Путь княгини

Нина Ахминеева

Путь княгини

Глава 1

Вот и все. Вот и все.

Свернувшись клубком на больничной кровати, я смотрела в приоткрытое окно. Безоблачное небо, задорно чирикают птички, пахнет весной. Жизнь продолжается, а для меня все кончено: неоперабельная злокачественная опухоль, метастазы везде где только можно.

Надежды нет.

Слезы комом встали в горле. Пальцы судорожно стиснули простыню.

Я хочу жить!

Одурманенный болью разум никак не желал мириться с действительностью. Движимая неясным порывом, я попыталась сесть. Ни с первого, ни с четвертого раза не вышло. Обессиленно упала на подушки. Застонала, пережидая очередную волну мучительной боли, и перевела невидящий взгляд на потолок. По щекам катились слезы.

Словно издалека послышался знакомый звук. Медленно повернув голову, несколько секунд бездумно смотрела на мобильный. Затем протянулась к нему.

«Приеду через полчаса. Встретимся в больничном сквере».

В сквере? Но меня же врачи не пускают на улицу! Илье об этом известно. Почему не хочет заходить? Впрочем, раз просит выйти, значит, это действительно важно.

Цепляясь за край постели, я на морально-волевых умудрилась опустить ноги. Босые ступни холодил кафель, перед глазами стояла пелена, тошнило. Дождавшись, когда станет полегче, нажала на кнопку вызова медсестры.

Спустя несколько секунд в палату торопливо зашла молоденькая девушка в белоснежном халатике. Увидев меня, лежачую больную, в сидячем положении, она замерла в растерянности.

– Мне нужна одежда, обувь, коляска, – прохрипела я, прижимая руку к груди в безуспешном стремлении хоть немного унять боль.

– Зачем? – с недоумением уточнила новенькая сотрудница онкологического отделения.

– Погулять хочу, – выдохнула я и зашлась в надрывном кашле.

– Ольга Геннадьевна, какой гулять?! Вам же категорически запрещено вставать!

Можно. Мне уже все можно.

На голой силе воле я поднялась. Пошатнувшись, схватилась за спинку кровати. В легких булькало, клокотало.

– Пожалуйста. Мне нужна одежда, обувь, коляска, – с трудом повторила просьбу.

– Да что вам в голову взбрело?! Никаких прогулок! Немедленно ложитесь в кровать!

Сипло дыша, я исподлобья предупреждающе посмотрела на медсестру. Та побледнела. Видимо, наконец-то вспомнила, что лечусь не по полису, а платно.

Почему она упирается? Мне ведь нечего терять. Боится нагоняя от начальства?

Заметила пожилого мужчину, стоящего в дверном проеме, мысленно тяжело вздохнула и устало опустилась на стул для посетителей. Появление лечащего врача предвещало долгий и непростой разговор.

Плевать. Буду настаивать.

Цепко глянув на меня, заведующий отделением поинтересовался у подчиненной:

– Светлана, что происходит?

– Станислав Валерьевич, пациентка Рыкова на улицу собралась. Требует одежду и коляску. Меня слушать не хочет, – доложила медсестра, стараясь хмуриться. Однако на симпатичном личике отчетливо читалось облегчение.

Ясно – понятно. Раз руководитель пришел, то пусть сам и разбирается со сбрендившей платной пациенткой. А ее дело маленькое.

– Выполните просьбу Ольги Геннадьевны, – внезапно приказал заведующий отделением. – Помогите ей одеться и сопроводите в больничный сквер.

– Как скажете, – моментально стала покладистой Светлана и выпорхнула из палаты.

В ответ на мой озадаченный взгляд Станислав Валерьевич хмыкнул. Подойдя, тихо признался:

– Мне только что звонил ваш супруг. Просил отпустить вас на прогулку. Илья Григорьевич был очень убедителен.

А еще мой муж невероятно упрям. Если уж что-то решил, то хрен сдвинешь. За долгие годы дружбы и десять лет брака я преотлично изучила характер любимого мужчины.

Украдкой вытерев пот со лба, я кривовато улыбнулась доктору. Тот засунул руки в карманы, постоял, задумчиво пожевав губами, развернулся и, не сказав мне больше ни слова, удалился.

Странно.

Облизнула пересохшие губы. Хотелось пить. Но каждый глоток воды причинял жуткую боль. Лучше уж потерпеть, пока совсем станет невмоготу.

Навалилась на спинку стула, с ожиданием глядя на приоткрытую дверь.

