Тарусские тропинки. Альманах 2026

Творческое объединение "Таланты в городе живут"

Тарусские тропинки. Альманах 2026

Вступительное слово

Дорогие читатели, предлагаем вашему вниманию третий выпуск альманаха «Тарусские тропинки».

Каждое время имеет своё лицо. Слово, соединяя времена, передает культурные коды от одного поколения к другому. Создание альманаха «Тарусские тропинки» – это желание показать и сохранить мелодику нашего времени в Тарусском крае. Авторы сборника – творческие люди, работы которых, возможно, не совсем совершенны, но искренни. И у каждого автора нашлось что сказать о времени и о себе.

Альманах издается по инициативе Вадима Мальцева. В книгу вошли рассказы, статьи, стихи членов творческого объединения при Тарусской районной библиотеке «Таланты в городе живут»: Бубенцовой Т., Гордон Т., Зориной Т., Измайловой-Малиновской Г., Корнеева Н., Ларионовой З., Мальцева В., Палчук Р., Полянка М., Сафоненко Е., Соболевой А., Старостина В., Федотовой О., Хилиохранити Г., Цыганкова С., Черняковой Л., Чиковой Т.

Тамара Бубенцова

От рождения и до тризны

«Не тревожься о дне грядущем»Завещал нам мудрый Господь.Не заботься о тварном сущном,Душу пествуй – ничтожна плоть!Чем насытиться, чем укрыться —Это всё суета сует.Душу чисти от всякой скверны,Чтоб проник в неё Божий свет.От рождения и до тризныВсякой твари отмерен срокИ для каждого, как послушаниеЗаповедан жизни урок.Лишь тому, кто урок усвоилКто отверг суету суетКак божественное благословение,Как награда – фаворский свет!

Явление

– О, Пресвятая Дево, Мати Господа вышних сил, небесе и земли Царице, града и страны нашея Всемощная Заступнице! – молилась Зинаида, дежурная акушерка роддома, вскидывая взор на икону Покрова Пресвятой Богородицы.

Ночные роды затянулись. Зинаида ещё со студенческой скамьи знала, что затяжные роды частят неблагоприятными исходами, как для матери, так и для плода. Едва увидев прибывшую с интенсивными схватками, она поняла, что роды будут не простые. Почему не назначили кесарево, было не понятно. Поступившая мамочка была похожа на уродливого снеговика на ножках-прутиках, с явной патологией, имеющей показания для плановой операции с узким тазом, да ещё и с переношенной беременностью. Дежурного врача в отделении уже не было. Ночью обычные люди спят и только любопытные крошки стремятся в это время покинуть самое безопасное место на Земле.

Роженица находилась в родильном зале уже больше трех часов. Сил выталкивать малыша у неё не было, она просто громко хрипела и плакала. Зина тоже плакала. В бессилии она, то ругалась на отчаявшуюся родить страдалицу, призывая исполнить её свой самый главный долг, то поглаживая по животу, уговаривала упрямца не мучить мамочку и явиться миру.

Санитарка тетя Дуся, стараясь помочь измученной долгими родами женщине, практически лежала на ней всем своим большим рыхлым телом. Евдокия Марковна проработала в гинекологическом отделении уже больше двадцати лет, и сама могла принять роды без участия доктора, но и её обуял страх за девочку, которую когда-то принимала у её матери в этом самом зале.

Город маленький – все друг друга знают.

Доктора на звонки не отвечали: ни гинеколог, ни педиатр, как не старалась усердно нажимать на кнопки телефона, ополоумевшая от страха за свою знакомую, мамочка из послеродовой палаты. Её малыш мирно посапывал в кроватке и ей страшно было представить, что Татьяна может уйти из роддома без заветного конвертика с самым ценным подарком от Господа.

Все женщины отделения объединились в ожидании, только им известного со времен Евы, чуда-появления ребенка на свет.

Страх потерять ребенка или мать не позволял Зинаиде сосредоточиться.

– Вот зачем я мамку послушалась, пошла бы учиться в педучилище, как хотела, и не видела бы всех этих страданий человеческих. – Зинаида пыталась собраться.

