Азбыль Байкальской Сибири. 1048

– Это понятно, – Ромка «включил» профессора, – меня интересует более точная информация – какая река, из какого водосборного бассейна.

– Эвона как! – протянул мужчина, с интересом осматривая любопытных. – Докладываю: с реки Лена, из-под Киренска. А тебе зачем, позволь спросить, такая информация?

– Доклад в школе сделать надо, – соврал Ромка. – А можно, мы несколько кусочков с собой возьмём? Для опытов.

– Да не вопрос, – скульптор начал терять интерес к ребятам, разглядывая глыбу льда со стороны, примеряясь, чтобы продолжить работу.

– А что это будет? – спросила Инга, старавшаяся разглядеть в зарождающемся ледяном образе что-нибудь знакомое.

– Это буква «О» и, одновременно, омуль на байкальской волне. Вон наверху хвост будет, он как золотая рыбка – готов или исполнить твоё желание, или махнуть хвостом и скрыться в глубине байкальских вод, – мастер воодушевился, рассказывая о своей задумке.

– А почему именно буква «О»? – Инга удивилась необычной задумке.

– Потому что «Омуль». В этом году здесь выстроится «Иркутская азбука». Каждая фигура – одна из букв. Я делаю «О». Всего 33 фигур. А ты бы какую фигуру сделала на букву «О»? Только нужно что-то иркутское, местное. Это важно.

Инга задумалась, что такого иркутского есть на букву «О», и ответ сам собой сорвался с языка:

– Острог. Иркутский острог. С него же город начинался.

– Молодец, – скульптор оценил ответ добродушной улыбкой. – Значит, твоя буква «О» – это острог. А у меня – омуль.

– А букву «А» будете в виде чего делать? – Инга вдруг вспомнила о талисмане, которым метила ледяные скульптуры в прошлые зимы.

– Букву «А» делает другой мастер. Андрей Кузнецов. Сейчас скажу, где работает, – ледоруб открыл папку, взглянул на какую-то схему и махнул рукой, указывая направление. – Вон там, за фонтаном. Он, кстати, её закончил уже, кажется.

– Спасибо! – Инге почему-то очень захотелось пойти и взглянуть на эту скульптуру. Она потянула за рукав Ромку, который собирал в охапку куски отколотого льда, увлекая его за собой. – А вас как зовут?

– Иван. Гирфанов. – мастер говорил с некоторой натугой, поскольку вновь приступил к работе, превращая лёд в омуля на байкальской волне.

– Сегодня в школу-то не попадём. Завтра выходные. Придётся до понедельника ждать. Надо лёд на балконе оставить, только завернуть во что-нибудь, чтобы на него примеси лишние из воздуха не оседали, – тараторил Ромка про своё, пока Инга тащила его в сторону фонтана.

Фонтаном сооружение было летом. А этой зимой его накрыли куполом, в котором разместилась открытая студия радиостанции. Поэтому вместо брызг воды по площади разлеталась музыка и бодрые голоса ведущих. Обойдя музыкальный купол, Инга остановилась. Да так резко, что спешивший за ней Ромка налетел на неё, чуть не рассыпав охапку льда.

Инга хлопала глазами, глядя на букву «А», припорошенную свежим снегом, отчего казалось, что скульптуру спрятали под накидкой, чтобы она не бросалась в глаза до официального открытия.

Перед ними, на ледяном пьедестале, возвышаясь ввысь, стояла точная копия той самой буквы «А», которая прямо сейчас висела у Инги на шее…

Андрея Кузнецова получилось найти не сразу.

Ромка, глядя на кулон, извлечённый из-под зимней куртки, и выслушивая сбивчивую историю про бабушкины наставления, новогодние праздники и окна общественного транспорта, сначала непонимающе смотрел то на амулет, то на ледяную скульптуру, видимо пытаясь логически объяснить такое совпадение. Затем взял ситуацию в собственные руки и, как всегда непринуждённо и без лишних объяснений, принялся вместе с Ингой носиться по всей площади, расспрашивая, где можно найти скульптора, который сделал букву «А».

