Дом на Тара-роуд

Но когда она поделилась этой новостью с Розмари, реакция подруги ее порадовала. Сначала Рия боролась с собой. Боялась, что стоит Розмари улыбнуться, как Дэнни переметнется к ней. Однако последующие дни добавили девушке уверенности в себе. А потом она рассказала Розмари все: куда они ходили, чем он интересовался и что рассказывал о своей странной нелюдимой семье, живущей в деревне.

Розмари слушала с интересом.

– Ты сильно увлечена им, – наконец произнесла она.

– По-твоему, это просто детская влюбленность или что-то в этом роде? Ты в таких вещах разбираешься. – Рии до боли хотелось иметь такое же овальное лицо и высокие скулы, как у подруги.

– Кажется, он увлечен тобой не меньше, – промолвила Розмари.

– Вообще-то, он говорит, что любит меня. – Рия ответила на вопрос подруги, но не хотела, чтобы это прозвучало слишком уверенно.

– Конечно, он тебя любит. Это было ясно с первого дня, – сказала Розмари, накручивая на палец свой длинный светлый локон. – Это самая романтическая история, которую мне доводилось видеть. Не могу выразить, как мы все тебе завидуем. Настоящая любовь с первого взгляда. О ней знает весь офис. Только никто не знает, спишь ты с ним или нет.

– Нет, – решительно ответила Рия. А потом куда менее решительно добавила: – Еще нет.

* * *

Мать уже начинала сомневаться, что когда-нибудь познакомится с Дэнни.

– Скоро, мама. Пожалуйста, не торопи события, ладно?

– Я ничего не тороплю, Рия. Только говорю, что ты уже несколько недель встречаешься с этим парнем каждый вечер. Простая вежливость требует, чтобы однажды ты пригласила его к себе домой.

– Приглашу, мама. Честное слово.

– Хочу напомнить, что Хилари познакомила нас с Мартином. Верно?

– Да, мама.

– А ты о чем думаешь?

– Хорошо, познакомлю.

* * *

– Ты поедешь домой на Рождество? – спросила Рия у Дэнни.

– Мой дом здесь. – Он обвел рукой Дублин.

– Знаю. Я имела в виду к родителям.

– Еще не решил.

– Разве они тебя не ждут?

– Они предоставляют решение мне.

Рия хотела спросить его о братьях, живущих в Англии. Что же это за семья, которая в Рождество не собирается за столом с индейкой? Но устраивать допрос не следовало.

– Конечно, – не слишком уверенно ответила она.

Дэнни взял в ладони ее руки:

– Послушай, Рия. Когда у нас с тобой появится свой очаг, все будет по-другому. Это будет настоящий дом, в который людям захочется возвращаться. Вот чего я хочу. А ты?

– Да, Дэнни, – просияла Рия. Она поняла. Дэнни любит ее не меньше, чем она его. Она была самой счастливой женщиной на свете.

* * *

– Пригласи своего молодого человека на Рождество, чтобы мы могли взглянуть на него, – попросила мать.

– Нет, мама. Спасибо, но ничего не выйдет.

– Он поедет в деревню к своим родителям?

– Не уверена. Точнее, он сам еще не уверен.

– По-моему, такой человек не заслуживает доверия, – фыркнула Нора.

– Нет, мама, заслуживает.

– Ну, во всяком случае, он странный. Не может выбрать день, чтобы познакомиться с семьей своей подружки.

– Познакомится, мама. Когда придет время, – ответила Рия.

* * *

На корпоративной вечеринке кто-то всегда ведет себя неподобающим образом.

В этом году таким человеком стала Орла Кинг, выпившая полбутылки водки еще до начала застолья и попытавшаяся спеть песенку из мультфильма «Король Лев»: «В джунглях, в дремучих джунглях сегодня ночью спит лев».

– Уберите ее отсюда, пока не явилось начальство! – прошипел Дэнни.

