Раскол. Цикл «Граница миров». Книга 1

Максим Орлов

Раскол. Цикл «Граница миров». Книга 1

Пролог. «Накануне бури»

12 октября 2125 года, 23:47, штаб‑квартира Объединённого командования Тихоокеанского региона, Владивосток

Я сижу в полутёмном кабинете, разглядывая голограмму карты. Красные метки пульсируют вдоль границы – это «зоны искажения». За последние три месяца их стало на 17% больше.

– Волков, ты опять не спишь? – в дверях появляется полковник Рябов. Его лицо в отблесках экрана выглядит измождённым.

– Не могу, – отвечаю, сворачивая карту. – Чувствую, как будто земля под ногами трещит.

Он хмыкает, достаёт из кармана две алюминиевые фляги:– Чай. Настоящий. Из Уссурийской тайги. Не то что ваш синтетический концентрат.

Пью. Горячий, с нотками женьшеня и кедровых орехов. Вспоминаю детство – бабушка заваривала такой же, когда мы с отцом возвращались с охоты.

– Завтра вылет, – говорит Рябов, усаживаясь напротив. – Группа «Омега». Пять человек. Одна задача: В‑541‑Г.

Я киваю. Воинская часть В‑541‑Г исчезла с радаров пять лет назад. Официально – «эвакуация из‑за утечки биоматериала». Неофициально… ходят слухи о «живых тенях» и солдатах, превратившихся в нечто иное.

– Кто в команде? – спрашиваю.

– Ты – командир. Кира Солнцева – снайпер и разведчик. Максим Рябов – штурмовик. Алина Ковалёва – техник‑аналитик. Даниил Морозов – медик‑биоинженер.

Вспоминаю их досье:

Кира – бывшая чемпионка по стендовой стрельбе, ушла в спецназ после того, как её родителей убили мародёры во время «Чёрного бунта» 2098 года. Холодная, точная, как лезвие.

Максим – ветеран «Сибирской кампании» 2119 года, где впервые столкнулись с «корневыми аномалиями». Носит экзоскелет «Грифон‑4», который сам модифицировал. Любит шутить, даже когда вокруг ад.

Алина – гениальный хакер, в 16 лет взломала систему Министерства науки, чтобы спасти брата от принудительной нейроимплантации. Говорит с акцентом – выросла в Минске, переехала в Россию после «Инцидента на Припяти‑2».

Даниил – бывший врач «Красной зоны» в Москве во время эпидемии «Нейро‑X» 2105 года. Разработал сыворотку, замедляющую мутации. Тихий, но с железной волей.

– Почему я? – спрашиваю Рябова. – У меня нет опыта работы с аномалиями.

– Потому что ты единственный, кто выжил после встречи с «двойниками» в Зоне 7 (Казахстан). Помнишь?

Помню. Три года назад. Я шёл через заброшенный посёлок и увидел… себя. Тот «я» улыбался, но глаза были чёрными. Я выстрелил. Он рассыпался в пыль. А потом неделю видел его во сне.

– Это не просто разведка, Артём, – продолжает Рябов. – В‑541‑Г – ключ к пониманию, как остановить распространение. Если не мы, то кто?

За окном – ночной Владивосток. Небоскрёбы мерцают неоном, но за ними – тьма тайги. Где‑то там, в глубине, шевелятся корни, растут грибы‑колонии, и люди превращаются в «ядра сети».

– Когда вылет? – спрашиваю.

– Через 6 часов. И… – он делает паузу. – Будь осторожен. В отчётах с В‑541‑Г есть одна деталь. Последняя передача: «Они уже не люди. Но и не монстры. Они – следующее».

Я смотрю на карту. Красная метка мигает над Дальним Востоком. В‑541‑Г ждёт.

Примечания к прологу:

2125 год – эпоха «контролируемого хаоса». После энергетического коллапса (2047–2053) и нейровирусного инцидента (2089) человечество живёт в условиях постоянных угроз.

Россия – супердержава с системой «Цифровой щит», которая изолирует страну от глобальных сетевых атак. Города защищены куполами с климат‑контролем.

Аномалии распространяются с 2095 года после запуска проекта «Омега‑Сеть» (квантовая коммуникация). Их центры – бывшие военные объекты.

Ключевые локации:

В‑541‑Г – брошенная воинская часть на Дальнем Востоке. Последний известный эксперимент – проект «Нексус‑2» (создание сверхсолдат через симбиоз с аномалией).

