НОРИЛЬСК. Северная сага Владимира и Олеси

Пётр Фарфудинов

НОРИЛЬСК. Северная сага Владимира и Олеси

Северная сага Владимира и Олеси

Глава 1.

Весна 1978 года встретила Владимира ласково, словно пытаясь загладить суровость двух армейских зим. Выйдя с поезда на знакомом перроне провинциального городка, он зажмурился от непривычно яркого солнца. В кармане гимнастерки лежала потрепанная фотография Олеси – с ней он не расставался все два года службы. Они расписались за неделю до призыва, торопливо, как будто боялись, что время украдет их шанс быть вместе.

Олеся ждала его у вокзала, прикрыв глаза от солнца ладонью. В ее позе была какая-то новая уверенность – недавний диплом работника культуры изменил ее. Она бросилась к нему, и в этом объятии растворились все письма, все ожидания, вся тоска.

– Я устроилась в Дом культуры, – говорила она, ведя его по знакомым улицам. – Веду кружок самодеятельности. Ты только посмотри на наши тополя – какие они стали высокие!

Но тополя были прежними. Изменился он. Армия закалила Владимира, сделала его движения более резкими, а взгляд – более оценивающим. Через неделю он уже стоял у проходной своего старого завода. Цех встретил его привычным грохотом, но зарплата оказалась смехотворной – 80 рублей. Вечером, глядя на Олесю, склонившуюся над выкройками для нового театрального костюма, Владимир принял решение.

– Поедем на Север, – сказал он просто. – В Норильск. По оргнабору.

Олеся подняла глаза. В них мелькнул страх, затем – решимость жены, готовой следовать за мужем хоть на край света.

– Когда? – спросила она.

– Осенью. Успеем подготовиться.

Поезд Москва-Норильск шел почти неделю. За окном мелькала осенняя тайга, затем бескрайняя тундра, где золото лиственниц плавилось с багрянцем карликовой березы. По мере движения на север пейзаж становился все более суровым и величественным.

– Там будет темно, – сказал Владимир, глядя на карту. – Полярная ночь.

– Но мы будем вместе, – ответила Олеся, положив руку на его ладонь.

Норильск встретил их морозом в двадцать градусов и кромешной тьмой в три часа дня. Но город не спал – он горел тысячами огней. Фонари, окна домов, световые гирлянды на улицах – все это создавало ощущение нереального, сказочного мира. Белые сугробы отражали искусственное сияние, и казалось, что идешь по серебристой дороге в звездной галактике.

Общежитие, куда их определили, оказалось типичной норильской "общагой" – длинное кирпичное здание с множеством дверей. Директор, суровый мужчина с обветренным лицом, развел руками:

– Мест нет, но в красном уголке можно временно разместиться.

Так они оказались в просторной комнате с портретами вождей на стенах и огромным телевизором "Рекорд". Первые две ночи были самыми странными в их жизни. После работы в комнату без стука входили жильцы общежития, рассаживались на стульях и молча смотрели телепередачи. Владимир и Олеся чувствовали себя как в аквариуме.

– Ничего, – шепнула Олеся на третью ночь, когда гости наконец ушли. – Зато у нас есть крыша над головой.

На следующий день им повезло – освободилась комната на втором этаже. Двенадцать квадратных метров, две кровати, стол и платяной шкаф. Зато свое.

Владимир устроился в строительное управление. На первом же собрании начальник, осмотрев его крепкую армейскую выправку, кивнул:

– Подъемные получишь сегодня. И теплую одежду.

Триста рублей! В те времена это была целая состояние. Олеся, получавшая семьдесят рублей в Доме культуры, ахнула, когда Владимир положил на стол три хрустящие сторублевки.

– Нам хватит на все, – сказал он уверенно.

Еще больше впечатлила шуба – тяжелая, из толстого меха, пахнущая нафталином и свободой. В Норильске без теплой одежды было не выжить, и эта шуба стала их первым настоящим северным богатством.

Олесю взяли в паспортный стол ЖКО. Работа была кропотливой, но она быстро освоилась, поражая коллег своим умением успокоить самых нервных посетителей. По вечерам, вернувшись в свою комнатку, они пили чай с норильскими пряниками и строили планы.

– Давай купим фотоаппарат, – предложила Олеся. – Хочу запечатлеть эту красоту.

– Сначала теплые сапоги тебе, – ответил Владимир практично. – А потом и фотоаппарат.

Они начали зарабатывать хорошие деньги. В магазинах Норильска было все – от колбасы до импортной техники. Северная надбавка и полярные коэффициенты превращали простых рабочих в людей с невиданными в средней полосе возможностями.