Легко сказать! Рия попробовала увести Орлу в дамский туалет.

– Отвали! – заорала та в ответ.

Дэнни оказался тут как тут.

– Радость моя, мы с тобой еще ни разу не танцевали, – сказал он.

Орла посмотрела на него с интересом.

– Это правда, – согласилась она.

– Может, сходим потанцевать туда, где места побольше?

– Конеч… конечно, – обрадовалась девушка.

Через несколько секунд Дэнни вывел Орлу на улицу. Рия принесла ее пальто. Воздух был таким холодным, что ныли ноги. Они отвели ее в укромный уголок.

– Хочу домой! – внезапно крикнула Орла.

– Туда мы тебя и ведем, – ответил Дэнни.

Они с Рией поддерживали разгулявшуюся девушку с двух сторон. Время от времени она пыталась исполнить «В джунглях сегодня ночью спит лев», но без особого успеха.

Оказавшись у дверей собственной квартиры, Орла посмотрела на своих провожатых с удивлением.

– К-как я здесь очутилась?

– Все в порядке, радость моя, – успокоил ее Дэнни.

– Ты поднимешься со мной? – спросила она, не обращая внимания на Рию.

– Нет, радость моя, увидимся завтра, – ответил Дэнни, и они с Рией ушли.

– Ты правильно сделал, что увел Орлу. Иначе ее уволили бы, – сказала Рия, когда они возвращались на вечеринку. – Вот дура… Надеюсь, она вспомнит, в каком долгу перед тобой.

– Она не дура. Просто очень молодая и одинокая, – возразил Дэнни.

Приступ ревности причинил Рии острую боль. Орле было восемнадцать лет; даже следы пьяных слез не мешали ей оставаться хорошенькой. Неужели Дэнни клюнул на нее? Нет, это невозможно.

Оказалось, они ничего не пропустили.

– Ты поступил очень умно, Дэнни, – с одобрением сказала Розмари. – А заодно избежал нудных речей начальства.

– Там было что-нибудь полезное?

– Только то, что год был прибыльным и нам полагается премия. А все остальное – треп.

Розмари выглядела величественно: светлые волосы, скрепленные декоративным гребнем, белая шелковая блузка, узкая черная юбка и длинные стройные ноги. Уже во второй раз Рия ощутила укол зависти. Сама она вспотела и запыхалась. Разве ей под силу удержать такого роскошного мужчину, как Дэнни Линч? И пытаться нечего.

Он прошептал ей на ухо:

– Давай пройдемся по залу. Поговорим с кем надо, а потом смоемся.

Рия следила за тем, как он с уважением кланялся директору, как непринужденно шутил с начальниками отделов и учтиво разговаривал с их женами. Дэнни проработал в агентстве всего несколько недель, но успел понравиться всем. Начальство было им довольно.

– Завтра я сяду в автобус и поеду к своим старикам.

– Не сомневаюсь, что дорога у тебя будет веселая. Возвращающиеся эмигранты и все остальные…

– Я буду скучать по тебе.

– И я по тебе.

– Через день после Рождества я вернусь автостопом… потому что автобусы ходить не будут.

– Вот и отлично.

– Можно будет прийти к тебе домой, а заодно познакомиться с твоей матерью?

Он сам попросил, она его не уговаривала и не тянула за язык.

– Чудесно. Приходи к нам во вторник на ланч.

Теперь от нее требовалось только одно: заставить себя не стыдиться своей матери, сестры и ужасного зятя.

* * *

Это был не военный смотр, а всего лишь ланч. Бульон и сэндвичи.

Рия пыталась увидеть собственный дом глазами Дэнни. Едва ли ему захотелось бы жить на углу длинной улицы, проходящей через весь район. Он придет смотреть не на дом, а на меня, твердила она себе. Мать надеялась, что Дэнни не досидит до трех часов, потому что в это время по телевизору начинался замечательный фильм. Рия в ответ заскрежетала зубами: нет, конечно не досидит. Хилари сказала, что Дэнни наверняка привык к более изысканным блюдам, но ему придется есть то же, что и всем остальным. Рия с большим трудом ответила, что Дэнни будет доволен бульоном и сэндвичами. Мартин читал газету и вообще не поднял головы.

