Незнание-сила.

После ухода из дворца получение собственной Искры окончательно стало для Сотого идеей фикс, единственной целью, которой подчинялось всё его существование.

День за днём поглощая чужую энергию, больше всего на свете он хотел обладать своей. Сотому казалось, что с Искрой его Я наконец обретёт завершённость, а он сам – покой. И никогда больше ему не будет грозить выгрызающая нутро пустота, тяжесть которой он будет чувствовать до конца своих дней.

Поначалу, чтобы получать доступ к магии живых, Сотому нужно было находиться к ним как можно ближе, и он научился быть для них в доску своим. Он выучил грубые шутки обитателей Хаоса, первым лез в драку, не боясь ни мечей, ни стрел. Их примитивные орудия не могли ему навредить, пока у него была возможность пополнять запасы магии.

Очень скоро он стал легендой среди бандитов Хаоса и даже сколотил собственную банду.

Всё время пребывания на Хаосе бывший лакей бился над текстами запретной книги, которая оказалась написана давно забытым живыми языком. Он скупал старинные словари, искал знатоков древних языков, которые лишь пожимали плечами при виде длинных рядов витиеватых знаков. И ни одна попытка раскрыть содержание злосчастной книги не увенчалась успехом, пока однажды до него не дошёл слух о старике-эльфе, находящемся в плену одной из банд побережья.

Услышав об этом редчайшем явлении, Сотый сделал стойку как охотничья собака на дичь. Он видел тысячелетних эльфов, которые выглядели как тридцатилетние человеческие мужчины. Эльфу, который успел состариться, должно быть много тысяч лет. Такой эльф наверняка помнит язык запретной книги, а может даже успел застать в живых самого Некроманта. Так решил Сотый и со своей бандой бросился на его поиски.

Как они нашли бандитов, пленивших эльфа, как после небольшой драки получили его в качестве трофея, Сотому вспоминать не хотелось. Сколько их было, погонь и драк за то время, что он провёл на Хаосе, – не сосчитать.

Зато он отлично помнил момент, когда, откинув ветхий полог шатра, шагнул в едва освещённое пространство и увидел полулежащего на дырявом матрасе и груде грязных подушек худого старика. Эльф стал первым, кто сразу понял, кто такой Сотый.

– Подойди ближе, – приказал старый эльф, словно он был хозяином Сотого, а не его пленником.

Когда Сотый послушно приблизился, эльф даже привстал с матраса, чтобы его разглядеть. Правда почти сразу, пошатнувшись, откинулся назад, тяжело дыша.

– Невероятно, – отдышавшись, прохрипел он, – кто тебя создал?

– Король Идиллии Доброслав, – слегка смешавшись, сказал Сотый. Только сейчас он вспомнил, что эльфы – менталисты, а значит этот эльф видит в нём больше, чем ему хотелось бы показать. Первый раз с момента ухода из дворца он не знал, как себя вести.

– Поразительно. Но сам Доброслав, видимо, не подозревает, что первым после Всесущего сотворил новый разум, не так ли, – усмехнулся эльф.

– Не подозревает, – согласился Сотый.

– Ты искал меня. Сужу по тому, что я слышал за тканью шатра. Поторопись, у меня почти не осталось времени в этом мире. В отличие от жизни, старость у эльфов очень коротка. Задавай свой вопрос.

Сотый вытащил из-за пазухи и протянул эльфу книгу.

Эльф закашлялся:

– Надо же, не думал, что увижу её ещё раз, – прокашлявшись сказал он, – ты, видно, хочешь узнать, что в ней. На самом деле, ты ошибся, я не настолько стар, чтобы помнить её язык. Мне всего полторы тысячи лет. Эльфы всю жизнь выглядят молодыми, а, когда жизненный путь подходит к завершению, проживают зрелость и старость за несколько недель.

Если эльф начинает стареть, значит конец совсем близок. Увидев у себя первую морщину, я бросил всё и отправился на Хаос. Не то чтобы у меня здесь были дела, просто всегда было любопытно, так ли здесь всё устроено, как рассказывают.

Да, моё любопытство никогда не давало мне спокойной жизни, и даже к старости я не утратил интереса к неизведанному. Ничего интересного из своего путешествия я не вынес, зато под занавес встретил, представьте, такой исключительный феномен – тебя, – эльф скрипуче захохотал.

