Полная версия
Взаимоотношения Государства и Церкви: церковно-правовой взгляд
Михаил Смолин
Взаимоотношения Государства и Церкви: церковно-правовой взгляд
И будут цари кормители твои [Церкви].
Ис. 49:23Мирская власть и священство относятся между собою, как тело и душа, необходимы для государственного устройства точно так же, как тело и душа в живом человеке. В связи и согласии их состоит благоденствие государства.
Эпанагога (вторая половина IX в.)Народ, который не верит, должен служить другим.
Алексис ТоквильЕстественно ли разделение Церкви и государства
Нет ничего более содействующего рассвету государственной жизни, как уверенность нации, что она ходит по путям Истины. Эта уверенность порождает народную энергию и последовательность в достижении успеха в своих земных предприятиях. "Человек с двоящимися мыслями нетвёрд во всех путях своих"1, убеждённость же в знании истины помогает преодолеть сомнения и нерешительность, пагубно отражающихся на государственной жизни.
Глубоко правильно писал библеист рубежа XIX–XX столетий, "что государство только тогда может процветать и развиваться, когда его граждане отличаются энергией, бодростью и настойчивостью в достижении своих целей – качествами, доставляемыми только верой"2[1].
Вера в Истину повелительно потребует построить всю свою жизнь – личную, общественную и государственную – соответственно с основами той веры, которую искренне исповедует нация, ибо "истина обращается к тем, которые упражняются в ней"3[1], а не отводят ей лишь место, дозволенное современностью.
Православная Церковь существует сегодня в России в политических и нравственных реалиях либерального дискурса. Последний по отношению к церковному мировоззрению имеет стойкую вековую антипатию, засвидетельствованную многочисленными гонениями христианского духа, то ли под ликом либерального свободомыслия, как кислота, способная медленно, но верно разъедать моральные и идейные устои традиционного общества, то ли под видом социалистического или коммунистического прямого разрушения, способного взрывать русское государство изнутри, подвергать его подданных междоусобной гражданской войне и многолетней духовной разрухе.
Сама жизнь показывает, что состояние настоящего современного общества нельзя назвать устойчивым ни в нравственном, ни в мировоззренческом смысле. Русское общество за последние два десятка лет – времени перестройки, реформ, шоковой терапии, нашествия всевозможных псевдорелигиозных сект Запада и Востока, культурной экспансии западной геомасскультуры – перенесло сильнейший духовный стресс, ставший последствием поражения советской государственности в "холодной войне".
Беда, как известно, не приходит одна. Потому и выход из-под советских идейных развалин не закончил наших мытарств, а подверг ещё большим испытаниям. С величайшим трудом начиная выходить из псевдозащитного охранения идеологических советских догм, постсоветский русский человек попал под мощнейшее влияние современного западного тотального мирового порядка. Ещё не успев отойти от советского эксперимента, у ещё неокончательно зарытой могилы коммунизма "восприемниками" многих постсоветских граждан явились западные победители в "холодной войне" и потащили этих неспособных к сопротивлению неофитов в свои "чертоги" разнообразной мистики и развлечений.
Партийная советская идеологическая машина так бережно следила, чтобы народ не имел никаких идей, кроме коммунистических, так старалась, чтобы население было "белым листом бумаги", на котором борцы идейного фронта смогли бы пропечатать самые общие коммунистические установки, что после падения коммунизма постсоветские люди в своём подавляющем большинстве оказались почти абсолютно неспособными к сопротивлению новой идейной экспансии. Люди, только вышедшие из разрушившегося советского прошлого, сразу попали в жёсткое либерально-демократическое настоящее, о злых духах и "светлых" идеях которого не подозревали ровно ничего.
И если бы не проповедь Церкви в этой новой религиозно-политической реальности нашего мира, если бы не выставленная Православием мировоззренческая альтернатива этому "новому господству" в нашем обществе, то русская цивилизация не имела бы ни одного шанса выдержать новый "натиск на Восток".