Мама Зинаиды всю жизнь проработала медицинской сестрой хирургического отделения и дочь убедила в том, что её профессия одна из самых благородных. Вот только чем пришлось пожертвовать ради спасения душ и тел человеческих мама умолчала. Отец так и не смог смириться с ночными сменами и суточными дежурствами, ушел к женщине менее благородной профессии. И, видимо, не пожалел, новая жена заведовала городским гастрономом, а главное, ночи проводила дома.

* * *

Первый раз за пять лет трудового стажа день рождения Зинаиды и день празднования Покрова Пресвятой Богородицы выпали на рабочую смену.

Вторые роды за день. Первые прошли без осложнений. Мамочка родила едва её переложили на рахмановку[1]. Малыш был удивительно хорош, с характером, отходить от него не хотелось. Не позволял пеленать себя туго и засыпал только после высвобождения ручек из пеленок, насытившись глюкозой из соски. Молока у мамы не было и подкормиться было не у кого, одна роженица в неделю – вот времена настали, когда такое было!

Каждый верующий человек помимо Ангела-Хранителя, имеет также и свою особую икону-заступницу. Вот и Зинаида выбрала себе заступницу – Матушку Богородицу с простертым над грешными, святым омофором.

Отец оставил их с мамой одних, когда Зине было семь лет. Ушел к женщине, с сыном, которой Зина пошла в первый класс. Обида на отца вылилась злостью на мальчишку – отцова пасынка, как язвительно называла Костика бабушка – мамина мама.

Однажды у школы дети разругались, да так, что в гневе Зина, подхватив с земли попавшийся под руку камень швырнула его в голову «отцову пасынку». Костя упал, как думала Зина, замертво. Осознав, что натворила, она со страху побежала к бабушке. С диким криком «Я его убила» влетела в дом, чуть не сбив старушку, рыдая, упала на колени перед иконой Покрова Пресвятой Богородицы, других икон у бабушки не было. Зинаида Павловна, Зину назвали в честь бабушки, сквозь Зинкины рыдания поняв, что произошло, побежала к школе, но Кости возле школы уже не было, в школе о случившемся тоже никто не знал. Идти к предателю дочери у Зинкиной бабушки желания не было. Матери ничего не сказали, внучка осталась ночевать у бабушки. Ночь пережили: бабушка без сна, Зина в молитве.

Зинаида просила по-детски, как умела, себе – прощения, Костику – здоровья и счастья. И всё смотрела на плат Божьей Матери, подсвеченный лампадкой, с глубокой верой в то, что всё будет хорошо, и Матушка Богородица защитит и маму, и её, и бабушку, и, обязательно, Костика от бед и от несчастий.

В школу от страха не несли ноги, если бы бабушка не шла рядом уверенным шагом, держа крепко внучку за руку, Зинка в школу ни за что бы не пошла.

– Корзинка, не бойся! Ты Матушке Богородице молилась? – бабушка придумала особое обращение к внучке, с тех пор, как воспитательница в детском саду, сообщила, что их чадушко приходит в детский сад с сумочкой с игрушками, поделится с ребятами, но уходя непременно всё соберет в сумочку и только после этого удалится восвояси.

– Всю ночь молилась.

– Обещала ей больше ничего дурного не делать?

– Обещала.

– Если по-честному обещала и никому ничего плохого в жизни больше не сделаешь, Матушка обязательно тебе поможет.

Когда Зина вошла в класс Костик уже сидел за своей партой. Она ожидала бури, но Костя оказался настоящим мужчиной. Никому ничего не рассказал, а шишку на лбу объяснил просто – ударился.

– Спасибо, Матушка Богородица! – Зинка расплакалась.

Слёзы благодарности унять не могла весь урок. На перемене Костик, видимо, чувствуя её душевное состояние, подошёл к Зине и попросил прощения, от чего девочка разрыдалась ещё сильнее. Учительница, не понимая, что происходит с ребёнком, попросила Костю проводить Зину до дома.

– Костик, и ты меня прости! Я больше тебе слова плохого не скажу, даже не посмотрю никогда в твою сторону.

– Ну, смотреть-то можешь. Я же знаю почему ты вдруг такая стала, в садике мы с тобой дружили. Мне твой отец не нужен, у меня свой есть. Ты приходи к нам в гости как раньше, не бойся.