Спустя минут пять вернулась Светлана. С непроницаемым выражением она сноровисто натянула на меня шерстяные колготки, носки, теплый халат и явно мужскую куртку. Помогла сесть в кресло-каталку. Поправила на моей лысой голове съехавшую шапочку, встала позади кресла и аккуратно выкатила то из палаты.

Я ехала, не обращая внимания ни на что: боль вернулась. Словно оголодавший зверь, она жадно пожирала меня изнутри. Но я запретила себе стонать.

Не в первый раз. Перетерплю. Если медики поймут, насколько мне плохо, о встрече с мужем в сквере придется забыть. Буду корчиться на кровати.

Когда лица коснулся ласковый ветерок, я с усилием подняла отяжелевшие веки. Светлана бодро катила мое транспортное средство по дорожке. Справа проплывал газон. Землю устилала ковром изумрудная травка, а чуть дальше виднелись кусты с налитыми сочной зеленью листьями.

Боль стихла. К сожалению, она вернется. Но пока у меня недолгая передышка.

До одури захотелось вскочить с треклятого инвалидного кресла, босиком пробежаться по траве, а после упасть навзничь и бесконечно смотреть в синее-синее небо.

Сухие, потрескавшиеся губы искривила невеселая усмешка. Одно из этих желаний вполне осуществимо. Побегать не выйдет, а вот полежать – запросто. Сил совсем нет. Стоит встать – рухну как подкошенная.

Подкатив кресло к лавочке, Светлана повернула его спинкой к газону и сухо сообщила:

– Ольга Геннадьевна, ваш мобильный я положила в карман куртки. Как нагуляетесь, позвоните. Заберу вас.

Она сунула в мою руку клочок бумаги с номером телефона и пошла обратно в корпус.

Вот зараза. Вожделенной зелени больше не видно. Не на больничные же серые стены любоваться. Хотя решение этой проблемы есть.

Я запрокинула голову. Ноздри щекотал нежный аромат травы, а прямо надо мной простирался бескрайний небосвод. Где-то там, в вышине, парила птица.

К глазам снова подступили слезы. Закусив губу, я неотрывно смотрела на небо. Скорее всего, вижу его в последний раз.

Как же хочется жить.

– Вот ты где! Как дурак ищу тебя по всему скверу! Оля, что за неуважение к моему времени? Разве сложно ответить на звонок? – раздался совсем рядом недовольный голос Ильи.

Прячет вину за грубостью. Что он натворил?

Осторожно опустив голову, посмотрела на мужа. Он стоял в двух шагах от меня, только в этот раз не один. Его держала под локоть моя единственная подруга. По-хозяйски так держала. Можно сказать – собственнически.

Пальцы невольно стиснули подлокотники инвалидного кресла.

Анька не звонила все те три месяца, что я лежала в больнице, а теперь пришла с моим мужем. Стоит довольная, локоть Ильи наглаживает.

Да нет, не может быть! Рыков не мог заявиться к умирающей жене с любовницей! Это какая-то запредельная жестокость. Наверняка он все объяснит.

– Оля, я подал заявление на развод, – сухо объявил Илья. – Детей у нас нет, в ЗАГСе брак расторгнут без проблем. Тебе надо подписать документы. Заведующий онкологическим отделением любезно согласился нам помочь. Вернешься с прогулки, Станислав Валерьевич принесет тебе бумаги. Не беспокойся, твое пребывание в больнице я продолжу оплачивать. Через три часа мы с Аней улетаем на Бали. Боюсь, на острове возможны проблемы со связью. Если тебе что-то нужно, скажи сейчас.

Я молча смотрела на человека, которого знала с десяти лет. И пыталась понять, почему же не заметила в нем гнили?

Мы ведь выросли в одном детском доме, везде и всегда были вместе, плечом к плечу. Я пахала наравне с ним как проклятая. Он мечтал о большой строительной кампании, говорил, что я его незаменимая помощница и все усилия пойдут на благо нашей семьи. А что в итоге? В какой момент все сломалось? Почему Илья решил развестись именно сейчас, когда я одной ногой в могиле? Мог ведь подождать. Вернется с отдыха, меня уже не будет. Совесть заела? Нет. Тут дело явно не в моральных терзаниях.

– Оля, не смотри на меня так. Начинаю чувствовать себя подонком, – сердито пробормотал Илья.

– Неужели? – просипела я, не отводя тяжелого взгляда от мужчины, с которым прожила много лет.

Тот не выдержал, отвернулся.