Азбука планировалась не в алфавитном порядке, поэтому им несколько раз пришлось вдоль и поперёк пройти всю площадь, переговорить с несколькими скульпторами, чтобы обойти все предполагаемые места, где мог работать Андрей Кузнецов. В конце концов кто-то сказал, что он ушёл погреться в кафе, что находилось через дорогу.

– В кафе точно растает. На обратном пути заберём, – Рома действовал чётко, продуманно, и даже вроде бы их случайная траектория поисков мастера оказывалась полезной – он уже раздобыл бумажный пакет, сложил в него свою охапку льда и спрятал среди деревьев.

В кафе за столиком у окна сидел усатый мужчина в тёплом вязаном свитере и неторопливо пил чай с пирожками.

– Андрей Кузнецов? – Ромка бесцеремонно подошёл к столику скульптора и сел на свободный стул. – Здравствуйте. У девушки есть к вам пара вопросов.

Мужчина от неожиданности так и застыл с пирожком в одной руке и чашкой чая в другой. Откашлявшись и осмотрев незваных гостей, он жестом пригласил сесть стоявшую у стола Ингу.

– Ну, как меня зовут, вы знаете. Можно просто дядя Андрей. Давайте завершим наше знакомство, – лучики улыбки морщинками сложились у глаз мужчины.

– Ромка, Инга, – Ромка продублировал фразу жестами, как будто без этого было непонятно, кто есть кто.

– Очень приятно, Инга. Из какой области ваши вопросы?

Инга, в голове у которой наперебой толкались самые сумасшедшие версии этого совпадения: от неизвестного брата-близнеца дедушки, имевшего такой же кулон, до тривиальной мысли о плагиате рисунка – она ведь оставляла отпечаток кулона в самых общественных местах города, – разжала ладонь и положила на стол квадратную монетку.

– Почему ваша буква «А» так похожа на эту? – вместо Инги спросил Ромка.

Лицо скульптора изменилось. И хотя он по-прежнему казался добрым молочником из рекламы сметаны, взгляд стал изучающим, прищуренным. Мужчина оглянулся, осмотрев всех посетителей кафе. Затем взглянул на заснеженную улицу, высматривая кого-то. Отодвинул от себя кружку чая, словно готовясь к долгому разговору.

– Позволите? – спросил он, глядя на Ингу, протягивая руку к талисману.

Инга молча кивнула.

Мастер взял толстыми сильными пальцами монетку, поднёс к глазам, перевернул, внимательно посмотрел на ребро, покрутил и вернул на место.

– Я так полагаю, вашего дедушку звали Андреем?

– У неё папа Андрей, – вставил Ромка.

– Дедушка тоже Андрей, – поправила Инга.

– Да-да, – задумчиво произнёс Андрей Кузнецов, глядя на Ингу пристально и, как будто, немного грустно. – Значит, пришла пора собираться.

– Куда собираться? – спросил Ромка.

– Правильный вопрос – кому собираться, – всё так же задумчиво произнёс ледовый мастер.

– Погодите, вы так и не ответили, – Ромка взял лежавший на столе кулон и ещё раз показал его скульптору. – Вы где-то видели такую картинку, правильно? Вы были знакомы с дедушкой Инги? Почему ваша скульптура именно такая?

– Ответы на эти вопросы вам скоро не понадобятся, молодой человек. Как вы представились? Ромка? Очень подходящее имя. Назойливый и точный, да, – усы дяди Андрея растянулись над улыбкой. – Вы, молодые люди, когда-нибудь задавались вопросом – что такое счастье? Не вообще, а лично для вас? От чего вы счастливы?

– Счастье – это понимать суть вещей, – без колебаний ответил Роман. – Жутко бесит, когда происходит что-то, чего я не понимаю. А когда понимаю – не бесит. Значит, счастлив.

