Моя вишневая девочка

– Вы прямо парочка, – сказал таксист повеселевшим голосом. – Поссорились что ль? Чего девчушка в таком виде?

Небритый мужчина смотрит в зеркало на нас; в его глазах мелькает какое-то понимание, хотя ничего он не понимает, надумал непонятно что.

– Он меня похитил, – доносится до меня голос.

Чего?

– Насильно забрал, представляете? Парни сейчас пошли, – продолжает она.

– Не ври людям, это плохо, – во рту пересыхает, но я подмигиваю ей.

– Позвоните в полицию, прошу, – она поддается вперед.

– Правда что ль? – таксист пристально смотрит на меня.

– Езжайте по адресу, она сумасшедшая, обследование едем проходить и покупать таблетки, – я снова возвращаюсь к ее глазам. – Не обращайте внимания.

Мы подъезжаем к больнице, и я выхожу из машины. Прежде, чем Ева выбежит в своих белых тапках на грязный пол, я подхватываю ее на руки. У меня сводит живот, а сердце пропускает несколько глухих ударов. С ней явно что-то не так, не только мое отношение к ней. Оно и так странное. Странное, беспокойное и очаровательное. Она сама обзывается, протестует, просит оставить ее, но не вырывается, а покорно следует моим указаниям. Надеюсь, не только сегодня, а всегда. Ее волосы подпрыгивают на ветре, а карамельные глаза смотрят в одну точку, пальцы впиваются мне в плечи. Я перекладываю ладонь из-под ее коленей чуть выше.

– Эй, руки! – слышу возглас.

– Если не хочешь, чтобы парочку извращенцев увидели то, что не нужно, – я возвращаю руку на место, чувствуя, как ее шорты снова откидываются вниз.

– Верни обратно, – она поднимает глаза на меня.

Я усмехаюсь, прижимаю край шорт к ее коже и притягиваю немного к себе.

– Спасибо, Макар, – тихо говорит она, ее дыхание обжигает кожу на шее.

Не хватало еще таять от обычных слов благодарности, но почему-то мне хочется услышать это еще раз. Мое имя из ее уст звучит слаще, чем мед. Клянусь.

Люди смотрят на нас, и я, игнорируя взгляды, вхожу в помещение, сразу встречая знакомого врача. Он замечает меня и приветствует; я иду за ним в кабинет.

Кабинет оформлен как обычная палата: кушетка с ширмой, стол с креслом, на котором стоит ноутбук и лежат стопки бумажек, медицинских карт и документов для пациентов. Пахнет лекарствами, и я хрущу шеей, сажаю Еву на кушетку. В помещении прохладно, окно закрыто и не пускает теплый воздух из-за работающего кондиционера. Хоть бы выключил, пациенты приходят больные, а уходят, наверное, с простудой. В таком кабинете минут 20 – и уже с насморком выйдешь.

Я снимаю с себя ветровку, накидываю ее на плечи Евы, которая заметно начинает морозиться от холода. Она не смотрит на меня, зато обращает все внимание на врача.

– Что у вас? Макар, ты меня удивляешь, уже девушку покалечил? – с явной шуткой в голосе говорит Михаил Викторович.

– Она с утра ударилась в ванной, рука и бок, не знаю, есть ли еще что-то, – произношу я монотонно. – Миш, я не бью девушек, а прошлый парень сам нарвался.

– Хорошо-хорошо, – он встает и надевает перчатки с маской. – Ну что, девочка. Рассказывай. Где болит, как сильно болит, – он кладет руки ей на плечи, призывая лечь на спину.

Я отхожу в сторону, пододвигаю ширму и закрываю от себя Еву. Не очень хочется, но не хватало, чтобы меня извращенцем считали. Ее голос доносится до меня, она рассказывает о падении и, видимо, указывает еще на несколько синяков, а после говорит о головной боли. Я невольно стискиваю зубы. Она еще отказывалась ехать, дурочка, ну.

Несколько долгих минут он осматривает ее, прикасаясь пальцами к ее коже, а я нервно топаю ногой. Михаил извиняется и выходит из кабинета за какими-то бумагами и инструментами.

Ева бросает на меня взгляд.

– Что за парень? Избил бедного?

– Ты так плохо обо мне думаешь? – я сажусь рядом с ней. – Один идиот начал подкалывать нашу подругу общую, доставать ее всячески, тогда Макс, один из наших парней, сорвался. У нее с ним вроде как отношения были, он кинулся на него, тот ответил, вот и понеслась драка. Чуть с обрыва не опрокинули пару мотоциклов, прямо в реку, – я облокотился на стену

– И что потом? – ее заинтересованные глазки бегали по моему лицу.

