После Развода. Вернуть семью любой ценой

– Семимесячные? Мелкие какие-то, – цедит Регина, скрупулезно рассматривая детей, как под микроскопом.

Смотрит, как на чужих, девочки ответно глядят на седую женщину с острыми, хищными чертами.

– Они родились чуть раньше срока. Я перенервничала из-за отца, ему тогда операцию на сердце делали, – говорю ей, смущенно.

Как Антон ей не сказал? Хотя, неудивительно! У Регины тоже проблемы со здоровьем, возраст, слабое сердце, ее нельзя беспокоить.

– Еще и рыжие! – восклицает, надвигая очки на нос. – А кто у наc рыжий в семье, Оля?

– Моя мама была в детстве немного, – говорю ей. – Я тоже блондинка, и ваш Антон светлый.

– Он шатен! Шатен, а не рыжий, Оля! – взрывается и расширяет глаза Регина. – Ты их что, нагуляла?!

– Нет, как вы можете так говорить? Это дети Антона! – отвечаю ей, срывая с дивана коконы с девочками.

Прижимаю их к себе, сторонясь от свекрови.

– Ты думаешь, я слепая, не вижу, как холодно ты смотришь на моего сына?

– Регина Гавриловна, мы с вами после свадьбы не виделись, как вы вообще видите все отсюда?

– Я думала, ты его любишь. Уже привыкла к мысли, что ты его жена! А тут… Вот оно что! – скрипит Регина, с трудом опускаясь на диван.

Я стою, смотрю на нее в исступлении. Не знаю, что делать! Будто Антон специально попросил приехать, как девочку для битья отправил к своей маме!

– Я поеду, вижу, что нам с малышками тут нечего делать! – заявляю Регине.

– Ты лекарства мне привезла? – рычит свекровь.

Она стягивает жемчужное ожерелье в три ряда с дряблой шеи, с грохот бусины падают на стеклянный столик. Женщина хватает воздух ртом, задыхается.

– Воды! – шипит она.

Я ставлю девочек на диван, бегу в кухню и приношу стакан и графин с водой, наливаю дрожащими руками и протягиваю ей.

– Какие таблетки? Антон ничего не говорил.

– Забыл, значит, – минорно выдает Регина. – Вот паршивец! Вы меня бросили, просто оставили тут помирать! Квартиру мою получить хотите, признавайся?! Это ты моего сына настроила против матери?

Не понимаю, почему она говорит так про Антона? Мой муж почти месяц день через день ездит к ней по вечерам!

Регина всхлипывает трагично, делает влажные глаза и смотрит на меня с укором.

– Забирай детей и уходи, я лучше Свету попрошу! Это дочь моей соседки. За деньги мне все купят и принесут, Оля! А таких родственничков, как вы, мне и подавно не надо! – хрипло усмехается моя свекровь.

От ее скрипучего, вязкого смеха девочки пугаются.

Мои солнышки начинают хныкать и проситься на ручки. Я изучила своих дочек и понимаю, что сейчас тихий хнык перерастет в плач.

– Извините, я пойду. Девочки не могут долго находиться в незнакомых местах! – говорю Регине и поспешно выхожу из дома.

В мыслях корю мужа за то, что заставил меня в очередной раз унижаться перед свекровью!

Сбегаю по ступенькам, вырываясь из душного лифта. Мне так плохо, что сердце, кажется, сейчас просто выпрыгнет из груди!

– Ты куда пошла, эй, стой! – кричит мне кто-то сбоку.

С вахты, точнее из комнаты консьержа на меня пялится та сама женщина, с красными волосами.

– Ты как проскочила мимо меня? У нас приличный дом! Я без записи никого не пропускаю!

– Какой записи, вы о чем? Здесь же не больница, и не приемная! – спорю с ней, подтягивая переноски наверх в уставших руках.

– Кража недавно была, а камеры не работают! Все должны записать ФИО в мой журнал. Это я в клозет пошла после воблы руки помыть, а ты просочилась! Запишите себя, так положено!