– Ромка, Роман, Рома. Интересно, – пробормотал себе в усы собеседник. – Значит, для тебя это норма, Роман. А для тебя, Инга, что значит счастье?

– Да как у всех, наверное, – Инга глянула на Ромку, как бы ища поддержки, – чтобы все вокруг были здоровы, счастливы. Тогда и мне хорошо. Я, честно говоря, об этом никогда не думала.

– Как и многие, Инга. Почти все, которые должны быть здоровы и счастливы, по твоему мнению, – усы дяди Андрея улыбались, а глаза почему-то стали грустными. – Когда-то люди точно знали, что такое счастье. И каждый жил счастливо, потому что знал, в чём его предназначение. А сегодня – разучились. Вон, даже Ангара замерзает.

Инга с Ромкой переглянулись.

– А это здесь при чём? – Ромка на мгновение замер, но что-то вспомнив, оживился. – Кстати! А у вас есть лёд с Ангары? Мы как раз эту тему изучаем. Хотим сравнить ленскую и ангарскую воду на порог замерзания. Я уже всё придумал. Воду даже дистиллировать не обязательно – первой же замерзает самая чистая вода, без примесей. Так что мы сначала возьмём лёд с Лены и с Ангары, растопим, а потом снова заморозим. Та, которая…

– Ангарская вода в этом году замерзнет первой, – перебил Ромку скульптор. – Энергия почти на исходе. Сила уходит.

– Какая энергия? Кинетическая или потенциальная? – Ромка аж рот открыл, понимая, что сейчас завеса тайны спадёт и всё станет понятно.

– Не всё можно объяснить известной тебе физикой, Роман. Впереди ещё много открытий, которые нам… – дядя Андрей улыбнулся глазами и даже подался вперёд, словно сообщая какой-то секрет, – и вам скоро предстоит совершить. Впрочем, достаточно вопросов. Поверьте, сколько бы мы ни говорили, их будет становиться только больше. А времени, я так понимаю, у нас не много.

– Так, давай рассуждать разумно.

Ромка отхлебнул какао, которым угостил дядя Андрей, сказав дожидаться его в кафе. Ребята видели через окно центральную площадь. Снег почти перестал идти, отчего город как будто стал более суетливым. Суетился и дядя Андрей, что-то объясняя ещё одному скульптору, работавшему, судя по очертаниям, над буквой «К». Тот в ответ активно жестикулировал, то и дело показывая в разные стороны сквера Кирова.

– Давай, как в школе – что нам дано? – Ромка разгладил скатерть, словно собирался на ней, как на листе бумаги, что-то записывать. – А дано нам вот что. Во-первых, рисунок на твоём кулоне явно знаком дяде Андрею, хотя он так и не сказал, откуда. Во-вторых, он был знаком или знает о твоём дедушке. В-третьих, он что-то знает о причинах замерзания Ангары. Хотя последнее не факт, а скорее наличие у него версии по этому поводу. В-четвёртых…

Ромка задумался.

Инга молчала. В голове, словно рой пчёл, гудели мысли. Каждая по отдельности и все вместе – хотелось, как на физкультуре, свистнуть в свисток и командным голосом заорать: «На первый-второй рассчитайсь!». Но мысли не обращали на неё внимания, продолжая собственный, только им понятный танец. Взяв пример с друга, она попыталась рассчитать пчёл самостоятельно.

Талисман. Бабушка говорила, чтобы Инга хранила его как самое дорогое, что у неё есть. Что в нём сила. И что этот талисман от деда. Стоп. Ещё что-то было про отца. Но что? Они оба погибли в буре, которая разразилась на Байкале и перевернула их лодку. Инге тогда и года не было, так что она помнила деда с отцом только по фотографиям. А страшное слово «Сарма», оставившее семью без мужчин, до сих пор заставляло вздрагивать, словно тебя обдаёт ледяным ветром.