– Милый, ну что ты себя накручиваешь. Не каждый способен быть настолько честным. Ты поступил как настоящий мужчина, – ласково проворковала Анна и обратилась ко мне: – Ольчик, ты же не сердишься, что Илюша организовал нашу встречу на воздухе? Конечно, мы могли бы зайти и в онкологию. Но в моем положении нервничать противопоказано. Меня от одного вида этого приюта для умирающих трясет, – она поежилась, демонстративно провела рукой по животу.

Вот и ответ. Влюбленные наконец-то обрели друг друга, готовятся произвести на свет потомство. Их жизнь кипит, а я умираю. И, похоже, даже элементарного человеческого сочувствия не заслуживаю.

Боль раскаленными иглами вонзилась в истерзанные легкие. Каждый вдох разливался по телу кипящей лавой.

Держаться. Надо держаться. Не доставлю удовольствия этим двум тварям смотреть на мои мучения.

Прикрыв глаза, я прошелестела:

– Уходите.

– Ольга, да что ты за человек-то такой?! – процедил Илья. – Прекрати делать из меня монстра! Я ведь дал тебе все: лучшую клинику, индивидуальную палату. Лечащий врач не абы кто, а заведующий отделением. Денег прорву истратил. А тебе на меня начхать! Ты даже не представляешь, каково мне приходится. Знаю, что жена со дня на день умрет, и ничего не могу сделать! – он рвано выдохнул, играя желваками на скулах. – Не держи зла на подругу. Мы с Аней тебя не предавали. Она вытащила меня из жесточайшей депрессии и скоро подарит долгожданного ребенка. Ты завтра-послезавтра умрешь. Неужели в тебе нет ни капли милосердия?

Господи, каким же он стал моральным уродом.

Превозмогая невыносимую боль, перехватившую горло, я прокаркала:

– Рыков, ты мерзкое существо. Ждешь от меня прощения? Его не будет. Живи с этим.

– Какая же ты все-таки неблагодарная сука! – вызверилась Анна. – Решила напоследок добить Илюшу? Так знай: ты сдохнешь, а мы будем счастливы вместе!

Первое – протухшая новость, а второе сомнительно. Вы с Рыковым сожрете друг друга, как пауки в банке. Даже проклинать вас нет смысла. Сами отлично справитесь.

Стараясь лишний раз не дышать, я пристально посмотрела на мужа, затем на его пассию. Уж не знаю, что прочла Анна в моих глазах, но она испуганно прошептала:

– Дорогой, пойдем. С ней больше не о чем разговаривать, – и настойчиво потянула Илью за рукав.

Тот помедлил, но все же поддался уговорам любовницы.

Не сдержав стона, я согнулась в кресле. Боль рвала душу и тело на части. Вроде бы все, край. И так умираю, а еще и предали самые близкие, те, кому безраздельно доверяла. Но я упрямо цеплялась за жизнь.

– Жить. Я хочу жить! – просипела, захлебываясь кровавым кашлем.

«Будь по-твоему», – прозвучал в голове лишенный эмоций голос.

А через миг в легких пропал воздух.

Судорожно разевая рот, я завалилась вперед, упала на асфальт. Сердце стукнуло в последний раз. Тело дернулось и безжизненно обмякло.

***

Сердце билось ровно. Дыхание свободное.

Странно. Я же умерла. Или меня откачали? Но зачем продлевать агонию? И почему ничего не болит?

В уши вонзился оглушительный вой сирены. Ойкнув, неожиданно для самой себя без малейших затруднений села. Покрутила головой, надеясь разобраться в происходящем, но ничего толком не увидела: все вокруг казалось размытыми пятнами.

Сигнал тревоги продолжал бить по натянутым нервам.

С силой потерев кулаками веки, поморгала. Зрение, слава богу, стало четким, и я наконец-то смогла осмотреться. С изумлением обнаружила, что нахожусь в каком-то помещении без окон. Вдоль стен громоздилось непонятное оборудование, а я, обряженная в темно-синюю грубую пижаму, сидела на металлическом столе.

Где это я? В прозекторской? Не похоже. Покойников перед вскрытием не одевают, а раздевают. Скорее всего, это какая-то лаборатория.

И тут поняла, что сирена замолчала. Может, она мне почудилась? Или продолжает вопить, а я, для разнообразия, оглохла? Постучала костяшками пальцев по столу. Тишина.

С досадой поморщившись, соскользнула на каменный пол. И увидела свои босые ступни. Размер тридцать пятый, а у меня – сороковой, для высокой женщины это вполне естественно. Либо я спятила, либо стала гораздо ниже.