К сожалению, сегодня осознанию этой роли православного мировоззрения мешает довольно сильное распространение в светской среде, да и даже в некоторой части собственно церковной общины, суждение о том, что Православной Церкви безразлична или, по меньшей мере, не важна форма власти в государстве, в котором она несёт своё служение. Эту позицию можно охарактеризовать как икономную4[1] в отношении влияния Церкви в мире, позицию, суживающую церковную роль в современном посткоммунистическом русском обществе. Отчасти такое мнение корнями уходит ещё в советское секуляризованное сознание, отчасти питается новыми и одновременно уже старыми либеральными идеями "о свободной Церкви в свободном государстве" (идее, на которой остановились европейские государства после Реформации и многолетних религиозных войн)…
Вообще, наивно думать, что Церковь и государство могут полюбовно "развестись", отделиться друг от друга юридически и духовно, но оставаясь физически друг в друге. Абсурдность республиканско-либерального принципа отделения Церкви от государства с девизом "свободная Церковь в свободном государстве" очень хорошо была вскрыта ещё знаменитым богословом-канонистом, епископом Иоанном (Соколовым) (1818–1869). "По законам природы, – рассуждал Владыка, – свободная сила не может безусловно существовать в другой свободной силе: между ними должна быть или связь, следовательно, взаимодействие и поэтому одна сила будет сдерживать, ограничивать так или иначе другую; или будет между ними борьба и одна сила будет стремиться подавить другую, чтобы быть вполне и действительно свободною"5[1].
Более прямолинейно дилемму отношений Церкви и государства должно сформулировать как – либо связь, либо борьба. Путь религиозного индифферентизма, на первый взгляд вроде бы являющийся со стороны государства третьим путём в этой коллизии, с исторической точки зрения есть лишь периодически затухающая борьба против Церкви уставшего и временно ослабевшего секуляризованного светского сознания, которая непременно разгорается всякий раз после подобного перерыва. Таким образом, религиозный индифферентизм является не наиболее толерантным для Церкви светским принципом, а лишь наиболее расчётливым и умным противником. Безразличие индифферентизма к религии, как тонко подметил профессор И. С. Бердников, есть "безразличие тенденциозное", которое выражается следующим принципом – "не должно быть религии ни в гражданских, ни в политических отношениях"6[1].
Это рассуждение знаменитого русского канониста, Ильи Степановича Бердникова (1839–1915), ещё раз подтверждает, что нет союза между Светом и Тьмой, и если когда-либо кажется, что борьба антицерковности с церковностью ослабевает, то это лишь значит, что либо церковная сторона сильна, либо – антицерковная накапливает силы для продолжения борьбы. Стремление к воцерковлению (приведение законов государства к соответствию церковным канонам) государственности, стремление к духовному союзу с государством, проповедь церковного учения о христианском государстве – в современном нам обществе есть такое же церковное миссионерство, как, например, выяснение и обличение неправомыслия еретических, раскольнических или сектантских религиозных учений.
Православной Церкви не безразлично, в каком государстве она служит Богу, находится ли она в гонении, в притеснении или в положении господствующей духовной силы. Да, проповедь Христа была всегда возможна, в том числе и в годы самых страшных гонений; да, кровь мучеников за веру создаёт новых христиан.
Но не даёт ли нам церковная история примеров, когда поместные церкви (например, африканские) исчезли с лица земли без покровительства Православных Государей при нашествии мусульман.
Разве после взятия Константинополя в 1453 г. и по сей день не ущемлена Константинопольская церковь, и всё более не сокращается её паства; а разве не то же самое испытали на себе и все восточные православные церкви? Да, врата адовы не одолеют Церкви, но разве господство этих Церквей при Византийских Василевсах можно сравнивать с униженным выживанием при турецких султанах, а сегодня при сирийских социалистах или иудейских фундаменталистах. Безразличие к тому, что происходит вне церковных стен, не соответствует принципу воинствующей со злом Церкви.
Небезразличное отношение к государству видно в актах VII Вселенского Собора по восшествии на престол православного Императора Константина с матерью его Ириною после царствований иконоборческих императоров. В этих актах видна радость Церкви, в них мы читаем следующее: "Священник есть освящение и укрепление императорской власти, а императорская власть есть сила и поддержка священства… Священство хранит и заботится о небесном, а императорская власть посредством справедливых законов управляет земным. Теперь преграда пала, и желаемая связь восстановлена"7[1].
Речь идёт о радости Церкви по поводу восстановления православной симфонии между Церковью и государством.
В связи с этим хочется вернуться к работе профессора И. С. Бердникова, уже цитировавшейся выше, в которой он пишет: "Человек не может двоиться в своём мировоззрении, в своих принципах, как предполагает, по-видимому, новое [построенное на либеральном принципе. – Прим. авт.] государство. Он не может оставаться долгое время на распутии двух разнородных цивилизаций. Он не может в одно и то же время верить в Бога, в святое Евангелие, и признавать святость законов государственных, противоречащих закону Божию. Человеку трудно учиться вере после того, как он пройдёт школу, игнорирующую веру или прямо враждебную ей.