Интересно, что принесет с собой Дэнни? Бутылку вина? Коробку шоколадных конфет? Цветок в горшке? Или придет с пустыми руками? Рия трижды меняла наряд. Одно платье было слишком броским, другое слишком скромным. Она примеряла третье, когда раздался звонок в дверь.

Он пришел.

– Здравствуйте, Нора, я – Дэнни, – услышала Рия. О боже, он назвал мать по имени! Мартин всегда называл ее «миссис Джей». Ну, сейчас она ему выдаст…

Однако голос матери был довольным. Похоже, молодой человек произвел на Нору то же впечатление, которое производил на всех.

– Добро пожаловать, – сказала она тоном, которого Рия не слышала уже много лет.

Чары Дэнни подействовали даже на Хилари с Мартином. Он живо интересовался их свадьбой, расспрашивал о школе, в которой они работали, причем делал это легко и непринужденно. Рия следила за ним с изумлением.

Дэнни не принес ни вина, ни шоколадных конфет, ни цветов. Вместо этого он подарил всему семейству настольную игру типа викторины. Когда Рия это увидела, у нее сжалось сердце. В их семье в такие игры не играли. Но она не знала Дэнни. Вскоре головы всех домочадцев склонились над карточками. Нора все знала о кино, а Мартин блистал общей эрудицией.

– Куда мне против учителя? – с шутливым отчаянием сказал Дэнни.

Когда он стал прощаться, все уговаривали его побыть еще немного.

– Рия обещала прийти и посмотреть, где я живу, – оправдываясь, сказал он. – Я хочу, чтобы мы успели засветло.

– Он просто прелесть, – шепнула Хилари.

– У него прекрасные манеры, – прошипела мать.

После этого молодые люди вырвались на свободу.

– Хороший был ланч, – сказал Дэнни, когда они ждали автобус в сторону Тара-роуд. По-другому сказать он не мог. Ни анализа, ни впечатлений. Такие люди всегда выражаются прямо и сложностей не признают.

А потом они очутились в запущенном саду и любовались домом на Тара-роуд.

– Ты только посмотри на его форму, – говорил Дэнни. – Посмотри, какие у него совершенные пропорции. Он был построен в тысяча восемьсот семидесятом. Это настоящее жилище джентльмена. – Ступеньки крыльца были высечены из огромных кусков гранита. – Посмотри, какие они ровные, как идеально подогнаны друг к другу. – Рамы эркеров остались прежними. – Этим ставням больше ста лет. Освинцованное стекло в верхней части парадной двери без единой трещинки. Этот дом – настоящий бриллиант, – сказал Дэнни Линч.

Вот тут он и жил. Точнее, снимал комнату.

– Давай запомним сегодняшний день. Первый день, когда мы вместе вошли в этот дом, – предложил Дэнни. У него горели глаза. Во многом он был таким же сентиментальным и романтичным, как и сама Рия. Он хотел открыть облупившуюся парадную дверь ключом, но остановился, чтобы поцеловать девушку.

– Рия, этот дом будет нашим, хорошо? Скажи, что ты тоже любишь его. – Дэнни не шутил. Он хотел жениться на ней. Дэнни Линч, который мог получить любую женщину. И не шутил, когда говорил, что хочет стать владельцем этого огромного дома. Двадцатитрехлетний мальчик без гроша в кармане. Такой дом, даже требовавший капитального ремонта, мог купить только богатый человек.

Рии не хотелось разубеждать его. А еще больше не хотелось говорить тоном своей сестры Хилари с ее новой манией подсчитывать цену всего на свете. Но ведь это была фантазия!

– Конечно, такой дом купить нельзя, правда? – спросила она.