Сила воды. Это опять же от бабушки. Она всегда говорила, что вода – самое мощное, что есть на земле. А Байкал – место особенной силы. Когда Инга стала взрослее, она порядком подзабыла все сказки. Остались какие-то обрывки, которые теперь уже не ясно – то ли из бабушкиных легенд, то ли из интернета.

Счастье. Странно, почему Инга не задумывалась – что для неё счастье? И вот ещё про предназначение. Банальная мысль, что эти понятия связаны. Но вот попробуй сформулировать эту банальную мысль во что-то конкретное. Чего тебе хочется? От всего сердца? От чего ты была бы счастлива? Только честно! Хочется вернуться к бабушке и всё-всё заново выслушать и запомнить. За последний год Инга уже столько раз пожалела, что не спросила о чём-то или не сказала бабушке каких-то важных слов. А ещё хочется, чтобы было лето, чтобы парное молоко со свежим хлебом, чтобы запах скошенной травы и сочная клубника с грядки. А ещё хочется, чтобы папа был жив. И дедушка. Хотя она их и не знала, но если с бабушкой было так хорошо, то как было бы хорошо, если бы все были вместе? Вот это было бы счастье…

Инга не заметила, как из глаз покатились слёзы и она всхлипнула.

– Ты чего? – Ромка испуганно смотрел на Ингу. – Болит что-то?

– Дурак прямоугольный, – Инга разозлилась и на свои слёзы, и на тупое предположение Ромки, что, если человек плачет, значит, что-то болит. Она взяла со стола салфетку, вытерла глаза и продолжила. – А знаешь, почему дядя Андрей сказал, что тебе имя Ромка подходит?

– Почему?

– Потому что комар. Анаграмма из твоего имени. Вот ты точно такой же – навязчивый.

Ромка насупился, отвернувшись к окну. В этот момент в дверь кафе вошёл дядя Андрей и с порога выпалил:

– Собирайтесь, пойдёмте. Все уже ждут.

Глава г҃., где может захотеться хотеть правильно

В просторном вагончике, в котором ледовые скульпторы отогревались во время работы и хранили свои инструменты, было тепло, влажно от сохнущих на обогревателях рукавиц и пахло деревом и железом. Посередине вагончика стоял массивный стол, сколоченный из толстых досок – грубо и, судя по оставленным временем царапинам и сколам, сделанный давно и надёжно. За столом сидели ледорубы – все большие и объёмные из-за тёплой одежды, румяные, поскольку только пришли с улицы. Перед каждым стояла парящая кружка с чаем, а в разновидных тарелках – такое же разное печенье.

– Ну что, коллеги, это Инга и Роман, о которых я говорил. А это мастера. Впрочем, я попросил каждого из них представиться отдельно и по определённой форме. Вам покажется эта форма немного странной, но, поверьте, именно так и необходимо. Присаживайтесь, – дядя Андрей показал на свободные места и поставил по центру стола глиняную чашу.

– Добрый день! – Ромка снял куртку и плюхнулся на свободное место за столом, взглядом приглашая Ингу сесть рядом. Та так и поступила.

– Давайте, я начну, – сказал мужчина, который сидел ближе всех. – Меня зовут Базаржав Дамдин, я из Читы. Я мастер Пути. Для меня счастье – помогать людям найти свою дорогу, потому что нет ничего страшнее, чем идти чужим путём. Хранитель букв «В», «Я», «З».

Мужчина, закончив говорить, что-то бросил в центральную чашу. Это что-то звякнуло о глиняные стенки, скатилось по ним и замерло. Замерли и Ромка с Ингой, увидев три квадратные металлические монеты с изображениями букв, перечисленных мастером Пути.

– А я Усов Сергей. Местный, из Иркутска, живу в Солнечном. Люблю ходить под парусом и рыбалку, – следующий ледоруб хохотнул, оглядывая остальных сидевших за столом. – Я мастер Случайности. Иногда меня называют мастером ошибок, косячным мастером и ещё кучей вариантов, да, мужики? Но всё дело в том, что любая случайность, которая воспринимается как хорошая или плохая, – это вероятность нового развития. В общем, как только накосячите, обращайтесь, помогу. Я храню мягкий знак, буквы «Г» и «Щ».

