Пианист из Будапешта. Правдивая история музыканта, пережившего Холокост

Здесь, в «Паризьен Гриль», модная молодежь Будапешта до рассвета могла демонстрировать свои наряды, слушать живую музыку, танцевать, пить и наблюдать за выступлениями кабаре и танцевальных номеров. Этот огромный клуб занимал два этажа. В центре зала мерцал танцпол, освещенный огромными люстрами в стиле ар-деко. По обе стороны от сцены тянулись красивые винтовые лестницы с резными деревянными перилами, соединявшие нижний этаж с верхним балконом. Вдоль лестниц были расставлены круглые столики и стулья, и свободных мест почти не осталось. Сегодня здесь не было танцевальных номеров или кабаре и играл обычный домашний музыкальный коллектив.

Пианист исполнил неприметный вальс, закрыл крышку инструмента и встал, чтобы сделать перерыв. Воспользовавшись моментом, Стефан, как обычно, оставил свой напиток и направился к белому роялю, жестом приглашая друзей следовать за ним. Кивнув персоналу за барной стойкой, он сел, открыл крышку и начал играть. Прекрасные импровизации переплетались с попурри из популярных песен того времени. Несколько друзей образовали вокруг рояля полукруг, а другие посетители бара быстро последовали их примеру.

Стефан был прирожденным музыкантом, который с легкостью мог произвести впечатление на окружающих своей игрой. Редко можно было увидеть, чтобы кто-то играл без нот, но Стефан делал это легко, по памяти, с полной самоотдачей. Это был его особый талант, и он всегда добивался успеха.

– Иштван, это было так красиво… – Георг, один из его знакомых, налил Стефану еще бокал вина, когда тот вернулся за стол после своего импровизированного выступления.

Принимая комплимент, Стефан опустил ладонь на плечо друга и перевел разговор в другое русло.

– Итак, – обратился он к Георгу, – расскажи нам, какие увлекательные приключения ты сегодня пережил?

– О! – с улыбкой воскликнул Георг. – Сегодня я сходил в полицию и забрал паспорт. Наше трио только что наняли для выступления в театре Кюхлин в Базеле. Я, мой пианист и барабанщик в следующем месяце переезжаем в Швейцарию!

Над столом раздался звон бокалов и поток добрых пожеланий.

– Ну, если с этим вашим пианистом что-то не срастется, – произнес Стефан, пытаясь за ухмылкой скрыть уже вспыхнувшую внутри искру, – пришли мне телеграмму.

Глава 2. Так и было…

Когда мой папа был маленьким, он попытался написать историю своей жизни. Продвинулся недалеко, но уже в его первых словах сквозит такая щемящая глубина, которую способна дать только невинность детства: «Я родился и сразу рассмеялся».

Однако этого нельзя было сказать о Стефане, которому его мать Катица рассказала, что он никак не желал появляться на свет. 19 мая 1907 года, после нескольких дней мучительных родов, его извлекли из нее металлическими щипцами. Столь трудное рождение первенца натолкнуло ее на мысль, что вся его дальнейшая жизнь окажется вовсе не такой благословенной, как можно было ожидать, учитывая благополучие семьи.

Когда он, наконец, появился на свет, у него был распухший и абсолютно плоский нос, что напугало новоиспеченную мать. Видимо, она вслух обрадовалась, что Стефан не девочка, а мальчик, и сумеет устроиться в этом мире даже без носа. Врач поспешил заверить ее, что для новорожденного это нормальное явление и что через несколько дней у ее ребенка будет нормальный и красивый носик.

Так и было! делится Стефан в своих записях. Я по-прежнему горжусь своим носом, который не слишком кривой и не слишком длинный. На мой взгляд, нос у меня красивый.

Через несколько лет после этих событий мать родила его братьев-близнецов, Лоранта и Аладара (названный в честь отца), за которыми последовала сестренка Энни и, наконец, младший брат Георг. Близнецы росли болезненными, и Аладар умер в младенчестве. Мой двоюродный дедушка Лорант всю жизнь говорил, что он так и не понял, кто он на самом деле – он сам или его брат-близнец, ведь нерадивая няня могла запросто их перепутать, и никто бы не заметил.