Отсмеявшись, он взял у Сотого книгу.

– Тебе невероятно повезло, существо, видно, у богов на тебя большие планы. Я помогу тебе. Кто я такой, чтобы мешать их замыслам? Жаль, не увижу, чем закончится твоя история. Я всю жизнь был библиотекарем при королевском дворце Этерникоса, где хранится второй экземпляр этой книги. Из-за своего злосчастного любопытства я потратил много веков на расшифровку всех до единой книг из запретного отдела, а эту знаю почти наизусть.

Времени у эльфа действительно почти не оставалось. Он с трудом успел пересказать Сотому детали обряда воскрешения из мёртвых, прежде чем захрипел и окончательно закрыл глаза.

Из шатра Сотый вылетел как на крыльях. Несколько часов без устали он бежал по песку до ближайшего порта, на Хаосе его больше ничего не держало. За это время он успел составить план действий. Чтобы найти всё необходимое для обряда, ему нужно место, где собраны магические артефакты и сильнейшие носители магии всех возможных видов. Покидая шатёр, он уже знал, что в мире есть только одно подходящее место – университет Сподес, место, где обучаются самые одаренные маги мира.

И вот он, бывший королевский лакей, бывший предводитель банды Хаоса, стоит на самой вершине острова Сподес посреди бескрайнего моря. Ясная ночь позволяла увидеть, как на морской ряби до самого горизонта пляшут лунные блики.

Второй год, как он здесь. Всё это время Сотый был крайне осторожен и очень добросовестен в исполнении своих обязанностей. Приглядывался, подстраивался, приспосабливался. Опыта в этом деле ему было не занимать. За время своих странствий он успел побывать и в женском, и в мужском обличье, был и немощным стариком, и бодрым юношей. Он виртуозно научился менять внешность с помощью мимики и лёгкого грима и имитировать любой тембр голоса в зависимости от выбранной роли.

Сейчас уже смело можно сказать, что его старания не прошли даром. В университете он смог заручиться безоговорочным доверием местных живых. Это сильно облегчало задачу, давая ему теперь практически неограниченную свободу действий. Ещё немного и у него будет всё необходимое для обряда призыва Искры. Сотый шумно вдохнул прохладный воздух.

Сюда, на вершину скалы, из внутренних помещений университета вела шахта с вырубленной в стене винтовой лестницей из тысячи ступеней. Редко кто из живых отваживался по ней подняться. Изредка находились смельчаки, доползавшие сюда из последних сил, но всегда только днём. Поэтому после заката Сотый чувствовал себя единоличным хозяином этого места.

Он прикрыл глаза, сосредотачиваясь на плещущейся внизу магической энергии, яркой, беспокойной, искрящейся. Ещё бы, здесь собраны самые перспективные юные маги и их талантливые преподаватели практически всех обитающих на планете видов.

Конечно, кроме эльфов, те признают только домашнее обучение. И вообще, спешить им некуда, за тысячи лет жизни они и так узнают куда больше, чем другие могут себе даже представить. Отсутствие эльфов на острове было несомненным плюсом. Сотый не забыл, как старый эльф сразу разглядел его природу, поэтому эльфам старался на глаза не попадаться.

Обитатели Сподеса мирно готовились ко сну, не подозревая, что он здесь, наверху, над ними, как коршун над цыплятами. Ничего, спите. Спите мирно и спокойно, сегодня вы в безопасности. Скоро кто-то из вас поможет совершить то, что вы, живые, считаете невозможным. А сейчас спите. Пока что у него есть весь остальной мир, чтобы не дать мраку поглотить себя.

Он запрокинул голову, уставившись невидящим взглядом в чёрное небо. Многократно возросшая сила позволяла Сотому вычерпывать магию из живых за много сотен лиг. Он почувствовал, как чёрная дыра внутри всколыхнулось, приступая к трапезе.

Пополнив запасы энергии, он, не спеша, спустился по винтовой лестнице и уже было вышел в небольшой университетский холл, как вдруг из полутёмного коридора донёсся звонкий стук каблуков. Он настороженно прислушался. Кто это так поздно? Занятия давно окончены, студенты и преподаватели разошлись по жилым корпусам. Чтоб не привлекать лишнего внимания, он быстро скрылся за дверью, отделявшей холл от лестничной площадки.