Зона 7 (Казахстан) – место, где впервые зафиксировали «двойников».

Припять‑2 – зона отчуждения в Беларуси, где в 2110 году произошла утечка мутагенного агента.

Технологии и быт России 2125 года:

Синтетическая еда – доступна в городах, но ценится «натуральная» продукция из фермерских анклавов.

Нейроинтерфейсы – обязательны для госслужащих и военных. Позволяют подключаться к сетям, но повышают риск заражения аномалиями.

Экзоскелеты – стандарт для штурмовиков. Модели «Грифон» производятся в Новосибирске.

Угрозы:

«Двойники» – копии живых существ, созданные аномалией «Зеркальный след». Могут имитировать речь и поведение.

«Корневые хлысты» – биомеханические структуры, управляемые грибницами.

«Песочные куклы» – андроиды, имитирующие людей. Содержат фрагменты культуры XX века.

Отсылки к реальным событиям:

«Чёрный бунт» 2098 года – массовые беспорядки из‑за дефицита воды. Прототип: волнения в Чили (2019) и Ливане (2020).

«Инцидент на Припяти‑2» – утечка мутагена из заброшенной лаборатории. Отсылка к аварии на ЧАЭС (1986).

«Эпидемия Нейро‑X» – вирус, поражающий нейронные связи. Аналог: пандемия COVID‑19, но с техно‑угрозой.

Персонажи:

Артём Волков – 34 года, ветеран «Сибирской кампании». Скептик, но чувствует ответственность за команду.

Кира Солнцева – 29 лет, хладнокровная, но скрывает травму после гибели семьи.

Максим Рябов – 42 года, грубоватый юмор – его защита от ужасов, которые он видел.

Алина Ковалёва – 27 лет, гениальная, но недоверчивая из‑за прошлого.

Даниил Морозов – 38 лет, тихий, но решительный. Видит в аномалиях не только угрозу, но и возможность для науки.

Глава 1. «Отправка к В‑541‑Г»

13 октября 2125 года, 05:30, аэродром Тихоокеанского регионального командования, Владивосток

Холодный рассвет режет глаза. Над взлётной полосой висит молочная пелена – туман смешивается с выхлопами дронов‑разведчиков. Мы стоим у транспортника «Альбатрос‑М», его бронированные створки открыты, внутри мерцают диагностические экраны.

– Ну что, команда, – я обвожу взглядом своих бойцов, – готовы нырнуть в пасть к дракону?

Максим хлопает по корпусу экзоскелета «Грифон‑4», и металл отзывается гулким звоном:– Если дракон там один – перекусаю. Если два – по частям разберём.

Кира лишь кривит губу – её ответная шутка тонет в рёве двигателей. Алина, не отрываясь от планшета, бросает:– Дракон, скорее, квантовый. И у него тысяча голов.

Даниил поправляет рюкзак с медоборудованием. В его глазах – спокойная сосредоточенность хирурга перед операцией.

Диалог с командованием:К нам подходит полковник Рябов. На его погонах – три золотые полосы, на лице – тень бессонницы.

– Волков, – он протягивает запечатанный чип, – это коды доступа к серверу В‑541‑Г. Если удастся подключиться – ищите папку «Нексус‑финаль». Там может быть ключ к отключению.– «Может быть»? – переспрашиваю.– Точно не знаю. Два предыдущих отряда пропали, не дойдя до цели. Последний сигнал: «Они уже не люди».– А мы? – вмешивается Максим.– Вы – последняя надежда, – Рябов смотрит на каждого по очереди. – И помните: если сеть проникла в «Цифровой щит» – через 72 часа она будет в каждом нейроинтерфейсе страны.

Подготовка к вылету

Каждый член команды действует чётко, по отработанной схеме. В воздухе – запах озона от заряжающихся батарей и лёгкий металлический привкус оружейной смазки.

Кира Солнцева (снайпер‑разведчик):

раскладывает на брезенте комплект «Тень‑9»: ствол, приклад, оптический модуль;

проверяет криозаряды – на холоде они меняют цвет с голубого на тёмно‑синий (признак готовности);

прикрепляет к визору дополнительный фильтр для обнаружения тепловых сигнатур;

бормочет: «Если тут есть что‑то, что можно прострелить, – я это сделаю».