Она переходит на «вы», напяливает очки-кругляшки на нос. Сует мне затертый журнал прямо в лицо.

Я открываю его, и меня вспышкой осеняет внезапная мысль проверить моего мужа.

– Скажите, а тут отмечаются все, кто приходит в дом? – спрашиваю ее, упираясь взглядом в львиную гриву.

Та кивает с важным видом. И жильцы, и гости. Время входа и выхода.

Я ставлю на ее стойку одну из моих малышек, поддерживая ее грудью, чтоб не упала. Неловкая поза, но журнал у меня в руках. Листаю страницу назад, еще одну. Пальцем вожу по ровным строчкам с разным почерком.

Женщина страхует люльку с другой стороны стойки, пока я листаю журнал, уже нагло перебирая страницы.

– Ты что там шаришь? Не положено! – чеканит цербер.

– Тут нет фамилии моего мужа! Гордеев, не приходил такой разве?

– Пиши свое ФИО! Аферистка! – тянет меня за руку женщина. – Если его ФИО тут нет, значит, не был твой Гордеев ни вчера, ни позавчера! Погоди… Это сын Регины, что ли?

– Да, вы его видели здесь на днях? – с надеждой в голосе говорю.

– Три месяца назад этот козел у матери был! Я его наглую рожу запомнила! Он моего Генасика от алиментов отмазывал. И отмазал паразит так, что теперь Гена к бывшей вернулся, лишь бы деньги адвокатам не платить и по судам не таскаться. Урод твой Гордеев, хитрожопый урод!

Я откладываю ручку в сторону, извиняюсь перед склочной консьержкой. Забираю кокон с Варюшей со стойки, переноску с Лерой держу в другой руке. И на негнущихся ногах выхожу из парадной дома свекрови.

Антон мне врет. Это уже очевидно.

Но для чего он прикрывается визитами к больной маме, и что муж от меня скрывает?

Глава 7

Оля

Подхожу к машине, открываю двери и жду, пока в салон наполнится свежим воздухом, а я хотя бы немного приду в себя. Жара потихоньку отпускает. Смотрю на два рыжих комочка в красивых мягких переносках.

Я соврала свекрови. У моей мамы были русые волосы, а не рыжие.

Рыжих у нас в семье нет, тем удивительнее видеть, что крошки мои златовласки. Ни в меня, ни в мужа пошли.

Антон это тоже замечает. Говорит мягко, что перерастут, цвет волос у деток меняется. Но мой муж заметно отдаляется от нас…

Я сажусь на лавочку, возле авто, ставлю тут же малышек. Растираю болящие руки, они у меня, кажется, даже длиннее стали от двойной тяжести. Муж не помогает с малышками. Занят постоянно!

– Где же ты бываешь вечерами? Не у мамы, не на работе. А где?

Горечь подкатывает к горлу.

Мне слишком знакомо это чувство. Предательство я знаю на вкус, и хорошо помню это блюдо. Наглая, мерзкая ложь просачиваются в мою реальность.

Обхватываю голову руками. В прошлый раз с этого тоже все начиналось…

Сначала муж катастрофически занят на работе, а потом – вуаля, и у него любовница!

– Боже мой, второй раз я это не перенесу! – шепчу тихо-тихо, и слезы сами скатываются в ладошки по лицу.

Предательски чешутся глаза, веки разъедают соленые дорожки. Я забываю про тушь, тени, макияж. Смело касаюсь пальцами ресниц и вижу, что кончики ногтей в черных кляксах.

Достаю из сумки зеркальце и поднимаю к лицу, смотрю на себя. Вид как у ведьмы: тушь растеклась, белки глаз красные, а синяки заметны еще больше. Прическа – пучок, удобная спортивная одежда и усталый, измученный вид одинокой мамочки.

Я ушла с головой в воспитание малышек. Каждую минутку посвящаю им, а еще мечусь между папой и его фирмой.

