Я везде и нигде

Глава 6: Ботинки на вырост

Саундтрек главы: ГРАНЖ – Всё переменчиво

Мой мир не был черно-белым. Не был он и сплошной серой полосой. В нем были и другие цвета. Теплые, пусть и неяркие. Игнорировать их – значит солгать самому себе и обесценить те редкие моменты, когда сквозь трещины в семейной крепости пробивался свет.

Вспоминая ту самую лисью шапку и валенки как орудие наказания, я не могу не вспомнить и другие ботинки. Зимние, крепкие, новые. Пахнущие не чужой бедностью, а заводской кожей и заботой. Мне их подарили на день рождения. Они были на размер больше. На вырост. И я это прекрасно понимал.

Я видел, как родители считают копейки, как мать прикидывает в уме, на что хватит зарплаты. Я понимал, что эта покупка – не просто подарок, это стратегическое вложение, планирование бюджета на целый сезон вперед. Они старались как могли. В их системе координат, в их понимании заботы это и была любовь – практичная, экономная, приземленная.

И получалось так, как получалось.

Я шел в этих ботинках, и они слегка шлепали на подъеме. Но они были новые. Мои. И куплены они были не для позора, а для тепла. Не для того, чтобы меня унизить, а чтобы я не замерз.

В этом и заключалась вся сложность моего детства. В его дуализме. В нем было все одновременно.

Одна и та же мать, которая могла устроить истерику на весь двор, могла часами стоять у плиты, чтобы накормить меня моими любимыми блинчиками.

Один и тот же отчим, молча подававший ремень, мог молча же починить мой велосипед.

Они не были монстрами. Они были сломанными, незрелыми, травмированными людьми, которые, как и все, хотели какой-то простой, нормальной жизни. Но их собственные демоны, их нереализованность и обиды постоянно брали верх над их же попытками быть «нормальными».

И я, ребенок, жил в этом постоянном маятнике.

От подарка на день рождения – до публичного унижения.

От молчаливо починенного велосипеда – до молчаливо поданного ремня.

Любовь в той семье почти всегда приходилась не по размеру. Она была либо слишком большой и удушающей в своей ярости, либо слишком маленькой, болтающейся на душе, как те самые ботинки на вырост. Ее всегда было или слишком много, или слишком мало. Ровно столько, чтобы не замерзнуть, но и не согреться по-настоящему.

И, возможно, именно эта двойственность стала для меня главным уроком. Она научила меня видеть оттенки. Не делить людей на «плохих» и «хороших», а понимать, что в каждом есть и свет, и тень. А еще – ценить те самые, простые и теплые моменты, потому что в их основе, пусть и криво, пусть и косо, но лежало желание позаботиться. Как умели.

Глава 7: Очкара

Саундтрек главы: Brutus – Bird

В детстве у меня была соседка Гуля. Мы с ней дружили, что не мешало мне считать её заносчивой, капризной зазнайкой и называть её в лицо «Очкастой Дурой», она кстати очень похожа на персонажа из серии фильмов о Гари Поттере – «Плаксу Миртл». Мы не враждовали. Мы даже играли вместе. Забирались на чердак старой стайки, пахнущий пылью и тайнами. И именно там, в третьем классе, в полумраке, пропахшая сеном, она мне её показала. Мы с детским, не испорченным любопытством разглядывали, как всё устроено. Сейчас вспоминать – и смешно, и дико. Но при этом она меня дико «раздражала». Как личность. Гуля Дурова. Очкастая, с завышенным ЧСВ, капризная. И я, пацан с нашего двора, не стеснялся говорить ей это в лицо. «Очкастая Дура» – это было не прозвище за спиной. Это было прямое определение, ярлык, который я вешал на неё при каждой возможности. Я не просто думал, что она «мелкая, противная пизда» – я ей это демонстрировал.

Ирония судьбы, как выяснилось, – мастерская бумерангов. Спустя годы я и сам облачился в очки. Мы получаем всё, что сами даём этому миру. Рано или поздно. Получаем сполна.

Потом наши пути разошлись. А спустя годы, уже на третьем курсе универа, я увидел её на улице. В компании двух парней. Мы просто поздоровались. Прошли мимо. И всё. Позже, конечно, до меня дошли сплетни. Про общагу. Про то, что её там, цинично говоря, «по кругу пускали». Кто-то собирал эти слухи, как марки, пересказывал с похабным смешком.

Но знаешь, что я понял? Я осуждаю не её. Каждый в праве распоряжаться своим телом и своей жизнью как хочет. Я осуждаю тех, кто эти сплетни собирает.

Эта история – мой личный бумеранг. Он улетел в виде откровенных оскорблений, а вернулся в виде очков на переносице и горького осознания: в детской жестокости нет полутонов. Ты либо травишь человека в лицо, либо нет. Я – травил. И это уже не исправить. Можно только признать. И постараться быть лучше сейчас.

Глава 8: Чёрный

Саундтрек главы: CARDIO KILLER – FAKE

В четвертом классе к нам перевёлся мальчик по имени Саша Гальцев. Он был смуглым, как цыган, или, как сейчас бы сказали, – латинос. Но в нашем дворе не было таких слов. Его тут же окрестили «Чёрным». И это прозвище было единственным, что в нём хоть как-то соответствовало образу «плохого парня». Потому что сам он был не крутым и не опасным. Он был «гнилым».

Классным задирой, который получал удовольствие, чувствуя своё мнимое превосходство. Он задирал всех, обижал и бил, не брезгуя даже девочками. И делал это с каким-то мелким, ничтожным сладострастием.

Леха Тихий, уже будучи в тридцатилетнем возрасте, как-то вспомнил о нём и выдал с ледяным спокойствием:

– Я бы ему в рот насрал.

И я бы, знаете, с удовольствием помог.

Потому что это не детская обида. Это – «поздняя реакция нормального человека на ненормальное поведение». На ту самую, неприкрытую гниль, которую в себе не носил.

Но спустя годы, глядя на ту историю из сегодняшнего дня, я понимаю: мне его жалко. Искренне жалко. Я уверен, что родители его «пиздели» даже за сам факт его существования. Его жестокость была не силой. Она была криком. Плевком в мир, который его не любил и, скорее всего, не принимал с самого начала.

Он был не монстром. Он был «симптомом». Симптомом той системы, того окружения, той семейной ямы, которая производит на свет таких вот «Чёрных» – несчастных, озлобленных детей, которые не умеют ничего, кроме как сеять вокруг ту же боль, что живёт внутри них.

И от этого осознания не становится легче. Просто зло перестаёт быть абстрактным. Оно обретает причину. И становится от этого ещё противнее.

Глава 9: Школьный рок-квартет

Саундтрек главы: Гости Гаррисона – Обещай

Пыльный школьный спортзал пах старым деревом и пылью. Но для нас он пах свободой. Именно там, в углу, куда никто не заглядывал после уроков, родилось наше братство. Наш «Квартет».

Я, Лёня Попов, – гитара. Леха Тихий – бас. Витя Мягков – вокал. Яша Сомов – барабаны. Мы были разными, но нас сплавила воедино музыка. Вернее, не сама музыка, а то, что она в нас пробуждала – ощущение, что мы можем всё. Что мы не просто четверо пацанов из захолустья, а творцы своего мира.