Когда придёт завтра

Игорь Маслиев

Когда придёт завтра

Надо

Я как-то думал, что же Гончарова,

Собачью преданность от женщины не ждать,

И в чем она виновна, то в миру – не ново,

Потребность эту надо ль осуждать?

Стих мой с прошлым породнится

Сегодня, дитя на выводы сгодится.

Но, голос слабый из глубинки

Неясно слышен, по старинке

Звучит. Горят усталые глаза,

А в душу просят чудеса.

Реалью, друг мой, и не пахнет.

Уже другое поколение собой седеет,

А наше над вопросом чахнет:

Что сделал, кто теперь успеет

Построить светлый лик отчизне?

Сегодня, завтра, прошлым – тризне.

Играли в общую дуду,

А не пустую лабуду.

И серый цвет уже другим к лицу,

И фраза: «Ты сер, а я, приятель, сед», -

Инакий смысл, но четкий след, -

Всё допустимо стервецу.

Опять нахмурил лоб страдально,

Зачем историей писать?

Лишь часть пожитка своего реально

Едва лишь можно пользою назвать…

Где есть счастливая любовь, -

Пиши и тешь младое ухо.

Забудь, что где-то есть разруха

И где-то гневно льется кровь.

Важно делать не приятно, а правильно,

Ни всем говорить правду и дельно.

Хватит воду бесцельно лить -

Надо кому-то бесславно пожить.

Или мыслить об этом раздельно?

Масленица

1

Ай да Масленица! Животу волье!

Русской душе раздолье!

Блинами да веселием баловница!

А причудами, да, чудесами чаровница!

Ахи да охи,

Вышли скоморохи!

Смеши, не стесняйся

В труде не замайся!

Сегодня веселись,

А весной пригодись!

Плечо раззудись,

Парни в ряд становись:

Аппетитку нагулять,

Кулаками настучать,

Бог простит,

Коли будешь бит!

Кулачные бои -

Шевели руками,

А по сути свои -

Борьба с грехами.

Веселись народ ненабожно,

Дню пришел черед – все можно!

Грешить шибко не хочется -

К обеду с боку припёка заморочится.

Пришло время песни слушать

Кисель ягодный ложкой кушать.

Ну и раз оно так,

Значит жизнь пустяк.

Еще дело сделаем

Только знать затем,

Чтоб прогнать беды и напасти прошлого,

Что к нам без просу пришло:

Чучело наряжаем,

Солому поджигаем:

«Иди старое и не нужное

Очищай место насущное

Пеплом по полям развейся

Новым счастьем взвейся!».

Да давай гадать,

Чтобы жизнь узнать.

2

Чего же только не нагадается,

Думаешь одно, а другое сбывается.

Так-то так оно получается:

Вот такая мура открывается.

Подгадано все чин по чину:

Приди, суженый, на блины да к ужину. -

Гадала Кастальская поэтесса,

А явился к ней, о Великий! повеса.

Чудно! – Сулилась популяция истомы,

А проявились мании симптомы.

Не в грешный день и вроде всё без умысла

Вдруг повезет, везет другим в ЛОТО:

Просила друга без дрянного помысла,

Но популярного и умного зато.

Чтоб день деньской вели беседу светскую,

Он чашечку держал, свой пальчик отклоня,

И зависть вызывал по скромности соседскую,

Ее лишь видел, дачи взглядом обводя.

Все сбылось, словно мановением,

По точности, ядрен его возьми!

И вот теперь следим мы за мгновением

Чудной, но получившейся любви.

3

«Друг мой, с тобой мы люди творчества», -

Неспешно начал он, и, пальчик отведя,

Поставил чашечку на блюдечко, и отчество

Для задушевности в сей разговор введя.

Она же опустив глаза, чуть скошено,

Как будто все произошло собой -

Он появился у неё непрошено -

Веками между, да с курчавой головой.

А он вещал:

«Раз так случилось – польза будет.

Интеллектуальной рифмою поговорим».

Её чуть засмущал:

«Пусть Ваше достижение меня остудит –

Призванием светлый мир творим».

Соседке только незадача:

В полночь на даче свет горит

И с кем это так дальше -

паче

Соседка жарко говорит?