Максим Рябов (штурмовик):

проводит диагностику экзоскелета «Грифон‑4»:

запускает тест сервоприводов (металлический скрежет, затем ровный гул);

проверяет запас энергии (85 % – «на два часа беспрерывной рубки»);

активирует режим «энергосбережение» для скрытного передвижения;

крепит к бедру запасную батарею и контейнер с охлаждающим гелем для суставов.

Алина Ковалёва (техник‑аналитик):

подключает планшет к бортовому компьютеру «Альбатроса‑М»;

загружает обновлённые алгоритмы взлома (папки помечены: «Нексус», «Зеркальный след», «Песочные куклы»);

тестирует наручный сканер – на экране мелькают графики гравитационных аномалий;

комментирует: «Если сеть использует квантовые сигналы, мой софт её запутает».

Даниил Морозов (медик‑биоинженер):

раскладывает аптечку:

антигаллюциногены (красные капсулы);

сыворотки‑антидоты против нейротоксинов (синие ампулы);

биосенсоры для мониторинга состояния команды;

закрепляет на поясе контейнер с криопробами для анализа мутаций;

тихо говорит: «Надеюсь, это не понадобится. Но если что – будем чинить».

Артём Волков (командир):

сверяет список снаряжения:

«Импульс‑9» (заряжен на 90 %);

нейроинтерфейс с резервным каналом связи;

карта‑схемы В‑541‑Г (получены от Рябова);

раздаёт последние указания: «Держим строй. Никаких одиночных вылазок. Если что‑то кажется странным – докладываете сразу».

Брифинг

Мы собираемся вокруг голографической карты, проецируемой из планшета Алины. Синие линии очерчивают маршрут, красные метки указывают зоны риска.

Мы собрались вокруг голопроекции – мерцающая карта словно висит в воздухе, подсвеченная холодным синим светом. Алина регулирует масштаб, приближая зону В‑541‑Г. Каждый из нас склоняется ближе, впитывая детали.

Артём Волков (командир):– Итак, ещё раз по задачам. Первое – проникнуть в бункер. Код доступа у меня. Второе – найти папку «Нексус‑финаль». Третье – понять, как остановить распространение. Вопросы?

Максим Рябов (штурмовик), постукивая пальцем по броне экзоскелета:– А если сервер уничтожен? Или его просто нет? Мы же не знаем, что там внутри.

Алина Ковалёва (техник‑аналитик), не отрываясь от планшета:– Есть резервные носители. Криокамеры в подвале, личные сейфы учёных, возможно – скрытые серверные модули. Я загрузила алгоритмы для поиска квантовых сигнатур. Если данные есть – мы их найдём.

Кира Солнцева (снайпер‑разведчик), прищурившись:– А если нам не дадут даже войти? В отчётах сказано, что два отряда пропали, не дойдя до цели. Что их остановило?

Даниил Морозов (медик‑биоинженер), задумчиво:– Судя по симптомам из последних передач – ментальное воздействие. «Они уже не люди» – это может означать, что сеть влияет на сознание. Отсюда протокол с красными капсулами.

Артём:– Правильно. Поэтому – никаких одиночных действий. Если кто‑то начинает вести себя странно – сразу изоляция и антидот. Алина, ты контролируешь нейросигналы. Кира – прикрытие. Максим – силовое обеспечение. Даниил – мониторинг состояния команды.

Максим:– А если «песочные куклы» встретят нас у входа? Они же могут выглядеть как мы. Как отличить?

Даниил:– Три признака:

Они не моргают.

Их тени отстают на полсекунды – как будто не синхронизированы с телом.

Речь иногда повторяется или звучит с задержкой.

Кира:– То есть если кто‑то из нас начнёт говорить как сломанный диктофон – стреляем?

Артём (строго):– Нет. Изолируем. Стреляем только если угроза непосредственная. Мы не знаем, насколько глубоко сеть может имитировать человека.

Алина:– Ещё момент: связь. Частота 17.4 ГГц – наш единственный защищённый канал. Если услышите помехи или чужой голос – сразу переключайтесь на резерв. Я настроила автоперехват, но лучше перепроверять.

Даниил:– И ещё – антигаллюциногены. Красные капсулы блокируют нейронные импульсы, которые сеть использует для внушения. Но они не защищают от физических аномалий. Поэтому – осторожность при входе в здания, особенно в тёмные зоны.

Максим:– А что с транспортом? «Альбатрос» ждёт нас?

