Ведань

Кирилл Феткулин

Ведань

📜 Глава 1. Кровь и шестерни

Ветер срывал последние листья с осин, но Вера чувствовала только жжение за грудиной – верный признак, что обряд впитывает силу. Она провела окровавленным пальцем по коре сосны, завершая вязь. Запах медвежьей желчи и тиса смешался с железным привкусом её крови. Земля под ладонью дрогнула, как живая.

«Ну что, красавец, покажись», – прошептала она.

Тварь вышла на дорогу не сразу. Сначала послышался лязг, будто тащили железные цепи. Потом появилось оно: волк размером с лошадь, со сползающей клочьями шкурой. Там, где должна была быть плоть, тускло поблёскивала латунь, шевелились провода. В одном глазу тлела дикая злоба, в другом – мёртвый зелёный огонёк, как у гниющего светляка.

«Механизм», – успела подумать Вера. Чудовище прыгнуло с сухим треском шестерёнок.

Тень от сосны ожила, навалилась на зверя. Раздался хруст, шипение, запах гари и… масла. Когда всё стихло, Вера подобрала среди обломков маленькую, идеально выточенную шестерёнку. На ней был выгравирован знак: стилизованная «Ф» в круге. Такого она не знала.

У заставы её взяли молча. Двое в синих мундирах с пряжками в виде книги и меча.

– Руки за спину, – сказал младший, хватая её за плечо.

– Я ликвидировала угрозу в Шерстинском бору, – попыталась она.

– Без диплома Академии это называется «незаконное колдовство», – отрезал старший.

– Молчи и иди.

Кабинет следователя Синода был обит тёмным дубом. Молодой человек за столом, представившийся Коллежским Асессором Леонидом Викторовичем, разглядывал её без интереса.

– Вера. Сирота. Проживает без вида. Практикует низовую магию, – он не читал, он знал. – Диплом?

– В Шерстинском бору гибнут люди. Там механический зверь. Кто-то его создал.

– Порядок превыше всего, – он отложил перо.

– Ваше «помощничество» уже стоило нам двух стражников в прошлом году. Они сошли с ума после вашего… обряда очищения.

– Они полезли в священную рощу с железными топорами. Духи места этого не прощают.

– Именно, – холодно улыбнулся следователь.

– Вы говорите на языке, которого мы не понимаем. И поэтому вы нам нужны.

– Он бросил на стол оттиск. Тот же знак «Ф».

– Три смерти за неделю. Купец, инженер, поставщик угля. Ни следов магии, ни отпечатков. Только этот знак да обломки странных механизмов.

– Почему я?

– Потому что убийца мыслит как вы, – встал следователь.

– Он не следует логике Академии. Он создаёт. Экспериментирует. Вы видите мир иначе. Найдите его. Используйте своё «нечистое» знание. А Синод закроет глаза на ваше прошлое. Временно.

– А если откажусь?

– Тогда – суд за ересь и порчу казённых лесов.

Виселица, – он подошёл к окну.

– Но если поможете… Возможно, даже диплом внешнего ученика Академии. Вы же хотите легализоваться?Это был удар ниже пояса. Она молча кивнула.

– Отлично. Ваш надзиратель – стражник Григорий. Он знает детали дел. И, Вера? – следователь обернулся.

– Если решите сбежать… Григорий имеет приказ стрелять на поражение.

Григорий, он же Гриша, оказался угрюмым великаном с шрамом от сабли через всё лицо. По дороге в Лаврушинский переулок он не скрывал презрения.

– Колдунья, – бурчал он.

– Чтоб ты сдохла.

– Уже пытались, – огрызнулась Вера.

– Не вышло.

– Ещё попытка будет. Я лично прослежу.

– А почему ты с Синодом? – спросила она, глядя на его потрёпанный мундир.

– У тебя вид бывшего фронтовика.

– Молчи, – прошипел он, но в его глазах мелькнуло что-то.

– Просто делай свою работу.

Дом купца. Запах смерти и ладана. Стены испещрены меловыми кругами – следы магов-следопытов.

– Ну? – Гриша остался у двери.

– Колдуй.Вера закрыла глаза, отключив разум. Её магия была не в поиске следов, а в слушании. Пол под ногами тихо стонал – его осквернили кислотой. Пыль на полках шептала о чужаках в грубых сапогах. Она опустилась на колени в углу, где дубовые доски почернели.

– Что там? – не выдержал Гриша.

– Кислота. Не магическая. Химическая.

– Она ногтем подцепила из щели крошечный осколок стекла.

– Реторта. И это… – В её пальцах оказался обломок тончайшей латунной шестерёнки.– Алхимия?– Хуже. Промышленная алхимия. Массовое производство.

– Она закрыла глаза, позволив видению нахлынуть. Не образ убийцы, а эмоция: холодный, расчётливый восторг. Удовольствие не от смерти, а от идеальной работы механизма.

– Он не маньяк. Он инженер. Тестирует своё изобретение.

– Все жертвы связаны с паровыми мануфактурами на Инженерной слободе, – неожиданно сказал Гриша.

– Завтра там закладка нового котла. Будет губернатор, инвесторы, маги-кураторы.Вера резко встала.

– Идеальная цель. Следующий удар – там. У нас меньше суток.

– Что делать? – в голосе Гриши впервые прозвучала не злоба, а усталая готовность.– Идём в Слободу. Нужно осмотреть мастерские. И… она замялась.

– Мне нужна карта района. И сведения, кто из инженеров недавно подавал странные патенты в Канцелярию.Гриша молча вытащил из-за пазухи потрёпанную тетрадь.– У меня есть список. Следователь приказал изучить всех, кто работал с жертвами.Она удивлённо посмотрела на него.

– Ты не такой тупой, как кажешься.

– А ты не такая ведьма, как о тебе говорят, – буркнул он, отводя взгляд.

– Пошли. До темноты надо успеть.

На улице уже зажигали первые газовые фонари. Город, разрываемый магией и паром, жил своей жизнью. Вера сжала в кулаке шестерёнку со знаком «Ф».

– Гриша, а почему ты на самом деле здесь? Со мной?Он долго молчал.

– Мою деревню спалили десять лет назад, – наконец сказал он.

– Из-за проклятия, которое навёл сбежавший колдун. Я тогда выжил чудом. И поклялся, что больше ни одна тварь в мундире или без не навредит людям. А ты… ты хоть и колдунья, но своих, кажется, не предаёшь.– Не предаю, – тихо ответила Вера. – Значит, работаем вместе?

– Работаем. Но если ты соврёшь мне хоть раз…

– Понимаю. Доверие – оно на двоих.Они свернули в переулок, ведущий к дымящимся трубам Инженерной слободы. Где-то там, среди огня и металла, механик смерти готовил свой главный эксперимент. И у них оставались лишь часы, чтобы его остановить.

📜 Глава 2. Сердце парового бога

Инженерная слобода встретила их стеной шума, жара и запаха гари. Гигантские кирпичные трубы изрыгали в сумеречное небо клубы чёрного дыма, перекрывая звёзды. По мостовым, сложенным из чугунных плит, с лязгом ползали самоходные тележки. В воздухе висели искры и гул – не магический, а механический, рождённый в чреве паровых котлов.

«Здесь», – сказал Гриша, останавливаясь у развилки. Он ткнул пальцем в свою потрёпанную тетрадь. – Три мастерские в радиусе пятисот саженей. Все работали на жертв. Кузница «Огненный конь», слесарня «Точный механизм» и… экспериментальная лаборатория «Феникс».

«Феникс», – повторила Вера, сжимая в кармане шестерёнку со знаком «Ф». – Идём туда.

Лаборатория оказалась не в цеху, а в подвале старого каменного амбара. На двери не было вывески, только маленькая, почти невидимая гравировка: птица, rising из шестерёнок. Дверь была заперта.

«Прикажете выбить?» – Гриша положил руку на рукоять тяжелого служебного тесака.

«Подожди», – Вера присела на корточки, положила ладони на холодный камень порога. Она не искала следы. Она слушала память места. Камни хранили отзвуки: быстрые шаги, взволнованное дыхание, звон стекла… и глухой, ритмичный стук, не похожий ни на молот, ни на сердце. Тук-тук-пауза. Тук-тук-пауза.

«Кто-то был здесь несколько часов назад. Волновался. Торопился», – прошептала она. – И у него с собой было что-то… живое. Но не совсем.

Она провела пальцем по замочной скважине, оставив на металле мазок собственной крови. Кровь впиталась, и замок щёлкнул с тихим, усталым вздохом. Это был простой обряд «родства» – железо, выплавляемое из земли, ещё помнило свою связь с кровью и солью.

Внутри пахло озоном, маслом и чем-то сладковато-гнилостным. Лаборатория была заставлена столами, заваленными чертежами с невозможными чертежами: схемы машин, которые должны были приводиться в движение не паром, а сжатым светом звёзд или «эфирными вихрями». На полках стояли колбы с мутными жидкостями, в которых плавало нечто, напоминающее органы, но собранные из латуни и стекла.

«Господи помилуй», – перекрестился Гриша, увидев на центральном столе полусобранный механизм. Это был каркас человеческой руки, но вместо костей – стальные тяги, вместо сухожилий – тугые пружины. К запястью была припаяна миниатюрная реторта с каплей чёрной, пульсирующей жидкости.

Вера подошла к чертёжной доске. Среди безумных схем один лист был чист, кроме одной фразы, выведенной угловатым почерком: «Сознание – не душа. Его можно отлить, как колокол. И повесить в теле из металла. Бог машины не отвергнет».

«Он не просто убивает, – тихо сказала Вера.

– Он создаёт. Ищет способ перенести сознание. Сделать его… вечным. Неуязвимым. Эти убийства – не месть. Это побочный продукт. Отбраковка».

«Отбраковка чего?» – спросил Гриша, настороженно оглядывая тени.

«Неудачных носителей. Или… источников материала», – она подняла один из чертежей. На нём была подробная схема человеческого мозга с пометками на непонятном языке. Но в углу стояла знакомая печать: «Имущество Кабинета Экспериментальной Танатологии Императорской Академии Наук. Не подлежит огласке».

Тихий скрежет заставил их обернуться. Из-за тяжёлого сундука в углу выползла… нога. Механическая, но не цельнометаллическая. Костяная основа была оплетена проводами и покрыта латунными пластинами. Она дёргалась, царапая когтями по полу.

«Тихо, – прошептала Вера, опускаясь на колени.

– Ты не одна. Мы не твои враги».

Нога дёрнулась сильнее. Тогда Вера достала свой нож, провела лезвием по ладони и капнула кровью на механический сустав. Кровь не растекалась. Она впиталась в металл, как в сухую землю. И нога замерла.