Шепот искажений (трилогия)

Маргарита Журавлева

Шепот искажений (трилогия)

Книга I. Глава 1. Пролог. Шепот в тумане

Туман на Равнинах был не просто погодным явлением. Он был дыханием мира, древним и полным забытых секретов. Он стелился по земле с самого рассвета, окутывая соломенные крыши и частокол деревни Озерной Пряжи в молочно-белую пелену. Для Алисии этот туман был чем-то вроде старого друга – иногда навязчивого, но всегда родного. Он скрывал мир, делая его меньше, безопаснее, но в то же время наполнял его незримой жизнью.

Сегодня утром, пока деревня еще спала, Алисия пробиралась по мокрой от росы траве к краю леса. В руках она несла плетеную корзину, доверху наполненную сушеным белоствольником – бабушка наказала собрать свежих ростков папоротника-светоча, чьи молодые побеги, по ее словам, «держали солнце в своих завитках». Бабушка Элоди была травницей, и ее знанию растений и умению готовить снадобья и отвары доверяла вся округа. Алисия с детства была ее тенью, ее руками и глазами.

Она любила эти тихие утренние часы, когда туман был самым густым. Воздух был напоен ароматами влажной земли, коры и чего-то неуловимого, что Алисия в мыслях называла «древним эхом». Оно исходило от самых обыденных вещей: от замшелых валунов, лежавших на окраине поля, от старого дуба, одиноко стоявшего на холме, даже от самого тумана. Это было едва уловимое чувство, легкое покалывание на коже, тихий шепот на грани слуха, который говорил не словами, а образами и ощущениями. Она всегда считала это просто особенностью Туманных равнин, их душой, которую чувствовала лишь она одна.

«Папоротник-светоч любит тень под старыми елями», – вспомнила она слова бабушки и свернула с тропинки в чащу. Лес в тумане преображался. Звуки приглушались, очертания деревьев теряли четкость, и мир становился таинственным и немного сказочным. Алисия шла уверенно, ее босые ноги помнили каждую кочку, каждый выступающий корень.

Вот и ели, темные и величественные. А у их подножия, как и обещала бабушка, ковер из молодого папоротника, его завитки, и правда, будто светились изнутри в этой полутьме. Алисия принялась за работу, ее пальцы ловко срывали самые сочные побеги. Она погрузилась в ритмичный труд, почти медитативный, и ее сознание растворилось в шепоте леса.

Внезапно ее отвлекло странное чувство – волна тревоги, исходившая не от нее самой, а откуда-то извне. Она замерла и огляделась. В нескольких шагах от нее, в расщелине между корнями самой большой ели, рос невысокий куст с темно-фиолетовыми, почти черными листьями, усеянными серебристыми крапинками. Алисия видела его много раз. Бабушка называла его Ночной плакун и предупреждала, что растение капризное и редко приживается в садах. Но сейчас с ним творилось что-то неладное.

Его ветви неестественно подрагивали, хотя ветра не было. Листья скручивались в тугие трубочки и с силой распрямлялись, издавая едва слышный сухой шелест, похожий на стон. Серебристые крапинки на них мерцали нервно и прерывисто. От куста исходили волны страдания и смятения, которые Алисия чувствовала так же ясно, как если бы перед ней корчился от боли живой человек.

Не думая, почти на инстинкте, она опустила корзину и подошла ближе.

– Тише, тише, – прошептала она, не зная, к кому обращается. – Что с тобой?

Она присела на корточки, не решаясь прикоснуться. Шепот «древнего эха» вокруг стал громче, он тек через нее, как ручей. Алисия закрыла глаза, позволив ощущениям направлять себя. Она почувствовала, что земля вокруг корней Ночного плакуна была напряжена, будто в ней протекала невидимая битва. Ее собственная рука, казалось, согрелась изнутри. Она протянула ладонь к растению, не касаясь его, и представила, как из ее пальцев струится тишина, прохлада и умиротворение – то, что она сама хотела бы ощутить в смятении.

– Все хорошо, – шептала она. – Все спокойно. Здесь безопасно.

Она дышала глубоко и ровно, и по мере того как ее дыхание выравнивалось, утихал и Ночной плакун. Дрожь в его ветвях стихла, листья медленно развернулись, обретая свой обычный здоровый вид. Мерцание крапинок стало ровным и мягким, как свет далеких звезд. Волна страдания отступила, сменившись тихой, сонной благодарностью.

Алисия выдохнула и открыла глаза, чувствуя легкую усталость, как после долгой концентрации.

– Вот и славно, – улыбнулась она кусту.

В этот момент сзади раздался негромкий, но четкий голос, заставивший ее вздрогнуть и обернуться.

– Потрясающе. Я никогда не видел, чтобы кто-то усмирял Ночного плакуна без заклинания или седативного эликсира.

На опушке, прислонившись к березе, стоял незнакомец. Он был одет не как местные жители – его длинный плащ из темно-серой ткани был сухим, несмотря на промозглую влагу тумана, а высокий воротник был оторочен серебристым узором, напоминающим руны. В руке он держал посох из темного дерева, на набалдашнике которого пульсировал тусклым светом молочно-белый кристалл. Его лицо было молодым, но глаза смотрели с такой глубиной и знанием, которые свойственны лишь очень пожилым людям.

Алисия вскочила на ноги, смущенная и напуганная. Она не слышала его приближения.

– Я… я просто… Он болел, – с трудом подбирала она слова.

Незнакомец сделал несколько шагов вперед. Его взгляд скользнул по успокоившемуся кусту, а затем пристально устремился на Алисию. В его глазах читалось неподдельное изумление.

– Он не болел, дитя. Он был на грани взрыва. Дикая магия в этом месте иногда дает осечки, и нестабильные растения, подобные этому, могут высвободить энергию, способную опалить половину леса. Ты его не вылечила. Ты его… перезарядила. Успокоила самый источник его магической сущности.

Он подошел еще ближе, и Алисия почувствовала исходящую от него силу, похожую на «древнее эхо», но в тысячи раз более сосредоточенную и осознанную.

– Меня зовут Каэлен, – представился он. – Я Смотритель из Академии Серебряных Шпилей. Мы путешествуем по миру, отыскивая тех, в ком дремлет Дар. Обычно это требует сложных ритуалов и проверок. Но то, что я только что видел… – он покачал головой, – это было проявлением Дара в его чистейшей, интуитивной форме. Ты слышишь их, не так ли? Камни, деревья, сам туман… они с тобой говорят.

Алисия смотрела на него широко раскрытыми глазами. Все, что он говорил, звучало как безумие, но в то же время отзывалось в ней глубинным, неоспоримым знанием. Да, она слышала. Всегда слышала. Она просто не знала, что это что-то значит.

– Я думала, это мне просто кажется, – тихо призналась она.

Каэлен улыбнулся, и его строгое лицо сразу смягчилось.

– Так думают многие одаренные, пока их Дар не проявит себя в полную силу. Твой талант – это не просто особенность этого места, девочка. Это особенность тебя самой. И такой дар нельзя растрачивать на успокоение капризных кустов. Ему нужно учиться. Его нужно развивать.

Он засунул руку в складку плаща и извлек продолговатый предмет, завернутый в темный бархат. Развернув ткань, он показал ей конверт из плотной, желтоватой бумаги. На нем был оттиск сложной печати из воска, изображающей раскрытую книгу, окруженную венком из звезд и рун. Конверт светился тем же мягким светом, что и кристалл на его посохе.

– Это приглашение, – торжественно произнес Каэлен, протягивая его Алисии. – Приглашение в Академию Серебряных Шпилей. Место, где тебя научат понимать твою силу, управлять ею и использовать ее во благо. Твое место не здесь, в этой деревне. Твое место – среди нам подобных.

Алисия машинально взяла конверт. Бумага была на удивление теплой и приятной на ощупь. Ее пальцы слегка дрожали. Академия Серебряных Шпилей… Она слышала о ней лишь в сказках, которые бабушка рассказывала долгими зимними вечерами. Место, где живут маги, где творятся чудеса. Это казалось такой же далекой и недостижимой фантазией, как Луна.

– Но… моя бабушка… деревня…

– Они справятся, – мягко сказал Каэлен. – Но мир, возможно, не справится без таких, как ты. Подумай. У тебя есть время до заката. Я жду у старосты. Дай мне знать о своем решении.

Он кивнул ей, развернулся и растворился в тумане так же бесшумно, как и появился.