Между Чувством и Контролем

– Сегодня мне приснился кошмар, ― произнесла Марта себе под нос.

Слова были такими тихими, что их услышал только Ромарио, не принимавший участие в оживленной беседе друзей. Он не отводил от цесаревны внимательных печальных глаз, словно старался навсегда запомнить ее такой, сидящей рядом на бревне.

– Что напугало тебя? ― спросил он слегка охрипшим голосом.

– Я бежала по двору резиденции от преследователей, которые хотели меня убить. Никого вокруг не было. Только тишина. Я пыталась позвать на помощь, но горло было перерезано. Рана не заживала из-за браслетов на запястьях из Удерживающей стали. ― Наследница поежилась. ― Потом один из них настиг меня… Кажется, в ногу попал кинжал, и я упала. Приготовилась к смерти, как вдруг кто-то пустил в него молнию. Все преследователи исчезли, словно растворились в воздухе. Я подумала, что спасена, однако, когда повернула голову к своему спасителю, то увидела женский силуэт. Она направила на меня свою руку и… после этого я проснулась.

Мурашки пробежали по коже. Марта поморщилась от внезапного дискомфорта. Вспоминая сновидение, она будто снова вернулась в него.

– Это был просто сон, ― успокаивающе напомнил Ромарио и потянулся к ней ладонью. Она бросила взгляд на его движение и сдержала разочарованный вздох, когда рикриэнец подкинул ветку в костер.

Ей захотелось, чтобы он коснулся ее руки или плеча, затем привлек к себе и позволил вдохнуть свой запах. Марта бы возвращалась к этому счастливому воспоминанию всю оставшуюся жизнь, особенно перед сном, чтобы раствориться в умиротворяющем бергамоте и кедре. Тогда бы ей больше не снились кошмары.

– Он был таким реальным… Сложно объяснить. Но сам сон не так важен, как пробуждение. Когда я проснулась, из моих глаз бежала кровь.

Хоть Марта и сказала это вполголоса, Анна в ту же секунду прервала увлекательный диалог и посмотрела на цесаревну. Ромарио выглядел встревоженным, а Адриан, осознав, что произошло что-то нехорошее, сделал усилие, чтобы прочесть что-нибудь на взволнованных лицах друзей.

– Повтори, ― потребовала красноволосая.

Марта неохотно выполнила просьбу. Она чувствовала небольшое огорчение от того, что Адриан и Анна прервали их с Ромарио общение. За все время, проведенное вместе, им редко выпадал шанс поговорить с глазу на глаз. Сердцу так не хватало этих разговоров наедине.

– Странно, ― Рудова скрестила руки на груди. ― Очень странно. Ты говорила кому-нибудь?

Марта отрицательно покачала головой.

Ромарио нервно стучал пальцами по колену. Марта следила за его напряженными движениями, ощущая необычное сочетание удовлетворения и встревоженности от вида того, как рикриэнец беспокоится о ней.

«Почему мне это нравится?»

– Марта, тебе стоит обсудить это с княгиней Марией или кем-то еще, ― произнес Адриан, почесав затылок. ― Я ничего не знаю о вашей силе, однако даже я понимаю, что нельзя такое оставлять в секрете. Вдруг твоя Метка перестала работать?

Анна усмехнулась подобной чепухе. Но через пару секунд уверенность пропала с ее лица: предположение неропасца оставило мрачный след. Марта понимала, почему ― они не знали наверняка, возможно что-то подобное или нет.

– Я поговорю с мейстером, ― пообещала цесаревна.

Рудову тоже посетила идея обратиться с терзающими ее сомнениями к матери. Анна нахмурилась и некоторое время сидела молча: на лице ее отражались мучительные размышления. Ромарио, Адриан и Марта переглядывались между собой, смятенные хмурым настроение красноволосой.

– На самом деле со мной сегодня тоже произошло нечто странное, ― призналась неропаска и поделилась ощущением, которое настигло ее после Публичного суда. ― Я такого раньше никогда не чувствовала. Случайное стечение обстоятельств, что это произошло с нами почти в одно время?

Марте не понравилось, как все совпадало. От количества неприятных случайностей бросало в дрожь. Она не верила в реальность своего кошмара, потому что вещих снов не бывает. Насколько ей было известно, Метка Бессмертия никак не могла быть связана со сном. Скорей всего, воображение нарисовало неприятную картину в голове, но кровь… Марта полагала, что кровотечение не могло быть вызвано кошмаром. Потому что иной вариант нелогичен и абсурден. Метка Бессмертия и магия ветра так не работают.

