Ищейка без прошлого. Голубая яма

Он вернулся домой, переоделся в самую невзрачную одежду – поношенные рабочие штаны, толстый свитер, старую куртку с выцветшими пятнами. Образ простого, немного забитого мужика, ищущего подработку. Планшет он не взял. Оставил его в тайнике, но перед этим сфотографировал экран с запросом голосового ключа на простой, дешёвый телефон-раскладушку. Если что-то пойдёт не так, улика хотя бы не попадёт в чужие руки.

В половине девятого он был у ворот склада №517.

Комплекс был больше похож на крепость. Высокий забор из профлиста, увенчанный колючей проволокой под напряжением – это было видно по изоляторам. Массивные ворота с калиткой для пеших, рядом будка охраны. За забором угадывались контуры длинных ангаров, каких-то административных построек из силикатного кирпича и краны. В воздухе стоял запах солярки, металла и чего-то химического, сладковатого – может, краски, может, растворителя.

Ратмир сделал вид, что колеблется, потом решительно направился к будке. Из неё вышел мужчина в тёмной униформе без знаков различия, но с выправкой, выдававшей в нём бывшего военного. Не старше тридцати, подтянутый, с пустым, оценивающим взглядом.

– Ты куда? – спросил он без предисловий.

– К начальству, – ответил Ратмир, стараясь сделать голос глуховатым, простоватым. – Слышал, люди нужны. Сторожа, грузчики. У меня опыт.

– Вакансий нет, – охранник отвернулся, давая понять, что разговор окончен.

– Мне бы с самим… с хозяином поговорить. Волковым, кажись. – Ратмир сделал шаг вперёд.

Охранник обернулся мгновенно, и в его глазах что-то вспыхнуло. Не тревога, а скорее раздражение, смешанное с любопытством.

– Тебя кто послал?

– Да никто. Сам. Слышал по деревне. Мне бы только слово сказать.

Охранник что-то соображал. Потом кивнул на камеру над воротами.

– Стой здесь. Не двигайся.

Он скрылся в будке. Минуту спустя калитка с лёгким щелчком электромагнита отперлась.

– Проходи. Прямо к серому зданию. На второй этаж. Тебя встретят.

Внутри территория оказалась ещё более неуютной. Пространство было очищено от всего лишнего – ни кустов, ни скамеек. Чистота и функциональность лагеря. Из-за угла ангара вышел ещё один человек в такой же униформе и молча, держась в десяти шагах, повёл его к двухэтажной пристройке. Входная дверь была бронированной, с кодовым замком. Проводник набрал код, пропустил Ратмира вперёд.

Внутри пахло новым линолеумом и кофе. Холл был пуст. Слева – лестница. Он поднялся. Наверху его ждал третий – молодой, в очках и строгом костюме, с планшетом в руках. Секретарь или помощник.

– Дроздов? – спросил он, сверяясь с планшетом.

Ратмир кивнул.

– За мной.

Кабинет был большим, но не роскошным. Функциональная мебель, большой сейф в углу, карта района на стене, утыканная разноцветными кнопками. И за массивным столом – человек с фотографии. Полковник Сергей Волков.

Вживую он казался ещё более монолитным. Широкая кость, мощные плечи, коротко стриженные седые волосы. На нём была камуфляжная полевая форма без погон, но качественная, не рыночная. Он не встал, не протянул руку. Просто поднял на гостя тяжёлый, медленный взгляд. Глаза были того самого серо-стального цвета, что и на фото, но в них читалась не просто усталость, а глубокая, въевшаяся усталость власти. Усталость от необходимости постоянно решать, командовать, подавлять.

– Дроздов, – произнёс он голосом, похожим на скрежет камня. – Ратмир Александрович. Майор спецназа ГРУ в отставке. Диплом МГИМО. Интересная комбинация.

Ратмир стоял посреди кабинета, чувствуя, как под взглядом Волкова его маскировка фермера тает, как тот утренний наст на крыше. Этот человек знал. Знал всё.

– В отставке, – поправил он тихо.

– В отставке, – согласился Волков, откидываясь в кресле. Оно скрипнуло под его весом. – По состоянию здоровья. Потеря памяти, если я не ошибаюсь. Печально. Такие кадры стране нужны. – Он сделал паузу, давая словам осесть. – И что привело такого ценного кадра ко мне на порог? Искать работу сторожа? Не верю.

– Нужно деньги зарабатывать, – пожал плечами Ратмир. – Пенсия маленькая. А я человек привычный, дисциплинированный. Могу пригодиться.

Волков усмехнулся. Улыбка не дошла до глаз.

– Мог бы. Год назад. Сейчас… – он провёл ладонью по лицу, и на мгновение в нём мелькнуло что-то почти человеческое – досада, разочарование. – Сейчас ты проблем больше, чем пользы, Дроздов. Я слышал, ты вчера у карьера был. Интересовался тем утопленником.

– Слух прошёл. Просто вышел погулять, увидел мигалки.

– Не ври, – Волков отрезал резко, но без злости. Констатируя факт. – Ты вышел специально. С биноклем. И наблюдал. Это не похоже на простую прогулку. Это похоже на… рекогносцировку. Старые привычки?

