Элантари. Книга 2. Тёмное. Предсказание

Валерия Горина

Элантари. Книга 2. Тёмное. Предсказание

Глава 1

Глава 1.

– Книга Сказаний воссоздана, я подтверждаю это – огромный полупрозрачный волк поднялся во весь свой немалый рост и встал возле большого чёрного камня, расположенного в центре круга, – Носителем силы выбрана Лунная Дева Элюриэль по воле Священной Богини.

На Совет Святейших, собранный по случаю в Магистрате Лунарии, собрался весь цвет города: представители древних родов, жрецы и жрицы, духи и магессы. Они с тревогой переговаривались, обсуждая слова Аргуса, градус накала нарастал, в толпе тут и там слышались возгласы возмущения: «Кто позволил воссоздать артефакт? Что будет дальше? Где он?»

– Где сейчас Носитель? Почему мы не видим её здесь? – озвучил главный вопрос маг – саламандр Мофрион. Он сидел на возвышении, занимая пост недавно почившего Главного духа Совета Святейших в Лунарии, Одриона. Огненные глаза саламандры метали молнии, а по волосам пробегали искры, маг был раздражён – впервые род огневиков лишили права участия. Ритуал воссоздания был проведен в тайне ото всех и цель, совершить столь необоснованный поступок, попросту была неясна. Раскол в Совете Святейших был налицо.

– Ритуал не был окончен, произошло вмешательство извне, – спокойно продолжил волк, – на храм напал Тёмный лорд Не́рдок с армией Си́гилей. В храме находилась также пленённая им Лунная жрица Эста́рта. Совет снова с удвоенной силой зашептался. Эстарта была в плену? Это неслыханно!

–Развязался бой, – Аргус печально опустил голову, – в ходе которого Эстарта и Светлейший дух Одрион погибли от лап Сигилей. Аргус сделал паузу, невольно замолчали и окружавшие его маги, почтив тишиной память великой жрицы и духа.

Похороны Эстарты и прощание с духами прошли накануне, и Лунария была потрясена столь печальными событиями. За короткий срок погибли четыре великих мага: оба Хранители тайн в Магистрате Лунарии при странных обстоятельствах, Лунная Жрица и Старейший дух в Храме Богини при таких же странных обстоятельствах. Все они были членами Совета Святейших и их потеря ощутимо ослабила статус Лунарии в подлунном мире. Магический потенциал города таял на глазах.

– Носитель был похищен Тёмным лордом, – Аргус продолжил, – но маг, проводивший ритуал воссоздания, сумел изменить исход портала, созданного Нердоком и, насколько нам известно, лорд с Носителем до Замка в Тёмных землях не добрались. Они исчезли в процессе перехода. После некоторой паузы, он добавил: «Мы подозреваем, что их вынесло в Современный мир».

Шум и ропот на Совете уже никто скрывал. Да и как? Такие новости: Тёмный лорд восстал, Носитель – сосредоточие Светлой магии, похищен и утерян при переходе – они будоражили сознание собравшихся и, что самое главное, не появлялось ни единой зацепки – что же делать дальше?

– Современный мир? Там же нет магии! Он пуст, магический вакуум! – крики со всех сторон перекрывали друг друга. Маги потрясали руками, топали ногами, но суть возмущения была оправдана.

Величайший из артефактов без согласования был воссоздан и передан молодой необученной Деве. Более того, известно, что процесс воссоздания был не завершён и не ясно – произошло ли полное слияние или вековая магия и опыт безвозвратно утеряны при передаче.

Где сейчас находится Люри, в чьих она руках? Если она действительно попала в Современный мир, то, как сможет выжить мощный Носитель магического потенциала в пустом мире без магии? Это как рыба, выброшенная в пустыню.

На все эти вопросы ответов не было. Свидетели нападения: Сумеречный волк Аргус, его внук Донгрей и степной эйр Силлас Торн, были вызваны на Совет Святейших, где подробно рассказали о произошедшем в храме.