– Потом я пытался их разнять, пока мне не прилетело пару кулаков в ребра, там уже подтянулись все. Только через пару минут все успокоились, Тоха повез Макса к врачу, а я того парня, Эмиль кажется звали. Вот Михаил Викторович и запомнил, мы тогда ругались сильно тут, – я улыбнулся, мой взгляд упал на ее губы.

– Почти спаситель, – сказала она.

– Слышу сарказм в голосе.

– Да? Не заметила, – она улыбается, и в этот момент входит врач.

Михаил наносит несколько повязок и заклеивает ранки, прописывает лекарства, на его лице мелькает тень удовольствия, и он хитрым взглядом смотрит на меня. Я угрожаю ему пальцем, смыкая губы в тонкую линию.

– Страшного ничего нет, сотрясение отсутствует. Вот список, тут мазь и лекарства внутрь, – он отдает бумажку в руки Евы, но я ее перехватываю.

– Куплю, – отвечаю я, – Идем, вишенка.

– Я сама и не зови меня вишенкой, – отвечает она и встает на ноги.

– Вишенка, не боишься зайцев испачкать? – весело говорю я.

– Постираю, – хмурится она.

Я снова улыбаюсь от ее милого личика.

– Как знаешь.

Она выходит за дверь, а я задерживаюсь на несколько секунд.

– Новая девочка? – спрашивают меня.

– Не думаю, но знаю, что сделаю ее своей женушкой, – я махаю своему дяде рукой и выхожу за Евой.

***

– Своей женушкой, – слышу я голос за дверью.

Нет, он странный. Какая женушка? Я ему даже в питомцы не гожусь, даже рядом стоять не буду. Эгоист. Ну, отвез в больницу, я и сама бы поехала, просто позже и в бесплатную, еще и заботу проявил.

Он открывает дверь, и я разворачиваюсь, врезаюсь ему в грудь. Я морщусь, поднимая глаза на него; острые скулы делают его еще симпатичнее, а глаза, отливающие зеленым, контрастируют с темным цветом волос.

– Что ты за железный человек? – говорю я, забывая о том, о чем думала в мыслях.

– Чего? – он смеется, показывая небольшие и острые клыки.

– Пошли, говорю, я домой хочу, даже телефон не взяла, – ворчу я.

До дома добираемся мы быстро; я выбегаю из такси и забегаю по лестнице, слышу, как тяжелыми широкими шагами Макар плетется за мной. Как только я оказываюсь у двери, вижу молодого человека, примерно моего роста.

На нем бежевый приталенный костюм в клетку, блондинистые волосы взъерошены, из-под темных очков, которые спущены на кончик носа, выглядывают выразительные голубые глаза. Мужчина смотрит на меня, обводит взглядом мой внешний вид, останавливаясь на ногах.

– Глаза у нее выше, – я слышу голос Макара с угрозой.

– Прости, брат, – он переводит взгляд на него и возвращается ко мне. – Вы Ева Авдеева? Мы должны были встретиться в кафе, чтобы обсудить детали презентации на свадьбу; вы не пришли, и я не дозвонился, поэтому решил прийти лично, – он улыбнулся.

– Прошу прощения, возникли обстоятельства, и мне пришлось уехать; телефон дома оставила, – я подхожу к двери. – Даже дверь не закрыла, – смотрю на Макара, который тут же отводит взгляд. – Войдем, если вы подождете, я переоденусь, и мы начнем.

– Конечно.

Я распахиваю дверь и пропускаю в дом заказчика.

– Ты, – указываю на Макара, – иди домой.

– А спасибо?

– Перебьешься, – я закрываю дверь, помахав ему рукой.

Весь остальной день я провела за компьютером, выполняя заказы. На личной странице я написала о временном отпуске по учебе. Скоро начнется курс. Благодаря этому заносчивому парню я снова попала в списки. Хоть и не совсем верю в его непричастность, благодарна ему. Мое счастье состоит из красивого, хорошего будущего. Я не собираюсь отказываться от этого в силу своей гордости, но отплатить должна, поэтому придется немного отнестись к нему по-доброму.

Я улыбаюсь и плотно затягиваю пояс халата так, что едва ли могу дышать. К учебе я подготовилась заранее: несколько тетрадей формата А4 на кольцах, ручки и карандаши, пару маркеров и остальное по мелочи, конечно, медицинский халат и шапочка.