Отец очень сильно сдал за последнее время. Ему сейчас нет дела до фирмы из-за состояния здоровья. Мачехе это изначально было безразлично, а Даша беременна, ушла в декрет из клиники репродукции и возвращаться не собирается.

Как бы я не храбрилась, все валится из рук, катится в бездну! А теперь еще и муж загулял!

Всхлипываю, глотая образовавшийся ком, и смотрю через пелену на своих маленьких ангелов.

От Кости я уходила одна, и это было чертовски больно.

А вот от второго мужа уйти с детьми никуда… Я закрываю глаза, плотно сжимаю веки.

– Нет, нам нужно поговорить! – твердо говорю сама себе.

Набираю номер мужа, а там снова: «Аппарат абонента выключен!»

Внутри все кипит, пламя злости разгорается со страшной силой! Я чувствую себя полной, круглой идиоткой! Пока я ращу наших девочек, не сплю ночами и всю себя отдаю нашей семье, он кувыркается в машине с блондинками и вешает мне лапшу тоннами!

Если он изменил, даже дети меня не остановят!

– Я это просто так не оставлю! В офисе ты, значит? – говорю сама себе.

Только собираюсь набрать номер приемной Гордеева, как ко мне на мобильный прорывается Дашка.

– Даш, прости, я перезвоню. Сейчас немного некогда, – бормочу, стараясь избежать долгого разговора.

– Оль, папа в больнице! У него приступ снова.

Даша всхлипывает, давится слезами, а я срываюсь с места и быстро забираю дочек с лавочки.

– Как это произошло? Как он? В какой больнице? Даша, ну говори, что ты зависла!

Даша плачет навзрыд, громко, истошно.

– Оля, он умрет! Точно! – говорит она. – Врач никаких прогнозов не дает! Нам его вещи отдали!

– Это ничего не значит! Всегда при госпитализации отдают… Наверное! Я не знаю. Да говори же ты, в какую больницу ехать?

– Мама с ним. В нашей, городской. Оля, он прямо за рулем отключился. И все! Они чуть не разбились!

Я быстро пересаживаю близняшек в детские кресла, говорю сестре, что привезу ей малышек. Лера уже щурит глазки, а Варя бодрая, но скоро они захотят есть, а потом и спать!

Мы уже слишком нагулялись, чтобы еще в больницу их с собой тащить.

Снова набираю мужа.

– Антон, черт тебя дери! Где же ты, когда так мне нужен! – всхлипываю.

Что делать, я не знаю!

****

Дорога в новую квартиру к моей сестре занимает почти час! Дороги свободны, но я еду медленно, чтобы девчонок не укачало. Прилетаю к Даше и выдаю ей пару моих комочков уже сонных, уставших, почти спящих в своих переносках.

– Здесь смесь, бутылочки чистые. Вот – соски в отдельном пакетике. Так… И подгузники нужно поменять!

– А вы где были с таким серьезным набором?

– У свекрови, она хотела увидеть близнецов.

– Увидела? – усмехается Дашка, сквозь слезы. – Что сказала старая Горгона? Не похожи на нее? Вот и прекрасно! Ее мерзкая внешность не лучшее «наследство» для малышек!

– Они и правда, не похожи на Антона. А свекровь меня никогда не любила. Я с этим уже свыклась.

Молчу, делаю глубокий вдох и чуть не плача, говорю, что гложет.

– Антон мне нагло врет! Даже то, что ты была с ним в магазине, не спасает ситуацию. Он изменяет мне, Даша! Он спит с кем-то, пока я ушла с головой в роль примерной мамаши!

Сестра берет на руки Варю и легко качает Леру в люльке. Рассматривает меня с интересом, изучает.

– И что же ты, разведешься? Ты же его любишь. Или уже нет?

– Я не знаю, сейчас мне не до этого совершенно! Я хочу, чтобы папа был жив и здоров! А с Антоном я еще поговорю.