У семьи был успешный текстильный бизнес, и они жили очень комфортно. В доме с большой террасой в Сегеде размещались библиотека, салон, где Катица и Аладар развлекали гостей, не в последнюю очередь с помощью рояля «Блютнер», столовая, кухня и помещения для прислуги, а также несколько спален. В конюшне за домом Аладар держал лошадь, а в специальном загоне – охотничьих голубей. Прислуга состояла из кучера и его жены, повара, горничной и няни для присмотра за детьми – или фройляйн, как называл их Стефан, поскольку обычно они были немками.

Я не был приветливым или общительным мальчиком.

Стефан нечасто делится воспоминаниями о своем детстве. Его ранние годы наполнены, на первый взгляд, случайными и незначительными моментами, но я не могу не видеть в них глубокий смысл. В каждом из них кроется ключ к пониманию того, каким он был человеком.

В одном из таких обрывочных воспоминаний Стефан гулял по городу со своей тетей Антонией и они встретили местного раввина. Этот уважаемый человек не только был духовным лидером, но и занимал пост в Палате магнатов, венгерской Палате лордов. Смущенный Стефан постеснялся открыть рот, когда его попросили представиться, и вместо этого пнул раввина в голень. Антонии стало ужасно стыдно: это ее взрослое смущение передалось и мальчику, благодаря чему он запомнил эту историю и описал в своих дневниках более полувека спустя.

У каждого из нас есть такие ранние воспоминания, которые остаются на всю жизнь, словно прилипнув. Когда мне было 3 года, я в приступе ярости ворвалась на кухню (хотя и не знаю, что могло так разозлить трехлетнего ребенка), выхватила из холодильника целый пакет молока и, глядя маме прямо в глаза, швырнула его на пол. Он лопнул, и молоко пролилось на пол, в щели между линолеумом. Рассказывая эту историю, мама смеется, но, слушая ее, я чувствую, как внутри смешиваются смущение и затаенная ярость. На глаза наворачиваются горячие, колючие слезы. Я плачу из-за пролитого молока.

В квартире моей тети Юлии в Западном Мидленде висит портрет Стефана в детстве. К сожалению, картина так и не была дописана. На портрете он сидит в красном плетеном кресле, скрестив ноги и подперев подбородок рукой. На его лице застыло выражение болезненного нетерпения. Я представляю, как он ерзает в кресле, как плетеный узор оставляет неприятные отпечатки на его коже, как он ждет, чтобы испытание поскорее закончилось и его отпустили играть. Для маленького мальчика сродни пытке сидеть неподвижно часами, пока незнакомый человек рисует его непонятно для чего. Я представляю, как кто-то из старших родственников или, возможно, няня говорит, какой он неприветливый мальчик.

Самые счастливые воспоминания Стефана о раннем детстве – это семейные праздники. Весь клан, включая бабушек и дедушек, тетушек, дядюшек и двоюродных братьев, регулярно отправлялся на отдых либо на термальные курорты, такие как Мариенбад (Марианске-Лазне) или Франценсбад (Франтишкови-Лазне) в Чехословакии, либо на побережье Адриатического моря, чтобы приятно провести время вместе. Для детей это означало играть в военные игры. Стефан вспоминает один случай, когда другие двоюродные братья и сестры, не сказав ему, переоделись солдатами. Стефан, недовольный тем, что оказался единственным в простой полосатой футболке (ни каски, ни армейской куртки), решил проблему, став первым погибшим. Он упал на землю и лежал неподвижно, пока кровавая битва за домик для отдыха не завершилась.

По его голосу я слышу, что он до сих пор гордится тем, как удалось выйти из положения, и его забавляет, каким он был в юности. Стефан не любил дуться или чувствовать себя обиженным и ущемленным. Ему нравилось находить лазейки в системе. Он использовал любую возможность проявить творческий подход и выделиться, делая все по-своему.

Война стала суровым атрибутом жизни Стефана, будь то в игре или в реальности. Ему было всего 7 лет, когда началась Первая мировая и его отца Аладара отправили на сербский фронт. Семья была настроена патриотично, и Аладар, хотя и был мягким человеком, считал защиту Венгрии своим долгом. Катица вдруг обнаружила, что практически единолично управляет бизнесом и у нее почти не остается времени присматривать за детьми. То ли под влиянием перемен, то ли просто по стечению обстоятельств, но Стефан серьезно заболел. Он с трудом дышал, поднялась высокая температура. Врач даже сказал, что надежды мало, и был готов объявить его мертвым. Не желая терять еще одного ребенка, особенно горячо любимого первенца, мать взялась за поиски лекарства, и это был первый из многих случаев, когда она вступала в борьбу за своего старшего сына.