Сергей протянул руку со сжатым кулаком, застыл на мгновение и разжал пальцы. В чашу упали буквы «Г», «Щ», «Ь».

– Екатеринбург, Вячеслав Козилов, – следующий скульптор, худощавый мужчина со смеющимися глазами, начал говорить, дожёвывая печенье. – Работаю в жизни графическим дизайнером, а здесь – мастером Баланса. Если это можно назвать работой, конечно. Отвечаю за гармонию. Тут двумя словами не объяснишь, будет время – поболтаем. Чел-хранитель. В смысле «Ч», «Е», «Л».

Мастер Баланса извлёк из нагрудного кармана монетки, посмотрел на них, на дядю Андрея и аккуратно опустил их в чашу.

– Дорообо, друзья мои, как говорят у меня на родине. Меня зовут Илиан Павлов, я из города Якутска. Приехал к вам, чтобы выполнить свою роль – мастера Благодарности. Благодарность – это магия. Если ты находишь, за что поблагодарить человека, случай или природу, сразу меняется многое и внутри и вокруг тебя. Вот вы сейчас к нам зашли, и я благодарен, что могу больше не хранить свои буквы «М», «И», «Ц».

Пока Илиан говорил, он держал руки сомкнутыми в замок, а закончив, протянул их над чашей и разомкнул ладони – монеты послушно скользнули вниз и звякнули.

– Ну, мы с вами уже знакомы, как оказалось. Иван Гирфанов. Храню «О», «Р», «Ю», – мужчина показал монеты на ладони и бросил их в чашу к остальным. – Я мастер Свободы. Свобода, как и счастье, понятия неоднозначные – в них легко запутаться. Часто люди, стремясь к свободе, впрочем, как и к счастью, вступают в борьбу, тем самым ввязываясь в ещё большие ограничения. В итоге и не счастливы, и не свободны. Тут надо учитывать окружающий мир. Помните омуля, которого я вырезаю? Получит ли он больше свободы, выбравшись из пусть и самого большого в мире озера, в ещё более просторный океан? Возможно, но жить там не сможет. А представьте…

– Так, философ, давай позже. Брат у меня любит растекаться по полям, только волю дай, – перебил Ивана мужчина, сидевший рядом. – Тоже Гирфанов, но уже Андрей. Мастер Опыта. У меня всё проще. Без труда не выловишь и омуля, как говорится. Опыт нельзя подарить, но можно передать. Вот этим и занимаюсь. По ходу дела храню «Э», «Б», «Д». Держите.

Очередные монетки звякнули в чашу, где звук стал плотнее от скопившейся коллекции. Круг закончился. Из ледорубов в вагончике остался только стоявший до сих пор дядя Андрей.

– Ваш покорный слуга, молодые люди, хранитель букв «А», «Ф», «Ж» и мастер Единства, – дядя Андрей достал из-за пазухи монеты, две из них бросил в чашу, а ту, что с изображением буквы «А», положил на стол перед Ингой и продолжил. – Моё дело – объединять части целого. А самое сложное в этом деле – понять, из чего это целое состоит. Показывай свой амулет.

Все, включая Ромку, смотрели на Ингу. Сбитая с толку происходящим и внимательными взглядами, не задавая вопросов, она сняла с шеи шнурок с монеткой и положила рядом с другой буквой «А». Сидевшие за столом мужчины, как один, привстали, чтобы рассмотреть две копии, затем опустились обратно на свои места, переглянулись и синхронно обратили вопросительные взгляды сначала обратно на Ингу, а затем на дядю Андрея.

– Вторая азбука? – Мастер Случайности с недоверчивой улыбкой откинулся на спинку стула. – Откуда?