– Нет, в гости не приду. – Зина почувствовала, как в груди вновь рождается шаровая молния и, вспомнив обещание, данное Матушке Богородице, отправила Костю в школу, – иди, на урок опоздаешь, бабушка уже ждет меня у калитки.

– Ну, тогда, до завтра!

Зина, заснув после обеда, проснулась только утром. Рядом на кресле спала мама.

– Мамочка, я тебя так люблю!

– И я тебя, доченька! Как ты себя чувствуешь? Что с тобой стряслось?

– А бабушка, разве тебе ничего не сказала?

– Сказала, что ты, видно, переутомилась с непривычки, учиться очень активно начала.

– Да, переутомилась. Ну, вот отдохнула, пойду в школу собираться.

– Тебя проводить?

– Не надо, школа-то рядом.

– С тобой точно всё в порядке? – мама обеспокоилась вдруг проявившейся взрослостью своей семилетней дочери.

– Всё хорошо, мамочка, не беспокойся, пошли позавтракаем, с кухни уже чем-то вкусненьким пахнет.

Бабушка подарила внучке на день рождения полюбившуюся ей икону со словами: «Это теперь твоя Заступница, береги её».

– Бабушка, а кто за тебя заступаться будет?

– Ты же у нас совсем взрослая стала, вот ты и будешь, а Матушка тебе поможет, коль сама не справишься.

* * *

– Матушка, помоги, не справляюсь! – Зинаида даже не поняла, что слова, обращённые Матушке она прокричала рыдая. То ли от страха, то ли с Божьей помощью, но роженица все-таки вытолкнула из себя уже синеющую девочку. Ребёнок не кричал. Зинаида использовала уже все имеющиеся в родильном зале средства для реанимации. Баба Дуся удалила все последствия родов, положила грелку со льдом на живот измученной родами женщине. Все мероприятия по реанимации производились четко без задержки, но казалось время остановилось.

– Ну же, милая, кричи! – умоляла малышку акушерка, отсасывая содержимое легких помпой.

– Матушка Пресвятая Богородица, помоги, благослови! – Зина подняла глаза на икону. Матушка с улыбкой держала над ней свое волшебное покрывало.

– Ну, кричи же, милая, я ещё на твоей свадьбе гулять буду!

По роддому разнесся звонкий крик новорождённой малышки.

Все женщины рыдали в голос. Зина обернулась к иконе поблагодарить Матушку, а иконы на стене не было.

– Явилась, Матушка! Значит веришь в меня? Спасибо! Спаси, Господи!

Малышка весила четыре килограмма, да и ростом Боженька не обидел.

Закричали петухи, провозглашая рождение нового дня, новой жизни.

Татьяна Гордон

Как Марина Цветаева

Я пошлю Вам дождь в конверте,Вы его откройтеИ в нелепости не верьте,Просто тихо стойте.И поскачут капли дружноПо дорожкам сада.Поклониться ему нужно.Дождик Вам – награда.Как Цветаева МаринаОтправляла осень,Я лишь изменю картину:Дождика все просят.Пусть и в Вашем погуляетОн краю далёком,Ничего не забываяВ далях синеоких.Вам пошлю наш подмосковныйДождик серебристый.Будут прыгать капли словноЗвонкое монисто.Нагулявшись, он вернётсяПод мои окошки.Ну, а Вы кусочек солнцаБросьте мне в ладошки.21 октября 2020 года

Два имени

(Цветаева и Есенин)

Два имени осень сплелаСвоей золотой бахромой.Есенин, Марина. ПлылаПоэзия их над страной. О, как непохожи они!Сергей – хулиган заводной,Марина в Тарусской тениМечтала над синей Окой. Рябина, берёза, Ока,Российская светлая даль,Зовущие вслед облака —Для этих поэтов медаль. Хотя их не встретить живьёмИ руки нам их не пожать,Они своим чётким стихомСпускают на нас благодать, Вступают с любым в разговор,Свои отдавая Сердца.Их строк несравненный узорСияет веленьем Творца. Марина, Есенин, о васМы помним и песни поём.Осенний волнующий вальсВ поклоне склонился своём. 7 октября 2020 года