Когда наступил полярный день, Владимир и Олеся неделю не могли привыкнуть к тому, что в полночь за окном светило солнце. Они ложились спать, занавешивая окна одеялами, но все равно просыпались от проникающего в щели света.

– Это как жить в другом измерении, – говорила Олеся, выглядывая в три часа ночи на залитую солнцем улицу.

В один из таких белых ночей Владимир принял решение, которое изменило их жизнь. Он пришел в горком комсомола и попросился на общественную работу.

Секретарь горкома Владимир Дедушев, энергичный мужчина лет тридцати, внимательно выслушал его:

– На твоем предприятии комсомольская организация еле дышит. Возьмешься поднять?

– Возьмусь, – твердо ответил Владимир.

С этого дня его жизнь разделилась на две части: днем он был мастером на стройке, вечером – комсомольским вожаком. Он организовал спортивные соревнования, лекции, субботники. Молодежь, которая раньше скучала после работы в общежитиях, потянулась к нему.

Олеся тоже не осталась в стороне. В паспортном столе она создала агитбригаду, которая выступала с концертами в рабочих общежитиях. Ее постановки о жизни на Севере пользовались невероятным успехом.

Первая их вылазка в тундру состоялась в августе, во время короткого северного лета. Друзья по работе пригласили их на рыбалку на озеро Лама.

Дорога на "вахтовке" была настоящим приключением. Грузовик подпрыгивал на кочках, обходя огромные валуны. Вокруг простиралась бескрайняя тундра – фиолетовая от цветущего иван-чая, желтая от куропаточьей травы, изумрудная от мхов.

– Смотри! – вдруг крикнул водитель и остановил машину.

В сотне метров от дороги шел олень – величественный, с огромными ветвистыми рогами. Он не спеша пересекал тундру, время от времени опуская голову, чтобы сорвать пучок ягеля.

– Это хозяин этих мест, – улыбнулся водитель. – Уважать надо.

На озере их ждал еще один сюрприз. Пока мужчины расставляли удочки, Олеся пошла собирать грибы. И неожиданно наткнулась на целое семейство куропаток. Птицы, серо-белые комочки, не испугались ее, а лишь перекликались тихими голосами.

Вечером, у костра, едя уху из только что пойманного хариуса, Владимир обнял Олесю:

– Жить бы здесь всегда.

– Мы и живем, – ответила она, глядя на отражение полярного солнца в воде.

Их следующее приключение было еще более необычным. Профком предприятия выделил им путевки на турбазу, расположенную в пойме реки Норилки.

База представляла собой несколько деревянных домиков на берегу быстрой холодной реки. Но главной достопримечательностью были северные олени, которые свободно приходили к самому забору.

Однажды утром Владимир разбудил Олесю:

– Скорее смотри!

Они подбежали к окну. Через реку плыло стадо оленей – около тридцати голов. На поверхности воды оставались только их головы с огромными рогами, создавая иллюзию плывущего леса. Это было завораживающее зрелище – древнее, первобытное, напоминающее о том, что человек здесь всего лишь гость.

– Какая сила, – прошептала Олеся. – Как будто сама тундра ожила и движется.

Вечером того же дня с ними случилось еще одно приключение. Решив прогуляться вдоль реки, они заблудились в слабых сумерках полярной ночи. Компас, который Владимир предусмотрительно взял с собой, показал, что они идут в противоположную сторону от базы.

– Стой, – вдруг сказала Олеся. – Слышишь?

Из тумана, поднимавшегося над тундрой, доносилось тихое пофыркивание. Владимир зажег фонарь. В свете луча стояли три оленя, с любопытством разглядывая людей.

– Пойдем за ними, – предложил Владимир. – Они знают дорогу.

Олени действительно повели их – не напрямую, но общим направлением к огням турбазы. Когда они вышли к знакомому забору, животные остановились, постояли минуту, затем развернулись и растворились в тумане.

– Спасибо, – крикнула им вдогонку Олеся.

Работа Владимира в комсомоле не осталась незамеченной. Через полгода его вызвали в горком.

– Твою организацию ставят в пример, – сказал Дедушев. – Молодежь активно участвует в жизни города. Как думаешь, в чем секрет?

– Говорить с ними на одном языке, – ответил Владимир. – Они здесь не просто зарабатывают деньги. Они ищут себя. Надо дать им возможность проявиться.

Вскоре ему выделили квартиру в Талнахе – поселке горняков в двадцати километрах от Норильска. Двухкомнатная "хрущевка" с видом на сопки стала их первым настоящим домом.