Приближающиеся шаги были лёгкими, явно женскими. Неизвестная женщина подходила всё ближе. Из-за своей двери Сотый непроизвольно нащупал её Искру и замер, ничего похожего раньше ему не встречалось.

Её Искра горела как солнце. Она была такой тёплой и яркой, что Сотый невольно подставил лицо под её согревающие лучи и едва не бросился следом, когда живая прошла мимо. Даже когда она ушла и стук её каблуков окончательно затих где-то вдали, бывший лакей продолжал ощущать на своей щеке тёплый след. Это было необычно и очень странно. А всё странное, Сотый знал это твёрдо, опасно. Завтра первым делом он выяснит, кто она такая и зачем здесь появилась.

Глава 5. Ольга.

«Вот так и по жизни мы идём, не пойми куда, наугад. Ни путеводителя тебе, ни указателей», – философствовала Оля сама с собой, битый час бродя по университетским коридорам в поисках кабинета завхоза. Кто хоть он такой этот завхоз, мужчина, женщина? Гном? Говорят, они хозяйственные, тогда должность как раз для них.

Кажется, она уже обошла указанное ректором учебное крыло вдоль и поперёк, но нужный кабинет всё никак не находился. Опять коридоры, снова она идёт не пойми куда, дежавю какое-то.

Жутко хотелось спать, глаза слипались, ноги гудели от каблуков. Уставшему сознанию время от времени казалось, что в полутёмных едва освещённых углах коридоров шевелятся смутные тени. И её одинокие шаги, звучащие чересчур громко в пустом пространстве, только добавляли картине зловещих штрихов.

Нет истины мудрее и печальней:

Где нет любви – там место пустоте.

Я снова в неизвестном Зазеркалье,

Бреду тропой неясной в темноте, -

продекламировала Оля. Гулкое эхо подхватило её слова и унесло в сумрак пустых коридоров.

– С кем это вы? – раздался рядом знакомый звонкий голос.

От неожиданности Оля подпрыгнула, схватившись за сердце. В полумраке прямо перед ней выросла невысокая лохматая фигура.

– Фу, Солныш, перестань уже меня пугать! Ни с кем я. Просто стишок.

– А! Тогда нормально, – Солныш пошёл с ней рядом, – мне сказали проверить, как вы заселились и, если ещё нет – провести к завхозу. Сейчас налево будет, под ноги смотрите, здесь порог.

В небольшом закутке, который Оля, видимо, просмотрела от усталости, обнаружилась дверь с табличкой «Заведующий хозяйственной частью А.Новомирный». Солныш изо всех сил в неё забарабанил.

– Господин Новомирный глуховат, – пояснил он поморщившейся от шума Оле, когда, развернувшись спиной, продолжил атаковать дверь ногами, обутыми в ботинки на толстой подошве.

Наконец оставив несчастную дверь в покое, в наступившей тишине подросток с олимпийским спокойствием сообщил:

– Вообще-то наш завхоз вечерами на обход ходит, свет там гасит, артефакты бытовые заряжает и всё такое, но уже должен вернуться.

В подтверждение его слов из-за поворота в коридоре показался тёмный коренастый силуэт.

– А, вон он, – показал на него Солныш, – я пошёл тогда, – и, пока Оля рассматривала приближающуюся фигуру, исчез в полутьме.

Завхоз оказался невысоким краснолицым мужчиной с венчиком пшеничных курчавых волос вокруг круглой лысины. В руках он держал ящик с инструментами.

Скользнув по Оле неприязненным взглядом, который полностью стёр с её лица приветливую улыбку, господин Новомирный попытался скрыться в своём кабинете. Оля нахмурилась. Надо же, какой недружелюбный тип. Ну ладно, не хочет дружить, не надо. Будем надеяться, что обязанности свои он выполняет как надо.

– Добрый вечер, – сказала она как можно громче и солидней, преграждая завхозу путь, – меня только что приняли на должность лаборантки в кабинет алхимии, мне нужно жильё.

– Добрый, -завхоз с сомнением оглядел Олю, задерживая взгляд на пакете «Марианна», на дне которого позвякивал королевский кошель, – нужно так нужно. Это все твои вещи?

– Все, – Оля немного смутилась, понимая, что выглядит довольно странно.