Строки цветаевских стихов

Я иду по улицам ТарусыИ спускаюсь к берегу Оки.Восхитительны природы вкусы!Здесь берут истоки родники. Верю я, что здесь берут началоКорни всех цветаевских стихов.Вот сама Марина у причала:В ясном взгляде нежность и любовь. Сквозь года глядит Марина в души,Будто очень хочется ей знать,Любим ли стихи её мы слушать,А быть может, стали забывать? Только как забудешь про рябину —Ту, что и сейчас стучит в стеклоВ день, когда явилась в свет Марина?Миру несказанно повезло! Строчки, разлетаясь по планете,Заставляют нас страдать, любить.Учим наизусть мы строки эти,Восхищаясь, чтобы не забыть. И всегда Марина рядом с нами.Строки всех цветаевских стиховДля поэтов, как маяк, как знамя,Как святыня, где царит любовь. 30 сентября 2018 года

Старый город на Оке

Старый город на ОкеК солнцу тянет крыши.Только здесь услышишьСкрип колодца вдалеке. Сонных улиц кривизна,Лавки вдоль заборов,Робкий шепот кленовДа воды голубизна. Воздух садом напоён —Запах в небо рвется,И пронзает солнцеНиточками окоем. Славно и уютно тут,И тиха Таруса.Под рукой ИисусаВсе искусства здесь растут. На земле реки роднойРасцвели таланты,Словно бриллиантыБлещут средь толпы людской. Память города хранитИзбранных дыханье.Будто на свиданьеМир в края твои спешит, Чтобы воздух твой вдохнуть,Прикоснуться к тайне.Видно не случайноДан судьбою этот путь. 18.11–23.12.2004 года

Печаль не отпустит

Памяти Марины Цветаевой.

Стихи, навеянные посещением города Тарусы

Вечернее небо склонилось над домом,И ветры затихли, усевшись рядком.Застыли мгновенья. Слова в горле комом.Глаза закрываю – стихи ручейком. Вот если б, вернулось то давнее время,Неслышно Марина бы к нам подошла,И веткой рябины, стряхнув с нее бремя,Мы ей передали б частичку тепла. Смотрю на Оку, что несет свои воды.Реке все равно, что прошло столько лет.В ладонях своих катера, пароходыДержала Ока, отводила от бед. Она постоянно играла с Мариной,Давала ей силы и к рифмам вела.Таруса, Таруска, Ока – вот картины,Что с детства Марина в себе берегла. Здесь воздух особенным духом настоян.Природа не прячет свою красоту,А звон мелодичный, летя с колоколен,Несет благодать, отводя суету. Марина босая взбежала на камень,А взгляд вдоль Оки, где когда-то стоялДом-дача, родная обитель, и пламеньВ глазах ее скульптор навек изваял. Застыла фигура в молчании и грусти.Как много невзгод принесли небеса.Печаль ее нас никогда не отпустит.Стихи ее – Божья святая роса. 7 ноября 2007 года

Две Татьяны: Татьяна Гордон и Татьяна Чикова

Российская глубинка

Тарусский край – Российская глубинка,Благословенная и Богом, и людьми,Поэзии алмазная песчинка.Казалось, просят небеса: «Прими!» И Муза бродит тут по переулкам,Садится у реки, за чайками следит,А летний дождь стучит по крышам гулко,И утром росный луг на солнышке блестит. Недаром здесь приют нашли поэты —Сама природа призывает их: «Пиши!Весной, зимой и осенью, и летомКакой простор для вдохновения души! О чём писать? О жизни, увлеченьях,Делах и помыслов обычных горожан,Чтоб видели потомки в тех мгновеньяхГрядущего и оберег, и талисман. История нанизывает бусы,Но нескончаемы событий ручейки.Плывут века неслышно над Тарусой,Как будто волны величавые Оки. Тарусский край – Российская глубинка… 17 мая 2016 года