– Современный мир велик, сколько дней прошло с момента перехода? – сильный голос перекрыл ор толпы.

Горбатый э́лик Уголо́вие, член Совета Святейших, слез со своего стула и подошёл к камню. Он едва доходил рослому Силласу до груди. Тонкие, кривые ножки чудом удерживали большое и нескладное тело карлика, увенчанное не маленьким горбом. Глубоко посаженные глазки цепко смотрели из- под кустистых бровей. Несмотря на кажущуюся беззащитность Уголовие по слухам обладал огромным влиянием, как среди своих соплеменников, так и в других расах.

– Более пяти дней – вздохнул Силл, глядя с надеждой в глаза э́лика.

– Пять, – пожевал беззубым ртом Уголо́вие – это много. Трудно будет её разыскать, – покачал головой горбун.

– Но это возможно! Отправьте меня туда! Я найду её, даю вам слово – горячо крикнул эйр и ударил себя в грудь кулаком, – Я – воин и мне не пристало отсиживаться в тени! Я найду Люри и верну её в подлунный мир!

Глаза молодого кочевника горели яростью и болью. Белокурые волосы, обычно собранные в высокий хвост на затылке, были серыми от пыли и копоти и небрежно стянуты в грязный узел за плечами парня. Мощные руки сжимались в кулаки, то и дело, хватаясь за оружие, висящее на поясе. Аргус, вернувшись к человеческому облику, похлопал эйра по спине, пытаясь поддержать. Он прекрасно понимал Силла, зная о его чувствах к Люри.

– Так просто в Современный мир не перейти. Проси помощи у Богини, да услышит она твои мольбы – элик поднял голову, посмотрел на висящий в небе лунный диск и, вздохнув, отошёл к своему креслу.

–Аргус, – к волку вновь обратился саламандр Мофрион, – У вас вся информация, что вы хотели довести до Совета?

Аргус утвердительно кивнул. Холодный взгляд огневика переместился на Силла и тот также подтвердил полноту переданной информации кивком. На Донгрея попросту маг не обратил внимания.

– Вы свободны. Кстати, Аргус, – саламандр встал с кресла и подошёл к волку вплотную, немного театрально выдерживая паузу, – я отстраняю тебя от Совета.

Он пристально, не отрывая взгляда, смотрел прямо в жёлтые глаза вожака.

– Ты – участник вопиющих и нарушающих все каноны подлунного мира, событий. Здесь нужно разобраться, Вы согласны со мной? – Мофрион сделал шаг назад и оглянулся на оставшихся магов Совета. Те дружно закивали головами, поддерживая его слова и оглядываясь на зашедшегося в кашле старого элика.

– Ступайте. Мы обратимся к вам, если понадобится помощь – огневик махнул рукой и стражники тут же накрыли троицу пологом тайны, покровом, лишающим их возможности слышать и видеть, и порталом вывели в город.

Лунария встретила их моросящим дождем. Природа оплакивала гибель своих хранителей. Эстарта – Старшая Лунная Жрица, Старейший Священный дух – Одрион, Хранитель библиотеки и дух Древа Жизни – Лумнарион, Тиарин – дух радужной сферы.

Казалось, из этого мира силой забрали все краски и свет, так велика была эта потеря для сохранения баланса Светлой магии. Город скорбно затих и сама природа, вот уже неделю с лишним, лила небесные слёзы, провожая своих любимцев в звёздный путь.

– Грей, вернемся в тириас. Аланара волнуется – фразы Аргуса были словно вырублены из дерева и напоминали хриплый лай пса. Несомненно, вожак был расстроен потерей права голоса на Совете, и волнение выдавала только его речь – сухая и лающая. Грей даже не посмел оспорить слова деда. Молча кивнул, глянув со слезами на Силла.

– Позволь и мне пойти с вами – Силл не видел смысла возвращаться домой в Степи, он чувствовал себя потерянным, а присутствие старого волка и младшего братца, коим он считал Грея, его хоть немного поддерживало.