Поднимаю глаза на Дашку. Мы не виделись уже несколько недель. Она держит маленькую Варечку и придерживает круглый беременный животик.

– Привыкай, тебе самой скоро нянчиться с малышом!

– Мальчики спокойнее. А у нас мальчик, – растягивает в блаженной улыбке пухлые губки Даша. – Поезжай Оля, а то я от переживаний с ума сойду! А я тут с ними справлюсь, только позвони мне, пожалуйста!

Я оставляю деток, прощаюсь с Дашкой и бегом несусь к машине. Потеряла столько времени, пока делала крюк к ее новому месту жительства!

Новая квартира Даши – это «откуп» того самого любвеобильного женатика, который сделал ей ребенка. Отец мне сам рассказал, что Дашка надавила на героя-любовника.

Смелости набралась и прямо в лоб ему сказала, что расскажет жене об измене, о том, что скоро родится наследник. И тот включил заднюю, купил жилье и стал регулярно перечислять деньги.

Ночь уже опустилась на город. Я еду, щуря глаза от встречных, слепящих фар. На первом же светофоре, снова набираю номер мужа.

– Абонент выключен, – проговариваю фразу электронного голоса.

Вот итог двух лет совместной жизни!

В больнице узнаю, в какой палате папа. В светлом больничном коридоре на лавке нахожу мою мачеху, всю белую, как стенка.

– Что произошло? – строго спрашиваю, равняясь с ней. Смотрю с ненавистью в лицо Галины.

– Оля! Прекрати на меня орать сходу! – шипит Галина.

– Зачем вы потащили его в центр? На улице такая жара, ему же нельзя!

Галина разворачивается ко мне, впивается своими рыбьими глазами и сводит руки на груди, защищаясь от моих нападок.

– Ты со мной так не разговаривай! Я тебе не Коля, быстро пошлю, куда следует! Ты запустила фирму! Он тебе все доверил, а ты чем вообще занята? Вот и пришлось нам тащиться в вашу конторку! А на обратном пути ему стало плохо!

Я встаю с места, когда по коридору от палаты отца движется первая медсестра. Останавливаю ее и спрашиваю, как все проходит? Какое состояние папы?

– Он стабильно тяжелый. В реанимации. Нужно ждать доктора. Он вам все скажет.

– Я домой поехала, сил нет! Голова разрывается! – выдыхает Галина.

– Я останусь с отцом, – кратко заявляю ей.

– Как хочешь, – фыркает мачеха и плавной походкой уходит по коридору в сторону выхода.

Холодно, больно, страшно за отца! Я сажусь на лавочку, обхватываю себя руками и закрываю глаза.

Через какое-то время встречаю врача. Мужчина движется ко мне, дальше все как в тумане. Его больше нет. Сердце пополам. Я мешком опускаюсь на пол. Мой любимый отец был, и вот его не стало. Боль тяжелой волной прокатывается по всему телу. Разбивает нервные клетки и проливается слезами.

Приходит медсестра, приносит мне воду, успокоительное, пока меня усаживают на лавку.

Сижу так, что еще сама не знаю сколько, просто пребывая в трансе. Виню себя, Галину, даже Антона виню. В том, что не смогла прийти на помощь, вовремя не оказалась рядом.

Из прострации меня вырывает телефонный звонок. Нужно как-то сообщить всем об этом…

Но мне звонит Антон. Я поднимаю трубку, хотя нет никакого желания говорить с ним.

– Алло, а ты не охренела, дорогая? Время видела вообще? Я домой приехал, тебя нет! А дети вообще где? Алло! Алло, Оля! – почти кричит муж.

– Я в больнице. Папы не стало, – только тихо произношу в ответ на оскорбления.

– Как? – цепенеет мой муж.

Я вытираю слезы по щекам, говорю, чтобы он поехал к Дашке и забрал малышек, которых у сестры оставила. Умоляю, чтобы он сам ей все рассказал. Поддержал, помог справиться с первым шоком от ужасной новости.