– Иногда у людей от стрессов случаются кошмары и внезапные приступы тревоги, ― вспомнил Ромарио. ― Если очень тревожная ситуация, которая вводит весь организм в состояние шока и опасности, то капилляры в глазах могут лопнуть. Ты могла сильно испугаться во сне, и от перенапряжения произошло то, что произошло.

– Мы не смертные, ― напомнила Анна. ― У нас не бывает человеческих болезней.

– Это не болезнь, ― хмыкнул синеглазый. ― Стресс ― это, скорее, усталость от постоянного напряжения. Бессмертные ведь тоже устают?

– Устают, но усталость бывает разная, ― Марта опередила Рудову. ― Физическая почти невозможна, если мы говорим не про сражение. Во время боя запас сил ограничен ― Метка Бессмертия может исчерпать себя, и тогда ты потеряешь сознание. Душевная усталость постепенно накапливается и никуда не уходит. Я слышала, что богини могут абстрагироваться от такого вида усталости, но тогда они лишают себя человеческих чувств и могут поддаться своей Сути.

– Верно, ― кивнула Анна. ― Если я лишу себя той человеческой частички, что во мне есть, то потеряюсь… Человечность для нас ― как якорь, связующая ниточка с этим миром. Погрузившись во Тьму, мы перестаем быть похожими на вас, ― Рудова приуныла. ― Всегда надеюсь, что со мной это произойдет не скоро.

Урагановой оставалось только догадываться, каково бремя подруги. Анна знала, что момент порабощения Тьмою когда-нибудь настанет, и тогда неизвестно, что произойдет дальше. Цесаревне и так тяжело давался контроль над эмоциями, иногда она была в шаге от того, чтобы не сорваться, а тут прыжок в пропасть ― и твоего сознания нет. Отдаешься одному-единственному Чувству без остатка, становясь его ножнами и заложницей одновременно.

Однажды Марта стала свидетелем, когда Темная богиня Обиды использовала свою Тьму во время допроса преступника-человека ― черная беспроглядная материя, напоминающая светящееся облако, проникла в его тело и за несколько минут свела с ума. Сначала, преступник, одолеваемый этим Чувством, рыдал и кричал, обвиняя убитых им сослуживцев в угнетении, затем сознался, что зарезал их, желая отомстить. Та богиня перестаралась, задействовав слишком большое количество Тьмы. Человеку нужно немного, чтобы обезуметь. Если же вовсе погрузить его во Тьму, то человеческая душа не выдержит инородного присутствия и рассыплется, превратившись в скопление магических частиц. Проделай же такое с другим богом, и он останется в этом омуте навеки. Если не отыщет в себе силы сопротивляться.

Внезапно Анна вскочила на ноги и оглянулась.

– Кто-то приближается, ― оповестила подруга. Марта напрягла слух, и до нее тоже донеслись звуки людей, пробирающихся сквозь лесную чащу. ― Четверо человек. Слышу звон доспехов.

Все поднялись со своих мест под громкие ругательства Адриана.

– Княгиня Сворова изъявила желание привести тебя, ― предположил Ромарио, и Марта была абсолютно уверена в его правоте.

Теперь она тоже могла разобрать по звукам, что идет четверо солдат. Адриан положил руку на рукоять меча, Анна приготовилась воззвать к водной стихии. Ромарио единственный не подавал признаков тревоги, но цесаревна видела по его глазам, что он взбудоражен.

Марта не на шутку занервничала. Она пришла сюда с твердой убежденностью, что визит останется незамеченным для посторонних. Да, Мария была бы осведомлена, но Ураганова не рассчитывала, что ее застанут прямо здесь ― одетую в серые одежды подданных, отдыхающую с иностранцами, не имеющими титула, среди которых присутствовали юноши. Цесаревна ощутила бесконечную неловкость и мечтала провалиться сквозь землю, лишь бы избежать встречи с прибывающими.

«Завтра вся резиденция будет судачить о моем распутстве… ― ужаснулась Марта, испуганно вонзившись глазами в узкий проход меж скал. ― Какой позор…»

Позор царской семьи и всего Стриборга.

Фраза из кошмара туманным эхом всплыла в голове. Это внезапное воспоминание настолько испугало Ураганову, что ритмы сердца сбились, а дыхание замерло на пару секунд. Громкие шаги людей в доспехах отзывались во всем теле светловолосой. Она пару раз глубоко вздохнула, чтобы взять себя в руки и отречься от одолевающих чувств.

Марта не могла проявить слабость, даже если ее застали врасплох.

Наконец, они показались, и лицо Урагановой тотчас преобразилось, натянув поверх кожи маску равнодушия. Пред ними предстали три женщины и один мужчина, одетые в мироградские доспехи с отличительными стриборгскими элементами, указывающими на природу их магии. Марта знала светловолосую женщину с карими глазами, вышедшую вперед ― Ледянова Евгения Дарьевна, командующая стриборгской армией на территории Мирограда. Преданная слуга княгини Марии.

– Марта Александровна, ― обратилась женщина к Марте, пока остальные стражники с удивлением рассматривали компанию наследницы трона. ― Нам велено доставить вас во дворец немедля, а удерживающих вас заговорщиков арестовать и посадить в темницу.

Марта была готова напомнить Евгении правила приветствия членов царской семьи и сделать выговор за оскорбление, но услышав несправедливое обвинение в адрес друзей, застыла на месте, переваривая слова командующей.

– Что? ― удивился Адриан. ― Удерживающие заговорщики? ― Он уставился на нахмурившуюся Марту. ― Мы никого не держим!

«Как удобно, тетушка, ― подумала Марта. ― Обвинить их в похищении ― единственный законный и возможный способ приговорить к смерти».

– В темнице сидят преступники, а здесь таковых нет, ― отчеканила цесаревна ровным, лишенным эмоций, но не твердости, голосом. ― Я здесь по собственной воле и вернусь тогда, когда мне будет угодно.

– Это будет решено на судебном следствии, а до тех пор им запрещено покидать тюрьму, ― Евгения подала знак, и стражники направились к друзьям Урагановой.

Марта отреагировала незамедлительно. Она создала воздушную стену и отшвырнула стражников на несколько аршинов, сбив с ног. Призвав ветер, наследница извлекла клинок из ножен у одной из сбитых военных с помощью воздушного хлыста. За те три шага, что потребовалось сделать Марте, чтобы настигнуть командующую, клинок поверженной стражницы уже оказался у нее в руке. Она приставила острие к шее не двигающейся больше Евгении, готовая защитить друзей в любой момент.

– Повторяю, ― ослепила грозным взглядом Марта, сохраняя по-смертельному ледяной тон в словах. ― Я вернусь тогда, когда мне будет угодно. ― Цесаревна заметила, что стражники впереди них уже поднялись и готовы атаковать. ― Отзовите своих людей, Евгения Дарьевна, и уходите. Это приказ.

– У меня уже есть приказ, и я его озвучила, ― карие глаза насмехались, что только разжигало негодование. ― Лучше не сопротивляйтесь, Ваше Царское Высочество.

Марта не позволила этой наглой женщине вывести еë из себя, тем более, в присутствии солдат. Евгения вела себя возмутительно грубо, проявляя неуважение к цесаревне. Мало того, что она не следовала этикету, так еще и игнорировала приказ. За такую вольность любого бессмертного ждало наказание.

Захотелось показать, где еë место, защитить свою честь, напомнить, кому Ледянова действительно должна подчиняться. Но что бы сейчас ни сказала Марта, лишь выставила бы себя обыкновенной избалованной девчонкой в глазах стражников. Дуэль ― тоже не выход. Евгения обладала второй ступенью. Ураганова бы проиграла, очернив себя еще больше и навсегда утратив уважение к своим магическим талантам.

Позади Марты раздался звон Мертвой стали ― Анна вытащила меч, готовая защищаться. Или идти в атаку. Ураганова знала огненный пыл подруги и силу, хранящуюся в ее теле. Однако Рудова была слишком молода и неопытна, чтобы иметь хоть шанс на победу с Евгенией. Тем более, если бы исход битвы вышел в их пользу, то всех ее друзей ждал бы настоящий приговор.