– Конечно, – Аргус кивнул, и Грей немного повеселел. – Выходим на рассвете, с обозом: в связи с последними событиями обозы сейчас охраняются, и нам сподручнее перемещаться вместе с ним.

Троица направилась к дому Изы, старинной подруги Эстарты и Аргуса. Она приютила их в Лунарии, когда после разгрома в Священном храме, они привезли тело жрицы для погребения в город. Старушка жила по соседству с домом Люри, и присматривала за ним в отсутствие хозяек.

– Иза, где и как я могу обратиться к Богине? – Силлас сидел на кухне старушки и задумчиво тёр лоб.

– Уголовие сказал, что только она может помочь мне попасть в Современный мир. Я должен спасти Люри, кто знает, что с ней там сейчас происходит!

– Всё не так-то просто, сынок, – Иза поправила белую прядь, выпавшую из ее прически, и заправила ее за ухо, – Тебе нужен проводник.

– Проводник? – любопытный Грей соскочил со стула. До этого изо всех сил гасивший зевоту, он тут же оживился, вытаращив свои топазовые глазёнки. Сон его, как рукой сняло.

Иза кивнула и продолжила: «Проводник – это тот, кто может общаться с Богами и видит все Миры. Это может быть Жрец, Охранник или… – она помолчала и со значением посмотрела на Аргуса, – тот, кто может проводить Священные ритуалы, иными словами – Говорящий с Богами. У вас ведь есть такой человек? – она вопросительно подняла белые брови и улыбнулась волчонку.

Грей растерянно оглянулся на Силла. Эйр пару секунд молчал и потом ошарашенно прошептал: «Ливиан! Точно! Она отправила в Современный мир Люри, значит, и меня сможет туда же переместить!» «И меня!» – громко прошептал Грей, волчонок не растерялся и тут же умоляюще вцепился в рукав старшего брата. Ну как он сможет отсиживаться в тириасе, если его сестрёнке грозит большая опасность, а его названный старший братец отправляется за ней один в другой, неизведанный мир!

Аргус перестал хмуриться и улыбнулся мальчугану. Его внук с каждым днем всё больше и больше оправдывал его ожидания. Честный, открытый, отважный волчонок, с горящим сердцем, он любил жизнь и уважали чтил дружбу. Таким и должен быть настоящий вожак!

– Будет день и будет пища! – наставительно буркнул Аргус, – отправляйтесь спать, а мы пока с Изой тут потолкуем немного.

Повеселевший Силл подхватил волчонка на закорки, и вместе они поднялись на второй этаж в спальню. А Иза и Аргус пересели поближе к камину. Им многое нужно было обсудить в эту ночь.

Глава 2

Глава 2. Современный мир.

– П-и-и-и-и-и-иип! – Я в ужасе соскочила с кровати от противного, пронзительного звука, беспощадно выдернувшего меня из сна. От резкого скачка моя голова непривычно закружилась, а в глазах заплясали жёлтые круги. Я непроизвольно схватилась за спинку кровати, чтобы не рухнуть.

– Проснулась? Что, плохо тебе опять? – сквозь шум в ушах услышала я знакомый голос. Приоткрыв глаза и пару секунд помолчав, я, наконец-то смогла ответить:

– Нормально, просто резко вскочила. Этот звук… напугал. Ненормальный какой-то…Что это?

– Гудок? Да, неприятный, конечно, но быстро привыкаешь. Его весь город слышит, – воодушевленно объяснял Пёс, смешно подняв указательный пальчик вверх. – Он, как будильник, будит по утрам, чтобы люди не опаздывали на работу, вовремя просыпались. У нас строго с этим, – он шмыгнул носом, помолчал и убрал руки в карманы штанов.

– Понятно. Умыться где то можно? – хмыкнула я. Не терпелось сполоснуть лицо, а лучше вообще залезть в тёплую ванну. В памяти мелькнули розовые стены и чёрное постельное бельё, потом большое зеркало у стены и … воспоминания опять, словно дымка, растворились, оставив лишь пустоту.