– Она в положении, седьмой месяц. Я переживаю, а к тебе она так хорошо относится!

– Оля, что ты бред несешь? Она обычно ко мне относится, не преувеличивай, ок?! – раздраженно говорит Антон.

– Скажи ей и Галине. Я не могу говорить с мачехой, боюсь сорваться на нее! Она папу потащила куда-то, и ему стало плохо в дороге. Стерва, тварь! Всегда выводила отца на эмоции, никогда его не берегла и вот, добилась своего!

Муж меня успокаивает. Тема с его враньем само собой заминается. Сейчас это уже не важно.

– Любимая, держись! Я все сделаю! Все будет хорошо! Я позвоню тебе позже!

– Антон, я хочу поехать на квартиру и переночевать там. Я не смогу добраться домой, просто нет сил! Ты же говорил, что мебель уже завезли?

Речь идет о моей квартире, последнем подарке папы – двушке в новом доме в самом центре.

Папа презентовал ее на нашу свадьбу с Антоном, точнее за пару дней до свадьбы. Сделал так специально, чтобы «любимому зятю» в случае развода ничего не досталось.

– Оль, ты где витаешь? Опять все забыла? Там трубы сейчас меняют! Приезжай-ка домой! – цедит муж. – Не нужно шляться по квартирам, вызови такси, а машину я завтра сам заберу от больницы! Давай, детка! Крепись! Ты нужна детям!

Новая волна злости в купе с ревностью прокатывает по сердцу. Виски сжимаются.

Я слышу, как ядовитая ложь сочится из уст Антона. Я уже не могу доверять ему. Тайны, секреты, отговорки и сплошное вранье в итоге!

Что с нами стало? Куда катится наш брак?

– Сколько можно врать?! Сколько? Какие трубы, это новый дом! Что с моей квартирой? – кричу на него, срываясь от боли и усталости.

– С твоей? Ну, Оля! Я больше палец о палец там не ударю! Я дам тебе номер управдома и ты сама будешь в курсе всего происходящего с твоей халупой! И не ори на меня! Я не виноват, что тестя не стало! Я на работе кручусь как пчелка, мне там хватает!

Пропускаю слова мимо ушей. К этому разговору мы еще вернемся. Говорю, что скоро приеду, а сама опускаюсь на лавку. Съеживаюсь и просто хочу уснуть, чтобы это все оказалось неправдой…

Глава 8

Константин

Чистый свежий воздух врезается в легкие.

Утренняя пробежка это не просто спорт. Скорее, отвлечение от однообразных, навязчивых мыслей.

Хочу собраться перед важной встречей в офисе, переговоры с инвесторами, это всегда рутина.

Я бегу и ни о чем не думаю. В голове вакуум, нет места для работы, обязательств, каких-то личных неурядиц, любовных перипетий.

Я просто чистый лист.

Новый, свежий, хоть сейчас в руки бери.

Сегодня ровно год, как мою последнюю жену я послал. Настроение от этого только лучше становится.

Катя орала, как потерпевшая в суде. Пыталась бизнес отжать, дом, и еще по мелочи.

Мой адвокат, с хорошим гонораром и всегда хорошим настроением, сунул ей болт под красивый, острый носик.

Катя осталась ни с чем, поехала к тетке, на вольные хлеба. Но перед этим адвокат нарыл компромат, как Пуаро, фоток в суд принес целый фотоальбом. Моя Катя встречалась не только с качком Саней, но и с Богданом. Моим дорогим управляющим из ночного клуба.

Клуб свой я закрыл, Богдана под зад на улицу выгнал, так как это место стало подпольным казино. В мое отсутствие Бо творил такое, что волосы дыбом! Я просто офигел, когда узнал. Думаю, убью сучонка…

Вот так, пока страдал по Оле, запустил свой бизнес. Сейчас этого ничего нет. Все начал с чистого листа. Клуб продал, закрыл и забыл.

Останавливаюсь и перевожу дыхание, упираюсь ладонями в бедра. Смотрю перед собой, щурясь, и вижу, как дерзкий, красный спорткар паркуется около моего дома.