Оторопело посмотрела на руку: длинные музыкальные пальцы, изящная кисть. Это не моя конечность.

Откуда-то послышался сдавленный плач. Я пошарила глазами комнате и заметила в дальнем, полутемном углу девушку. Скрючившись, она сидела на полу, обнимая колени.

Одежда как у меня – отметила я машинально. И тут снова услышала сирену. Она орала так, что хотелось втянуть голову в плечи и мчаться отсюда без оглядки.

Это какой-то звиздец!

Прижав ладони к ушам, я присела на корточки, ожидая непонятно чего.

«Синхронизация с носителем прервана. Уведомляю об угрозе обрушения здания», – безучастно заявил кто-то в моей голове.

Да что за нахрен?!

Вскочив, я рванула к перепуганной незнакомке. Немного не добежала: поскользнувшись, плюхнулась с ней рядом.

Девушка схватила меня за плечи. Она и правда что-то говорила, но я слушала другой голос, вновь вещавший в голове:

«Устанавливаю защитный купол. Предупреждение: возможен перерасход магических сил носителя. Рекомендую сгруппироваться».

Треск ломающихся стен заглушил даже воющую сирену. Вцепившись девушку, я инстинктивно сжалась в комок.

Глава 2

В ушах звенело, мышцы сводило от напряжения. Казалось, воздух вокруг стал плотнее и тяжелее: каждый вдох давался с усилием. Хотелось лечь и раствориться в темноте, в беспамятстве, где не существует ни вчера, ни завтра, ни сегодня.

Нехило меня кроет. Это так выглядит чрезмерный расход неведомых магических сил? Надо что-то делать.

Мысли путались, сосредоточиться не получалось. Еще немного, и я просто-напросто отключусь.

«Забор энергии у носителя остановлен. Достигнут критический уровень. Деактивирую защитный купол», – прозвучало в голове, и стало чуть легче.

Сделав над собой усилие, я смогла приподнять веки. Перед глазами вновь расплывалось.

– Все кончилось, маленькая. Ты в безопасности, – послышался мужской голос, и я резко взлетела.

К горлу подкатила тошнота. Уткнувшись лицом в слишком твердую грудь мужчины, я решила отложить все разговоры на потом. Сейчас главное – не потерять сознание.

Затхлый пыльный воздух сменился свежим запахом леса. Я слышала отрывистые команды, что-то где-то бухало, вроде даже стреляли.

– Клади ее сюда, – приказала какая-то женщина.

– Физических травм нет. Магическое истощение. Держала защитный купол, – сухо отчитался мой добровольный носильщик. Аккуратно положив меня на спину, шепнул: – Ты умница.

Сфокусировав взгляд, посмотрела на своего спасителя. На вид лет двадцать пять, высокий, широкоплечий, с роскошными светлыми волосами, голубыми глазами, правильными чертами лица. Одет в черную военную униформу и хренотень, напоминающую бронежилет. На правом плече герб: золотистый двуглавый орел. И все это я рассмотрела до мельчайших деталей буквально за секунду.

Нифигасики…

Голубоглазый воин тепло мне улыбнулся, но улыбка мгновенно сменилась на недоумение. Он прищурился, подался вперед. Показалось, что заглянул прямо в душу.

– Господин будущий инквизитор, отойдите, пожалуйста, – попросила все та же женщина.

Инквизитор?!

Слово заставило панически дернуться. Но тут в руку вонзилась игла, и я отключилась.

***

Спустя три часа. Ростовский аэропорт

У роскошного автомобиля навытяжку стоял начальник службы безопасности и безотрывно смотрел на спускающегося по трапу князя Ростовского.

«Опять что-то случилось», – с досадой поджал губы седобородый князь.

– Что у тебя, Иван? – лениво поинтересовался он у безопасника, сойдя с последней ступеньки.

– Борис Васильевич, у нас ЧП, – сообщил тот, предупредительно открывая дверцу седана представительского класса.

Скривившись, светлейший князь уселся на заднее сиденье, машина плавно тронулась с места. Борис Васильевич, положив руку на подлокотник, отвернулся к окну. Глядя на проплывающие мимо золотистые пшеничные поля, он нехотя бросил:

– Рассказывай.

– На территории поместья барона фон Шитенберга открылся аномальный портал. Класс опасности четвертый.

Князь, не поворачиваясь к подчиненному, скептически хмыкнул. Всего-то? С такой мелочевкой студенты сами справятся.