Везет: чужому ухажеру

Случайно открывает дверь,

И звон фужера по фужеру

Звучит, – ты мне уже поверь.

На концерт дала билетик -

В зале все ряды полны.

Тут подсел к ней дядька-

цветик

Надо же! и без жены…

Точно дерзкая колдунья

Знает жизнь и слово то,

От которого сравненье

Есть одно, звучит: «Зато»…

И прижавшись к раме ухом

Долго слушала она,

Перед этим, правда, с духом

Вкушав крепкого вина.

Разговор велся вначале:

От чего и почему,

Временами затихали -

Вот никак я не пойму.

Был и спор слегка меж ними

О величии искусств,

Вскоре понял мудрый гений

О значении искус.

Взгляд его упал на полки,

Где фамилией стояли:

Пастернак, Иосиф Бродский -

О России больше знали,

Как писать полезно строки:

Рифма, смысл? – вот вам уроки…

Бакенбардами тряхнул

И тихонько улизнул.

Прогадал эстет великий,

Но известный был зато.

Да он был великий!

Хоть и нищий был за то.

4

Ай да Масленица! Животу волье!

Русской душе раздолье!

Блинами да веселием баловница!

А причудами, да, чудесами чаровница!

Две соседке, что по даче,

По соседски насудачились:

Погадали дружно в вече,

Лишь к утру погасли свечи,

Просыпаются с утра,

Трут то лоб, то возле рта.

Глядь, народ уже гуляет

Дружно чучело сжигает.

Был кудрявый или нет?

Так и стал для них секрет.

Угрюм-судьба

Как ни крути, угрюм-судьба

Простого русского народа:

Переизменная хвальба

За неуклонность взглядов рода,

Да запоздалая мольба…

Знакомо из крылатых фраз,

Из тайн за черною вуалью:

Как бил врага, в который раз,

Солдат с холодною медалью -

За чистоту прекрасных глаз.

Как верилось, что, наконец,

Мир станет для него добрее:

Его воинственный венец

Навек сокроется в музее -

Недруг родится поумнее!

Что благородство, как понять,

Когда есть серое высочество:

Его, по долгу, защищать -

Непостоянное пророчество,

За наградное слово мужество.

Христа спроси, как допустил

Проверить целостность единства:

За попустительство простил,

За подкуп Веры и бесчинства -

Тихонько в келью допустил.

Поднять народ из пустоты,

Что знамя нес и твердо верил:

Свершатся светлые мечты,

По лозунгу успешно мерил -

Обманут вновь нещадно ты.

Коварный план отважно сбылся

Без жалости к своей реалии:

Час грозный кровию умылся

И отвернулся взглядом далее,

Где след пороховой забылся.

Сварливый вспомнился роман,

Что гений нам писал стихами:

«И по Балтическим волнам

За лес и сало возит нам…», -

Читаю нынче со слезами.

Попить из козьего копытца,

Повтор в изяществе храня,

Как повторению не сбыться? -

Итогами второго дня

Ждет роскошь, за собой маня.

Мамаев курган

Курган угрюмый тихо стонет,

Глядя на волжский стольный град,

Единой целью сердце тронет:

«Друзья! Нам шагу нет назад!».

И вторят голоса потомкам,

Земля с железом породнясь:

«Ползем на смерть мы по обломкам,

Чтоб видеть завтра с вами связь».

Дым, вой и пепел гнева,

Что тело заставляет встать:

Рука вчера пахать хотела,

Сегодня хочет воевать.

Не видел мир подобной тризны,

Великий дар, юдоль отчизны…,

Но смертный выжил,

Враг устал,

И, молча, на колени стал

Пред воином из вечных жил,

Который здесь с корнями жил

И гордо край свой защищал…

Секунде четкий ритм отмерен:

Живой, и … глас из-под небес, -

Чеканной памятью путь смерен:

Шаг караула – звук воскрес,

Со всех сторон вещает грозно:

Изыди, подлый сатана!

Мы бились, чтобы было можно

Сказать: цвети моя страна!

Строка, что выбита утробно,

Но громко слышно в тишине,

Предупреждению подобно,

Без повторения вдвойне.