Олеся преобразила квартиру за месяц. С помощью друзей они привезли из тайги коряги, из которых сделали оригинальные вешалки и полки. На стенах появились фотографии тундры, а на подоконнике – первая попытка вырастить цветы в условиях севера.

Их жизнь стала напоминать калейдоскоп событий: работа, комсомольские собрания, походы, концерты агитбригады Олеси. Дом всегда был полон гостей – молодежь тянулась к этой паре, в которой сочетались практичность Владимира и творческая энергия Олеси.

Зимой 1977 года Владимира избрали делегатом 17-й городской комсомольской конференции. Это было серьезное событие – в зале Дворца культуры собрались лучшие представители норильской молодежи.

Олеся сидела в президиуме – ее агитбригада должна была выступать с творческим отчетом. Волновалась невероятно.

– Ты справишься, – успокаивал ее Владимир за кулисами. – Ты же наша северная звезда.

Выступление прошло блестяще. Сценка о геологах, песни о Норильске, стихи о тундре – зал аплодировал стоя. После выступления к Олесе подошел пожилой мужчина с седыми висками:

– Вы дочь Ивана Семеновича? Из культурного техникума?

Оказалось, это был преподаватель ее отца, который работал теперь в Норильском горно-металлургическом комбинате. Мир оказался тесен даже на Крайнем Севере.

Но главный сюрприз ждал Владимира. В конце конференции его вызвали на сцену.

– За активную работу по патриотическому воспитанию молодежи и в связи с 60-летием ВЛКСМ, – объявил ведущий, – дипломом ЦК ВЛКСМ награждается Владимир Николаев!

Зал взорвался аплодисментами. Владимир стоял на сцене, держа в руках красивый диплом в темно-красной папке, и искал в зале глаза Олесю. Она плакала, улыбаясь сквозь слезы.

После конференции они долго шли домой по заснеженным улицам Норильска. Полярная ночь была в разгаре, но город, как всегда, горел тысячами огней.

– Знаешь, – сказал Владимир, – когда я ехал сюда, я думал, что это просто работа. А оказалось – это судьба.

– Наша северная судьба, – кивнула Олеся.

Жизнь в Талнахе отличалась от Норильской. Поселок, выросший вокруг рудников, жил по своему ритму. Шахтеры, геологи, строители – все здесь были немного романтиками, немного философами.

Владимира назначили заместителем секретаря комсомольской организации рудоуправления. Работы прибавилось, но и удовлетворения тоже. Он организовывал соревнования между бригадами, помогал молодым специалистам с жильем, создал библиотеку технической литературы.

Олеся перешла работать в Дом культуры Талнаха. Ее энергия и идеи оказались как нельзя кстати. За полгода она создала три новых кружка и организовала фестиваль "Северные россыпи", на который съехались коллективы со всего Норильского промышленного района.

Их квартира стала своеобразным культурным центром. По субботам здесь собирались друзья: пели под гитару, спорили о книгах, строили планы на будущее. Олеся удивляла всех своими кулинарными способностями – она научилась готовить блюда из местных продуктов: уху из муксуна, пироги с морошкой, салат из дикого лука.

Однажды зимним вечером, когда за окном бушевала пурга, а в доме было тепло и уютно, Владимир сказал:

– Знаешь, я иногда думаю – а что было бы, если бы мы не решились поехать сюда?

– Мы бы не узнали, на что способны, – ответила Олеся. – Здесь каждый день – испытание. И каждый день – победа.

Первую весну в Талнахе они встретили в тундре. Снег еще не сошел полностью, но уже появились первые проталины, и воздух наполнился запахом влажной земли и прошлогодней травы.

С друзьями они отправились на выходные в домик геологов, который те разрешили им использовать. Дорога была трудной – снег местами еще лежал по пояс, но настроение было приподнятым.

– Смотри! – крикнул кто-то из спутников.

На склоне сопки, на проталине, цвела камнеломка – первые цветы севера. Крошечные, нежные, пробившиеся сквозь снег и холод.

– Как они выживают? – удивилась Олеся.

– Как и мы, – ответил Владимир. – Цепляются за жизнь изо всех сил.

Вечером у костра они делились планами. Кто-то мечтал поступить в институт, кто-то – накопить на машину, кто-то – съездить в отпуск на море.

– А вы? – спросил молодой шахтер Петя. – О чем мечтаете?

Владимир и Олеся переглянулись.

– Создать здесь настоящий дом, – сказала Олеся. – Чтобы детям, если они будут, было что вспомнить.