Именно четвертый врач наконец-то диагностировал у него дифтерию (за 7 лет до того, как эпидемия достигла своего пика) и интубировал его, чтобы мальчику стало легче дышать. Несколько недель Стефан находился в спальне, укутанный в простыни, пропитанные морской солью, чтобы облегчить дыхание и ускорить выздоровление. Когда он полностью поправился, мать подарила миниатюрную форму венгерского солдата. Гусарская форма состояла из красных брюк, красной фуражки и темно-синей курточки. С патриотической гордостью Стефан, надев обмундирование, играл дома, расставляя своих солдатиков и невинно проигрывая в воображении все то, что его отец переживал в жестокой реальности. По крайней мере, в этих сражениях понарошку Стефан больше никогда не был неподобающе одет.

Стефан не был отличником, зато, как он сам с гордостью отмечал, учился «гораздо лучше, чем Лорант!». Он и его младшие братья посещали строгую католическую гимназию пиаристов. Стефан держался там изо всех сил, время от времени все-таки вступая в стычки с одноклассниками или учениками из конкурирующей школы. Он обладал спортивным телосложением и не боялся ударить для самозащиты: «Возможно, я был жестоким по натуре мальчиком», – размышлял он.

Хотя Стефан и был трудным юношей, это никак не проявлялось в его игре на фортепиано. С раннего возраста он обладал большой чувствительностью и творческим потенциалом, что позволяло импровизировать. Младшие братья и сестры любили собираться вокруг рояля и слушать, как их мама и брат исполняют Шопена. Скорее всего, музыка отвлекала их от переживаний за Аладара, который в то время воевал, теперь уже на итальянском фронте. После четырех лет службы отца досрочно отправили домой из-за обострения артрита. Вскоре после этого война была проиграна. Было много горечи из-за того, что столько солдат погибли зря. В воздухе витало чувство беспокойства и жажды перемен.

Однако какое-то время в Сегеде продолжалась спокойная жизнь.

Поскольку Стефан проявлял такие способности и энтузиазм в игре на фортепиано, Густав, его дедушка по материнской линии, решил попробовать приобщить к музыке и других своих внуков. Он организовал для Энни уроки пения, купил Лоранту виолончель, а Георгу – скрипку. Помимо этих подарков он также снабдил семью домашним питомцем – маленькой желтой канарейкой. И в то время как у Энни обнаружился прекрасный голос, а Георг прилежно осваивал скрипку, Лоранта крошечное существо в латунной клетке интересовало гораздо больше, чем инструмент, без дела простаивающий в углу столовой. Как и его отец, он страстно увлекался природой.

В выходные дни распределять родительские обязанности стало проще: каждое воскресенье Аладар брал Лоранта с собой кататься на лошадях, гонять голубей и стрелять в тире, а Катица оставалась в доме, музицировала и рисовала со Стефаном, Энни и Георгом.

Однако в 1923 году семья переехала поближе к родителям Аладара, сменив дом в Сегеде на квартиру в Будапеште. Должно быть, для Стефана было волнительно перебраться в столицу как раз на пороге взрослой жизни: ему исполнилось 16 лет. Пока младшие братья и сестры жадно разглядывали игрушки в детском магазине на площади рядом с их многоквартирным домом, Стефан рассматривал блестящие грампластинки.

В музыке «напряжение» – это термин. Он обозначает предвкушение, которое мелодия создает в сознании слушателя в ожидании расслабления или разрядки. Пианист может создать его, например, с помощью постепенного движения, перехода на более высокий или низкий тон, искусно усиливая динамику или умело играя с консонансом и диссонансом. Взрослая жизнь Стефана в самом начале определялась таким напряжением – мягким и постоянным перетягиванием каната между призванием и ожиданиями.

Повинуясь воле отца, Стефан изучал текстильное и машиностроительное дело. Особого интереса ни к тому, ни к другому он не проявлял (я никогда не любил и не понимал машины, а в Сегеде в те времена едва ли можно было увидеть автомобиль!), но все равно начал учиться в престижном политехническом университете Цюриха.