Татьяна Зорина

Толстые в Тарусском крае

Пра-пра-прадед Льва Николаевича Петр Андреевич Толстой и прапрадед Иван Петрович Толстой. Графы Толстые – старинный дворянский род, происходящий, по сказаниям, от мужа честна Индриса, выехавшего «из немец» в Чернигов в 1953 году. Граф Лев Николаевич Толстой числится от родоначальника Индриса в 20 колене. Правнук Индриса, Андрей Харитонович, переселившись в Москву, получил от великого князя Василия Темного прозвище Толстого. Один из его потомков, Петр Андреевич Толстой (1645–17.02.1729), служил в 1683 году при дворе стольником и был одним из зачинщиков стрелецкого бунта. После падения Софьи он перешел на сторону царя Петра, который ему долго не доверял. Эта недоверчивость царя не была поколеблена и военными заслугами Петра Андреевича Толстого во втором Азовском походе (1696). В 1697 году Толстой был послан на два года в Италию для изучения морского дела. В 1701 году его назначили посланником в Константинополь. В 1705 году Петр Андреевич составил описание Черного моря. Известны два его перевода «Метаморфозы» Овидия и «Управление Турецким государством». Во время осложнений 1710–1713 годов Толстой дважды сидел в Семибашенном замке, поэтому в гербе графов Толстых изображен этот замок. В 1717 году Петр Андреевич Толстой склонил скрывавшегося близ Неаполя царевича Алексея к возвращению в Россию. За участие в суде и тайной казни царевича, совершенной Толстым по приказанию Петра при соучастии с Румянцевым, Ушаковым и Бутурлиным, Толстой был награжден поместьями, в том числе получил село Истомино впервые оно упоминается в писцовых книгах в 1720 году), что в восьми километрах от Тарусы на высоком правом берегу реки Тарусы. С этого времени П. А. Толстой стал одним из доверенных лиц государя и был поставлен во главе тайной канцелярии. Дело царевича Алексея сблизило его с императрицей Екатериной, в день коронования которой – седьмого мая 1724 года – он получил титул графа. П. А. Толстой был дружен с А. Д. Меншиковым, но разошелся с ним по вопросу о престолонаследии. После смерти Екатерины Меншиков составил план женить Петра Второго на своей дочери и возвести его на престол. Но Толстой боялся воцарения Петра Второго, сына казненного царевича Алексея и стоял за возведение на престол одной из дочерей Петра Великого. В апреле 1727 года, несмотря на свой преклонный возраст – 82 года, Петр Андреевич Толстой был сослан в Соловецкий монастырь, где прожил недолго и умер в 1729 году. Его сын Иван Петрович (1685–7 июня 1728) в одно время с отцом был лишен занимаемой должности (президент Юстиц-коллегии) и также сослан в Соловецкий монастырь, где умер незадолго до отца. Только 26 мая 1760 года, уже при императрице Елизавете Петровне, Толстым было возвращено графское достоинство в лице сына Ивана Петровича, Андрея Ивановича (1721–1803), прадеда Льва Николаевича.

В селе Истомино сохранились каменный дом и церковь Успения Богородицы, построенные в 1725 году Иваном Петровичем Толстым. Храм был украшен великолепными фресками. Впоследствии он перестраивался, но старая основа здания хорошо видна (двухсветный четверик с восьмериком). Окна и колонны церкви и усадебного дома одного стиля. Дом тоже перестраивался. Однако были сохранены черты «палатности», характерные для древнерусского зодчества. На первом этаже дома находится парадный зал, из которого можно попасть во все остальные помещения – боковые сени, крохотные гостиные с угловыми печами и на лестницу с точеными балясинами, ведущую на второй этаж дома. Остекленная дверь зала открывалась на утраченный теперь балкон-лоджию с колоннами, с которого можно было выйти в спускающийся к реке липовый парк.

С 1870 по 1879 годы Лев Николаевич Толстой планировал написать роман об эпохе Петра Первого, главным героем которого должен был стать его прапрадед Иван Петрович. Сохранилось 33 черновых наброска, но работа прекратилась, потому что, по словам Льва Николаевича, ему трудно было проникнуть в души людей того времени.