Ратмир молчал. Спорить было бесполезно.

– Я знаю о тебе больше, чем ты думаешь, – продолжал Волков, его пальцы принялись барабанить по столешнице. – Знаю про операцию «Перевал». Знаю, как тебя выносили. Знаю, что ты тут, в моём районе, сидишь, как затравленный волк. И знаю, что это ненадолго. Рано или поздно либо твоя память вернётся, либо к тебе придут те, кто хочет её навсегда стереть. И то, и другое для меня – головная боль.

– Я никому не мешаю, – сказал Ратмир. В его голосе впервые прозвучали стальные нотки. Маска фермера окончательно спала.

– Пока не мешаешь. – Волков встал. Он был действительно огромен. Подошёл к карте на стене, ткнул пальцем в одно из мест. Ратмир узнал – это было Заовражье. – Ты сейчас – как неразорвавшаяся граната на моём поле. Лежишь тихо, но кто-то может наступить. И рвануть. Мне не нужны взрывы на моей территории, Дроздов. Мне нужен порядок. Чистота.

Он повернулся, опёрся задом о край стола, скрестив руки на груди.

– Поэтому вот моё предложение. Официальное. У меня есть ЧОП. Есть логистика. Есть объекты, которые нужно охранять. Я могу дать тебе работу. Настоящую. Не сторожа на складе, а… советника по безопасности. С хорошей зарплатой. С условием – ты переезжаешь в служебное жильё здесь, на территории. И перестаёшь шастать по лесам и интересоваться трупами. Ты будешь под моим крылом. И под моим контролем. Это спасёт тебе жизнь. Потому что те, кто идёт за тобой, на мою территорию не сунутся.

Предложение висело в воздухе, тяжёлое, как гиря. Это была не просто работа. Это была клетка. Позолоченная, но клетка. Волков покупал его. Изолировал. Лишал возможности копать дальше.

– А если я откажусь? – спросил Ратмир

Волков вздохнул, как взрослый, уставший от капризов ребёнка.

– Тогда ты останешься один. Со своей дырявой головой и с теми, кто уже, возможно, в твоём лесу. Я не буду тебе мешать. Но и помогать не стану. И когда тебя найдут с пулей в затылке у «Голубой ямы», я лишь разведу руками. Скажу: «Жаль. Сам виноват. Не послушался».

В его тоне не было угрозы. Была уверенность в том, что он описывает неизбежное будущее.

– Вы знаете, кто меня ищет? – вдруг спросил Ратмир, глядя ему прямо в глаза.

Волков замер. Его лицо на мгновение стало непроницаемой маской. Потом он медленно покачал головой.

– Не знаю. И знать не хочу. Моё дело – мой район. Всё, что за его пределами, меня не касается. Но если эта угроза придёт сюда, я её ликвидирую. Как проблему. Ты сейчас – потенциальная проблема, Дроздов. Я предлагаю тебе стать решением. Частью моего решения.

Ратмир посмотрел на карту. На те самые кнопки у «Голубой ямы» и у старых развалин «Объекта №17». На аккуратные пометки, сделанные красным маркером.

– Мне нужно подумать, – сказал он.

– Конечно, – Волков кивнул, как будто ожидал этого. – Думай. Но недолго. Предложение действует до конца недели. Потом… потом, боюсь, твои варианты закончатся. – Он сделал шаг к двери, давая понять, что аудиенция окончена. – Охранник проводит тебя.

На пороге Ратмир обернулся.

– А сержанта Ковалёва вы знали?

Волков, уже повернувшийся к окну, медленно обернулся. Его лицо ничего не выражало.

– Слышал. Дезертир. Пропал. Жаль пацана. Армия сейчас не та, что раньше. Дисциплина хромает.

Больше ничего. Ни тени смущения, ни вспышки гнева. Абсолютный контроль.

– Прощайте, – сказал Ратмир.

– До встречи, майор, – ответил Волков и снова повернулся к окну, к своим владениям.

Его проводили тем же путём. Калитка закрылась за его спиной с тихим, но окончательным щелчком.

Ратмир стоял у ворот, глядя на дорогу, уходящую в сторону Заовражья. Встреча прошла не так, как он ожидал. Волков не был картонным злодеем. Он был… рациональным. Холодным прагматиком, который видел в нём не врага, а неудобство. И предлагал не убийство, а нейтрализацию через ассимиляцию. Это было в разы опаснее. И в разы умнее.

И ещё один момент. Волков знал про «Перевал». Но когда Ратмир спросил, кто его ищет, в его глазах не было понимания. Было что-то другое. Осторожность. Как будто он и сам боялся кого-то. Или чего-то.

Мысль билась в его голове, как птица в стекло: нейтрализация через ассимиляцию. Это было тоньше, умнее, чем грубая сила. Волков не хотел его смерти – он хотел его полезности. Мёртвый майор – это труп, который могут найти, расследование, лишние вопросы. Живой, работающий на него Дроздов – это и живой щит, и демонстрация силы, и, возможно, источник информации. Если, конечно, память когда-нибудь вернётся. А если не вернётся – так и будет тихим, управляемым инвалидом в золотой клетке.