Пока размышляла о предстоящих днях, мне успела написать Алена, которой я выкатала текст не только с извинениями, но и рассказала о том, что произошло с Макаром. Мне, кажется, надо проверить уши, потому что ее крик слышали даже в другом городе, точнее, визг от радости и умиления. А я не считала, что это мило, может потому, что не привыкла: никто никогда не дарил мне цветов, даже в праздники, не носили на руках, не заботились так, как сегодня. Мне не нравится это все, просто не нравится, непривычно, противно, мерзко. Как будто теперь должна кому-то, а быть в долгу я не люблю.

Комнату разразил звук домофона, я подошла к двери.

– Кто? – голос отзывался в животе.

– Доставка, – послышался приглушенный мужской голос за дверью.

– Я не заказывала ничего.

– Это для Евы Авдеевой от Макара Акимова, распишитесь и заберите, – отозвался мужчина.

Я раскрыла дверь, доставщик протянул мне лист для росписи и отдал бумажный пакет из ближайшей аптеки. Распрощавшись, я прошла на кухню. В пакете были лекарства, которые прописал врач сегодня. Чего он добивается? Может, извиняется так, хотя вряд ли. Я достаю телефон, чтобы позвонить Алене, обещала перезвонить по видео и научить ее готовить брауни, но перед этим открыла чат с Макаром. Он был чистым, и первое сообщение было:

«Скажи, сколько стоят лекарства, я переведу деньги».

Ответ пришел уже через секунд 30.

«Не говори глупостей, Вишенка».

Я фыркаю себе под нос.

«Не хочу быть должной тебе».

«Считай это подарком на день рождения, оно же было в мае, да?»

Дурак. Я закрываю чат, оставив сообщение без ответа, и набираю номер подруги.

Мы общаемся до поздней ночи, она выкидывает шоколадный кекс два раза, а на третий все же выходит нечто съестное, и я в душе радуюсь. Готовка была одним из успокоений, неважно что, даже обычный салат. Меня не учили готовить целенаправленно, но я перенимала какие-то рецепты из интернета, а чаще помогала матери. Даже хотела пойти на повара, но эта идея так и осталась неисполненной, об этом никто не знал, эта мысль хранилась у меня в голове на одной из полочек, полочек, что вот-вот сломаются и провалятся в бездну сознания и будут забыты навсегда.

Человеческое сознание и мысли – штука странная и непредсказуемая, плохо контролируемая. Мысли сложно контролировать, они возникают спонтанно, и избавиться от надоедливых сложно, даже убрав фокус внимания на какие-либо другие объекты или начав вспоминать моменты из жизни, строчки песен. Мне обычно помогал счет до 10, иногда до 100 и дальше. Я быстро поняла, что вредить себе, даже оставляя на ладонях полумесяцы от сильного стресса, не исправит ситуацию. Сейчас же фокус моего внимания все реже задерживается на плохих мыслях, переживаниях и страхе за будущее.

Единственный момент, который остается в моей памяти ярким пятном, это картинка лежащего тела в ярко-красной воде, посреди белоснежной ванной комнаты. Я никогда не боялась смерти, поэтому и пошла в медицину, я считала, что жизнь и смерть идут рука об руку, а врач тот, кто связывает эти слова тонкой веревочкой. Если жизнь решила отпустить человека, то она передает его в руки своей сестры – смерти, это естественно. Однако, событие двухлетней давности, несмотря на мою позицию, отпечаталось в голове. Я тогда впервые увидела путь, через который человек уходит из жизни самостоятельно. Это пугало. Пугало то, что люди, пусть не держатся за жизнь и так, но лишают ее себя целенаправленно, просто не видят смысла жить, у них нет близких и любящих людей, нет тех, кто будет рядом в трудную минуту и просто будет сидеть рядом, делясь своей теплотой и уютом, будут тебе молчаливой поддержкой и всегда заметят, когда тебе плохо.

Таких людей мало, но один человек должен быть у каждого. Но их нет. Многие просто игнорируют состояние других, а те скрывают эмоции масками и дергают на себе волосы, чтобы отвлечься и не показывать чувств.

Я была и, наверное, есть из тех, кто не любит показывать эмоции и вызывать жалость. На лице улыбка, но в глазах пустота: огоньки дотлели, и остался лишь уголь. Я не живу, а существую, и хочу это исправить.

Похоже исправление началось с повреждения чьего-то имущества. Это глупо, очень глупо. Мне повезло, что не заявили в полицию или еще куда. Иначе просто не отвертелась бы от наказания, а так еще и помощь получила. Невероятно!