Впервые меч вверх занесенный -

Непросвещенный должен знать -

Народ есть еще не покоренный,

А проще, для России – рать!

Казах, узбек, чечен кавказский,

Скажу в глаза завистной мгле:

Спасибо, Господи, я русский

И умер на родной земле.

Меж тем

Меж тем бесцельно не грущу,

И мысли буйные изрядно

В сознание не допущу,

Махнув рукой со смыслом «ладно».

С утра затеялся читать:

«Онегин, добрый мой приятель…».

Теперь мне хочется познать

Про смысл. Как новый обыватель.

Прошедшей школьною порой,

Не теша мудростью сознанье,

Чуть надсмехался над судьбой

Дворян. А ныне состраданье

Зовет к себе простой народ

И по риторике условию

Вопрос: а кем мой скромный род

Теперь явится по сословию?

Теперь понятен труд крестьянки,

Что в поле весело поет:

Когда малину соберет -

Тогда затихнет глас селянки.

А барин? – Скукою томимый

И ленью от трудов гонимый:

«…на бильярде в два шара

Играет с самого утра».

Сегодня скукою томим,

Не менее трудов гоним

Пустые чашки трет чиновник

Пустых затей с утра виновник:

Все на бумаге, в заседаниях

Без видных дел, но в обещаниях.

Поэты про любовь «поют»

Богемной и Земле неравной.

Перо, язык о смысл сотрут

От страсти выдуманной славно.

Толстой Алеша в эмиграции

Писал про «Баню» четким слогом

Поскольку дико был в прострации

Без денег, по нужде с залогом.

Вот рок под стольный свод

Его уверенно ведет,

И от судьбы прекрасной той

Теперь вновь Алексей Толстой.

Как то двуличная забава

Преподнесет: вот лень-отрава,

Вот ложь «святая», вот донос,

Вот зависть – счастья кровосос.

А вот летит, расправив крылья, -

Успех, когда по существу,

Как бы из рога изобилия -

Условия по воровству;

Посватать честь и равнодушие,

С душой расстаться под зарок,

Забыть отеческий урок

И не испытывать удушие

Измен, лишь был бы в этом прок.

Затем придумать пандемию,

Лекарство в таинстве хранить,

Учить, как жить – уже не ново -

Историю читай – готово:

Воды из рек теперь не пить,

А пусто в пустоту писать,

Да больше всех на свете знать.

Прошла весенняя пора

Уж осень грустно трет мозоли.

Мы были счастливы вчера

Тоскуя по Христовой доли.

Сегодня церковь – в каждый дом –

Мы рады этому сознанью,

Но почему-то грусть о том,

Где мы трудились по призванию.

Вот речь закончилась моя.

Сперва хотел вторым лицом

Писать, хватая воздух ртом;

Один писал, что колея,

Так понимаю, из себя…

Успеху славу предпочел

Когда к земле родной сошел.

Народ науку не учел.

Урок? – Ничуть!

В дыхании грудь

Не запыхалася моя -

Мысль грешная осенняя:

«Сегодня сам себе судья

И каждый ищет сладкий путь».

Лишь щемит на душе чуть-чуть, -

Есть у которых сыновья.

Военлету

Слышать гром самолета

В синем небе и в мирное время -

Нравится.

Одержимость пилота

В непобедимое бремя -

Добавится.

С желанием выше подняться –

Справится,

На фоне Земли памятью сняться –

След останется.

Породнив высь с землей

Отчеканенным превосходством,

Результатом ансамбля игрой

Отдельного благородства:

Метка вечности,

Неизменная память стройная, -

Родины ресурс прочности,

Любовь народная.

Зародилась поступь безпарная,

Уникальная, несравнимая,

Особенная, неповторимая,

Делами, без вех, ударная.

На границе спокойствия Родины,

От веры в счастье её – имущий,

Пашет высокую синь страны

Пахарь, ветра встречного ждущий.

С ним отточенность, слаженность действий,

Отодвинув за плечи тревогу,

Помогают железному другу

Раскрутить витиевато дорогу

В безграничность лихих путешествий.