– Перед вами внучка Архитектора.

Дядя Андрей придвинул стул и наконец сел за общий стол. В вагончике воцарилась тишина…

Время за деревянным столом стало тягучим, как мёд, или вовсе застыло. Вагончик ледорубов, окольцованный потоком машин сквера Кирова, словно островок в бурной реке пятничной городской суеты, замер. Редкие прохожие, застывшие ледовые скульптуры, часть из которых накрыл утренний снег. Другие же, незаконченные или только начатые, словно зрители, пришедшие в театр, но ещё не успевшие снять верхнюю одежду, скромно застыли в ожидании.

На столе откуда-то взялись бутерброды с колбасой, сладкий чай, домашние пирожки, козинаки, сушки, варёные яйца и даже вяленая рыба. Всё это появлялось и исчезало – значит, время всё-таки текло. Большинство присутствующих молчали. Ледорубы изредка вставали, чтобы обновить сервировку на столе принесёнными из дома перекусами, долить свежего чая или убрать пустую посуду. Молчал Ромка, насупившись и отодвинувшись от стола, он грыз всё, что попадалось под руку, не потому что был голоден, а скорее автоматически, даже не замечая этого. Молчала Инга, практически не притрагиваясь к еде, изредка отхлёбывая остывший чай с ароматом каких-то трав. Говорил только дядя Андрей. Из его рассказа, словно тени от огня в камине, возникали образы, на мгновенье заполняя комнату, потом исчезали, освобождая пространство для новых. Из этих теней складывалась загадочная, наполненная неуловимыми смыслами атмосфера.

Звание мастера чаще всего передавалось по наследству. Большинство из присутствующих за столом уже и не помнили, откуда в их семьях повелась эта традиция. Деды, прадеды, прапрадеды – все были мастерами, но каждый – мастером чего-то своего. Все мастера являлись Хранителями букв. Когда наступало время передать монеты от отца сыну, приходил Архитектор. Он помогал определиться с предназначением мастера. Это, пожалуй, было самым сложным – быть честным с собой и понять, что для тебя настоящее счастье, найти то, чем ты можешь быть полезен другим, и развивать этот навык всю жизнь. Иногда Архитектор приводил новых мастеров, с которых начинались новые династии Хранителей. Тогда все мастера собирались вместе, собирали всю азбуку и делили на ровные части.

– Последний раз мастера собирались очень давно, – дядя Андрей придвинул две монетки с буквами «А» к себе, вспоминая минувшее. – Я помню, потому что уже был молодым Хранителем, и твой дед, я звал его тогда дядей Андреем, помогал мне развивать мой навык мастера Единства. Он был Архитектором. И очень хорошим Архитектором. Возможно, со временем твой отец тоже мог бы стать Архитектором, если бы не та трагедия. Или я, если бы твой дед продолжил меня обучать.

– А что делают Архитекторы? – спросила Инга.

– Всего я не знаю, ведь я всего лишь мастер, – дядя Андрей устало вздохнул. – Мастера – они специалисты в определённых областях. Как рабочие. А Архитекторы – они могут изменять мир, собирая нужных мастеров и нужные буквы. По легендам, когда-то Архитекторы были настолько могущественны, что имели каждый по собственной азбуке. Или, точнее сказать, наоборот – были могущественны, потому что имели по собственной азбуке. Как известно, могущество – это испытание, которое проходят не все. Случились тёмные времена, и принято было разделить азбуки, раздав их части Хранителям.

– Как это – изменять мир? Законы природы, что ли? В чём сила азбуки? – Инга озвучила только часть вопросов, роившихся в голове.

– Ну, представьте, хотите вы найти что-то в интернете. Что будете делать? – дядя Андрей адресовал вопрос сразу и Ромке, и Инге.

– Ну как… Пойду в поисковик… – ответил Ромка, удивляясь странному вопросу. – Яндекс, например.

– Пойдёт он, – дядя Андрей глянул на других мастеров, те закивали, улыбаясь. – Хорошо. Опиши процесс.