Люди без лиц позвали меня провалиться в сон, и мне не оставалось ничего, кроме как последовать за ними. В последнее время я сплю беспокойно, приходится пить снотворное для быстрого эффекта. В этот раз я ушла в глубокий сон, сквозь который с трудом услышала будильник.

***

Первый учебный день начался неплохо: утром за мной заехала Алена на машине, уговаривая, что ей по пути и будет меня забирать и иногда отвозить домой. Мы спокойно заехали за кофе. Я, как всегда, взяла тот, который нравится мало кому: латте лаванда/вишня. Алена поддержала меня и взяла раф с мятой и шоколадом. На перекус я прихватила кекс с карамелью. Есть в подобных местах я не привыкла, поэтому что-то громоздкое решила не брать.

Мы приехали достаточно рано, так как Алене нужно было занести проекты группы прошлого года к одному из преподавателей и возможно, выслушать нотации о том, как важно учиться. Я решила сходить с ней, потому что моя пара начиналась на 30 минут позже, преподаватель сказал нам об этом на сборе группы. Алена бросила на стол преподавателя несколько толстых папок.

– Вот и все, – она отряхнула руки. – И где он?

– Вы так меня хотите видеть, – позади послышался низкий голос, и мы обе резко обернулись.

– Ну что вы, конечно, – Алена лучезарно улыбнулась вошедшему, – Вот, Григорий Александрович, все работы прошлого года, – она указала ладонью на папки.

– Отлично, молодец Оленникова. А вы кто? – он обратил внимание на меня.

– Это наша первокурсница, – ответила за меня Алена.

– Да, только поступила на биофак, – улыбнулась я, – Ева Авдеева.

– Чудно-чудно, удачи вам, девушка, – сказал он и прошел мимо к папкам.

Еще 15 минут мы слушали замечания к работам студентов, мельком переглядывались, и Алена смеялась с реакции преподавателя на текст. Порой и мне было смешно с того, что Григорий Александрович плевался через каждые две страницы, не по-настоящему, но это влекло за собой незамедлительную реакцию от нас. А он в то время слышал смешки и кидал на нас хмурые взгляды.

Отсидев несколько пар, уже к четырем часам я была свободна. В моей группе нашлись девчонки, с которыми я успела пообщаться и найти общие увлечения. Больше всего сдружились с Мариной и Олесей.

Марина была среднего роста, с волосами цвета огня, которые доставали ей до поясницы; они хорошо сочетались с яркими зелеными глазами. Фигура у нее была модельная, не удивительно: она занималась моделингом лет с 14 и бросила хобби ради учебы, сказав, что ей это не нравится. Олеся же предстала девушкой скромной, серые глаза и такие же пепельные волосы по плечи, немного в теле, но ей это не мешало. Она, наоборот, любила себя и старалась подчеркнуть свою красоту.

С ними я и вышла на улицу, обсуждая просмотренные сериалы и фильмы.

– Согласна, сериал «Сплетница» мне тоже очень понравился, – сказала Марина, отпивая чай.

– Да, смотрела на одном дыхании, – ответила ей Олеся, та уже поедала ватрушку с творогом, которую купила в столовой.

– Я не досмотрела его, времени не было, а потом забыла вовсе, – поддержала я разговор, разбираясь с автоматом для напитков.

– Как так? – обе уставились на меня.

– Вот так, – улыбнулась я. – Да что же такое… – я нажала еще одну кнопку, и автомат начал готовить чай. – Мне больше нравился «Как избежать наказания за убийство?»

– Оо, да, он и вправду хороший, – сказала мне Олеся.

– Да, мне всегда нравилась Китинг в нем, хорошая женщина, – Марина выставила руку вперед и подняла ее, показывая бицепс. – Надо было в адвокаты идти.

– Почему не пошла? – я размешиваю сахар в чае и направляюсь к выходу.

– Да родители запретили, поэтому пришлось искать то, что понравится, – она вздохнула. – Вообще, я хотела в тихую поступить, но сдавать экзамены пришлось по биологии и химии, они это проконтролировали, – Мари заметно загрустила.

– Эй, не переживай, уверена, и тут тебе место найдется, – сказала я.

– Я вообще думаю отчислится потом и поступить в юридический, чтобы родители не заметили сразу, – она подпрыгнула на лестнице.

– Думаю, идея практичная, они же у тебя в другом городе, – Алена подошла к нам и поздоровалась со всеми девочками. – Преподаватели у нас, конечно, не благосклонны, но жить можно.