– Ну пойдём, покажу комнату. Нам вон туда, по энтому переходу в жилую зону. И не ори так, меньше верь этому проходимцу. Что он тебе сказал? Что я глухой? Ёк кувырок, всем новеньким так говорит, думает это смешно.

Его вредительство давно перешло все границы. А госпожа Житник попустительствует.

Вчера, слышь, залил вечным клеем мой ящик с инструментами. И вроде я ящика из рук не выпускал, когда успел, чертёнок, – господин Новомирный сокрушённо покачал головой. – Полдня потратил, чтобы его растворить. Не чертёнка, а клей, – пояснил он идущей рядом Оле. – А может, и не сам. Для вредительств евоных всегда находятся помощнички. Думают, перед ректоршей выслужатся, если её внучку помогут. Э-э-эх, взрослые уже люди ведь, студенты. А туда же. Я сначала про тебя ведь тоже плохо подумал, ну что ты с ним заодно. Каверзу какую задумала.

– Так Солныш – внук ректора?

– И что? – завхоз возмущённо всплеснул руками: – Теперь ему всё можно?

– Нет, что вы, если всё так, как вы говорите, это полное безобразие. Но, может, это всё-таки был не Солныш? Сами говорите, не видели, кто клей заливал.

– Да он это точно, больше некому. Ёк кувырок, завтра придётся опять к ректорше идти, сил моих уже нет. Уйду я от них, уеду на ферму к племяннику, давно зовёт. Вот комната твоя, как уж тебя?

– Ястребова, Ольга Ястребова, – поспешила Оля представиться, глядя, как завхоз открывает дверь в крошечное помещение. Среагировав на вошедших, в комнатке загорелся тусклый свет, освещая нехитрую обстановку: шкаф-пенал, письменный стол и одноместную кровать, между которыми оставался лишь узкий проход к единственной достопримечательности – большому окну. Ночь стояла тихая и ясная. Сквозь тёмное стекло было хорошо видно, как на фоне чёрного неба, усыпанного яркими крупными звёздами, низкая луна отбрасывает зыбкую серебристую дорожку на тёмную морскую гладь.

– Обалдеть, – повернулась Оля к господину Новомирному, – вот это вид!

– Ну вот, – обрадовался он, – а то народ у нас тёмный, до тебя сколько отказалось от этой комнаты, не сосчитать. Главное, скандалили ещё, что за каморка, тюремные камеры и те больше. А ты вот, сразу видно, интеллигентная девушка. Главное ведь что – эстетика! Понимать надо. А они всё про квадратные метры.

Завтра ты уж прямо к девяти, к первому занятию, шагай в кабинет этой алхимии. Главное не тушуйся, может, всё и хорошо будет. Ты девица ладненькая, скромненькая, глядишь поладите. Так я пойду, ты тут устраивайся, вещи разбирай, – он снова задержал взгляд на пакете «Марианна». – Доброй ноченьки.

Пока завхоз говорил, на Олю всё больше наваливалась усталость. День был таким длинным, что она и не помнила уже, когда он начался. Кажется, вчера, а может, ещё раньше. Про что он там говорит? С кем там надо ладить? Ладно, разберёмся завтра. Как только за завхозом закрылась дверь, Оля стянула с себя одежду и, почти засыпая, заползла под уютное одеяло. Напряжение, сжимавшее грудь весь день, наконец ослабло, позволяя ненадолго забыть и о богах, и о конце света, чтобы погрузиться в такой долгожданный, такой сладкий сон.

Правда, выспаться всё равно не получилось. Во сне Оля снова оказалась во дворце и всё искала Сирина, а за ней гонялись попеременно то орки, то бывший возлюбленный Рудольф с белоснежной фатой в руках, то директор земного офиса, который требовал срочно возглавить отдел продаж.

И только Оля наконец нашла Сирина и утроилась с ним на знакомом диване в голубой гостиной, как над ухом занудно забубнил дворцовый лакей. Он всё бубнил и бубнил. Повернувшись, чтобы приказать ему замолчать, Оля с ужасом обнаружила, что вместо глаз у него две огромные дыры, в которых плавают клочья липкого чёрного дыма. От ужаса она вскрикнула и проснулась.

Солнце уже прилично так поднялось над горизонтом, значит утро было далеко не ранним. Кажется, вставать уже не пора, а прямо пора-пора. Сладко потягиваясь, чтобы прогнать остатки сна, Оля осмотрела новое жилище.