– Когда ты войдешь и увидишь его, то поймешь, что именно здесь мы будем жить. И найдем способ купить его. – Он вел Рию по холлу с высоким потолком, показывая первоначальные лепные украшения, чтобы отвлечь ее внимание от загромождавших холл велосипедов. Показывал изящно изогнутую лестницу, не упоминая о гнилых ступеньках. Они миновали большую гостиную с двустворчатой дверью. Туда нельзя было войти. Чудаковатый хозяин Шон О’Брайен использовал эту комнату для хранения каких-то огромных контейнеров.

Они спустились по лестнице на кухню, где стояла старая чугунная плита. Боковая дверь вела из кухни в сад. Тут было множество складов и чуланов. Рия только качала головой. Этот мальчик со смеющимися глазами действительно верил, что у них хватит денег и сил, чтобы купить и отремонтировать такой огромный дом. Если бы его включили в каталоги их фирмы, объявление о продаже пестрело бы предупреждениями для покупателей. Капитальное обновление, перестройка, перепланировка. Подобный дом был по карману только владельцу строительной компании, застройщику или толстосуму.

Мозаичный кухонный пол был неровным. На старой чугунной плите стояла небольшая дешевая настольная электроплитка.

– Я сварю нам кофе, – сказал Дэнни. – И мы на долгие годы запомним, как в первый раз вместе пили кофе на Тара-роуд… – В этот момент кухню внезапно озарили косые лучи бледного зимнего солнца, пробившиеся сквозь ветки вереска и ежевики. То был знак. Знак свыше.

– Да, я запомню, как мы впервые пили кофе на Тара-роуд, – ответила Рия.

– Мы скажем людям, что это случилось в погожий солнечный день, двадцать восьмого декабря тысяча девятьсот восемьдесят второго года, – промолвил Дэнни.

Так уж вышло, что в этот же день Рия Джонсон стала женщиной. Лежа рядом с Дэнни на узкой кровати, она мечтала заглянуть в будущее. Хотя бы на минутку. Только чтобы узнать, долго ли они проживут вместе, заведут ли детей и сделают ли этот дом домом своей мечты.

Интересно, знает ли это подруга Хилари миссис Коннор, предсказательница судьбы из табора? Мысль посоветоваться с ней заставила Рию улыбнуться. Дэнни, спавший на ее плече, открыл глаза и увидел, что она улыбается.

– Ты счастлива? – спросил он.

– Как никогда в жизни.

– Я люблю тебя, моя Мария. И никогда не брошу, – поклялся он.

Она ощутила себя самой счастливой женщиной в Ирландии. Но потом подумала и решила, что счастливее ее нет женщины во всем мире.

* * *

Следующие недели слились в одно туманное пятно.

Они знали, что Шон О’Брайен с радостью избавится от дома.

Знали, что он предпочитает иметь дело с молодыми людьми, которые не станут поднимать шум из-за сырости и прохудившейся крыши и цокать языками из-за разрушений. И все же ему нужно было что-то заплатить. Но как это сделать?

Дэнни и Рия извели горы бумаги, пытаясь свести концы с концами. Сдача внаем четырех комнат второго этажа позволит собрать сумму, достаточную для выкупа закладной. Конечно, все придется сделать втихую. Не стоит утомлять подробностями планирующие и налоговые органы. Потом они представят банку свои предложения. У Рии была скоплена тысяча фунтов, у Дэнни – две с половиной. Недвижимость покупали пары и победнее. Все зависит от того, как правильно представить дело. Ну, с этим они как-нибудь справятся.