– Конечно. Душевая в конце коридора. Ты закройся, если что – непонятно добавил Пёс и протянул мне кусок потрёпанной, но чистой и шершавой ветоши.

– Не смотри, что старая, – оглядывая ткань, добавил он, – она чистая, я сам стирал! И сушит хорошо.

Мальчишка, не годам серьёзный и хозяйственный, деловито объяснял мне, что старая ветошь оттого шершавая, что он её тщательно простирывал и сушил на ветру, чтоб микробов не завелось.

Кого же он мне напоминал? Щупленький, лет двенадцати, с мягкими темными кудрями, неровно подстриженными у ушей. Глазки яркие, голубые, такие прозрачные, как вода в весенних ручейках. Он, действительно, был похож на щенка – переростка, такой же угловатый и пугливый. А еще – весёлый и добродушный. Было видно, что он любит смеяться и дурачиться. Но со мной он казался себе старше и всячески пытался меня опекать. Даже голос старался сделать ниже, как у взрослого мужчины, оттого его детский басок периодически давал петуха. Одет он был сегодня в красную странную рубаху, с очень короткими тесными рукавами и без ворота и, знакомые мне, синие узкие штаны с прорехами.

– Спасибо. Я улыбнулась мальчонке, и вышла из комнаты.

Душевая комната была совсем махонькой. Три шага от двери и ты упираешься носом в стену с маленьким окошком под потолком. Слева – полка со странным ведерком, наполненным водой. А справа – большое ведро, прибитое за ручку к потолку, и свисающей веревкой, за которую, как я поняла, нужно было дёргать. Я в недоумении замерла. Как умываться то?

Приспособления эти были мне незнакомы. Я протянула руку к маленькому ведёрку и помахала возле него руками. Вода не полилась. Кранов у него не было. Снизу из дна ведёрка торчал железный штырёк, по которому стекали крупные капли воды и падали на пол. Я подставила ладони, дождалась, когда наберётся полная пригоршня и с удовольствием умылась. Снова протянула руки, собирая капли, как за спиной прозвучало:

–Ты, чё? С луны свалилась чё ли? – знакомый рыжий щербатый мальчишка цыкнул слюной сквозь зубную щель. Он с недоумением смотрел, как я собираю капли в ладони, потом хмыкнул и ударил пальцами по штырьку. Тот со звоном отклонился, и на мои руки хлынула потоком вода. Штырёк снова встал на место и закрыл отверстие.

–Ух ты!– я не смогла удержать восхищения. Такого точно я раньше не видела, – Здорово придумали!

– Ты чё, рукомойника не знаешь? – мальчишка круглыми удивлёнными глазами смотрел на меня.

– Нет. Я такого раньше не видела. Я бы точно не забыла –посмотрела на висящее под потолком ведро и спросила – А это как работает? За верёвку надо дернуть? Я потянулась за верёвкой, но меня остановили.

– Погодь! – заорал Щербатый и, отталкивая меня, выскочил из Душевой.

– Давай! – он махнул рукой, и я дёрнула за бечёвку.

Ведро перевернулось и меня с головы до ног обдало холодной водой.

–Хаа-аааааа, ха-ха-ха – заржал рыжий, показывая на меня пальцем. От смеха он схватился за живот. Я смеялась вместе с ним. Мне не было обидно, наоборот, очень смешно, что сама себе сделала подставу. На наш смех в коридор выбежал Пёс и в недоумении уставился на меня.

– Я же сказал, закрыться! – огорчённо пробормотал он.

– Слышь, она ничё не знает! – продолжал ржать, как конь Щербатый, – рукомойник облизывала, капли собирала, а потом ведро на себя вылила. Прикольная, ё-моё! Он уже не мог смеяться и стоял, упершись ладонями в колени, еле дыша и фыркая.

– Ничего смешного не вижу – обиделся почему то Пёс и, взяв меня за руку, потащил обратно в комнату.