– Согласно протоколу, по тревоге подняли студентов факультета святой инквизиции Ростовской высшей школы, – продолжил доклад Иван. – Все твари уничтожены, разрыв межмирового пространства своевременно закрыт. Гражданское население не пострадало.

– И в чем проблема? – флегматично уточнил Борис Васильевич.

– Зачищая территорию от тварей, студенты обнаружили лабораторию. Наемная охрана оказала активное вооруженное сопротивление и была уничтожена. Барон фон Шитенберг задержан. Однако он успел включить систему ликвидации. Здание полностью разрушено. Найдены тела семнадцати женщин в возрасте от пятнадцати до девятнадцати лет, из них десять погибли при обрушении стен, причина смерти остальных выясняется. Из-под завалов также удалось извлечь шесть девушек живыми. У четырех тяжелые травмы, они помещены в медицинские капсулы, прогнозы благоприятные. Две девушки физически не пострадали.

Князь зло скрипнул зубами и грозно глянул на начальника СБ.

– Барон уже рассказал, чем он занимался?

– Да, – кивнул Иван. – Разрабатывал метод принудительного забора магических сил. В качестве подопытных использовал одаренных простолюдинок.

Хозяин Ростовского княжества добела сжал кулаки. Немецкий баронишка проводил на его земле эксперименты! Кромсал девок прямо у него под носом! И ладно бы обычных крестьянок, но ведь уникальных самородков!

– Как ты такое упустил?! – с яростью процедил князь.

Начальник службы безопасности мог бы дать господину развернутые объяснения, но благоразумно промолчал.

Заметив молнии, пробегающие по тыльной стороне ладони, Борис Васильевич прикрыл глаза. Родовая сила бурлила, требовала выхода.

«Этого еще не хватало! – пристыдил себя князь. – Магистр огненной стихии, а контроль, словно сопливый пацан, теряю!»

Он глубоко вдохнул. Задержал дыхание на семь секунд. На выдохе поэтапно расслабил мышцы: пальцы ног, икры, бедра, затем таз, спина, плечи, руки, шея. Бушующая сила успокоилась, плавно потекла по энергетическим каналам.

Князь открыл глаза и уже ровным тоном спросил:

– Что удалось узнать о физически не пострадавших девушках? Откуда они?

– Первая – крестьянка Наталья Лукьяненко. Семнадцать лет. Обладает слабым даром лекаря. Жила в хуторе Большой Лог. Старший ребенок в многодетной, малообеспеченной семье. Утверждает, что отчим против воли отдал ее в услужение барону фон Шитенбергу. Говорит, за нее щедро заплатили.

– Что вторая?

– Ничего, – покачал головой Иван. Не дрогнув под суровым взглядом господина, пояснил: – Для восстановления после сильного магического истощения девушку погрузили в целебный сон. Сканирование ее способностей в настоящий момент невозможно по медицинским показаниям. Спасая себя и Лукьяненко, она около тридцати минут держала защитный купол высшего класса прочности.

Борис Васильевич выгнул бровь, выражая удивление.

– Эта сверх меры одаренная особа точно простолюдинка?

– Я задавал этот вопрос барону, – с готовностью ответил безопасник. – Клянется, что использовал в своих экспериментах только крестьянок. Дескать, боялся мести аристократов.

– Предусмотрительный фанатик, – князь раздраженно дернул губой. – Где сейчас спасенные девушки?

– В нашем военном госпитале.

– От журналистов спрятал? – Борис Васильевич понимающе усмехнулся.

– Так точно! – отчеканил Иван.

Откинувшись на подголовник, князь прикрыл глаза. Казалось, он полностью расслабился, но это было не так. Борис Васильевич анализировал сложившуюся ситуацию и искал выход, который бы минимизировал репутационные потери.

Основная проблема состояла в том, что ростовское отделение службы святой инквизиции обязано в течение суток сообщить в Москву о произошедшем. И хотя Борис Васильевич знал, что руководитель отделения сначала подождет его реакции, договориться с инквизиторами не выйдет. И давить на них нельзя, это лишь усложнит ситуацию. Но допустить, чтобы о его преступной невнимательности доложили императору, князь не мог. Существовала большая вероятность впасть в немилость: самодержец последнее время излишне пекся о судьбах простолюдинов.

Необходимо найти изящное решение. Такое, чтобы и волки были сыты, и овцы целы.