Брат Льва Николаевича Николай Николаевич Толстой. В Тарусе в 1845 году была расквартирована 14-я артиллерийская бригада, в которой служил брат Льва Николаевича Толстого Николай Николаевич (1823–1860). В книге «Таруса» (М., 1965, с. 116) Н. Н. Гостунский пишет, что после войны 1812 года в городе имелись казармы для квартирующихся войск. Находились они в зданиях № 11 и № 13 по теперешнему проспекту Пушкина. Эти здания, а также дом № 15 в настоящее время отдел военного комиссариата Калужской области по Тарусскому району), построенный позже, в 1875 году (согласно индивидуальной карточке учета здания) принадлежали управлению Воинского начальника. Что представляла собой Таруса того времени? В городе проживало 2368 человек, было 250 деревянных и 9 каменных домов. В Тарусе было 11 улиц, из них – 4 мощеных, 8 переулков, одна соборная площадь и 2 каменных церкви – Воскресенская и Петропавловская. Через реку Тарусу в летнее время, после паводка, ставился деревянный мост, второй (тоже деревянный) мост находился на ручье Посерке, на том месте, где сейчас стоит земляной мост). В городе действовала толченная мельница, работала миткальная фабрика, насчитывалось 11 постоялых дворов, 1 гостиница, 3 питейных дома. Обороты Петровской ярмарки, проходившей в Тарусе 29 июля каждого года, составляли в 1846 году 12 тыс. руб. серебром. Развитие торговли было настолько значительным, что в городе возник гостиный двор. (Гостунский Н. Н. Таруса, – М., 1965 – С. 116).

Такой Таруса, возможно, предстала перед глазами Льва Николаевича Толстого, когда летом 1845 года он навестил брата Николая Николаевича в расположенном здесь военном лагере. Свидетельством пребывания писателя в нашем городе является письмо Льва Николаевича троюродной тетке своей Татьяне Александровне Ергольской, датированное августом 1845 года и отправленное 25–28 числа из Казани: «За горе, вызванное расставанием с вами, я был вознагражден встречей с Николенькой. Бедный малый, ему плохо в лагере и особенно должно тяжело без копейки денег. А товарищи его… Бог мой! Что за грубые люди! Как посмотришь на эту лагерную жизнь, получишь отвращение к военной службе». (Толстой Л. Н. Собр. Соч. в 22 т.-М.: Художественная литература,1984. – т. 18, с. 306–307.) «С братом Толстой виделся в Тарусе (под Москвой), где дислоцировалась 14-я артиллерийская бригада, в которой Н. Н. Толстой служил по окончании в 1844 г. Казанского университета», – пишет в комментариях С. Розанова. (Толстой Л. Н. Собр. Соч. в 22 т. – М.: Худож. лит.,1984 – т. 18, с. 307).

Николай Николаевич Толстой тетушку частыми письмами не баловал, и она не раз укоряла его за это.23 января 1845 года Т. А. Ергольская писала: «Расскажи мне немного о себе, дорогой Николенька, как ты проводишь время, ты, должно быть, занят службой только утром, остальную часть дня ты свободен, что ты делаешь вечерами, где их проводишь; квартал, в котором ты живешь, удален от твоих знакомых, ближе всех к тебе живет граф Федор Толстой, часто ли ты его видишь, хорошо ли принимает тебя твой дядя, он всегда испытывал чувство большой дружбы к твоему отцу. Я задаю тебе все эти вопросы не из любопытства, а из безграничного интереса, который питаю к тебе, все, что тебя касается, не может быть мне безразлично…». Николай Николаевич на это отвечал: «Моя служба не отнимает у меня много времени, только по утрам я хожу на ученье от 10 с половиной до 11 часов. Батарея, в которой я состою, расквартирована в окрестностях Серпухова в Тарусе, но я получил разрешение моего начальника генерала Сухозанета оставаться в Москве. Должен вам признаться, к моему стыду, что я не слышал итальянцев и не потому, что унтер-офицерам запрещено ходить в театр, но потому, что я совсем не меломан. Масленица была очень веселая, я хотя и не принимал участия во всех балах, празднествах и других развлечениях, которые были очень многочисленны, но я все-таки достаточно веселился, довольно часто бывал у Лаптевых… Был два раза в маскараде… теперь я почти не выхожу, за исключением того, чтобы пойти к графу Федору, где я бываю очень часто…». Двоюродный дядя Николая Николаевича Толстого граф Федор Иванович Толстой (1782–1846) с 1812 года и до смерти жил в Москве в своем доме в переулке Сивцев Вражек, вблизи Старого Арбата. (Толстой – Американец. – М.: Молодая гвардия, 2010, – 315 с). Из письма Николая Николаевича мы видим, что он вел в Москве не лагерный, казарменный, а совершенно свободный образ жизни. И хотя он получил разрешение какое-то время находиться в Москве, можно предположить, что летом он жил в лагере в Тарусе, так как Лев Николаевич пишет о своей встрече с Николенькой именно в лагере. Так что возможно, как утверждает С. Розанова, Лев Николаевич бывал у брата в Тарусе. Мало того, именно по совету Николая Николаевича, направленного в 1946 году служить на Кавказ, поехал туда и Лев Николаевич. Кавказ стал колыбелью творческого вдохновения для братьев. Писать они начали одновременно. Перу Николая Николаевича принадлежит повесть «Пластун», «Заметки об охоте», очерк «Охота на Кавказе», послуживший основой для написания потом Львом Николаевичем повести «Казаки». Братом Лев Николаевич восхищался всю жизнь. Он был его лучшим другом.