– Ты вся промокла! Обязательно было одетой ополаскиваться? – недовольно ворчал Пёс, перебирая что-то в коробке.

– Сушить теперь весь день придётся – он протянул мне вещи – Переодевайся, а то простудишься, я выйду. Он беззвучно выскользнул из комнаты, плотно притворив дверь.

Я сняла мокрую куртку и повесила ее на колченогий стул. Из внутреннего кармана вытащила помятый портрет незнакомца и спрятала его под подушкой, а то ещё отсыреет. Потерять последнюю ниточку, что связывает меня с прежней жизнью, я боялась катастрофически.

Надела на себя похожую белую рубаху, как у Пса, без рукавов и ворота, и плотные штаны с большими карманами по бокам. На ноги Пёс выдал мне высокие тяжёлые башмаки со странными верёвками впереди. Они были мне велики, но, затянув туго верёвочки за крючки, я их подогнала под себя и ботинки перестали слетать. «Отличные верёвки», – подумала я, – «удобные, затянул потуже и всё – вещь держится».

Я выглянула из комнаты, Пёс дежурил у двери. Он молча взял сырые брюки и блузку и пошёл к выходу. Я поплелась вслед за ним.

Ужасно хотелось есть, но в этом доме почему то не пахло едой, и я постеснялась спросить у мальчугана, где я смогу покушать.

Мы развешивали мокрую одежду на верёвках во дворе. На улице было солнечно, бельё высохнет к обеду, скорее всего. И вновь, напоминание о еде взбудоражило мой желудок, он, не стесняясь, громко запел долгую и протяжную песнь.

– Хвост сказал, что ты можешь уйти, – неожиданно промолвил Пёс.

«Как проснется, пусть уходит, откуда пришла – так он сказал», баском повторил мальчишка.

–Мне некуда идти, – растерянно пробормотала я, – я совсем не понимаю, где нахожусь, мне все незнакомо. Не выгоняй меня, пожалуйста – Я умоляюще смотрела на мальчика.

–Я бы и не выгнал – горячо ответил мне Пёс, – да и куда ты пойдешь? Твоя одежда промокла – надо просушить её. Как тебя выгнать, если ты даже имени своего не помнишь?

Я, слушая его, поддакивала каждому слову, энергично кивая головой. Казалось, он сам себя уговаривает, чтобы оставить меня здесь.

– Послушай, давай я скажу, что ты можешь приносить пользу нам, и Хвост разрешит тебе остаться? – Пёс с надеждой схватил меня за руку, – Что ты умеешь делать?

– Умею? Я не знаю. Наверное, что то умею. Жила же я как то до сегодняшнего дня? – я растерянно пожала плечами.

–Ты умеешь готовить? – осторожно уточнил Пёс.

–Готовить? Ты про еду? – Никогда не готовила, это я знала точно. В голове не возникало ни одного образа, где я что-то готовлю поесть. Зато вспомнилась большая кружка с кофе и глоток, обжёгший горло. Я схватилась за горло, сейчас оно не болело, значит, я обожгла его давно. Кофе был таким горячим, я помнила его вкус и запах, а ещё я вспомнила свою досаду – ведь обожжённые язык и горло могут мне помешать петь!

– Петь! Я умею петь! – вскрикнула я, с тревогой держась за горло, и посмотрела на мальчика.

– Петь! Эка невидаль! Я тоже умею! – разочарованно протянул Пёс, – У нас все поют. Хвост ещё на гитаре играет и Цай умеет играть, – мальчик деловито подступил поближе и спросил – А ты играешь на гитаре? Или на чём еще умеешь играть?

– Да… умею… на гитаре, – в голове чётко стоял образ меня в черной кожаной одежде с гитарой на груди. – Я, кажется, в группе какой-то была, пела там и играла.

– В группе? Название помнишь? – Я отрицательно покачала головой, и Пёс разочарованно выдохнул, смешно надув и сдув щеки.