С одной стороны, служба безопасности проморгала опасность. Но с другой – и студенты святой инквизиции не на коне. В ходе спецоперации под завалами погибли девушки. Скорее всего, случайно, но эту информацию можно подать так, что и инквизиторам мало не покажется. Значит, нужно создать условия, при которых старшему инквизитору ничего не останется, кроме как поддержать правильную версию событий.

Огладив бороду, князь приказал:

– Иван, сегодня же дашь интервью телевизионщикам. Расскажешь, что во время сложнейшей совместной спецоперации службы безопасности и святой инквизиции был задержан подданный Германии фанатик-оккультист барон фон Шитенберг. О погибших не упоминай. Сделай акцент на том, что освобождено шесть одаренных девушек-простолюдинок и всем несчастным оказана своевременная медицинская помощь. Также за счет княжества этим простолюдинкам будет предоставлена возможность обучения основам магии в Ростовской высшей школе.

Насчет взаимоотношений с инквизицией Иван благоразумно не стал задавать вопросов. Но осторожно напомнил:

– Господин, в этом высшем учебном заведении учатся исключительно дети аристократов. Не вызовет ли ваше указание волнений?

Борис Васильевич помолчал. Затем с чувством собственного превосходства произнес:

– Об этом еще мало кто знает, но на днях в министерство образования поступил указ его величества «Об организации обучения магическому искусству простого люда». Согласно воле самодержца простолюдины, обладающие должным уровнем дара, имеют право за счет казны получать образование в любом учебном заведении. Срок обучения – один год. Так что, оплачивая обучение этих девиц, я поддерживаю волю государя и экономлю государственный бюджет.

Иван открыл было рот, но тут же захлопнул и отвернулся.

«Жалеет девок», – бесстрастно отметил князь.

А к этим выжившим нелишне будет присмотреться. Вдруг что-то да стоящее? Особенно к той, что держала защитный купол. Если у нее действительно такой роскошный потенциал и она вынесет травлю, можно проявить милость и забрать себе. Покорные одаренные крестьянки в хозяйстве всегда пригодятся.

***

Первый час ночи. Военный госпиталь князя Ростовского

«Синхронизация с носителем успешно завершена. Жизненные и магические показатели в пределах нормы, – прозвучал в разуме равнодушный женский голос. – Восстановить память прежней владелицы тела не представляется возможным».

Прежней владелицы тела? Что за баба опять вещает в моей голове?!

– Эй, Машка, вставай! – настойчиво звал кто-то громким шепотом. – Убогая, просыпайся ты уже!

Меня потрясли за плечо, и я распахнула глаза.

Надо мной нависала взлохмаченная темноволосая девушка. Понять, кто это, удалось не сразу. Но потом дошло: именно эту девушку я накрывала своим телом то ли в прозекторской, то ли в лаборатории.

И чего она меня разбудила? Самой не спится, а в тишине сидеть устала?

– Наконец-то, – буркнула незнакомка, отстраняясь. Усевшись в изножье кровати, девица всмотрелась мне в лицо и пробормотала: – На дуру и правда больше непохожа. Может, и меня вспомнишь?

Сев в постели, я пожала плечами. Вспомнить то, чего в принципе не знаешь, миссия из разряда невыполнимых.

Незнакомка разочарованно скривилась.

– У тебя с башкой всегда были конкретные проблемы. Я Наташка. Лукьяненко. Ты с теткой Матреной жила на отшибе, за балкой, а я в хуторе Большой Лог. Частенько прибегала к твоей мамке за отварами для своих младших сестер. Вечно простужаются. Ну? Совсем никак?

Я покачала головой.

– М-да уж, – разочарованно протянула Наталья. – Слюни больше не пускаешь, а памяти как не было, так и нет.

– Что ты знаешь обо мне? – спросила я осторожно.

– Ничего особого, – пожала плечами девушка. – Тебе, как и мне, восемнадцать. Зовут Машка. Фамилия Иванова. Мамка твоя из пришлых. Приехала с тобой немочной лет семь назад. Поселилась у леса, в захудалом домишке. Травки, коренья собирала. Мази, отвары да настойки целебные из них делала, потом нашим хуторским продавала. На то вы и жили, – убрав прядь с лица, она с тоской продолжила: – А мамка у тебя добрая. Меня привечала, обещала премудростям знахарским научить. Даже без лекарского дара она тебя на ноги поставила. Ты ж только года два как ходить начала. Но мозги тебе тетка Матрена сама вылечить не могла. Говорила, нужен сильный лекарь-менталист. Да где ж такого найдешь?