Мать Петра Великого Наталья Кирилловна Нарышкина

Сегодня на звание Родины матери Петра Великого претендуют Рязанские села Алешня и Старое Киркино, Смоленская область, подмосковный Щелковской район и другие земли, когда-то принадлежавшие Нарышкиным. На Калужской земле Наталья Кирилловна имеет отношение к Тарусскому и Спас-Деменскому районам. Существует две легенды. По одной церковь в селе Вдовец построена Кириллом Полуектовичем Нарышкиным, отцом Натальи Кирилловны, по другой – царем Алексеем Михайловичем до женитьбы его на Нарышкиной. Вблизи Тарусы исстари располагались вотчины Нарышкиных (село Лопатино, село Игнатовское-Знаменское). По легенде в Игнатовском сохранился дуб, который посадил сам Петр Великий. Кирилл Полуектович, сын тарусского городского дворянина Полуекта Ивановича Нарышкина, родился в 1623 году. Его имя упоминается в 1646 году, когда совместно с князем Н. И. Одоевским он находился на южной границе Московского государства для отражения крымских татар на случай их нападения. Братья Федор и Кирилл Нарышкины служили "выбором по Тарусе" В Москву они попали в 1655 году. Федор женился на племяннице Артамона Матвеева, который был главой Посольского приказа. Дом Матвеева был культурным центром Москвы. Именно в его доме будущая царица, которую отдали в 11-летнем возрасте на воспитание Матвеевым, получила великолепное образование. Здесь ее впервые увидел царь Алексей Михайлович. К сожалению, точного места рождения Натальи Кирилловны никто не знает. Нарышкины владели несколькими деревнями не только на Рязанской, но и на Тарусской земле. Известно несколько преданий. По одному из них будущая царица родилась в Киркино. Разбойники убили ее дворовую девку. Наталья горько плакала на крыльце дома. Проезжавший мимо Матвеев пожалел ее и увез в Москву. С тех пор стали говорить: "Не удавись девка в нашем селе, не быть бы на свете Петру". Автор М. И. Пыляев (Старая Москва, 1991) объясняет, что это цитата, которую взял "князь Долгоруков, составитель родословной книги" из напечатанного в 1827 году в "Историческом, политическом и статистическом журнале" рассказа. Рязанские села Алешня и Желчино тоже предъявляют свои права на место рождения Натальи Кирилловны. В пользу данного обстоятельства говорит и факт построения Нарышкиными в этих селах Церквей (Бучков Ю. В. "Сказание о земле Михайловской"). Но церкви были построены Нарышкиными и на Тарусской земле. Например, в селе Лопатино в 1695 году И. И. Нарышкиным была построена одноглавая церковь с круглым световым барабаном. Род Нарышкиных начинается с Ивана Ивановича и разделяется на пять ветвей. Основателями их были сыновья: Полуект, Филимон, Фома, Иван, Борис. Полуект Иванович стал основоположником царской линии. В 16 веке представители этого рода попадают на воеводскую службу. Кирилл Полуектович и Федор Полуектович по традиции служили "выбором по Тарусе". Кирилл Полуектович побывал в военных походах, на воеводстве в крепости Терки на Северном Кавказе и в Казани, в 1654 году был стрелецким головой в гарнизоне Смоленска. В это время появляются сведения о Наталье Кирилловне (1651–1694), его дочери. Сейчас доказать или оспорить точное место рождения будущей матери Петра Великого невозможно. В Тарусе существует предание, что сам Петр Великий посадил в имении Нарышкиных Игнатовском, дуб. Возможно в память о матери, которая, возможно, родилась на Тарусской земле, где жил и служил Кирилл Полуектович Нарышкин.