– Мы уже заметили, какой Виктор Ильич снисходительный, – Марина поморщилась. – Всю пару он говорил обо всем, кроме предмета, и не разрешал отвлекаться ни на минуту.

– Вера Андреевна у нас супер, – сказала Олеся.

– Да, она лапочка, – поддержала ее Алена. – Сразу мне понравилась.

К нам подскочил парень с большим спортивным пакетом, и начал быстро тараторить, что-то о цветах. Я его узнала сразу, он из нашей группы. Зовут Костя, все называли Костиком с самого утра, мы немного пообщались перед первой парой.

– Вы же девочки, помогите, – он так и светил своим свитером с надписью «люби меня по-французски».

– Можно помедленней, ты не рэп читаешь, – сделала укор Алена.

– Выбрать цветы, у меня свидание, – он посмотрел жалобными глазами на нас троих. – Прошу, – он сложил руки в знаке мольбы.

– Купи ей ромашек, – рассмеялась я, – Или георгины.

– А лучше астры, – сказала Олеся, – Они красивые.

– А розы нет? – недоуменно спросили Алена и Марина почти одновременно.

– На первое свидание розы – это слишком, – ответила я и сделала глоток из стаканчика.

– Согласна, – Олеся кивнула головой, – Лучше что-то легкое, но заметное, – она начала размышлять, – Значимое и стоящее.

– Может гипсофилы? – вклинился парень в разговор.

– Нет, она может их не любить, – запротестовала рыжая. – Тогда гладиолусы, они заметные и легкие.

– А ирисы? – спросила Алена.

– По мне они мелкие и простые, – ответила Олеся, – Надо другое.

– Лилии, – подумала я и сразу выдвинула идею, – Они красивы и пахнут приятно, украшать комнату будут.

– Точно! – взвизгнула Алена.

– Да, определенно, – поддержали Марина и Олеся.

Парень залез в телефон и минуту искал нужные цветы.

– А цвет? – спросил он, глядя на нас.

Мы вчетвером вздохнули.

– Бери белые, – сказала я, – Не промахнешься.

Он быстро поблагодарил нас и убежал.

– Я вот обожаю сирень, особенно белую, – Олеся сняла свой свитер и повязала его на бедрах, на ней теперь была сиреневая шелковая рубашка, которая сидела идеально по фигуре.

– Заметно, – рассмеялась Марина, – А я люблю орхидеи, такие лапочки прямо.

– Розы кустовые, – Алена повертела пальцем в воздухе, как будто ученый, – Они – моя империя.

– Мне все цветы нравятся, каждые красивы, – задумчиво произнесла я, – Но, если выбирать, моими будут пионы, – я подняла глаза на голоса впереди нас.

– Да, они великолепны, но дорогие, как и розы, – вздохнула Марина.

Мои глаза выцепили группу парней, из них я сразу узнала Макара, Кирилла, Антона, уже знакомых мне. Макар выглядел чересчур притягательно: черные брюки, такая же угольная рубашка, на шее серебряная цепочка, сверху расстегнуты несколько пуговиц, поэтому видна татуировка от шеи к груди, на кончике носа красовались темные очки, волосы небрежно уложены. Он улыбался и что-то обсуждал с одним из парней, выглядел официально, хоть и к тату тут относятся снисходительно, поэтому на руке у него были несколько лепестков и веточек.

Я любила татуировки, всегда считала это чем-то красивым, вдохновляющим. Они носят в себе разный характер, мысли и чувства, каждая имеет свое значение. Поэтому мне нравилось рисовать и создавать что-то новое, отличное от реальности.

– О, парни, девочки, идем познакомлю, – выдернула меня из мыслей Алена. – Наши старшекурсники. – Она взяла меня за руку и потащила к парням, за нами последовали и девочки.

Кирилл заметил нашу четверку первым, радостно помахал своей девушке и крикнул мне приветствие. На эту активность Макар и остальные подняли глаза, на его лице заиграла улыбка, но уже другая, с прищуром, словно готовится совершить что-то безумное. Они подходят к нам. Кирилл тепло обнимает Алену и целует ее в губы, та смеется и прижимается к нему что-то шепча на ухо. Я принимаю скучающее выражение лица, когда из моих рук хватают стаканчик с чаем. Я поднимаю глаза, встречаясь с темными глазами. Он улыбается в стакан, а я, долго не думая, тыкаю указательным пальцем ему в бок.

Макар дергается, и я повторяю действие уже сильнее.