Ему тяжелее должны казаться требования религии после того, как гражданское общежитие освободило от них его и себя. Вообще, не может человек служить в одно и то же время двум господам с одинаковым усердием. Теперь только ещё начало деятельности нового государства… Но не дай Бог, если возобладает в политической жизни народов демократическое направление. Тогда достаточно пройти двум, трём поколениям, воспитанным в началах новой безрелигиозной цивилизации, и новому государству, вероятно, не будет надобности маскироваться титулом христианского. Справедливо замечают даже поклонники нового государства, что религиозная терпимость, проистекающая из безразличия к делу религии, находится в близком родстве с преследованием, что индифферентизм есть самая опасная форма враждебности к религии"8[1].
Да, современное государство в большой степени индифферентно к Церкви, а значит близко к борьбе с ней. Но разве римское государство не было враждебно Церкви, разве оно не устраивало массовых гонений на христиан? Разве во времена гонений не было слов Тертуллиана – "мы уже и во дворцах ваших", т.е. что христианами становятся уже и государственные чиновники, и приближённые Императора? Разве потом не было и самого Святого равноапостольного Константина, водрузившего изображение Спасительного Креста на своём знамени (лабаруме)? Или сегодня церковная проповедь не может "во дворцах либерализма" найти себе приверженцев и приводить ко Христу первых лиц современного государства?
Государство, в отличие от Церкви, естественно есть временно-земное учреждение, но оно так же божественного установления. И власти церковные, как и государственные, имеют свою власть от Бога9[1].
Церковь может и должна поэтому всякий раз напоминать государству, в лице его представителей, что власть государственная имеет происхождение от Бога, а не от многомятежного человеческого хотения. Любой власти придётся отвечать перед Всемогущим, Милостивым, но и Справедливым Творцом, а не перед безгласными избирателями.
"Бог есть Творец, – писал знаменитый сербский канонист, епископ Никодим (Милаш) (1845–1915), – не только человека, но и общества. Он вложил в самую природу человека любовь к общественной жизни, вселил в человека стремление к общению с другими людьми. В сотворении жены, данной Богом человеку в качестве друга, мы видим первый акт в предначертаниях Божиих об обществе… Но эта первая семья не могла остаться ограниченною тесным кругом мужа и жены, и их непосредственных потомков, а естественно должна была расшириться за пределы семейства и постепенно составить большую общественную единицу". Человек должен был прославлять Бога, и общество должно было делать то же, но с падением человек стал прославлять самого себя. "Но Бог, по вечной Своей премудрости и безграничной благости, не захотел оставить человека и общество в таком неопределённом положении, и, умилосердившись над своим созданием, обещал ему послать Искупителя, "когда наступит полнота времени"; а между тем вместо первобытного устройства, Он в первом же семействе установил власть мужа над женою и тем власть главы семьи над всеми остальными членами её. Этим тотчас же после падения человека и в самом начале общественной жизни в мире было положено основание верховной власти одного над другими, ограничено самоволие отдельных лиц волею верховной власти одного. От семьи власть человека переходит в господство над миром и владение им в силу положительной заповеди Божией, во имя власти Божией. Следовательно, первое семейство положило основание государству, сообщив ему те свойства. Которые оно само получило и имело"10[1]
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
0
Сапожников А. А. Что есть истина? СПб., 1896. С. 6.
1
Сир. 27:9.
2
Икономия − христианский метод решения задач с позиции снисхождения и практической пользы.
3
Иоанн (Соколов), епископ. Церковь и государство // Христианское чтение. Часть первая. 1865. С. 512.
4
Бердников И. С. Новое государство в его отношении к религии. Казань, 1888. С. 68.
5
Цит. по кн.: Никодим (Милаш), епископ. Православное церковное право. СПб., 1897. С. 683.
6
Бердников И. С. Новое государство в его отношении к религии. С. 69.
7
"Да увидят живущие, яко владеет Вышний царством человеческим, и ему же восхощет, даст е" (Дан. 4, 14; 5, 21); "Мною царие царствуют, и сильнии пишут правду; мною вельможи величаются, и властители держат землю" (Прит. Солом. 8, 15 и 16); "Слышите убо царие и разумейте, научитеся судии концев земли… яко дана есть от Господа держава вам и сила от Вышняго" (Прем. Солом. 6, 1 и 3).
8
Никодим (Милаш), епископ. Православное церковное право. СПб., 1897. С. 667–668.