Артём:– Да, но только до момента эвакуации. Если мы не вернёмся через 6 часов, экипаж уходит. Это приказ Рябова – чтобы не рисковать всем отрядом.

Кира:– То есть мы – одноразовый отряд?

Артём (твёрдо):– Мы – последний шанс. Если не мы, то кто?

Алина, сверяясь с данными:– По маршруту – три аномальные зоны. Уссурийская тайга: риск «Зелёного вздоха» (мутация флоры). Река Амур: гравитационные флуктуации. Предгорье Сихотэ‑Алиня: сообщения о «песочных куклах».

Даниил:– «Зелёный вздох» – это когда растения начинают двигаться?

Алина:– Не совсем. Это изменение плотности воздуха. Деревья растут под углом, потому что гравитация искажена. Если попадём в зону – будем идти медленно, без резких движений.

Максим:– А гравитационные флуктуации?

Алина:– Могут создавать «карманы» с разной силой притяжения. Шагнёте в такой – и вас прижмёт к земле или подбросит вверх. Держите равновесие, экзоскелет Максима поможет.

Артём:– Вопросы ещё?

Пауза. Все переглядываются.

Кира:– Один. Почему именно мы? Почему не спецназ «Омега» или роботы?

Артём, глядя ей в глаза:– Потому что «Омега» уже пыталась. И пропала. Роботы не проходят – сеть их ломает. Мы – люди. С нейроинтерфейсами, но ещё не заражённые. Пока.

Даниил, тихо:– Значит, мы – подопытные кролики.

Артём:– Мы – разведчики. И если найдём способ остановить это – станем спасителями.

Максим, хлопает по стволу:– Ну, спасители, вперёд. А то я уже соскучился по нормальным дракам, а не по этим… теням.

Все смеются. Напряжение спадает.

Артём:– Всё. По местам. Через 10 минут вылет.

Итог обсуждения:

Команда прояснила ключевые риски: ментальные атаки, физические аномалии, проблемы со связью.

Распределены роли и зоны ответственности.

Подчёркнута важность дисциплины и взаимовыручки.

Последний вопрос Киры обнажил главный страх: они могут быть не спасителями, а расходным материалом. Но Артём дал ответ, который сплотил группу.

Последний инструктаж

Полковник Рябов обходит нас, заглядывая в глаза. Его голос звучит глухо, но чётко:

– Запомните три правила:

1.Связь – только через частоту 17.4 ГГц. Если услышите помехи – сразу переключайтесь на резервный канал.

2.При признаках ментального воздействия – примите красную капсулу. Не ждите симптомов.

3.Если кто‑то из вас начнёт вести себя странно (замедленная речь, повторяющиеся движения) – изолируйте его. Даже если это я. Даже если это Волков.**

Детали:

Частота 17.4 ГГц защищена квантовым шифрованием. Сеть пока не научилась её взламывать.

Красные капсулы блокируют нейронные импульсы, вызываемые «двойниками» и «песочными куклами».

Протокол «Изоляция»:

один человек держит под прицелом;

второй вводит антидот;

третий контролирует периметр.

Вопросы и ответы (финальный брифинг)

Артём Волков обводит взглядом команду. В ангаре тихо – лишь изредка гудят сервоприводы экзоскелета Максима и щёлкают клавиши на планшете Алины. Каждый ждёт уточнений: слишком много неизвестного впереди.

1. Вопрос от Киры Солнцевой (снайпер‑разведчик):– А если сервер уничтожен? Или его просто нет на месте? Мы же не знаем, что там внутри. Как тогда выполнять задачу?

Ответ Артёма Волкова (командир):– Тогда ищем резервные носители. Алина, доложи.

Алина Ковалёва (техник‑аналитик):– Есть три варианта:

криокамеры в подвале бункера (температура −196 °C, данные могут сохраняться десятилетиями);

личные сейфы учёных (коды доступа могли быть записаны в дневниках);

скрытые серверные модули – они автономны и могут находиться в любой зоне, подключённой к энергосети.Я загрузила алгоритмы для поиска квантовых сигнатур. Если данные есть – мы их найдём.

Артём:– Приоритет: сначала серверный зал, затем криокамеры, потом личные помещения. Если ничего – ищем косвенные улики: записи, схемы, логи систем.

2. Вопрос от Максима Рябова (штурмовик):– А если нам не дадут даже войти? В отчётах сказано, что два отряда пропали, не дойдя до цели. Что их остановило?