Из ядерно-красной люксовой тачки выходит Евгения Самойлова. Моя помощница, правая рука и… не только.

Стройная шатенка откидывает глянцевые пряди волос за спину, встает около высоченного забора и красивым пальчиком с идеальным красным маникюром давит на звонок.

Я издалека вижу, как Женя кусает губки. Жмет снова, но из дома – тишина.

Нервничает, нажимает еще раз.

На улице жара, и Жене тоже жарко в деловой эротичной тройке.

Она снимает пиджак, обмахивается рукой и в растерянности смотрит на окна дома. Что там в ее голове, какие сюжеты рисует фантазия? Улыбаюсь, глядя на растущую панику. Ревнует, похоже.

Я иду к ней медленно, даю Жене возможность полностью представить, как я трахаюсь с кем-то у себя в особняке.

Она собственница, кошка дикая. Но у нас с Самойловой просто секс. Без обязательств. И это было оговорено сразу, еще «на берегу».

Женя достает дорогой гаджет из своей маленькой дамской сумочки.

Мобильник в кармане моих спортивных штанов начинает подрагивать. И я уже знаю, кто мне звонит.

Поднимаю трубку, остановившись у соседской декоративной ели, чтоб не видела меня.

– Привет, Костя. А ты где? Я приехала, а тебя нет… Или ты не один? – замолкает, вешая какую-то странную паузу.

Я эту ерунду не люблю. Жене я ничего не обещал, в вечной любви не клялся.

– Жень, я один. Кстати, классный вид сзади, – смеюсь в трубку и выхожу из-за елки.

Женя в это время поправляет ремешок на босоножках, нагнувшись низко.

Она разгибается, встает в момент, краснеет так, будто солнце припекло.

Улыбается, а я иду к ней размеренным шагом.

– Что за утренняя проверка? – спрашиваю.

– Не проверка, просто приехала забрать тебя. Вечером банкет, не хочу, чтобы вел машину в нетрезвом виде. Я же твоя… помощница.

– Предусмотрительно, однако, – хмыкаю, не веря ни единому слову!

Слишком все читается на ее лице.

В глазах надежда и щенячья преданность в купе. Это упрощает роковой образ, на который я запал на одном из корпоративов. Раньше в ней было что-то, а теперь этого, увы, нет. Просто «физика».

Она смотрит на меня, облизывается. Похоть играет в глазах Евгении.

– Ты такой мокрый. На пробежке был? – говорит и касается белой футболки на моей груди.

Хотя больше Женя любит то, что ниже и еще тверже.

– Мне нужно в душ. Потом поедем. Ты, кстати, кофе пила уже? – спрашиваю, легко снимая руку с торса.

Красный пошлый маникюр впивается в ладонь мою, но и это запрещенный прием. Снова убираю руку приставалы.

– Кость, почему ты опять меня отфутболиваешь? Я тебе уже не нужна? – кривит ротик, пока мы входим на территорию дома.

За воротами я немного более непринужденно веду себя. Но Женя давит, слишком напористо. И я должен ее проучить, иначе в одно утро она меня в ЗАГС вывезет на своем авто!

Ей только палец в рот – она его уже по локоть съела!

– Женя, мне не понравилось, как ты несколько дней назад вела себя на интервью. Слишком прижималась ко мне на камеру! Так нельзя! Ты моя помощница, а не официальная пассия или любовница. Даже эскорт себя приличней ведет!

Жестко ей выговариваю все, что накипело. Нечего меня дрессировать, как циркового пса!

Мои последняя фраза поджигает Женю, как спичку. Она вспыхивает моментально, отстает от меня.

Я прохожу в дом первым, а она спешит позади.

– Именно поэтому ты игнорируешь меня все эти дни? Или есть еще причина? – не отступает фурия.

– Я был занят, стресс, нервы… Я не секс-машина, спасибо, конечно, за комплимент! Я просто хотел побыть один, Женя.