– Открою поисковик, напишу запрос, нажму «поиск»! – Ромка оглядел окружающих, ожидая подвоха.

– Вот! Давай разберёмся с простым – что значит «запрос»? – воодушевился, словно учитель, подталкивающий ученика к правильному ответу, дядя Андрей.

– Ну, описание того, что ищу, – Ромка нахмурил лоб.

– Описание-то из чего состоит? – продолжал дядя Андрей.

– Из слов, из чего ещё… – Ромка бросил взгляд на Ингу, прося о помощи.

– А слова? – дядя Андрей уже улыбался в предвкушении успеха.

– Из букв… – тихо сказал Ромка и уставился на чашу с монетами.

– Вот именно. И поисковик выдаст нам всё, что мы искали. Верно? – Мастер Единства уже не ждал ответов от Ромки. – Это люди придумали и сделали. Вот только откуда у них такая идея появилась? Да потому что раньше так и было, только без всяких компьютеров. До тёмных времён. Буквы складываешь в смыслы, делаешь запрос, тебе даётся то, что искал. Это если вкратце.

– Кем даётся? – опешила Инга.

– Почему обязательно «кем»? Природой, алгоритмами мира, Вселенной, если хочешь. Люди склонны отделять себя от окружающего мира. «Человек и природа». А человек – часть природы. Но это уже сложные смыслы уровня Архитекторов, вам бы с простыми сначала разобраться.

– Андрюха, тут проще показать, мне кажется, – вставил Мастер Свободы, которому уже давно не сиделось на месте.

– М-м-м… Ну, давайте попробуем, – задумчиво пробормотал дядя Андрей. – Чего бы вам сейчас хотелось? Только нужно искреннее желание. Пусть даже невероятное, но искреннее.

Все ледорубы уставились на Ингу с Романом с предвкушением веселья на лицах.

– Это то, о чём вы в кафе спрашивали? – вдруг вспомнила Инга. – Про мир во всём мире?

– В каком-то смысле – да, – подтвердил дядя Андрей. – Но твоё желание сложное, давай про него позже поговорим. Сейчас что-то попроще загадайте, чтобы касалось только вас.

– Хотите сказать, можно таким образом пиццу заказать? – Ромка весело поглядывал на ледорубов.

– Пиццу сейчас не получится, – серьёзно заметил Мастер Баланса. – Во-первых, среди нас нет хранителя буквы «П». А если бы даже и был, то у нас всего одна азбука, следовательно, одна буква «Ц».

– Жирафа хочу увидеть, – вдруг выпалил Ромка с вызовом. – Вот правда! Никогда не видел жирафов, а хочется спросить, как у них голова на шее держится.

Мужчины за столом заёрзали: кто-то загоготал, кто-то просто улыбнулся, некоторые, наоборот, нахмурились. Первым откликнулся Мастер Случайности:

– Ну, а что? Моя тема. Давай-ка посмотрим для начала, получится ли этим составом.

Он перевернул чашу с монетами на стол, ловко выбрал из кучки монет нужные буквы – «Ж», «И», «Р», «А», «Ф».

– Фартовый ты парень, Ромча, все буквы на месте, хватает, – довольно резюмировал он.

– Хотел бы напомнить о последствиях, – строго и немного раздражённо заметил Мастер Баланса. – Историю о появлении нерп на Байкале, надеюсь, напоминать не нужно.

– Ну, для начала, не историю, а легенду, – мягко возразил Сергей. – А потом, ну вы серьёзно? Жирафы в Сибири? Я бы хотел посмотреть, как это вообще возможно. Уж не Мастеру Баланса о таком рассказывать.

– Я предупредил, – Вячеслав насупился, скрестил руки на груди и обратился за помощью. – Андрей?

Дядя Андрей явно колебался. Смотрел то на ребят, то на мастеров, то на монеты на столе, то куда-то за окно вагончика. Затем решился: