Байки Соратника

Изучив информацию, Валера начал писать ответ.

– Гриш, мне это надо. Не знаю, зачем. Просто надо. Давай, например, во вторник встретимся в сквере на Весенней. Там и лаборатория есть, и кафешек полно. Поболтаем. Давай в шесть. Тебе удобно?

"Поболтаем… Дурацкое слово, девчачье. А у меня пацан как-никак", – подумал Валера. Надо же, пацан… У меня… Валера привыкал к этим мыслям. Он бросил взгляд на экран и скоро увидел ответ.

– Во вторник – хорошо, только в 6:30. С работы раньше не успею. Вы извините, мне уехать надо, не могу больше писать.

– Конечно. До встречи, – Валера попрощался и выдохнул. Ну вот и всё. Надо отпустить эту историю до вторника.

Отпустить получалось плохо. Он за выходные допил пиво. Порывался в воскресенье сходить за коньяком, но очень не хотелось в понедельник идти больным на работу. С похмелья он практически никогда не выходил, а уж тем более, став начальником. Да и воодушевление грело. Которое иногда сменялось смутной тревогой и болью в груди. В общем, состояние очень путанное.

Валера в понедельник втянулся в работу, в проблемы и радости сотрудников комбината, которые по обыкновению выслушивал целый день. Зато отвлекся от отцовских тревог. Сам об этой истории он никому, конечно, рассказывать не стал. Во-первых, ничего до теста ещё не известно. Во-вторых, почему-то ему было стыдно. Как будто он бросил сына в младенчестве, тот всю жизнь мыкался в страшной нищете, голодал, а теперь пришел час расплаты. Хотя… Может быть и мыкался, Валера ничего не знал о жизни Гриши.

Во вторник работа не шла. Валера удивлял сослуживцев своей неприветливостью. Огрызался на любую просьбу, постоянно смотрел, что происходит у него ВКонтакте. Вдруг, сын напишет. Вдруг…

Валера принципиально не устанавливал на телефон разные развлекательные приложения, считал, что по телефону надо только общаться голосом, ну максимум – смс-ками. А вся развлекуха – дома, в свободное время, на компьютере. Лазить по соцсетям с рабочего компьютера на комбинате не приветствовалось, но в этот день Валере эти догмы были по барабану. Блокировки на сайты не установлены, а значит, иногда можно подсматривать за своей лентой в мессенджере.

Мессенджер не маячил новыми сообщениями, и Валера к трем часам по полудню не выдержал.

– Гриша, привет! Сегодня встречаемся? У тебя всё в силе?

Ответ пришел через двадцать три минуты. Короткий.

– Здравствуйте. Да.

Валеру бросило в пот. Блин, как они встретятся? Что скажут друг другу? А что принести сыну? Машинку? Бред, ему же не десять… Если только свою Кио подогнать как компенсацию за годы без отца. Может быть ручку с позолотой, которую ему на комбинате подарили на сорокапятилетие, и он ее не распаковывал, держал для особых случаев, которые никак не наступали? Да на черта она ему нужна, ручка эта.

– Ладно, на месте разберемся. – Валера вслух поставил точку своим раздумьям и стал ждать окончания рабочего дня.

В шесть вечера Валера уже расхаживал по скверу. Присаживался на лавочку, но тут же вставал и начинал нервно расхаживать по дорожкам.

– Вы Валерий? – раздался мужской молодой голос за спиной.

Валера резко развернулся. Перед ним стоял парень, смутно напоминавший Валере собственное отражение лет этак -дцать тому назад. Молодой человек был заметно повыше, и глаза у него были серые, а не карие, как у Валеры. В остальном… Та же комплекция, схожая аккуратная прическа, отсутствие растительности на лице.

Щёки парня горели неярким румянцем. Молодость… Кровь с молоком, как говорилось в старых книжках.

– Да. Здравствуй, Григорий. – Горло у Валеры пересохло. Он откашлялся.

– Лаборатория вот тут через дорогу. Пошли?

Парень коротко кивнул, и мужчины пошли рядом. Пошли молча. Валера просто не понимал, о чём говорить. А Гриша сам инициативу не проявлял.

Они вошли в лабораторию, Валера объяснил цель визита администратору. Сама процедура была недолгой. Симпатичная девочка поелозила во рту у каждого ватными палочками, упаковала полученный биоматериал в конверты. Валера оплатил услугу, дама на ресепшн объяснила, что результаты будут готовы через пять дней. Забрать может только кто-то из них, на электронную почту они результаты не отправляют, только уведомление о готовности результатов.

– Странные какие-то правила, – подумал Валера, а вслух сказал:

– Гриш, ты есть хочешь? Тут кофейня рядом, вроде приличная, пойдем, попьём кофе, поговорим.

Гриша кивнул и достал кошелек:

– Я вам хочу вернуть две с половиной тысячи за анализ.

– Ни в коем разе, – Валера рукой остановил поползновения кандидата в сыновья. – Гриш, это мне надо. Тебе, наверное, уже и ни к чему, а я хочу знать… Потому мне и платить.

Мужчины вошли в кофейню. Как ни странно, занят был только один столик. Они выбрали место у окна, и юный официант сразу же принес им меню. Разговор надо было начинать.

– Как мама?.. – Валера осекся, понимая, что начал как-то очень криво. – Как она умерла? Долго болела?

Гриша помолчал. Потом спокойно сказал:

– Нет. Сгорела за два месяца. Живот разболелся, пошла обследоваться, и выяснилось, что… Поздно. Уже всё было поздно.

– Когда узнала диагноз, рассказала про меня?

– За два дня до смерти. Она уже была не в себе, в сознание приходила нечасто. А вот тогда целый день выглядела хорошо. И сказала ваше имя и фамилию. Я вас нашел сразу в соцсетях, но написать решился только сейчас.

– Понятно. Ну ты же спрашивал в детстве про отца. Что мама рассказывала?

– Да банальность. Типа того, что у папы работа очень далеко. И он приедет нескоро. А как я пошёл в школу, уже всё понимал. И не спрашивал.

Валере хотелось спрашивать ещё и ещё. Он прервался, пришел официант брать заказ. Гриша попросил принести черный чай и печенье. Валера взял американо и какой-то чизкейк, первый попавшийся, на который указал рандомно дернувшийся палец.

Официант ушёл. Валера помолчал и решился на главный для него вопрос. Надо было узнать, мыкались они без поддержки отца, или всё сложилось у Светланы с сыном неплохо.

– Расскажи, как вы жили? Сложно было?

– Да не, как все… Мама на последних сроках беременности взяла академ, уехала домой. Мы жили с бабушкой до трёх лет. Потом она умерла. Мама продала дом, мы переехали сюда насовсем. Она окончила институт, работала. Я в садик ходил, потом в школу. Ничего интересного.

– Понятно. У мамы кто-то был ведь? Я имею ввиду, кто мог тебе заменить… – Валера хотел сказать "меня", но передумал. – …отца.

– В детстве я не помню. Когда учился в седьмом, у мамы появился друг. Дядя Сережа. Года три ходил к нам, потом пропал. Мама не рассказывала подробности. Да и на отца он не претендовал. – Гриша засмеялся. – Я так понимаю, он был женат. Наверное, поэтому они и разошлись.

Официант принес кофе, чай и десерты. Валера помял ложкой чизкейк.

– Понятно. А сам чем занимаешься? Работаешь?

– Ну конечно. Я инженер, отучился, сейчас работаю наладчиком станков. В машинах немножко секу, ремонтирую знакомым. Вот думаю, куплю какого-нибудь "корейца" подержанного, приведу в порядок.

– Давай я помогу с покупкой? – Валера оживился. – У меня тоже "кореец", одобряю.

– Вот этого не надо! – Гриша нахмурился. – Мне вообще ничего не надо, привык сам. Вы поймите, я ничего не хотел. Это мама просила… И Настя ещё весь мозг выела: "Напиши да напиши". Вот я и…

Гриша замолчал.

– Настя? – Валера не понял, что за новый персонаж появился в этой истории.

– Невеста. – Гриша совсем перестал быть словоохотливым. Он поискал глазами официанта и знаком попросил счёт.

– Мне пора. Пожалуйста, я сам оплачу наш заказ, раз уж вы заплатили за ДНК. Мне бы не хотелось…

"Быть вам чем-то обязанным", – Гриша фразу не закончил, но Валера всё понял и так.

Григорий рассчитался, они вышли на улицу.

– Я пойду, спасибо за встречу. – Парень повернулся в сторону Спортивного переулка.

– Гриш, это… Я тогда сам возьму результаты, а потом скину тебе.

– Хорошо, до свидания, – Гриша развернулся и быстро зашагал по улице.

Валеру отпустило… Накатила слабость, на ноги будто повесили гири. Он доковылял до сквера. Сел на лавочку и сидел с полчаса. Никаких мыслей в голове не было. В кармане зажужжал телефон. Валера вытащил его из кармана. На экране светилось имя абонента. "Зойка".

– Але, – сипло ответил Валера.

– Валерик, привет. Как ты? Вчера отзвонилась, ты трубку не брал. Работа твоя тебя доконает. Я в пятницу приеду. Ты ждёшь меня, котик? – Зоя как обычно трындела без остановки.

Валера поморщился. "Валерик". "Котик". "У меня сын скоро женится, а я всё "Валерик-котик", – Валера этого, разумеется, вслух не сказал.

– Привет. Да, работа. В пятницу не раньше восьми приезжай. Не могу долго говорить, начальство рядом.

– Поняла-поняла. До пятницы, мой хороший. Целую.

Валера отключился и пошёл к машине. Ну и ладно. Пусть приезжает. Надо же как-то пережить эти дни. До понедельника, когда, по его расчетам, должен прийти результат ДНК-теста.

Валера доехал до дома, купил два кило пельменей, чтобы ничего в эти дни не готовить, а механически варить полуфабрикаты.

Выходные прошли относительно благополучно. Зойка своим присутствием и постоянными разговорами ни о чём отвлекала его от мыслей о ДНК. Валера даже поддался темпераменту подруги и выдержал несколько сексуальных набегов женщины. Гриша ничего не писал, да и Валера… Тоже не писал, так как не понимал, что именно писать. Ничего в голову не лезло.

"А вдруг результат отрицательный, а я совсем прикиплю к мысли, что у меня есть сын?". И хотя Валера почти не сомневался в результате, но всякое может быть в этой жизни.

А если сын, то что? Чем Валера ему сможет быть полезным? Чем увлечь?

– Кстати, я даже не спросил, чем он увлекается, что ему интересно… – прошептал тихонько Валера. – Ну а выяснил бы, то что?

Ну допустим, парень любит футбол. Слушает Курта Кобейна. Играет в какие-то компьютерные стратегии. Чем ещё молодые увлекаются? И что?

Валера спорта избегал с детства. Музыку в молодости слушал ту, что ставили в его тусовках, сейчас ту, что крутят по телевизору или по радио. И ничего его не цепляло. Компьютерные игры – смешно в его возрасте.

Что он будет делать с информацией о том, что отцовство подтверждено? А Гриша? По сути, кроме кровного родства, они чужие люди.

В понедельник утром на работе он проверил личную почту. Там лежало письмо от лаборатории, что результаты готовы и можно их забирать. Валера тянуть не стал. В обед он выскочил из комбината, прыгнул в своего "корейца" и рванул в лабораторию. Получив конверт с результатами, поехал обратно. Припарковав машину, долго мусолил конверт в руках. Руки тряслись. Открыть или подождать? А чего ждать? Зачем он тогда поехал посреди рабочего дня?

Валера решился и разорвал конверт. Вытащил лист с результатами. Пропустил мимо сознания табличку с какими-то непонятными цифрами и символами. Где главное? А, вот, выделено жирным!

99, 9778%. Отцовство практически доказано.

В голове была пустота. В груди горело. Как в тумане Валера поднялся на свой этаж, зашёл в кабинет. С рабочего скана сделал электронную копию результатов. Зашёл ВКонтакт. В чат с сыном прикрепил скан-копию. Отправил. Посидел. Подумал. Написал.

– Сын, здравствуй. Результаты пришли. Если честно, я не сомневался.

Потом Валера подумал и написал вдогонку.

– Гриш, вот мой номер телефона… Напиши свой. Я хотел бы общаться. Не знаю, как, но, возможно, будет нужна помощь. Совет. Я всегда, чем смогу.

Совет… А что я сделал в жизни путного, чтобы давать советы сыну? Он вон какой… Целеустремленный. Не злой. Образованный. Девочка у него, как её… Настя. А я что? Прогулял молодость, не удержал семью. Повышают на работе и то из жалости.

Валера бросил взгляд на мессенджер. Нет ответа, хотя письмо прочтено. Он убрал в портфель результаты ДНК и попробовал сосредоточиться на работе. Люди на прошлой неделе видели, что с ним творится что-то не то и перестали таскаться к нему в кабинет. Но сегодня потянулись. Людка приходила, говорила, что новый станок уже в третий раз встал на ремонт. Валера по старой привычке сочувствовал и старался переключить Людку на позитив.

Приходил его шеф, принёс новый анекдот. Поржали. Заглянула Зинаида Аристарховна, напомнила, чтобы он документы за прошлый квартал сдал в архив. Валера позвал ее попить чаю, а Зинаида, одичавшая в своем архиве, с радостью согласилась. Так и пролетели часы до конца рабочего дня.

Перед уходом домой Валера заглянул в мессенджер. Клякса горела, значит, кто-то написал. Сын! Валера открыл письмо. Прочитал. В груди уже не горело – пылало.

– Вы извините, Валерий. Я просто сделал, как мама хотела. Мы ведь друг другу никто. Я не хочу влезать в вашу жизнь. И вас впускать в свою тоже. Пусть все останется так как есть. Не надо нам общаться, простите. Всего вам доброго.

Валера посидел. Набил несколько слов в ответ.

–Да, Гриш, ты прав. Конечно. Просто знай, что если что, я рядом. Будь счастлив!

Ну что, пора домой.

– Что ж в ушах так звенит, будто колокол в голову вставили, – Валера чертыхнулся и попробовал встать. Через секунду он понял, что голова его лежит на клавиатуре. Он снова попробовал встать. Жуткая боль в груди, взрыв в голове… Это последнее, что почувствовал Валера.

***

Хоронили Валеру от комбината. Старенькой маме позвонили в тот же день, когда Валеры не стало. Сказали, что обширный инфаркт. Когда в его кабинет вошла уборщица, он был уже мертв. Скорая только зафиксировала смерть.

Мама, услышав новость, нажала отбой и тут же рухнула на пол. В доме была соседка, по-свойски заглянувшая обсудить, как Петровна будет укрывать розарий на зиму. Она вызвала скорую, маму забрали в больницу. В сознание она на момент похорон не приходила ни разу.

На похоронах, не сказать, что было очень много народу, но несколько десятков человек все же пришли проводить Валеру в последний путь, а после погребения отправились помянуть усопшего в комбинатскую столовую. Говорили много хороших слов.

Заместитель генерального рассказал, что работает на комбинате много лет, за это время сменилось множество работников, а Валерик был всегда. И никогда не спорил, всегда поддерживал все прогрессивные идеи начальства. И такого преданного сотрудника терять особенно больно.

Грустили сослуживцы, которые ходили в его кабинет как в комнату для релаксации. И в основном говорили тосты именно про душевность Валеры:

– Зайдешь к Валерику, он всегда чай предложит, доброе слово скажет

– А когда мне надо было помочь вещи при переезде погрузить, первым откликнулся Валерик.

– Семьи у Валерика не было, мы были все его семьёй.

Ничего не говорила Зойка. Наверное, впервые в жизни она не могла найти слов, только беспрерывно плакала.

За столом коллеги шептались:

– Плохо ему было в последнее время, но и подумать никто не мог…

– Да-да, бледный такой ходил, даже прикрикрикнуть мог, чего за ним отродясь не водилось. Видимо, от болей.

– Уезжал он в тот день куда-то. Видимо, припекло, к врачу ездил. Но разве ж они помогут, только таблетки дорогие выписывать и деньги за приём драть.

Никто из них не знал, что у Валеры в этот день случилось самое знаменательное событие в жизни. Оно же стало последним…

***

– Грииииша… – юная девушка кидалась снежками в молодого парня.

– Убила, – засмеялся Гриша после точного попадания холодного снаряда в голову и картинно упал.

Девушка прыгнула на лежащего на снегу парня и счастливо засмеялась.

Гриша на эти выходные купил путевки на загородную турбазу. Ведь у него с Настей было событие. Ровно два года назад дипломнику Грише, который как профорг помогал в деканате, принесли забытую женскую сумку. Он пошел искать, кто из студенток мог её потерять. И увидел плачущую девочку, сидящую на подоконнике. Внутренняя чуйка ему подсказала, что это и есть хозяйка находки.

– Девушка, а не по этому кожаному мешку вы убиваетесь?

Девушка вскинула на него серые залитые слезами глаза, и Гриша понял: "Попал!". С тех пор завязалось тесное общение, начались свидания, совместные выходные, отпуска. Ну а теперь в конце января они планировали свадьбу. Холодно, но и тянуть было нельзя. В конце июня – начале июля у ребят должен появиться на свет первенец.

Гриша встал на ноги, аккуратно поднял Настю. Задумался. И сказал:

– Насть, я вот долго думал. Ты не против, если мы на свадьбу пригласим моего отца? Он так-то ни в чём не виноват, да и потерянный. Конечно, может у него дела, семья, я не спросил. Но… Вдруг он захочет. Да и лишний дед нашему дитёнышу точно не помешает.

– Блин, ну конечно! Я только рада буду. Он вроде бы и неплохой человек. А то я буду на свадьбе при мамках-бабках, а ты у меня совсем один. Будто я тебя подобрала, отмыла и на себе женила.

– Ага, вернёмся, напишу ему ВКонтакте. А лучше позвоню, телефон-то он оставил. Удивится, небось. Скажу:

– Здрасти, признаю вас своим папаней. Будьте любезны на свадебку сыночка пожаловать.

Ребята засмеялись и пошли в корпус греться. Скоро обед, вот и аппетит как раз нагуляли.

Конец

ДЕВЧАЧЬЯ ЖИЗНЬ

Виталина ощутила, что она проснулась. Ну как проснулась… Жутко захотелось пить. Просто страшно. И этот импульс дошёл до сознания. "Я сейчас сдохну, если не попью чего-то холодного!", – промелькнуло в мутном мозге Виталины. Она попробовала поднять голову, но поняла, что на месте головы у неё танк. Ну или что-то ещё более тяжёлое.

Да что там голова… Она не могла открыть глаза. Такое ощущение, что на них лежат не веки, а канализационные люки. Ох! Она просто не могла пошевелиться. Постепенно пришла боль. Дикая боль разрывала голову, грудь, промежность. Она кричала, но не слышала себя. В какой-то момент раздался хрип. И это был уже прогресс.

Где-то далеко она услышала звуки. Вроде как кто-то разговаривал. Какие-то слова типа "укол" или "монгол". Виталина не понимала. Кто-то трогал её руки. Она пыталась вырваться, но тело не слушалось совсем. Вскоре в голове зашумело, и Вита провалилась куда-то в жуткую темноту.

***

Молодая медсестричка Вера объясняла следователю Никифорову, что опросить пострадавшую никак не получится.

– Я же говорю вам, она трое суток без сознания. Утром вроде бы были признаки, что очнулась, но корёжило девчонку так, что пришлось вколоть седативное. Дня через три попробуйте.

– У меня тоже сроки. – Никифоров нервно достал сигарету, понюхал и убрал в нагрудный карман. – Вы дежурили, когда её доставили?

– Нет, Надя была. Старшая медсестра. Она сейчас здесь. – Вера подняла глаза на Никифорова. – Позвать?

Никифоров просто посмотрел на Веру так, что она все поняла, схватила телефон и набрала номер.

– Ленусь, а Надя там далеко? Её следователь спрашивает. Пусть в хирургию к нам подымется.

Минут через десять на сестринский пост подошла женщина средних лет. Никифоров поднял на неё глаза и понял – эта уставшая суровая медработница суетиться при виде правоохранителя не станет. С этой надо помягче, душевно.

– Здравствуйте, Надежда, – улыбнулся Никифоров и достал служебную корочку. – Я – следователь Следственного комитета Никифоров Юрий Михайлович. А вас как по отчеству?

– Петровна, – хмуро ответила Надя и смахнула выбившуюся из-под шапочки прядь.

– Надежда Петровна, вот на вас у меня вся надежда, простите за каламбур. Это же вы принимали третьего дня пострадавшую в отделение?

– Ну, – Надежда Петровна не демонстрировала свои навыки коммуникации, да и этот следак с наглой улыбкой симпатии у нее не вызывал. Явно теперь не слезет, домой вовремя не уйти, а надо ещё в магазин зайти, дочь разве допросишься.

Никифоров продолжал улыбаться и аккуратно тронул Надю за локоток.

– Расскажите, пожалуйста, говорила ли она что-то? Какие травмы у нее? Какой диагноз? Брали анализы на алкоголь и наркотики? – Никифоров перевел дух и продолжил. – Мне всё-всё бы знать, в подробностях.

– Да какие там подробности. – Надя отчего-то разозлилась. – Девка без сознания приехала. Мужик ее подобрал на дороге. Говорит, почуял неладное. Она в одних трусах. Скоро ноябрь – резануло его. Он тормознул. Глядит, кровь на ногах. Она не в себе. Крикнул, нужна ли помощь. Она открыла дверь машины, повалилась на заднее сиденье и отключилась. Вот и всё. Сюда уже санитары заносили. – Надя была явно зла на пострадавшую.

– Надежда Петровна, а вам не показалось, что мужик этот был знаком с пострадавшей? Может, он к её крови какое-то отношение имеет?

– Ага, конечно, вам бы только прицепить кого-то к чьей-то крови! – Надежда Петровна явно обозлилась на Никифорова. – Нормальный мужик. Не-рав-но-душ-ный! – По слогам в лицо Никифорову произнесла Надя.

– Да верю я, верю, – Никифоров понял, что с тактикой обаятельного самца промазал и сменил маску. Теперь он отзеркалил Надю, вдруг поник и превратился в уставшего государева служаку. – Знаете, всяко бывает. Но мы и живы, пока такие неравнодушные люди попадаются.

– Да вы сами у него спросите. – Надя подошла к журналу, полистала и протянула его Никифорову. – Вот его данные, номер автомобиля, телефон, адрес. Поезжайте, опросите

– Ох, как славно. Вот как вы меня выручили, Надежда. А иной раз приедешь по делу, а там никто ничего не знает, не помнит, не видел, не слышал. У всех хата с краю. Так мы страну потеряем, как пить дать, – причитал Никифоров, фотографируя журнал.

– А что тут знать? Нагулялась девка неудачно. Всё жить им скучно! Всё приключения на задницу ищут. Моей десять всего, а уже кто у неё герои? Бузовы всякие и девки соседские, которые по клубешникам наркоманским прыгают. – Завелась Надя, и Никифоров понял – за дочь переживает. Вот и проецирует эту ситуацию на себя.

– Ох как вы правы, Надежда Петровна! – подхватил государев служака. – Да и не только молодые. Я чего ж спрашивал ваше мнение про товарища, который её привез… Тут намедни в третью городскую один солидный господин второго солидного господина привез. Тоже, мол, подобрал. А у того в заднице цоколь от лампочки торчит. Кровища. Орёт, мол, скрутили, вставили. Гопники, мол, поиздевались. Вечером жена пришла, кричит, на меня кидается, мол, сыщи иродов, что мужа моего покалечили. А через день скандал – этот спаситель приехал навестить пострадавшего от иродов, и разругались они напрочь. Орали на всё лечебное учреждение. В игры свои тайные играли, оказывается, которые в нашей стране не приветствуются. Вот и не рассчитали.

– Тьфу, – коротко и хмуро прокомментировала ситуацию Надя. – Ну вот и тут что-то такое. Правда, у девки ожоги на груди, будто бы бычки о сиськи тушили. Промежность разорвана. Передозировка наркотой. Да каждую неделю к нам похожих шалав привозят. Тусовки у них. Вписки. Просто трахаться им уже неинтересно. Надо попробовать что-то такое… Эдакое. Под наркотой-то ни боли, ничего. А потом их кавалеры не доделанные с апельсинами приходят. И ржут как кони, пока тряпками не выгонишь.

После разговора с Надей Никифоров понял, что проблем закрыть дело не будет. Вот только списать и забыть не хочется… Завтра новую привезут, обдолбанную и с колом между ног. А если та не выживет?

– Ладно, посмотрим, – пробурчал Никифоров сам себе и начал набирать номер водителя, привезшего шалопутную девку.

***

Вита открыла глаза и уставилась в белый потолок. Точнее, она не видела ни потолка, ни его белизны. Муть перед глазами. Как ни странно, голова была более-менее ясная. "В больнице…", – догадалась Виталина. Не в первый раз. Где-то с полгода назад она тоже попала в клинику. Правда, тогда она в деталях помнила, как хлестала джин-тоник, как наутро разрывало внутренности, как молодой фельдшер уговаривал ее поехать на госпитализацию и в итоге уговорил, пообещав, что к вечеру станет гораздо легче.

Так и вышло. После капельницы её отпустило, а еще через день она нам стала отказную и с выпиской, гласившей, что у пациентки обострение хронического панкреатита (под вопросом) ушла домой. Медсестры тогда смотрели на нее с презрением. Одна даже громко прошептала, мол, девке двадцать один, а она уже хроник. До панкреатита добухалась.

Что это за болезнь, Виталина не знала, да и неинтересно ей было было. Ей было вообще ничего неинтересно. Вся жизнь уже несколько лет состояла из тусовок, алкоголя, каких-то сменяющихся компаний, баров, клубов и квартир, в которых происходило чёрт-те что. Ей изредка удавалось избегать случайного секса, не получала она от него удовольствия. Чаще всего он был неотъемлемой частью тусовки.

Виталина лежала с открытыми глазами довольно долго. Никто из медсестёр и врачей к ней не подходил. Почему? По фигу, ей и это было неинтересно. Даже боль, тупая и постоянная, её не беспокоила. Ну болит и болит. Повернуться невозможно. Значит, надо терпеть. Виталина привыкла терпеть. Не лезть. Не надоедать.