– Может, что ещё вспомнишь? – с надеждой посмотрел он на меня, и я опять полезла в ощущения. Но тут нас прервали.

– Пёс! Доктора и воды неси! – услышали мы окрик мужчины, и мимо нас пробежала группа парней, тащившая что-то тяжёлое. Среди разгорячённых тел просматривались очертания окровавленного рослого мужчины. Он без сознания лежал на руках и напоминал большую восковую куклу без завода. Кожа его была изжелта белой. Светлые длинные волосы, слиплись комком, испачканные в крови и грязи. Глаза были закрыты, а длинные светлые ресницы подрагивали, играя тенями на бледных щеках.

Мой собеседник прыснул под ногами и куда-то умчался. Я осталась одна и двинулась вслед парням, унесшим раненого в дом.

Парня уложили на низкий топчан и осторожно начали раздевать. Грязная, порванная рубаха, запёкшаяся и прилипшая к ранам, отрывалась с глухими стонами мужчины. Простыни на кровати вскоре стали бурыми от пота и крови, сочащихся с раненного тела.

– Пустите! Пустите меня! – я неожиданно для себя чётко понимала, что нужно делать. Растолкав парней, я залезла полностью на топчан, и, смочив тряпку горячей водой, укутала его тело. – Ещё воды тащите, горячей! – парни молча кивнули и убежали.

От пара кровяные коросты размякли, и рубаху быстро удалось снять. Я обтёрла тело мужчины от кровяных подтёков и ужаснулась. Вся левая сторона тела была чёрно – синей, кожа там набухла и натянулась, как на барабане. На поясе, над левым бедром чернело круглое отверстие. Кровь оттуда не лилась, лишь сочилась, но непрерывным чёрным потоком.

–Так, расступились! Дышать нечем! – в комнату вбежал знакомый мне белёсый доктор, за ним Пёс, тащивший большую странную сумку, похожую на огромный кошель.

Глава 3

Глава 3. Современный мир.

Доктор протиснулся к топчану, на котором лежал раненый.

– Ставь саквояж сюда, – он указал Псу на место рядом со мной, – открой его и оставь открытым! Так, а теперь брысь отсюда! Нечего тут делать! – мужчина по-отечески шикнул на мальчика и тот послушно выскочил из комнаты.

– И вам тут делать нечего! – обратился он к остальным, – Цай пусть останется, расскажет, что и как, а остальные могут идти! Парни, молча зыркнув на меня, вышли из комнаты. Я тоже слезла с кровати, намереваясь уйти. Цай, молодой темноволосый парень с раскосыми, словно прищуренными узкими глазами, остался стоять в изголовье.

–Эй, стой, дорогая! – доктор, осматривая больного, остановил меня.

– Ты его отмыла? Молодец, хорошо справилась! Медсестра что ли? Крови не боишься, – доктор задавал мне вопросы и, не отрываясь, доставал из саквояжа тонкие белые ткани, скрученные жгутами, какие-то странные железные крючки и блестящие узкие стилеты. Затем натянул на своё лицо странный голубой платок на тянущихся петлях, который цеплялся за уши и закрывал пол-лица. Такой же платок он протянул мне и Цаю, я кое-как его надела, повторяя за доктором. К моему удивлению, я не задыхалась, и вполне сносно могла дышать и ртом, и носом, но запахи уже не чувствовала совсем.

– К-К-Какая медсестра? – я споткнулась на незнакомом слове, – Бабушка моя была врачевательница, а я при ней, помогала. На автомате память выдала ещё порцию воспоминаний: у меня, оказывается, есть бабушка и она умеет лечить.

– Отлично, останься, ассистировать будешь, – доктор достал пару тонких прозрачных перчаток, натянул их на руки и обтёр спиртовой жидкостью.

– Я не умею … а-сси-стировать, – меня охватила паника.