– Убери, ― скомандовал Ромарио подруге. ― Она ведь только этого и добивается, ― затем он обратился к командующей. ― На каких основаниях вы нас задерживаете, милейшая? Что-то я не припомню ни одного пункта в Конституции Мирограда, где упоминается, что нельзя вступать в контакт с наследницей трона того или иного государства. ― Он подошел ближе. Его голос совсем не выдавал страха, наоборот, был полон решительности. Марте даже подумалось, что Ромарио не боится уготованной ему участи. ― Получается, мы не нарушили ни одного закона Мирограда, ― продолжал темноволосый тем временем. ― Но, схватив нас, вы нарушите наши права, ведь мы не подданные Стриборга. Сомневаюсь, что вы запаслись согласием Рикриэнии или Неропаса на взятие нас под стражу, ― с напускной грустью покачал Ромарио головой. Евгения сжала челюсти. ― Ваша Цесаревна говорит вам, что мы ее никоим образом не удерживали, присутствие здесь ― это полностью ее желание. В свою очередь вы, сударыня, оскорбляете Ее Царское Высочество, не выполняя прямого приказа второго по власти человека в вашей стране. Будет ли довольна таким своеволием царица Александра Василисовна? Скорее, наоборот, она будет в бешенстве, особенно когда узнает, что вы без оснований заключили под стражу дочь княгини Рудовой. Хотя, зная любовь Гертруды Юльевны к дочери, следует предположить, что она сама расквитается с вами сполна, едва представится возможность. Разумно ли доводить нашу встречу до проблем такого масштаба?

Марта поразилась его уверенности. Почему он выглядит так, будто полностью владеет ситуацией, говорит так, что к его внушительным словам хотелось прислушаться, а она ― наследница трона, человек, который действительно обладает властью, ― не может владеть собой так, как это делал юноша?

Нет, так дело не пойдет. Ромарио прав ― Марта второй по важности человек в Стриборге. Пускай они и не находились на своей земле, ее слово имеет значения.

– Благодарю, сеньор Ромарио, за дельное напоминание. Евгения Дарьевна иногда забывает о законах, когда дело касается гордости. ― Она говорила так же размеренно, как тогда, когда выносила приговор на Публичном суде. Марта отняла меч от шеи командующей и с силой прижала рукоять к еë стальному нагруднику. Ледянова пошатнулась. ― Мария Еленовна не подумала, что ставит вас в неловкое положение в глазах подчиненных. Не беспокойтесь, я избавлю вас от необходимости принимать капитуляцию. ― Цесаревна направила небесный взор на солдат. Затем, перейдя на стриборгский, тихо обозначила: ― Ваши люди сложат оружие, вы извинитесь за свое вопиющее поведение. Мои приятели останутся здесь, а я добровольно пойду с вами. Если же вы решите поднять на них руку, то я расценю это как неповиновение венценосному Дому Урагановых. ― Они схлестнулась взглядами с Ледяновой, точно заточенными клинками. ― Никто не защитит вас от наказания за измену.

Неодобрение читалось в каждой морщинке на лбу Евгении, взор женщины полыхал раскаленным огнем. Ледянова осуждала и презирала Марту. Не только за ночную вылазку. Командующая всегда благоволила Екатерине, тренировала ее в свободное время, хотя не была наставницей царевны, и выделяла на фоне наследницы трона, постоянно осаждая цесаревну. Евгения представлялась Марте преданной собачонкой княгини Своровой ― неспроста именно гончая величала герб Дома Ледяновых.

– Прошу прощения, Ваше Царское Высочество, ― наконец сказала командующая сквозь сжатые зубы, склонив голову в знак извинений. ― Вашим спутникам более ничего не угрожает.

Марта продолжала ожидать от нее внезапного удара, параллельно выстраивая в голове стратегию обороны. Евгении ничего не стоило взмахнуть рукой прямо сейчас и лишить возлюбленного головы, поэтому цесаревна уже выпустила мелкие и едва заметные вихри в сторону друзей, чтобы отразить любую атаку заблаговременно. Несмотря на опасения, Ураганова уповала на благоразумие командующей. В противном случае Поцелованная Ветром в долгу не останется.

Евгения мотнула головой, подавая знак военным сложить оружие. Солдаты подчинились, порядком довольные решением Ледяновой не вступать в схватку с наследницей трона. Марта облегченно выдохнула, но оставалась настороже.

– Рада, что мы сошлись во мнении, ― осторожно проговорила цесаревна, делая шаг назад и поворачиваясь к военным.

Она вернула одолженный клинок одним броском, окинув каждого солдата испепеляющим взглядом. Затем в последний раз оглянулась, встретившись с улыбками друзей. Ураганова изо всех сил сдерживала печаль, которая норовила вот-вот вырваться наружу, чтобы не доставить Евгении удовольствия наблюдать за ее эмоциями. Марта пообещала себе, что они непременно встретятся вновь. Пускай пройдет много лет, но однажды цесаревна и ее друзья соберутся вместе здесь, в их тайном месте, и будут рассказывать друг другу истории из жизни, как ни в чем не бывало.