При дневном свете комната имела вид ещё более потрёпанный, чем показалось накануне. Блёклые обои неопределённого цвета выцвели настолько, что рисунок на них был почти неразличим. Лак на мебели потрескался и местами облупился. Коричневая краска на полу была так протёрта предыдущими жильцами, что от двери до окна на нём образовалась светлая дорожка.

Отсутствие штор на большом окне уюта комнате тоже не добавляло. Оля легко вскочила с кровати, одним шагом подошла к окну, распахнула его и ахнула от восхищения. Море, раскрашенное нежным утренним светом во все оттенки синего, ласкало взгляд, переходя на горизонте в бледно-голубую дымку прозрачных облаков. Просто какой-то Левитан с Куинджи. Эрмитаж с доставкой на дом. Да бог с ними, со шторами, зачем они нужны, когда такой вид.

В углу за шкафом Оля увидела ещё одну дверь, за которой обнаружилась такая же крошечная, под стать комнате, но зато отдельная ванная.

Эта находка окончательно привела Олю в прекрасное расположение духа. Вот не зря народная мудрость гласит, что утро вечера мудренее. Хорошо выспавшийся человек вполне способен свернуть пару небольших гор, не то что найти злодея на маленьком острове. А если человеку ещё обеспечить горячий душ и чашечку кофе с бутербродом, он вообще будет непобедим.

Оля подняла брошенный с вечера рядом с кроватью пакет «Марианна» и церемонно попросила:

– Дорогая Марианна, не будете ли вы столь любезны выдать мне банный халатик, а попозже мы с вами выпьем кофию и подберем мне неприметный, но стильный лук для первого рабочего дня.

«А забавно, как быстро человек ко всему привыкает. И чудеса уже в порядке вещей, и поговорить с утречка с полосатым пакетом – вполне себе нормальное занятие».

– Очень приятно, что ты так любезна с утра. Главное, желания все простые человеческие, без хайлатеров, – внезапно раздалось в ответ откуда-то из пакета. От неожиданности Оля взвизгнула, бросая «Марианну» на пол. – Эээ, потише там, извини, не хотел пугать, надо было, наверное, предупредить, но тогда бы сюрприз не удался, – продолжал знакомый голос.

– Тихон? – изумлённо спросила Оля, снова подбирая пакет и пытаясь в него заглянуть.

– Ты же не думала, что я тебя брошу? Подожди, ты что, меня сейчас в пакете высматриваешь? – развеселился голос. – Это не так работает, Оль. Я – Дом всё-таки ж и не могу перемещаться. А пакет – мой пространственный карман, ну как ящик почтовый: я кладу, ты забираешь. Или ты что, правда думала, он сам без посторонней помощи заказы выполняет?

– Нет, конечно, – возразила Оля так фальшиво, что сразу стало понятно – именно так она и думала. Пришлось признаться: – Ну ладно, думала. А почему нет? Это же магический мир и магический предмет. Почему бы ему немножко не поколдовать.

– Да потому, Оленька, что предметы не колдуют. Чудеса могут творить только живые. Одушевлённые то есть субъекты.

– А как же артефакты? Они разве не творят чудеса?

– Артефакт заряжен магом на конкретное действие и после использования нуждается в подзарядке. А так, чтоб желания твои исполнять по заказу и не один раз – это настоящая магия нужна.

– Ладно-ладно, ты прав. И Маэглин мне про это сто раз говорил. Источник магии – Искра, сущность магии – душа мага, и так далее и всё такое. Учебный материал повторили, давай халат, я пошла мыться, а то опоздаю на работу в первый рабочий день.

На работу она, естественно, опоздала.

Прав, сто раз прав был старик Эйнштейн, говоря, что время – понятие относительное. Как показывает практика, свойства этой коварной величины сильно зависят от обстоятельств. Одно дело, например, очередь в поликлинике. Время будет тащиться заезженной кобылой, истощая нервы и терпение, тянуться как прилипшая к подошве жвачка, а в какой-то момент и вовсе застынет, как Медный всадник на постаменте.

И совершенно другой случай – утренние сборы на работу. Как бы рано ты не встал, времени не хватит решительно ни на что. Минуты утекают в неизвестном направлении, словно их крадут у нас неизвестные мошенники, разгоняя секунды и подкручивая стрелки.