– И чтобы они гордились Севером так же, как мы, – добавил Владимир.

Летом, во время полярного дня, с ними произошла история, которую они потом рассказывали много лет.

Решив сплавиться по Норилке на лодке, они отправились вниз по течению. Река в этом месте была быстрой, с перекатами и небольшими порогами. Владимир управлял веслами, Олеся сидела на носу, снимая на фотоаппарат берега.

Вдруг лодку резко качнуло. Олеся чуть не выпала, но успела ухватиться за борт.

– Что это? – испуганно спросила она.

Владимир уже разглядел причину. К лодке приближалась огромная щука – не менее метра длиной. Рыба, казалось, изучала незваных гостей.

– Гигант, – прошептал Владимир. – Никогда таких щук не видел.

Щука поплыла рядом с лодкой несколько минут, затем резко нырнула и исчезла в темной воде.

– Это как знак, – сказала Олеся, когда они причалили к берегу. – Знак, что мы на правильном пути.

– Или просто голодная рыбина, – засмеялся Владимир.

Но в душе он тоже чувствовал – эта встреча была не случайной. Север испытывал их, проверял на прочность, а затем открывал свои чудеса.

На работе у Владимира сложились особые отношения с коллективом. Строители, в основном приезжие с "материка", были людьми суровыми, но справедливыми.

Однажды на объекте произошел несчастный случай – упала железная балка, чуть не задев молодого рабочего Сережу. Парень отделался испугом, но Владимир понял: нужно что-то менять в организации труда.

Он собрал комсомольский актив и вместе они разработали систему взаимного контроля безопасности. Каждое утро теперь начиналось с проверки снаряжения, каждый вечер – с анализа прошедшего дня.

Старшие товарищи сначала отнеслись к нововведениям скептически, но когда количество нарушений снизилось втрое, признали правоту молодежи.

– У тебя подход правильный, – сказал прораб Василий Иванович, ветеран норильской стройки. – Не давишь, а убеждаешь. Это ценно.

Особенно Владимир сдружился с бригадой плотников из Вологды. Мужики, работавшие на Севере не первый год, научили его премудростям строительства в условиях вечной мерзлоты.

– Дерево здесь живет своей жизнью, – говорил бригадир Федор. – То сожмется от мороза, то разбухнет от влаги. С ним нужно договориться.

Эти уроки пригодились Владимиру, когда он взялся за обустройство своего Талнахской квартиры .

Тем временем Олеся расцветала как организатор. Ее идея провести фестиваль народов Севера получила поддержку в горкоме партии.

Она неделями изучала культуру ненцев, эвенков, долган – коренных жителей Таймыра. Разыскала в Норильске мастериц, которые сохранили традиции национального шитья, резьбы по кости.

Фестиваль стал событием городского масштаба. В Доме культуры Талнаха собрались представители всех национальностей, живущих на Севере. Звучали горловое пение, игра на баргане, рассказывались легенды о духах тундры.

– Вы сделали большое дело, – сказал Олесе после конференции пожилой ненец Илья Тусида. – Молодежь наша забывает традиции. А вы напомнили.

Для Олеси это была высшая оценка. Она поняла: ее миссия на Севере – не просто организовывать досуг, а сохранять ту хрупкую связь времен, которая так легко рвется в условиях индустриального города.

После фестиваля она создала кружок "Северные узоры", где учила детей вышивке бисером и изготовлению традиционных кукол. Занятия проходили по вечерам, и часто на них заглядывали родители, вспоминая свое детство в тундре.

Настоящее испытание пришло зимой 1980 года, когда температура опустилась до минус пятидесяти. В такую погоду даже северяне старались не выходить лишний раз на улицу.

Но на стройке был аврал – нужно было сдать объект к февральским праздникам. Владимир с бригадой работали по особому графику: двадцать минут работы – десять минут в тепляке. Несмотря на мороз, люди держались молодцом – сказывалась закалка и правильная организация.

Однажды, возвращаясь с работы, Владимир увидел на дороге старика, который не мог сдвинуться с места – примерзли валенки ко льду.

– Сижу тут уже полчаса, – пробормотал дед. – Ноги не слушаются.

Владимир отвез его в медпункт, затем домой. Оказалось, старик жил один, дети уехали на "материк".

– Спасибо, сынок, – сказал дед на прощание. – Добро твое к тебе же вернется.

Эта встреча заставила Владимира задуматься. На следующий день он организовал комсомольский патруль, который проверял, все ли в порядке у пожилых людей в их микрорайоне.