Их первой инвестицией стала стоимость бутылки виски, выпитой во время обсуждения предстоящей сделки с домовладельцем. С Шоном О’Брайеном хлопот не было. Он пересказал историю, которую Рия и Дэнни уже знали. Дом достался ему в наследство от дяди, умершего несколько лет назад. Жить в нем Шон не хотел; у него был маленький коттедж на озере в Уиклоу, где он удил рыбу и выпивал с теми, кто разделял его увлечение. Уезжать оттуда он не собирался. От дома на Тара-роуд Шон не отказался только потому, что рассчитывал на бум в сфере торговли недвижимостью. И оказался прав. Теперь дом стоил намного больше, чем десять лет назад. Ну разве он не умница? А ведь многие называли его дураком. Дэнни и Рия кивали, хвалили его и подливали виски в стакан.

Шон О’Брайен сказал, что он никогда не смог бы содержать такой дом. Это требовало слишком больших усилий, мастер он не ахти какой, а потому лучше всего было передать дом тем, кто сможет о нем позаботиться. Вот почему он с радостью сдавал комнаты молодым парням вроде Дэнни и его приятелей. Однако Шон согласился: если бы за домом ухаживали как следует, не понадобилось бы вкладывать в ремонт такие большие средства.

Он разговаривал с соседями и слышал, что дом в этом районе стоит тысяч семьдесят. Но если бы его удалось продать побыстрее, то согласился бы и на шестьдесят. А тем временем он избавится от старой мебели, контейнеров и ящиков, которые хранил по просьбе друзей. Если Дэнни достанет шестьдесят тысяч, то можно считать, что они договорились.

Для человека с деньгами это была бы выгодная сделка. Но Дэнни и Рия себе такого позволить не могли. В качестве задатка нужно было заплатить пятнадцать процентов. Девять тысяч фунтов были для них тем же, чем девять миллионов для представителя среднего класса.

Рия была готова сдаться, но Дэнни стоял на своем. Он не нервничал и не жаловался. Просто не отказывался от своей мечты. Дом был слишком хорош и красив, чтобы позволить ему уплыть в руки какого-нибудь застройщика. Теперь, когда Шон О’Брайен получил конкретное предложение, он захочет продать дом.

Требовалось как-то провернуть дело через их фирму. Но сосредоточиться было трудно. Ибо они каждый день сталкивались с людьми, которые могли бы купить этот дом без всякого труда.

Взять хоть Барни Маккарти. Крупный грубоватый строительный подрядчик, сколотивший состояние в Англии и покупавший и продававший дома по собственному капризу. Сейчас он продавал большой особняк, который купил по ошибке. Впрочем, ошибался Барни редко.

Как-то он в неожиданном порыве откровенности признался, почему совершил эту ошибку. На мгновение возомнил себя сельским помещиком, живущим в огромном доме георгианской эпохи с тремя аллеями. Дом действительно был элегантным, но стоял в глуши, слишком далеко от Дублина. Барни принял непродуманное решение и был готов потерять на сделке, но не слишком много. Этого белого слона требовалось продать.

Потом Барни купил тот большой и удобный семейный дом, который следовало приобрести с самого начала. Его жена уже переехала туда. Он покупал пивные и вкладывал деньги в сооружение полей для гольфа, но главной заботой Барни в данный момент была продажа особняка, ставшего памятником его глупости. Этого человека волновало, как он выглядит в глазах общественности.

Маккарти любил сыпать именами знакомцев-знаменитостей, и в агентстве по торговле недвижимостью смотрели на него со священным страхом. Но продать дом за ту сумму, которую он хотел получить, оказалось очень трудно. Все было очень просто: Барни переплатил, а потому покупателей не находилось. Он не собирался извлекать из этой сделки прибыль, но если бы остался в дураках, то почувствовал бы себя униженным. Старшие партнеры агентства, люди, умевшие уговаривать, убеждали Барни, что содержание такого особняка обходится слишком дорого и что в Ирландии людей, способных его купить, можно пересчитать по пальцам одной руки. Они искали покупателей и за пределами страны, но тоже безуспешно.