Ратмир закурил, впервые за много месяцев. Дым ворвался в лёгкие, горький и резкий. Он кашлянул, но затянулся снова. Потом бросил окурок в грязь и пошёл прочь от склада. Не в сторону дома. Он направился к лесу. Ему нужно было побыть одному. Послушать тишину. И решить, на чью правду ему поставить – на правду сильного, который предлагает клетку, или на правду прекрасной лгуньи, которая ведёт его в темноту.

Лес встретил его знакомым запахом прели и сырости. Ноги сами несли по вытоптанным тропам, а сознание лихорадочно анализировало каждое слово, каждый жест.

«Я знаю о тебе больше, чем ты думаешь». Что именно он знал? Только официальную легенду? Или… больше? Знание про «Перевал» могло быть утечкой из архивов. Но тон… тон был слишком личным. Как будто Волков не просто читал справку, а был как-то причастен.

Он уже собирался свернуть к своей просеке, когда его взгляд упал на землю у подножия сосны. Что-то блеснуло. Не природное. Он подошёл, наклонился. В хвое лежала гильза. Не охотничья, а пистолетная. 9 мм. Латунная, относительно свежая – патина только начинала появляться. Он поднял её, покрутил в пальцах. На дне – клеймо. Он стёр пальцем грязь. «Тульский завод. 2018».

Стреляли здесь. Недавно. И не на охоте.

Ратмир быстро осмотрел местность. Ни следов крови, ни других гильз. Один выстрел. Или тщательная уборка, но эту – пропустили. Он зажал гильзу в кулаке. Холодный металл впился в ладонь. Это было доказательство. Маленькое, но осязаемое. Доказательство того, что в его лесу происходило что-то, что не вписывалось в тихую жизнь Заовражья.

Он сунул гильзу в карман и зашагал к дому, уже не сомневаясь в направлении. Когда он вышел из леса, его уже ждал Витька-Правдолюб. Тот сидел на том же колодце, кутаясь в ту же прожжённую куртку, но на сей раз выглядел не пьяным, а испуганным.

– Александрыч! – хрипло окликнул он, увидев Ратмира. – Ты где шлялся-то?

– Дела были, – коротко бросил Ратмир, не останавливаясь.

– Слушай сюда, – Витька сполз с колодца, засеменил рядом. – Ночью-то, ночью опять они. У «Ямы». Я мимо шёл, с перепою… думал, рыбачить пошли. Ан нет. Фонари не зажигали. Шёпотом переговаривались. И тащили что-то. Не рыбу. Что-то тяжёлое, в мешке или в брезенте. И опустили в воду. Не с берега – с лодки старой, которая там у коряги привязана.

Ратмир остановился, повернулся к нему.

– Ты видел лица?

– Куда там, в темноте-то! – Витька махнул рукой. – Но один… один кашлянул. Кашель такой, грудной, лающий. Как у того Романа, что у Волкова в охране работает. Бывшего десантника. Он после той Чечни лёгкие продул.

Информация стекала, как вода в один сосуд. Гильза. Ночные визитёры. Груз в воде. Охранник Волкова.

– Никому об этом не говори, Витька. Слышишь? Ни словечка.

– Да я и так молчу! – тот испуганно закивал. – Мне жить охота. Но тебе-то говорю… ты ведь не простой. Чую.

Ратмир кивнул, сунул руку в карман, нащупал несколько смятых купюр, протянул Витьке

– На, пропей. И забудь, что видел. Совсем.

Витька взял деньги, не глядя, сунул в карман. Его глаза были мутными от страха и похмелья.

– Ты осторожней, Александрыч. Места тут стали лихие.

Ратмир уже шёл к своему дому. Его мозг теперь работал с удвоенной скоростью, собирая пазл. Волков. Склад. «Чёрные охотники». Ночные погрузки в «Голубую яму». Убитый сержант. Пистолетная гильза в лесу.

И над всем этим – фигура Багиры, предлагающей простое и ясное объяснение всему этому хаосу. Слишком простое

Он зашёл в дом, запер дверь. Первым делом подошёл к печке, развёл небольшой огонь. Достал гильзу, ещё раз посмотрел на неё, потом швырнул в огонь. Пусть плавится. Вещественное доказательство – это и риск. Потом спустился в тайник, взял планшет. Держал его в руках несколько минут, как будто пытаясь силой воли вытянуть из него секреты. Потом обернул в тряпку и положил в старый рюкзак.

Теперь нужно было оружие. Он не хранил его в тайнике – это было бы слишком очевидно при обыске. Его «берёза» была спрятана в самом неожиданном месте – в поленнице у сарая, в глухой нише за сложенными берёзовыми чурбаками. Старый, но ухоженный пистолет Макарова с двумя обоймами. Он разобрал его, почистил, собрал. Движения были плавными, автоматическими. Мышцы помнили. Помнили вес каждой детали, угол поворота, усилие. Он прицелился в потолок, почувствовав, как рукоятка ложится в ладонь, как палец ложится на спуск. Это было… правильно. Как возвращение части самого себя, пусть и самой тёмной.