Моя природа толкала меня в противоположную сторону – к музыке, которой, как мне казалось, было легко следовать.

В университете целеустремленность Стефана возросла, а время, проведенное в кругу сверстников, только укрепило его решимость. Он впитывал в себя все, что могла предложить студенческая жизнь, кроме, собственно, самих занятий: он их не посещал. Стефан часто сталкивался с сокурсниками в коридоре: они направлялись на утренние лекции, а он шел спать, возвращаясь после ночных вечеринок и музицирования.

Стефан участвовал в разных спортивных мероприятиях, которые предлагал университет. Овладев навыками бокса и игры в теннис, он стал участвовать в соревнованиях. В летних круговых турнирах в Швейцарии он был представлен в обеих дисциплинах и выступал за университет, в котором практически не учился. Из его рассказа становится понятно, что Стефан очень гордился своей физической формой. Он подчеркивает, что родители даже пришли поболеть за него в финале, с гордостью вспоминая этот момент.

Что касается учебы, то, как признается Стефан, мне было неинтересно, и поэтому я ничего не достиг, после чего добавляет: я провел три замечательных года в Цюрихе.

Все закончилось тем, что отец нанес Стефану неожиданный визит и обнаружил его в кресле, погруженным в глубокий сон, в костюме, который был на нем накануне вечером, и с пустой бутылкой вина рядом. Когда ему удалось поднять сына, одеть его и поговорить, он попросил провести экскурсию по университету. Стефан с трудом отыскал дорогу от своего жилья до лекционных аудиторий, зато показал Аладару все кофейни, рестораны и ночные клубы города. В окнах этих заведений висели фотографии Стефана, рекламируя его еженедельные выступления. После этого визита Аладар сдался, осознав, наконец, что напрасно тратит деньги на курсы по текстильной промышленности.

За неудачной учебой последовали стажировки в оптовых компаниях Лондона и Парижа. В свои двадцать с небольшим Стефан был исполнен юношеской самонадеянности и предпочитал тратить силы на музыкальные проекты, нежели на работу, которая, по его мнению, не соответствовала его талантам.

Его пребывание в Лондоне было типичным для молодого Стефана, который не осознавал своего привилегированного положения. Аладар финансировал его образ жизни за границей, выплачивая по 20 фунтов стерлингов в месяц – весьма щедрую по тем временам сумму. Для сравнения, мистер Шпильман, хозяин квартиры с двумя спальнями, в которой жил Стефан в Ислингтоне, неподалеку от футбольного поля «Арсенала» в Хайбери, зарабатывал всего 3 фунта стерлингов в неделю. Стефан «отплатил» мистеру Шпильману за гостеприимство, закрутив роман с его женой.

Мистер Шпильман был радиолюбителем и быстро удалялся в свою комнату, чтобы предаться своей страсти, а миссис Шпильман отдавала свою страсть мне. Она была симпатичной, жизнерадостной ирландкой. Одному богу известно, что они друг в друге нашли, что заставило их пожениться.

Подобное высокомерие Стефан проявлял и на работе. Благодаря деловым связям отца, Стефан получил стажировку в текстильной компании Mullen Brothers. Однако уже на третьей неделе он начал возмущаться из-за обилия рутинных обязанностей. В частности, ему приходилось таскать тяжелые чемоданы с одеялами и шарфами по магазинам на оживленной Оксфорд-стрит.

Я подошел к мистеру Маллену и сказал ему, что нанялся не грузчиком, а изучать экспорт/импорт! Так что мы расстались полюбовно.

Стефана всегда волновала только его музыка. Именно страсть, напористость и изобретательность привели к тому, что он стал стучаться в двери музыкальных издательств на лондонской Денмарк-стрит.

Я отправился в издательство Dix Publishing Group и представил свою композицию. Она называлась «Вверх и вниз по шкале жизни»

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

Далее – «Блютнер». Blüthner – производитель фортепиано и роялей, расположен в Гросспезне (Лейпциг, Германия). Одна из старейших семейных компаний по производству фортепиано. Основана в 1853 году Юлиусом Блютнером (1824–1910) (здесь и далее прим. пер.).

2

An Old Mill is Dreaming (англ.).