– Ясно все, – говорит обиженно она, накаляя обстановку.

Выводит меня. Оборачиваюсь перед лестницей к ней.

– Дальше за мной не иди, поняла? Я в душ, потный и грязный! Трахаться не хочу от слова «совсем»! Ты меня бесишь, видимо, специально, чтобы сорвался на тебя и уволил в один день! Я думал ты специалист, профи, а ты обычная, ревнивая баба! Думаешь, я гребаный идиот, и не понимаю, к чему все эти приезды ни свет ни заря?

Хватаю ее за личико, стискиваю губки так, что створки открываются мне навстречу.

Секса хочу, но Женя видит в этом нечто большее. А я ее не люблю.

– Я просто соскучилась. Хочу невыносимо. Ты мне нравишься любой, Костя, – шепчет, глядит томно, дышит часто.

****

Каждое мое движение, кажется, ее заводит. Не отрываясь, глаза в глаза, тянется рукой к моим шортам. Разминает все, что там и так готово.

– Пойдем, – низким хрипом говорю ей. – Только быстро, если так хочешь. И без тупой ревности! Мы это все уже оговаривали.

Она кусает мою нижнюю губу, улыбается и говорит: «Между нами только секс. Я все помню».

Женя выпрыгивает из босоножек на экстра-высоких шпильках. Свой пиджак и сумку бросает на диван в холле. Поднимается за мной наверх, босая, по гладким ступенькам.

– Полотенце там, – говорю ей, скидывая спортивную одежду прямо перед ванной комнатой.

– Костя, ты такой мужественный. Сексуальный. А какая у тебя фигура! Просто ммм… – шепчет, обхватив меня сзади.

Утыкается носом во влажную от пота спину. Проводит языком между лопаток, и сует руку в боксеры, спереди приводя плоть в дикое движение.

Разворачиваюсь, снимаю трусы прямо перед ней. Женя прижимается ко мне, касается возбужденно торчащей ее любимой части моего тела.

– Жилетку сними, испачкаешь, – говорю ей и провожу по краю выреза, легко касаясь ее груди.

Женина грудь выглядит сочно, аппетитно торчит из-под жилетки в тон делового костюма. Я не раздевал ее и не целовал уже давно. У нас в меню только механический секс в стандартных позах, без изысков.

Если честно, до Жени мне вообще нет дела уже пару недель.

И всему виной гребаные флешбэки из моего прошлого.

Я видел Олю. С детьми.

Мы сидели в ресторане, с моим замом, Аллой Давидовной. Обсуждали какие-то новые схемы вывода прибыли, контракт, который подписывать не стоило! И тут я просто замер, застыл. Весь каменный стал, будто жизнь из меня в минуту вышла.

Оля проходила мимо летней веранды, где мы в тени прятались и говорили на рабочие темы. Грустная, задумчивая. Без ублюдка Гордеева. Одна, с двумя коконами-переносками бежевого цвета наперевес.

Я придумал какой-то бред, бросил Аллу, которая с диким аппетитом поедала спагетти вафу с креветками, и вылетел из ресторана.

Встал посреди улицы. Оля уже была довольно далеко. Две золотые головы в переносках бросились яркими пятнами в глаза. Девочки, в розовых боди.

Я потер коротко стриженный затылок. Тоже когда-то в детстве был такой же рыжий. Потом шатен вытеснил «нестандартный» цвет.

Я не подошел, не заговорил, не догнал ее. Но в груди что-то так сильно сжалось, екнуло.

Я бы ее на руках нес, вместе с малышками. А Гордеев мудак, конченный. Вмешиваться не буду, отпустил ее. Хотя свербит до боли.

– Кость, о чем ты думаешь? – спрашивает голая Самойлова, растирая воздушную пену по моему члену.

Преимущественно выше мое тело ее не так сильно интересует.

– О работе, Жень. О работе, – вру, а сам представляю рядом обнаженную Олю.