимся с непонятными типами до ночи и сочиняющим какие-то небылицы в виде бесполезных стихов и никчемных рассказиков. А в завершении этой тирады обязательно добавлялось, что она пошла в отцовскую породу и, что, если еще раз ее приход будет позже назначенного времени, то она сейчас же со всеми вещичками отправится к нему, на обросший слухами Север. Но Еву эта перспектива давно уже не пугала. «Вот закончу университет и уеду, хотя бы даже на велике», -мечтала она, в который раз забывая, что не умеет на нем кататься. «Так научусь», -тут же придумывала Ева. «Вот приеду к папе и освою эту нехитрую науку. По сугробам как раз самое то на велосипеде колесить», -смеялась она про себя.

Ева всегда была необычным ребенком, любящим тишину и совершенно не терпящим суеты и каких-то команд. Со стороны очень часто казалось, что эта хрупкая, светлая девочка с фарфоровой кожей чем-то расстроена. Но подойдя ближе, было явно видно, что она живет в своем особенном мире, доступном только ей. В целом с тех пор ничего не изменилось. Этот мир жил в ней до сегодняшнего дня. Без него она бы уже давно превратились в свою огрубевшую за годы жизни бабушку или инфантильную маму. «И не написала бы ни одного стиха», -часто с грустью думала Ева.

А еще она постоянно что-то теряла. Эта рассеянность началось еще в детстве, когда Ева приходила домой с разными сапогами на ногах и непременно без одной варежки. Сейчас, во взрослой жизни, она могла потерять за сезон пару перчаток или зонтов. «Третий зонт за последние два месяца», -усмехнулась Ева, одевая на голову капюшон. «Что ж, милочка, вы нынче в ударе», -поздравила она себя, глядя на мелкий моросящий дождь, который не спешил заканчиваться. «Все равно прогуляюсь. По торговым центрам мотаться изрядно надоело», -решила Ева и вышла в непогоду из под козырька дома.

Сентябрь в этом году выдался на редкость хмурым и ветреным. Вот и сейчас, шагая по мокрым улицам, она ощущала себя где-то в промозглом ноябре и постоянно прятала замерзшие руки в карманах куртки. «Зато весь август стояла несусветная жара», -заметила Ева про себя, перебегая дорогу в неположенном месте.