–Не волнуйся, я подскажу. Давай, подготовься и обработай руки, у нас нет времени бояться – он кивнул на саквояж. Я, заглянув в странный кошель, достала оттуда пару прозрачных перчаток, которые с трудом натянула, и, повторяя за доктором, облила руки спиртовым раствором.

– Тут пулевое, как я посмотрю, – доктор уже негромко общался с Цаем, Наркоза у меня немного, укол поставлю, но он может чувствовать, так что настраивайся держать его крепко. Пулю надо вытащить.

Он деловито заправил небольшой цилиндрик с длинной иглой жидкостью из склянки и вогнал парню в травмированный левый бок. Раненый, находясь ещё в беспамятстве, глухо застонал, но в себя не пришёл.

– Держи его, – приказал доктор Цаю, а сам, взяв длинные ножницы и обтерев их спиртовой тряпкой, ввёл их в рану. Мужчина на топчане дёрнулся, и кровь обильно потекла из отверстия.

– Не достаю, крепко вошла – сурово шепнул эскулап и, взяв тонкий стилет, сделал небольшой надрез раны, чуть расширив ее. Потом глянул на меня.

–Помогай, – сурово заявил он, – Сейчас я раздвину края, а ты сунь в рану пальчик, нащупай пулю и попробуй её сдвинуть. Её нужно извлечь, иначе он истечёт, и мы его потеряем. Доктор не отводил от меня взгляда, гипнотизируя.

– Я не умею! – мне, наверное, никогда не было так страшно, как сейчас, руки тряслись, как осиновый лист и на лбу выступили капли пота. Я не хочу лезть руками в чужое раненное тело! Но выхода не было.

– Пойми, – он настаивал, – только ты сможешь, у тебя ручка маленькая и пальчики тонкие, посмотри – ни у меня, ни у Цая таких нет! Доктор сунул мне под нос перчатку с растопыренными окровавленными пальцами и меня затошнило.

–Хорошо, хорошо. Только говорите, как надо делать, – гася приступ, согласилась я.

– Вот и умница, – глаза доктора над повязкой улыбнулись ободряюще. Он взял щипцы и аккуратно раздвинул края раны. Затем поднял голову и шепнул:

–Давай, родная! Аккуратно, не дёргайся. Под его шёпот я, затаив дыхание, просунула указательный палец прямо в дырку на теле и нащупала твердый скользкий бочок пули. Мне удалось её немного сдвинуть, и кровь хлынула из раны сильнее.

–Возьми зажим и постарайся её ухватить, пулю срочно нужно вытаскивать и останавливать кровотечение! – доктор уж не шептал, и я не медля, схватила инструмент. Сдвинутую пулю уже ничто не держало и мне удалось её зацепить.

С лёгким чавканьем я вытащила её из тела и с ужасом поднесла к глазам. Маленький железный комок, весь скользкий и блестящий от крови, он меня заворожил.

–Эй, ты чего замерла! Брось её, мне нужна помощь! – доктор орал на меня уже в полный голос. – Вводи палец в рану и ищи сосуд, который повреждён, нужно его передавить и остановить кровотечение.

Я слышала голос доктора, как в тумане, но чётко выполняла его указания. Сосуд нащупала сразу по слабым пульсациям и зажала, надавив пальцами. Кровяной поток ослаб и доктор, быстро наложив тугую повязку поверх раны, приступил к закладыванию её белыми жгутиками ткани.

– Бедренная артерия, слава Богу, пуля лишь слегка задела её, сейчас подлатаю. Держись, Хвост, держись! – горячечно бормотал доктор себе под нос, аккуратно стягивая повреждённый сосуд в ране.

Кровотечение постепенно полностью прекратилось, и я, наконец, смогла оторвать взгляд от больного. Подняла глаза на склонившегося над телом Хвоста, Цая. Мне стало даже жалко парня – он был мокрым, весь в испарине. Бледный, с трясущимися руками, он продолжал крепко сжимать плечи друга, вдавливая его в топчан. Наши взгляды встретились, и я ужаснулась той бездне страха и боли, что плескалась в этих узких чёрных глазах.