А в бою по ночам за шторкою,

Опираясь на мозг искусственного интеллекта,

К изумлению радара спектра

Цель найдет за преградой-горкою.

И гремя в вираже моторами

Закидает недруга стрелами,

Совещаясь на «ты» с мониторами,

На поражение, под обстрелами.

РЭБанет на прощание факелом

Фейерверка из разных игрушек,

Так ему, так ему, поделом, -

Вторят залпы из встроенных пушек.

«Слава Богу!», – возвращаясь на базу

Из похода, что был как обычно,

Вспоминает любимую фразу,

Что по навыку сути привычно.

И коснувшись земли легонько,

Прошуршав о бетон колесами,

«Ну, привет, родная сторонка…»,

Тут технарь со своими вопросами…

Поболтали

Событие, да какое там событие, был такой случай в году 1927, где-то в глубинке России, точнее, в глубинке Астраханской губернии в одном из сел Черноярского уезда, которых было еще пруд пруди в тот великий для нашей страны год – «Год великого перелома». В смысловое значение самого короткого рассказа прямо так и просится литературная преамбула. Всего пару строк. Понимаю нетерпение сегодняшнего читателя. Но буквально, пару строк. По необходимости.

Страна восстанавливалась из руин Гражданской войны и тяжкого наследия Первой мировой. А угроза скорого империалистического вторжения уже коршуном нависла над страной и требовала капитального вложения денежных средств на закупку оборудования для производства техники, которая нужна была прямо сейчас, ведь завтра может начаться война. Нужны деньги. Нефти и газа, которые спасают нас сегодня, вчера самим не хватало. На запад нужно гнать зерно – тогда оно было главной русской «нефтью». Народ завлекали в колхозы. Даю оценку слову «завлекали» – как временное условие труда без улучшения условий жизни. Подчеркиваю «временное условие», как пример рациональности труда в интересах трудящихся. На подконтрольный государству собранный и проданный хлеб началась массовая индустриализация. Начался успех социалистического пути развития.

…Посередь села на возвышенности стоял роскошный Храм, освященный во имя Казанской Иконы Божией Матери.

…Так уж как-то получилось. Но на Руси принято в воскресный день «заложить за воротник» сто грамм (разг.), а можно и поболее, коли душе дюже угодно, мужику-то истинно можно. Опосля, обязательно нужно покрасоваться: вот он я – и сыто и пьяно, знать дела в гору идут, а у молодежи еще уразумения нет – бахвальство это называется. Где место самое широкое и видное в селе? – да возле церквы. Вот туда и пришли мужики в свободное время. Тянет к старине, в привычку, – в воскресенье надо причаститься и исповедоваться, а то, как же дальше жить. Да мужики эти были, нужно сказать, не самые способные, но незлобивые, а все больше добродушные, но без смысла жизни в голове. Вышли, значит, они к храму, а храм то уже и не храм вовсе, а амбар ныне. И хранится в нем зерно Родины. То хранится зерно, то увозится куда-то в города большие, а может и подалее. А чего думать-то? Церква, она вроде есть, а вроде бы ее и нет. Грустно стало мужикам, а то и весело. Чудно, вот дела. Как бывает-то.

– Раньше хоть с батюшкой погутарим. Засим из церквы выйдешь: дух свежий, солнышко в глаза светит, люба рядком щебечет, а за спиной чес идет, как будто счастье какое зарождается, – начал говорить один мужик.

– А трактир када? – спросил второй (из приезжих) мужик.

– Не-а, в трактир нельзя, батька у нас был сурьезный. В строгости держал. Был опытный, навидавшийся славно, – ответил первый. – Вот я и говорю, с батюшкой погутарим, все как будто ясно и мирно становится. Чего ныне-то, а? епархию закрыли. Може и правильно. Амбар какой добрый получился. Церквы нет таперича. Хороводы разбежались кто куда. Куда кто? Нет правильно: кто куды! Один батюшка остался. Сам не знаю, но гуторют, бо, землянку он сделал в яру и живет там. Можа кто помог?

– И то верно, – добавил третий мужик. – А пойдем к нему, поболтаем. Можа какой чес по спине пойдеть? – произнес этот мужик и заржал, видимо довольный своей остроте.