Она поймала на себе отчаянный взгляд Ромарио, и тихой мыслью, чтобы никто не слышал, призналась ему в любви. Он признался в ответ ― Марта почувствовала, как синие воды его глаз сообщили ей об этом. Повернувшись к друзьям спиной, цесаревна Стриборга покинула ущелье. Стражники и Ледянова последовали за ней.

Глава 5

Бакари

92 день лета

Бакари Асад едва справлялся с нетерпением, когда их корабль наконец-то причалил к берегам Мирограда. В проклятом неспокойном море они пробыли почти неделю, и он до конца жизни надышался морским воздухом, который последние два дня вызывал тошноту. Он стоял на палубе, хмуро наблюдая за раскинувшейся на берегу резиденцией Рамерита, которая сверкала в ночной мгле тысячью огней. Матросы суетились, готовясь к высадке, чем изрядно нервировали воина.

Асад провел ладонью по лысине, стирая влагу со своей кожи цвета самых насыщенных кофейных зерен. Взгляд его светло-зеленых глаз внушал матросам тревогу, впрочем, как и мускулистое тело, и уродливый шрам, рассекающий правый глаз. Бакари ценил каждый свой шрам, коих у него было предостаточно. По ним он мог вспомнить все свои битвы, принесшие победы и поражения, вновь почувствовать мучительные ранения и напомнить себе, ради чего они ведут эту борьбу. Ради освобождения.

– Рвешься на сушу? ― раздался надменный женский голос.

Азенет Иссмет подошла и проследила за его мрачным взглядом. Она была в такой же, как у него, красно-оранжевой военной форме с защитными доспехами. Кудрявые черные волосы были заплетены во множество мелких косичек, а шоколадная кожа поблескивала в лунном свете. В карих глазах женщины всегда горел неприятный азарт, поэтому Бакари лишний раз не глядел в сторону богини.

Она была воплощением Чувства, которое Асад презирал в людях больше всего: Темной богиней Хитрости. Ему не нравились еë методы, шедшие вразрез с его мировоззрением, не нравилась ее Суть. Когда-то эта женщина служила Ариантрее, однако много лет назад отреклась от богини Тьмы и присягнула Нефертари. Своей хаотичностью она вызывала у Бакари недоверие, однако он ничего не говорил, наблюдая, готовый к предательству в любой момент. Жизнь научила его всегда быть настороже.

Несмотря на свою врожденную подозрительность, Бакари приходилось верить ей, потому что они были двумя неотъемлемыми щитами своей фараонессы. Вряд ли он когда-нибудь сможет полностью довериться этой мерзкой женщине, но приходилось делать вид.

Бакари поморщился, отгоняя противные мысли, мешающие сосредоточиться. Он и Азанет были единственными советниками, которых фараонесса Нефертари распорядилась взять с собой на Совет Пяти Стихий, помимо сопровождающих ее меджаев. Фараонесса Рамерита не жаловала масштабных процессий, поэтому до порта на севере Рамерита они добирались верхом, а там сразу сели на морское судно. Бакари, закаленному в сотнях боях воину, было стыдно признаваться в таком даже себе, но он хотел как можно скорее ощутить мягкость кровати.

– Все такой же угрюмый, Луч, ― усмехнулась Азанет, потрепав его по широким плечам. ― Я позабочусь о тебе сегодня ночью и пошлю девушку. Мне, как твоему самому близкому другу, горестно наблюдать за твоим воздержанием от интимных ласк.

Она веселилась, находя усладу в созерцании его хмурящихся густых бровей. Бакари никак не отреагировал на провокацию. Асад бы не отказался от сладострастного времяпровождения, но ни за что на свете не примет таких подарков от Азанет. Уж лучше смерть.

– Не хочешь? ― наигранно округлила она брови. ― Я подумала подбодрить тебя после того неудачного раза…

Бакари уже было хотел высказать все, что хранил в себе по отношению к этой омерзительной богине, но его прервал сигнал моряков о том, что можно ставить трап. Избавившись от надоевшей компании улыбающейся Азанет, воин дошел до каюты Нефертари и сообщил о прибытии.