В агентстве устроили по этому поводу совещание. Дэнни и Рия тоже присутствовали на нем и услышали тревожную новость, что Барни может поручить сделку кому-нибудь другому. Проблемы Маккарти Рию не интересовали; у нее хватало своих. Однако Дэнни задумался. Он даже открыл рот, собираясь что-то сказать, но тут же закрыл его.

– Что, Дэнни? – (Линч был одним из лучших агентов, и его мнение ценилось высоко.)

– Нет, ничего. Вы рассмотрели все аспекты, – ответил он.

После этого разговор пошел по второму кругу и продолжался еще битых полчаса.

Но Рия поняла: Дэнни что-то придумал. В его глазах плясали веселые чертики. После окончания совещания он шепнул Рии, чтобы она прикрыла его. Ему нужно уйти из офиса.

– Если ты кому-то молишься, то помолись, – добавил он.

– Дэнни, что у тебя на уме?

– Не могу рассказать. Еще рано. Скажи, что мне позвонили… из женского монастыря. Придумай что-нибудь.

– А я должна сидеть здесь и грызть ногти?

– У меня возникла идея, как продать дом Барни.

– Тогда почему ты ничего не сказал начальству?

– Я скажу об этом самому Маккарти. После чего мы получим наши денежки. Если бы я поделился этой идеей с ними, нас бы только одобрительно похлопали по спине.

– О боже, Дэнни. Будь осторожнее, тебя могут уволить.

– Если я окажусь прав, это уже не будет иметь значения, – сказал он. И ушел.

* * *

К Рии зашла Розмари.

– Пойдем в туалет. Я хочу тебе кое-что рассказать.

– Не могу. Жду звонка. – Рия сидела у телефона на случай, если Дэнни позвонит и попросит помощи.

– Тебя подменит Орла. Пойдем. Это важно, – настаивала Розмари.

– Говори здесь. Все равно никого нет.

– Понимаешь, это секрет.

– Тогда говори шепотом.

– Я ухожу из агентства. Нашла новую работу. – Розмари слегка отстранилась, ожидая увидеть на лице Рии изумление и даже потрясение. Но подобной реакции не дождалась. Наверное, она плохо объяснила.

Розмари начала сначала. Она уже обо всем договорилась. Дело стоящее. Сегодня вечером она подаст заявление об уходе. Ей предложили более высокую зарплату в соседней полиграфической компании, так что они смогут по-прежнему обедать вместе. Но Рия, сходившая с ума от тревоги, подругу почти не слушала. Естественно, Розмари обиделась.

– Ну, если тебе неинтересно… – начала она.

– Извини, Розмари, очень интересно. Просто у меня на уме другое.

– О боже, Рия, какая ты зануда! У тебя на уме только одно: Дэнни то, Дэнни сё… Как будто ты его мать. Ничем другим ты в последнее время не интересуешься.

Рия расстроилась:

– Послушай, мне действительно очень жаль. Извини, пожалуйста. И расскажи все снова.

– Ничего я рассказывать не буду. Тебе все равно, ухожу я или остаюсь. Даже сейчас ты меня не слушаешь. Смотришь на дверь и ждешь его возвращения. Кстати, где он?

– У монахинь. Они позвонили.

– Неправда. Я сама разговаривала с ними час назад. Там никакого шевеления. Приходится ждать согласия какой-то шишки из Рима.

– Ты все узнаешь позже. Расскажи про свою новую работу. Пожалуйста.

– Ты не можешь говорить тише? – прошипела Розмари. – Я еще не дала согласия, а ты уже треплешься. По-моему, у тебя крыша поехала.

В дверь вошел Дэнни, шагавший легко, как обычно. По его лицу было видно, что все прошло хорошо. Он скользнул за свой письменный стол и показал Рии большой палец, поднятый вверх. Она тут же набрала номер его телефона.

– Не говори, что ты был у монахинь. Там нет новостей, – прошептала она.

– Спасибо. Ты умница.

– Что случилось, Дэнни?

– Нужно выждать с недельку. А потом все пойдет как надо.

Рия положила трубку. Она думала, что этот день никогда не кончится; стрелки часов ползли как черепахи. Розмари вернулась и направилась подавать заявление. Казалось, время остановилось. Но Дэнни вел себя совершенно естественно. Вел деловые беседы, болтал с людьми, смеялся, звонил по телефону. Только Рия, знавшая его как облупленного, видела, что Дэнни распирает от нетерпения.

Вечером они зашли в бар напротив, и Дэнни, не спрашивая, чего она хочет, заказал две большие порции бренди.

– Знаешь, что я сделал? Посоветовал Барни Маккарти сделать из этого злополучного дома звуконепроницаемую студию аудиозаписи и закупить нужное для нее оборудование. Это обойдется ему еще в двадцать тысяч.

– О господи! Но зачем…

– Он сможет продать ее поп-звездам. Им позарез нужно такое помещение. Особенно если там найдется место для вертолета.

– И он решил, что это хорошая идея?

– Он спросил, почему чванные типы, на которых я работаю, не предложили ему это раньше.

– И что ты ответил?

– Что они консерваторы, относящиеся к идеям молодых свысока. А потом я… Рия, слушай внимательно… я выдержал паузу, посмотрел ему в глаза и сказал: «Мистер Маккарти, есть еще кое-что… Раз уж я пришел с этой идеей прямо к вам, то попробую сам и продать ваш особняк». – Дэнни сделал глоток бренди. – Он спросил, не хочу ли я перебежать дорожку своим работодателям. Я сказал «да», и он дал мне неделю.

– О боже, Дэнни…

– Я знаю. Разве это не чудесно? Но заниматься этим в офисе невозможно, поэтому завтра я подхвачу грипп и возьму на дом все адреса и телефоны, нужные мне для работы. Я уже начал составлять список и сразу сяду на телефон. Мне может потребоваться твоя помощь для отправки факсов из офиса.

– Нас убьют.

– Не смеши меня. Конечно нет. Именно так и делаются дела.

– Но сколько?..

– Если я продам этот чертов особняк Барни на будущей неделе, мы внесем задаток за дом на Тара-роуд, и еще останется. А потом мы сможем пойти в банк, моя пышечка. Сможем пойти в банк.

– Но тебя уволят, и ты останешься без работы.

– Если я сумею уладить дело Барни, меня возьмет любое агентство в Ирландии. Рия, еще неделя переживаний, и мы добьемся своей цели.

– Для этого нужны железные нервы.

– Радость моя, запомни и этот день тоже. Двадцать пятое марта тысяча девятьсот восемьдесят третьего года. День, когда нам улыбнулась удача.

* * *

– Дэнни вернется ко дню моей отвальной? – спросила Рию Розмари.

– Думаю, к тому времени он уже оправится от гриппа, – громко сказала Рия.

– Извини, сорвалось с языка… Кстати, как его дела?

– Он звонит мне каждый вечер. – Рия не уточнила, что Дэнни часто звонит ей и днем, запрашивая дополнительную информацию.

– Он нашел то, что искал? – спросила Розмари.

Рия на мгновение задумалась.

– Голос у него довольно веселый. Думаю, еще не нашел, но он на верном пути, – ответила она.

Час назад Дэнни позвонил и сказал, что рабочие Барни уже сделали звуконепроницаемым винный погреб, а сегодня там начали монтировать оборудование. Завтра студию прилетит осматривать менеджер легендарной поп-группы, и Дэнни будет его сопровождать. Все складывалось удачно.

И прошло тоже хорошо. Барни Маккарти получил свой куш, Дэнни Линч – комиссионные, а Шон О’Брайен – свои шестьдесят тысяч. Потом Дэнни рассказал обо всем своим работодателям и сказал, что готов уйти в любой день. Ему предложили остаться и заниматься делами Барни, но Дэнни ответил, что это неудобно. За ним станут пристально наблюдать, и он будет чувствовать себя неловко.