Мужики отправились в сторону к Волге искать бывшего попа. А почему бывшего-то? Ах, да, жизнь поменялась-то.

Врать не буду. Может быть за ленью моею, но так и не узнал я имени отца народного села этого. Вымышленное имя смотреться не будет в моем рассказике, вроде как вымысел это все. Вот и говорить буду официально. Священник Храма Казанской Иконы Божией Матери был человек верхней духовной материи, пришедший в мир по наследию и призванию, что говорится от Бога. Когда все представители духовенства здешней церкви утекли кто куда, а он остался. Не смог покинуть волжские места, полюбившиеся сердцу; обидно ему было и досадно, что местные люди, верой и духом сильные, попались на уловку интрижную бесовскую. Любил людей, но простить не мог. Ушел жить отдельно. Сделал землянку в яру. Люди помогли. Бог еду подал. Сам и рыбу поймает, сам и приготовит. Люд к нему приходит проведать. Разный люд. Кто верующий, кто – на всякий случай, кто по злобе, кто как. Видел отец их насквозь. Бесед как раньше уже не вел. Что-то в душе приключилось: от веры не отошел, примером веры являлся, а служение – растерял. Отшельником жил, одним словом. Но как счастлив был! Доволен малым, совсем малым. В обиходе: стол, стул, кровать, лучина, огородик – чуть лучку и еще чего в огородике. Выходил на берег Волги, подолгу сидел на берегу, глядя вдаль речную. Спокойно и деловито текла жизнь вокруг. Бог создал природу равноценно обеспечению потребы выживания каждого вида особи. Все по уму и взвешено. Всего в достатке и радостно. Со смыслом. Весна – зарождение жизни. Осень – увядание, но все равно жизнь. Новый виток, еще новый виток. Река несет свои воды течением вниз, сколько живого кормится вместе с ней.

Сегодня бывший батюшка сидел возле своего жилища, грелся на солнышке, жмурясь, да думал думу свою, но для него не печальную. На ближнее дерево подлетела сорока. И, уже с ветки, начала стрекотать что-то свое сорочье. Ныне она стрекотала о чем-то пустом и ненужном.

На тропе появились мужички. Они шли, по-мужицки широко на дороге, ходко, махали в такт руками, и в их движении усматривалась мужицкая сила и даже излишняя суетливость, чего не было ранее.

– Здрасте будем, – чуть хамовато произнес третий мужик, хитро щуря глаза. Те двое остановились возле него.

– Здравствуйте, добрые люди, – ответил им бывший священник. Взгляд его выражал спокойствие и безразличие. – Что привело вас сюда?

– Да вот мы пришли выяснить мнение, – наперебой заговорили первые двое мужичков. Третий прервал их: «Понять хотим твое мнение о материализме и идеализме сегодня», – произнес быстро он фразу, по-видимому, где-то услышанную и заученную для чего-то.

– А, поболтать пришли? – тихо произнес бывший священник.

– Ну, что-то типа того. Да, точно, – произнесли двое, первый промолчал.

– Подождите, – батюшка зашел в жилище и вышел оттуда с двумя стаканами, наполненными водой и протянул их вторым двум мужикам.

– Да мы, это, попить и не просили, – удивленно посмотрели они.

На что батюшка протянул им ложки: «Помешайте воду в стаканах». И, увидев результат, сказал: «Ну что, поболтали?! Поболтали! Ну, тогда идите, милые люди. С Богом!», – и, не перекрестив их тремя пальцами, повернулся в сторону.

Симонов или Хозяин слова

Издалека, чей голос говорит

о том:

О жизни, где придется туго, -

Мол, предатели кругом,

на том и свет стоит, -

Как философия близкого круга.

Любовь, созидание,

Старые чувства -

Подвластны в звучании

Метру искусства.

Но, на духовную жизнь

Словом его навострилось перо:

Смыслом держись, -

Не поставь на «зеро»,

Действовать и не упасть под прицелом,

Ярко гореть и не выгореть в целом,

В грозной судьбине – радеть, не сломиться,

Радость – призвание, цель – закалиться.