Дверь открылась, выпуская правительницу Рамерита на палубу. Бакари поклонился Ее Высокопреосвященству. Фараонесса Нефертари посмотрела на него задумчивым взглядом черных глаз. После долгой поездки на корабле ее угольные волосы до плеч взлохматились. На пухлых губах не виднелось улыбки радости, а на смуглом лице, на пару тонов светлее кожи Бакари, не проглядывало никаких эмоций. Впрочем, безэмоциональность Нефертари была неотъемлемой частью Темной богини Равнодушия.

Фараонесса была одета в рамеритскую военную форму из драконьей кожи, которая ничем не отличалась от одежды Асада. Нефертари направилась вперед, а Бакари тенью последовал за ней. Она была той государыней, которой хотелось служить. Нефертари не была опьянена роскошью и богатством. Еë главным приоритетом всегда являлось благо государства и его жителей. Придя к власти, фараонесса изменила Рамерит до неузнаваемости, создав из полуразрушенной страны сильнейшую державу. Сделала то, чего добивались все из древнего знатного рода Асад.

Когда фараонесса и Бакари дошли до трапа, к ним примкнула Азанет. В присутствии богини игривость женщины пропадала, уступая место суровости. Большинство рамеритцев боялись прозорливую и хитрую советницу, за которой тянулась дурная слава. Она была известна чрезмерной жестокостью. Рамеритцы нарекли ее Коброй.

Нефертари ступила на трап. Увидев ее, подданные тотчас опустились на одно колено и хором поприветствовали Ее Высокопреосвященство. На берегу, облаченный в дорогие льняные одежды, стоял брат Нефертари и, по совместительству, номарх Мирограда ― Реймсс Атонеру. Его бронзовое лицо обрамляли вьющиеся черные волосы до плеч. Яркое синее пламя глаз полыхало во мраке ночи. Голубые глаза были огромной редкостью среди рамеритцев. Подле него стояла, улыбаясь, жена, Танафрити, с десятилетним сыном Латифом, унаследовавшим безупречную красоту матери ― медовые глаза и кудрявые пышные волосы, которые сейчас украшали блестящие кольца.

Семья Атонеру повторила за остальными подданными уважительное приветствие. Стоило Нефертари приблизиться к родственнику по отцу, Реймсс и его семья поднялись.

– Здравствуй, брат, ― проговорила Нефертари, положив худую ладонь на широкое плечо Реймсса. Затем перевела взгляд на его жену и сына. ― Приветствую вас.

– Ваше Высокопреосвященство, ― поклонился Реймсс. ― Для нас большая честь встречать вас и вашу свиту в Мирограде. Госпожа Азанет, ― номарх пожал руку советнице, затем с улыбкой протянул ладонь старому другу. ― Господин Бакари.

Бакари с большим воодушевлением пожал ответил на рукопожатие, похлопав доброго друга по плечу. Их сроднили общие невзгоды и старания на благо государства, которые с годами превратились в нерушимые узы дружбы. Если кому-то Асад и мог доверить свою жизнь, то только Реймссу.

Фараонессе Нефертари подготовили белую кобылу, а Бакари и Азенет достались два жеребца с черной блестящей шерстью. Реймсс запрыгнул на свою коричневую лошадь сразу после того, как правительница Рамерита устроилась в седле. Они неспешно направились к резиденции, переговариваясь о предстоящих делах. Жена и сын Реймсса сели в позолоченную колесницу, следуя за ними. Бакари вместе с Азанет и меджаями фараонессы замыкали процессию.

По мере приближения к резиденции до Бакари все явственнее долетал шум оживленного города. Он поморщился при мысли, что ему придется терпеть эти звуки больше недели. На поле боя было громче и ужасней, но засыпать под хор радостных людских голосов выглядело менее заманчивой перспективой. Толпы тяготили Бакари: он всегда предпочитал уединение.

Оказавшись за гранитными стенами величественной резиденции, Бакари с облегчением ощутил приятную прохладу. Цветастый каменный зал освещался сотнями огней, которые сказочно отражались в прямоугольном фонтане по центру. Большое внимание привлекали традиционные настенные фрески, которые изображали знаковые события из истории Рамерита. Вдоль величественных колонн стояли стражники, одетые в мироградскую форму, и низко кланялись, как только фараонесса появлялась в их поле зрения.

– В Стриборге на днях возникло непредвиденное обстоятельство, ― сообщил Реймсс, стоило им достигнуть широкой каменной лестницы в конце зала. ― Воины Ариантреи захватили Вотров.