Ответ Даниила Морозова (медик‑биоинженер):– Судя по симптомам из последних передач – ментальное воздействие. «Они уже не люди» может означать:

внушение галлюцинаций (жертвы видят «двойников» или несуществующие препятствия);

блокировку воли (человек замирает, не реагируя на команды);

перепрограммирование сознания (имитация поведения «песочных кукол»).

Артём:– Поэтому – никаких одиночных действий. Если кто‑то начинает вести себя странно (замедленная речь, повторяющиеся движения, немотивированная агрессия) – сразу изоляция и антидот. Даниил, ты контролируешь состояние команды.

Даниил:– Красные капсулы блокируют нейронные импульсы, вызываемые сетью. Но они не лечат – только приостанавливают воздействие. После приёма нужно минимум 10 минут на восстановление.

3. Вопрос от Алины Ковалёвой (техник‑аналитик):– Как отличить «песочную куклу» от человека? В темноте или при стрессе можно ошибиться.

Ответ Даниила Морозова:– Три ключевых признака:

Отсутствие моргания. У людей веки рефлекторно смыкаются каждые 2–10 секунд. У кукол – нет.

Несинхронизированные тени. Их тени отстают на полсекунды или движутся под неправильным углом.

Речевые аномалии. Повторяющиеся фразы, задержки в ответах, механический тембр голоса.

Артём:– Если заметили хотя бы один признак – не атакуйте сразу. Сначала – команда «Стоп, проверка». Если реакция неадекватная – изоляция. Стреляем только при прямой угрозе.

4. Вопрос от Даниила Морозова (медик‑биоинженер):– Что с транспортом? «Альбатрос» ждёт нас у точки эвакуации?

Ответ Артёма Волкова:– Да, но только до момента эвакуации. Если мы не вернёмся через 6 часов, экипаж уходит. Это приказ Рябова – чтобы не рисковать всем отрядом.

Кира:– То есть мы – одноразовый отряд?

Артём (твёрдо):– Мы – последний шанс. Если не мы, то кто?

5. Вопрос от Максима Рябова:– А если сеть уже вне В‑541‑Г? Если она распространилась дальше, чем мы думаем?

Ответ Алины Ковалёвой:– Тогда мы столкнёмся с её «филиалами» – локальными ядрами. Они слабее центрального, но могут координироваться. Моя задача – обнаружить их сигналы и попытаться изолировать.

Артём:– В таком случае приоритет меняется: сначала нейтрализация ближайших ядер, затем поиск «Нексус‑финаль». Но без паники. Пока у нас нет данных о масштабном распространении.

6. Вопрос от Киры Солнцевой:– Почему именно мы? Почему не спецназ «Омега» или роботы?

Ответ Артёма Волкова:– «Омега» уже пыталась. И пропала. Роботы не проходят – сеть их ломает. Мы – люди. С нейроинтерфейсами, но ещё не заражённые. Пока.

Даниил (тихо):– Значит, мы – подопытные кролики.

Артём (смотрит ему в глаза):– Мы – разведчики. И если найдём способ остановить это – станем спасителями.

7. Вопрос от Алины Ковалёвой:– Что, если мы сами невольно принесём инфекцию обратно? Например, через снаряжение или одежду?

Ответ Даниила Морозова:– На этот случай – протокол «Карантин»:

перед посадкой в «Альбатрос» – полная дезинфекция экипировки (у меня есть спрей с наночастицами серебра);

после эвакуации – двухчасовой карантин в герметичной камере;

анализ биопроб каждые 15 минут.Если обнаружу следы мутаций – сразу сообщаю командиру.

Артём:– При угрозе заражения – эвакуация прерывается. Группа остаётся на месте до прибытия спецподразделения «Чистильщиков». Это крайний сценарий, но его нужно учитывать.

8. Вопрос от Максима Рябова:– А если связь пропадёт? Как координироваться?

Ответ Алины Ковалёвой:– У нас три резервных канала:

Квантовый передатчик (автоматически переключается на частоту 18.2 ГГц).

Оптическая связь через дроны (лазерные импульсы).

Ручные сигналы (световые маячки с кодами).Если всё откажет – действуем по последнему полученному приказу.

Артём:– В случае полной потери связи – отход к точке «Эхо». Там ждём 2 часа, затем принимаем решение: либо продолжаем миссию, либо запрашиваем подкрепление.

Итог:

Команда прояснила риски: ментальные атаки, физические аномалии, потерю связи, заражение.

Уточнены критерии идентификации угроз («песочные куклы», «двойники»).

Определены протоколы действий в критических ситуациях (изоляция, антидоты, эвакуация).

Подчёркнута важность дисциплины и взаимовыручки.

Вопросы Киры и Даниила обнажили главный страх – стать расходным материалом, но Артём дал ответ, который сплотил группу.

Финальные указания: распределение полномочий

Артём Волков (командир) подводит итог обсуждения, чётко формулируя зоны ответственности каждого члена группы. Его голос звучит размеренно, но в нём чувствуется напряжение – он осознаёт, что от слаженности действий зависит не только успех миссии, но и жизни товарищей.

1. Артём Волков (командир)

Полномочия:

принимать окончательные решения в критических ситуациях (эвакуация, уничтожение данных, применение оружия);

координировать взаимодействие между членами группы;

контролировать выполнение задач согласно плану операции.

Ответственность:

за общий исход миссии;

за соблюдение протокола безопасности;

за своевременное принятие решений при изменении обстановки.

Особые указания:

в случае потери связи с командой – действовать самостоятельно, исходя из приоритета сохранения жизней;

при угрозе захвата одного из членов группы – инициировать протокол «Изоляция» без промедления.

2. Кира Солнцева (снайпер‑разведчик)

Полномочия:

вести наблюдение за периметром и выявлять угрозы на дальних дистанциях;

открывать огонь по целям без дополнительного подтверждения, если угроза непосредственная;

выбирать позиции для прикрытия группы при отступлении.

Ответственность:

за раннее обнаружение аномалий и враждебных объектов;

за безопасность команды при передвижении;

за сохранность снайперского вооружения и оптики.

Особые указания:

не вступать в ближний бой без крайней необходимости;

при обнаружении «песочных кукол» – фиксировать их поведение, но не провоцировать.

3. Максим Рябов (штурмовик)

Полномочия:

применять силовое воздействие для преодоления препятствий (взлом дверей, пробитие стен);

защищать группу в ближнем бою, используя экзоскелет «Грифон‑4»;

эвакуировать раненых при необходимости.

Ответственность:

за целостность снаряжения и работоспособность экзоскелета;

за прикрытие команды при атаке;

за контроль гравитационных аномалий (по данным Алины).

Особые указания:

избегать длительного контакта с «живым илом» и органическими структурами;

при признаках сбоя экзоскелета – немедленно сообщить Алине.

4. Алина Ковалёва (техник‑аналитик)

Полномочия:

взламывать системы безопасности и получать доступ к данным;

отключать или перенастраивать аномальные сигналы (например, квантовые помехи);

управлять дронами‑разведчиками и анализировать их данные.

Ответственность:

за работоспособность связи (частота 17.4 ГГц);

за обнаружение скрытых угроз через сканирование;

за сохранность планшетов и оборудования.

Особые указания:

в случае обнаружения «ядра сети» – попытаться изолировать его сигнал;

при потере связи – активировать резервный канал без ожидания команды.

5. Даниил Морозов (медик‑биоинженер)

Полномочия:

назначать и вводить антидоты и препараты без согласования;

проводить экспресс‑диагностику состояния команды;

собирать биопробы для анализа мутаций.

Ответственность:

за здоровье и психическое состояние группы;

за своевременную нейтрализацию нейротоксинов и галлюциногенов;

за учёт и хранение медикаментов.

Особые указания:

при подозрении на заражение – изолировать подозрительного члена команды;

следить за уровнем радиации и биоактивности в воздухе.

Общие правила для всей группы:

Связь:

говорить кратко и по делу;

подтверждать получение команд («Принял», «Выполняю»);

при помехах – переходить на резервный канал.

Безопасность:

не разделяться без разрешения командира;

проверять тени и отражения на аномалии;

немедленно сообщать о любых изменениях в восприятии (головокружение, шум в ушах, двоение в глазах).

Эвакуация:

точка сбора – «Эхо» (заброшенная метеостанция, 15 км к северу);

время на отход – не более 30 минут после сигнала тревоги;

приоритет – сохранение жизней, а не данных.

Артём заканчивает инструктаж, глядя каждому в глаза:– Мы знаем правила. Теперь – в бой. Помните: если сеть нас разделит – держитесь друг за друга.