Народу писать: смысл – что полезно,

Что полезно разным народам, уж точно:

В память, в науку, навечно, железно,

С ауканьем в будущем, мудро и сочно!

Знакомство велось от меня тревожно,

В надежде, что стих отследит его верность

Природе? стране? – сказать ли так должно? -

По сути – излом на народную ценность.

Разворот, и, издержкой слегка вдохновлённый,

Думая, честью меня не коснется

Куплет, на досуге в момент сочинённый -

Не про меня, не моё, – авось обойдется.

Вдруг разрешится коротким знакомством,

В душу не влезет, в потребе остаться

Лакомством, тихим затворничеством.

Ах, как я мог в этот миг ошибаться!

Я подходил к тебе осторожно,

Читал и судил о задумке небрежно,

Понял: что рифму грубо и нежно

Пользой для Родины склеивать можно.

Вот и сейчас поднимает цену

Рок непонятный, – и грустной речью

Я умаляю в «пустую» сцену:

Не теряйте память человечью.

Стих отчизне – строкой особенной:

Грустной, сильной, злой, – и снова,

Биографией противоречиво-меченной,

Осветилась судьба хозяина слова.

Не скрывал укор за суровой рифмою,

Говоря в упор с поэтессой-нимфою,

Оправдывающей свою забывчивость -

На доброту Родины и отзывчивость.

За границею, вновь сидящие,

И по русски в быту говорящие,

Взращенные Россией,

Ей вредят – считая мессией;

Гордясь родиной –

Становясь уродиной,

Превращаясь в курицу-птицу –

(Представь!) Бежа за границу.

Так, может быть, неверно говорю

И речь веду о разных я народах,

Для непонятливых, да, снова повторю:

Россия закалилась в тяжких годах.

Так прав, не прав? – Поправьте вы меня,

Пока еще мы смотрим поколению

В глаза, где есть у каждого родня

И есть сюжет российскому продлению.

Мы слышали и слушаем тебя:

Как видел мир и как его ты знал, -

Суровой речью в сердце посылал

Сигнал: беречь собой своё любя!

Так, чтоб вперед,

Где трудность была…

Настанет черед,

Людская молва:

Твой образ был чист, –

Ты – коммунист.

Был коммунист, но здесь. Не на показ…,

И ждал, когда в России звон колоколов

Встревожат люд: и с васильковым цветом глаз,

Всё стадо из ромашковых голов

До церкви, от жилья любого, ход,

На искренней любви, на брата глядя,

Свершит неповторимый страж-поход

Одной страной – единой цели рада

Она (страна), – вот для него отрада.

И строг был к тем,

Кто осквернял России род,

Хоть уху рифмою приятной;

Всем говорил, и говорил он внятно:

Пиши, как хочешь, но про свой народ.

В народ, который выстрадал войну

Словами «непарадными» писать -

Из сильных сделать слабых, – так мечтать,

А дале руку запустив в казну…. – Нет, не бывать!

Далекий пошлый мир

Рубил под корень звонко.

Он, вдумайтесь, – кумир,

Не тот, что рифмой тонко

Сознание грешное истомой развращал,

Когда о пошлости дозволено вещал.

Жизнь-ладья

1

Бывает, бывает, бывает, что хочется выпить,

Бывает зимою желаешь услышать апрель,

Кого-то кого не вернуть желаешь увидеть,

Услышать не трек, а живой соловьиную трель.

Пр

Не скрывать, не скрывать, что так коротко вечное время

Не бежать, не бежать от себя покоряясь судьбе,

А вдыхать, а вдыхать чувством, дареным людям на время,

Все прикрасы, – с уходящей, уходящей жизни-ладье.

2

Мерцание ночи июньского яркого неба

След от кометы и млечная трасса пути,

Что сердцу милей и глазу влюбленных потреба,

То хочешь увидеть, не в мыслях, а в рЕал сутИ.

Пр

Не скрывать, не скрывать, что так коротко вечное время

Не бежать, не бежать от себя покоряясь судьбе,

А вдыхать, а вдыхать чувством, дареным людям на время,

Все прикрасы, – с уходящей, уходящей жизни-ладье.