– Опять малиновый чай, что за гадость, – недовольством от него тянет, он перехватывает мою руку и отводит в сторону.

– Не надо трогать мое, – выдергивая руку, даже не моргнув глазом, хотя боль от его хватки отозвалась в запястье.

Он отдает мне стаканчик, который остался наполовину полон. Я хмурюсь, смотря на плавающие кусочки малины, и круто разворачиваюсь. Спокойным шагом иду до ближайшей мусорки. По пути достаю салфетки, стаканчик в считанные секунды оказывается в мусорном баке, а я уже иду обратно и вытираю руку, которую он держал. Салфетка летит за стаканчиком, и я замечаю несколько пар глаз, смотрящих за этой сценой. Макар наблюдал с приподнятыми уголками рта, Алена улыбалась и хищно смотрела за моей реакцией, а остальные, казалось, вообще не понимали, в чем смысл. Конечно, кроме Кирилла: тот подражал своей девушке и многозначительно переводил взгляд то на меня, то на Акимова.

– Что? – спрашиваю я, смотрю на Алену.

– Скоро ты будешь только просить тебя обнять, – я слышу шепот у себя над ухом и делаю шаг в сторону, не обращая внимания на Макара, смотрю только в сторону подруг.

– Познакомлю вас, – реагирует Алена и начинает перечислять всех, знакомя друг с другом.

Новыми людьми для меня были Максим, Леша и Глеб; они состояли в той же компании. Максима я помню по рассказу в больнице: он сразу нашел общий язык с нами и уже вовсю что-то обсуждал с Олесей, вливая ее в компанию. Милые ямочки при улыбке, каштановые волосы и достаточно высокий рост – около 180 см. Под глазом красовался фингал, и я только тогда вспомнила, что, возможно, у Макара тоже остались синяки на тех местах, которых я касалась пальцем.

Леша был тихим, иногда вклинивался в разговор с комментариями, но в большем случае отмалчивался. Он, с пепельными волосами и ореховыми глазами, выглядел как котенок, словно его зажали в угол псы и он старается не привлекать внимания. Его взгляд метался по нам, анализируя и проникая в душу. С лицом, которое не выражало ничего, мы встретились глазами, и он, удивительно, приподнял уголки губ и подмигнул мне. Я ответила ему милой улыбкой.

Глеб был шумным и игривым, чем-то походил в этом на Кирилла, шутливого и веселого. В белоснежной толстовке с черными геометрическими фигурами и черных джинсах. Он оторвался от разговора с Антоном спустя несколько минут, подошел к нам и быстро поддержал разговор, который уже перешел в обсуждение новых преподавателей.

С истечением 30 минут мы сидели на ступеньках в институт и вели оживленный разговор. Я в нем особо не участвовала, погрузившись в свои мысли, и время от времени меня выдергивали и задавали вопросы обо мне, о планах и подобном. Я чувствовала на себе пристальные взгляды, но никто из знакомых на меня не смотрел.

Я повертела головой, но не обнаружила никого подозрительного: улица почти опустела, и все направились домой. Руки похолодели, я закрутила на палец прядку кудрей, которые сделала утром, и, тряхнув головой, досчитала до 15, отпустив эту мысль, списав на усталость. Я попыталась сосредоточиться на разговоре.

– Я бы искала место безопасное, а потом остальное, – задумчиво произнесла Марина.

– Для начала нужно оружие, чтобы отбиваться, а потом укрытие и вода, – противоречил ей Глеб, – Укрытие – это хорошо, но изначально надо продумать, что делать дальше, и понять, что эти зомби из себя представляют.

– Вы серьезно обсуждаете возможный зомби-апокалипсис? – в недоумении находилась не только я, еще и Макар с Олесей.

– Ну да, – Кирилл открыл бутылку воды, – я вот сразу пошел бы искать людей, а лучше друзей и знакомых.

Макар приподнял бровь, Антон тихо рассмеялся и сказал:

– Ты пауков боишься, какие зомби.

– Одно дело эти ваши пауки невзрачные особо, которые заберутся к тебе под одеяло и все, пиши пропало, – он вскинул руки к лицу, – а другое – реальные люди, которых хотя бы можно из поля зрения не выпускать, а еще они звуки издают.

– Поддерживаю, пауки – это зло, – сказала я, – лучше уж несуществующие зомби. – Я почувствовала, как живот стянуло узлом из-за голода.

– Вот, – Глеб и Кирилл указали на меня пальцем, – берите пример, верно говорит.