После суетливых сборов и забега по университетским коридорам запыхавшаяся Оля, наконец, стояла у двери с табличкой «Алхимия».

Квест «Найди своё рабочее место» оказался не так прост, как казалось сначала. По закону подлости кабинет алхимии оказался в самой дальней части учебного корпуса в самом конце длиннющего коридора на самом верхнем этаже. Пока Оля беспорядочно носилась туда-сюда, уточняя дорогу у встречных студентов, университетские коридоры опустели и затихли – начались занятия.

Аккуратно промакнув бисеринку пота, она огляделась. В пустом коридоре, несмотря на отсутствие окон, было светло. Невидимый источник мягко освещал учебные коридоры откуда-то сверху, позволяя рассмотреть обстановку во всех подробностях.

Если б Оля не знала, что находится в каменных глубинах огромной скалы, ничего необычного в этом коридоре бы не заподозрила. Интерьер был вполне себе классическим – каменные стены и цельное дерево. Всё выглядело старинным и практически антикварным.

Гладко отполированный потолок многократно пересекался массивными деревянными балками. Каменные стены украшали деревянные резные молдинги, с которыми перекликались двери учебных классов из цельного дерева с резьбой.

Вдоль стен были расставлены монументального вида широкие деревянные скамейки на низких каменных ножках. Невзирая на очевидно почтенный возраст, деревянные поверхности имели добротный вид, без следов трещин и насекомьих дорожек, дыша благородной стариной и вековыми традициями.

За дверями кабинета еле слышно звучал мужской голос, лекция была в разгаре. Значит преподаватель алхимии и Олин непосредственный начальник – мужчина. Надо бы уже войти и представиться, думала Оля, продолжая в нерешительности держаться за дверную ручку. Хотя, конечно, нехорошо прерывать лекцию, но не торчать же ещё вечность под дверью в ожидании перемены. Неизвестно, когда будет перерыв, может, к обеду. Крайне неприлично будет явиться на работу с таким опозданием в первый же рабочий день.

«Эх, была не была», – Оля осторожно приоткрыла дверь и проскользнула внутрь. Дверь длинно предательски скрипнула, от чего лекция, к явной радости студентов, всё-таки прервалась, и из-за одноместных парт на Олю с любопытством уставились два десятка юношей и девушек.

Чувствуя себя примой провинциального театра на собственном бенефисе, Оля в полной тишине аккуратно прикрыла за собой дверь. Всеобщее пристальное внимание её так смутило, что она не могла заставить себя повернуть голову в сторону преподавательской трибуны. Явно надо было что-то сказать. Представиться, извиниться? Сначала извиниться или всё-таки представиться? Оля уже было открыла рот, но сказать ничего не успела, потому что с преподавательского места раздался резкий голос:

– Вы явно ошиблись дверью, девушка. Развлекательный комплекс на два уровня ниже. А здесь всего лишь занимаются скучной наукой, – Оля повернулась и встретилась глазами с саркастическим взглядом голубых глаз, излучавших холод даже сквозь круглые стёкла очков.

Преподаватель алхимии оказался очень красив: высокий, светловолосый, с правильным овалом лица. У него были острые высокие скулы, прямой нос и выраженный волевой подбородок.

Хотя, если придираться, подумала Оля, бесцеремонно разглядывая новое начальство, этой породистой внешности не помешало бы добавить немного красок. А то бледная матовая кожа, светлые волосы, светло-голубые глаза… Просто какой-то снежный принц, родной брат Снежной королевы.

Впечатление усиливалось светло-серой мантией с серебристой, как иней, вышивкой. Даже глаза казались льдинками, светлые настолько, что радужка едва выделялась за поблёскивающими стёклами очков.

Впрочем, наверняка этот ледяной взгляд мог бы без труда приводить в трепет женские сердца, если б к нему не прилагались нахмуренный лоб, сдвиниутые белёсые брови и раздражённо поджатые губы.

Такое сочетание наверняка охлаждало пыл даже самых оптимистично настроенных прелестниц. Похоже, что характер у снежного принца колюч, как январский мороз в Якутии. К тому же, судя по идеально уложенной, волосок к волоску, причёске, отглаженной мантии без единой складочки и сияющим ботинкам, этот тип был жутким педантом.

Не дождавшись Олиного ответа, он нарочито-участливо, с явственной ноткой ядовитого сарказма подсказал: