Ревиаль. Оковы магии

Сандерса нигде нет, Даяны с Алексом тоже. Только трупы и начинающийся рассвет.

– Быстрее. – Дергает Макс за руку и бежит по следам огибая тела.

Смотреть на это слишком страшно и мне приходится прикрыть глаза, чтобы не увидеть в них знакомые лица. Это люди. Обыкновенные, невинные люди. Компания возвращающаяся из ночного клуба. Слегка пьяные и веселые. Больше они не увидят рассвет.

– Ты взяла револьвер? Я знаю, что ты его украла из ящика.

– Нет, конечно. Я не думала, что посреди ночи мне придется в кого-то стрелять.

Он из-за спины быстрыми движениями достает пистолет и просовывает в мои руки.

– Если что, целься в грудь. Это не убьет ее, но на время замедлит. Прикроешь меня, – на ходу произносит Макс.

Выстрелить в грудь – это не проблема. Он научил меня отлично стрелять и я перезаряжаю пистолет продолжая следовать за ним.

Макс замедляется. Впереди тропинка ведет к скверу. Эти места мне хорошо знакомы, там часто продолжают или не прекращают тусоваться после вечеринок или клуба. Место здесь тихое и рядом кроме клуба, практически нет жилых домов, только промышленные помещения и этот сквер, плавно переходящий в парк.

Рядом с лавочкой стоит Софи и держит в руках какого-то парня, он крепкий, но уже не вырывается и даже не кричит, только протяжно стонет повиснув у нее в руках. Она в крови, ее руки, кудрявые волосы, одежда вся окрашена алой кровью. Софи вскидывает голову рычит играя пальцами, унизанными огромными когтями, по спине парня словно это рояль. Она стоит спиной, ее лица не видно.

Макс крадется к ней, в руках у него шприц со снотворным предназначенным для крупных животных, но и это тоже ее не удержит, может лишь обессилить максимум на двадцать минут, но этого будет достаточно, чтобы связать ее и закинуть в машину и так колоть его, пока она не окажется в безопасном месте.

Но тело падает на землю и Софи поворачивает медленно голову к Максу, а затем разворачивается полностью. Я осталась за кустами держа палец на курке.

Глаза Софи заволочены черной дымкой, лицо все окровавлено, с клыков стекают капли бардовой крови, которые она ловит языком. Она видит перед собой Макса, но не понимает, что это он и начинает рычать.

Ее прыжок быстрый, но Макс быстрее, он увиливает от нее раз за разом, когда ее попытки прыгнуть продолжаются. Он искусно парирует каждый ее удар и попытку вцепиться в него руками. Я жду сигнала и каждый раз мишень перемещается слишком быстро. Макс сказал, что стрелять только тогда, когда он скажет. Если я промахнусь, то это может ее еще сильнее разозлить.

Софи бросается снова, шприц отлетает в сторону меня и по инерции рука сама тянется за ним, что моментально привлекает внимание взбешенной девушки и она так же быстро прыгает на меня и ее когти пронизывают шею отдавая острой болью по всему телу. Пистолет валиться из рук и Софи вместе со мной падает прямо в кусты из которых Макс пытается вытащить Софию, которая продолжает впиваться когтями в мою кожу, пытаясь добраться до спины и борьба ни ногами ни руками не позволяет вырваться из цепких рук подруги.

– Софи… – хриплю я. – Это я, Джо. – Но она меня словно не слышит впиваясь в кожу еще сильнее.

Наконец Макс вырывает ее от меня и девушка летит прямиком в дерево и на долю секунды из нее вышибает дух. Она кашляет и рычит, как дикий лев.

– Нормально? – быстро спрашивает Макс, его глаза такие же черные, как и у Софи.

– Да, – прижимая рукой рану на шее отвечаю я. Кусты исцарапали все руки и ноги, а острый сук впился здорово в бок и из него начинает кровить.

Макс направляется в сторону Софи, та снова рычит и бросается влево, но чьи-то руки обвили ее тело не позволяя ей шевелиться и второй рукой выпустил в ее шею что-то из шприца. Соул.

Софи повисла у него на руках тяжело дыша и он показывает Максу, чтоб тот не шевелился. Я ошарашено застываю рядом с ним глядя на подругу в руках заклятого врага.

– Я помогу ей. Обещаю, Джо, – взгляд Соула устремлен на меня, истекающую кровью и я одной рукой держусь за шею, а другой за продырявленный бок. – Я знаю лучше вас, что с этим делать.

– Не делай ей больно. Она этого не заслуживает, – произношу я.

– Я знаю, – спокойно отвечает он.

Соул исчезает так же быстро, как и появился. И в эту секунду место, где только что он стоял, рассекает воздух серебряная стрела, которую Макс ловит на лету.

– Ты еще кто такой?

Из-за деревьев появляется силуэт парня, который вставляет новую стрелу в арбалет и снова пытается целиться, но теперь в Макса, но тот в одну секунду хватает пистолет и оказывается рядом с парнем целясь ему в голову, но тот стоит не шелохнувшись.

– Меня зовут Кевин и я пришел не за тобой, – рычит он на Макса.

На улице уже светло настолько, что можно хорошо рассмотреть стрелявшего. Он высокий, светловолосый и по всей видимости бесстрашный, раз попытался убить Соула. Его лицо слишком знакомое.

– Кевин Уокинс? Макс, не стреляй. Это сын нашего мэра. Я его знаю.

Я ошарашено пытаюсь понять, что он тут делает, почему в его руках арбалет и медленно шагаю к нему. Это точно он. Последний раз я видела его на благотворительном вечере, когда заставила танцевать со мной, назло Максу. Но я даже не успела его нормально рассмотреть, потому что все время пялилась на Макса стоявшего рядом с Мелиссой.

– Тогда опускай пистолет и поедешь с нами. – Толкает вперед его Макс и Кевин опускает оружие и повинуется.

Макс ведет его под прицелом, но тот не сопротивляется и шагает впереди размахивая руками. Я несу его арбалет и свои ноги, которые обессилено волочатся за парнями. Алекс ждет на дороге подогнав машину, в которую грузятся все. И Кевин тоже.

Теплая кровь намочила уже одну сторону шорт и вся левая сторона майки куда впивались когти Софи, тоже в крови. Алекс оторвал от своей кофты два рукава и это послужило губкой для впитывания и слегка приостановило кровотечение.

– Какого черта ты отдала Софи Соулу? – ругается на заднем сиденье Макс продолжая держать на прицеле Кевина, но, кажется, тот совершенно не боится и ехал бы спокойно и так.

– Он пообещал, что поможет ей. Что мне еще оставалось делать, когда она в его руках? Он не причинит ей вреда. Я в этом уверена.

– С чего тебе это знать?

– Она ему нравится, – шипит Алекс давая неожиданный для Макса ответ и его глаза удивленно расширяются.

– Только не это, – сокрушается Макс и бьет коленом в мое сидение.

– Что? А я то тут при чем? Я симпатиями не распоряжаюсь и их не раздаю. Лучше скажи, куда мы его повезем? Наш дом запечатан.

«Наш». Я осекаюсь моментально краснея, Алекс, естественно, это замечает и ухмыляется, отчего хочется ему врезать. Нужно было все-таки так же улыбнуться, когда он краснел сидя рядом с Даяной.

– Поедем к ним. Или вообще можем привязать его в лесу к дереву и пытать там, – Кевин на это только фыркает и сильнее сжимает сложенные на груди руки.

Дом где живут Алекс с остальными небольшой, но достаточно уютный. Внизу уютная гостиная, которая перетекает в кухню, а на втором этаже три спальни, где живут девчонки, а Алекс спит на диване внизу. После смерти Сары он так и продолжает спать в гостиной, хоть и ругается все время на неудобный диван и постоянно жующую по ночам на кухне Даяну.

Пока я промываю раны под водой, пытаясь смыть хоть часть подтеков, Макс заковывает в наручники Кевина, усаживает его за кухонный стол и садится сам напротив.

Даяна трясущимися руками пытается найти в аптечке пластыри и что-то для дезинфекции всех многочисленных царапин рассыпавшихся по моему телу. Ей пришлось пригнать вторую машину к дому, а она не умеет водить, поэтому решила выругаться на Алекса за это, но тот лишь пожал плечами.

– Рассказывай, Робин Гуд, как ты дошел до того, что решил пострелять в нашего общего знакомого? – иронизирует Макс развалившись на стуле даже не удосужившись смыть с себя кровь.

– Он убил моего отца, – буркает Кевин.

– Ты, придурок, хоть знаешь на кого ты охотишься? Он в одну секунду вывернет тебя наизнанку.

– Локару. А ты элигерон. Ты думаешь, что я совсем идиот?

– Именно так я и думаю. Если ты хочешь убить серебряной стрелой бессмертного локару, посреди ночи, в парке, один, то тебя можно назвать полным кретином.

Кевин рычит. Глаза его злобно горят, но Макса это только сильнее забавляет и он сидит с надменным лицом постукивая беззаботно пальцами по столешнице стола.

Я шиплю от боли, когда Даяна обрабатывает шею и впиваюсь пальцами в стул. Раны глубокие, но на боку все выглядит еще хуже, там уже красуется вокруг повреждения огромный синяк фиолетового цвета и Даяна недовольно цокает языком. Адреналин постепенно покидает тело и ему на смену приходит боль от всех ссадин и ушибов, все щипет и ноет. Жаль, что с помощью магии нельзя убрать все побои. Софи постаралась на славу.

– Он убил моего отца, – повторяет Кевин. – А мой отец был потомственным охотником на локару. И вот по случайной неслучайности теперь я охотник и я убью этого вашего Соула и всю его компанию демонов.

Макс задумчиво смотрит на парня, Алекс тоже решил сесть поближе. Слова Кевина заинтересовали всех и даже боль в теле на несколько секунд прошла, пока я переваривала в голове услышанное.

– Попридержи коней, охотник, – голос Макса становится тверже и Кевин заметно напрягся заерзав на стуле. – Что ты знаешь обо всем этом? Есть ли у твоего отца какие-нибудь записи о локару? Может заметки или дневники, журналы?

Из Кевина охотник, как из меня ласточка. Если его отец и занимался этим делом, то это было явно очень давно и он не обучал своего сына правильно сражаться. Мэр отправил его учиться на другой край континента, подальше от себя и от всего, что тут творится. Он хотел его уберечь от всего сверхъестественного, как и мой отец, отправив меня в колледж, как можно дальше от Эстер.

– Почему я должен тебе об этом говорить?

– Не храбрись. У нас с тобой одна конечная цель. Мне нужны записи. Все. Взамен ты останешься жить. Мы объединимся. Как тебе такой расклад?

Макс прищуривается и ухмыляется ожидая положительного ответа. Ему нужны записи, в которых может содержаться еще один вариант как убить Соула, на случай, если что-то с Мелиссой или лечусой пойдет не так. Мозг Макса работает быстро. Он соображает моментально и в его голове уже есть альтернативы, которые он увидел за время разговора.

– Если и ваша цель убить Соула, тогда я согласен. Я должен отомстить.

– Тогда договорились, мститель.

Глава 7 Софи

Жуткий голод. Я хочу крови. Хочу сущность.

Кровь.

Кровь наполненная радостью, счастьем, испугом, ужасом.

Душа.

Чистая, как слеза, пьянящая, прекрасная.

Мое тело настолько сильное, что кажется, словно я могу все. Я чувствую под кожей бурлящую силу, способную на то, о чем я даже не могла подумать. Я чувствую себя центром вселенной.

Голод.

Я не чувствую ни боли, ни ударов, ни сопротивления. Только запах еды.

Потом я перестаю что-либо понимать. Меня тащат чьи-то руки, связывают веревками мои, и я оказываюсь в кромешной темноте. За пределами этой темноты шумно. Меня мотает из стороны в сторону. Чувствую себя слабой и не способной шевелиться, хоть внутри меня все хочет бежать, убивать и есть.

Голод. Но уже не такой сильный. В мою кожу снова что-то вставляют, и я чувствую себя еще слабее.

Мою ослабленную оболочку кладут на что-то твердое. Я еле различаю контуры помещения. Внутри меня все горит. Огонь наполняет все мое тело. Чувствую свои клыки, которые я облизываю языком, когти, которые стучат о пол. Это единственное, что я могу сейчас делать.

Теперь я могу шевелиться. Я в клетке. За ее пределами люди. Я чувствую в них кровь. Другую, не такую, как у обычных людей, но я чувствую ее каждой клеточкой своего тела.

Не могу выйти и вцепиться зубами в кожу. Вцепляюсь пальцами в прутья клетки, но не могу их раздвинуть и выйти. Потом в меня снова что-то вкалывает какой-то человек и это что-то другое, не такое, как было до этого. Оно заглушает голод и притупляет чувство безграничной силы. Теперь ее, как минимум в два раза меньше.

Я отключаюсь, когда этот укол растекается до конца по моим венам.

Слышно шаги. Стук каблуков по старой плитке и этот звук эхом отбивается от стен. Я открываю глаза, рывком встаю и висну на прутьях.

Мне больно.

Это первое чувство, которое приходит ко мне за это время. Я ощущаю внутри себя боль. Не физическую.

Хожу от стенки к стенке. Рычу и периодически снова вцепляюсь в клетку руками пытаясь отсюда выбраться.

Я злюсь. Это второе чувство, вспыхивающее внутри меня. Теперь я различаю очертания этих людей, находящихся за пределами моей клетки. Мне кажется, что я знаю одного из них.

Этот шум давит мне на мозги. Словно тут все включили на полную громкость. Каждый шорох действует на меня так, словно проводят ножом по металлу, бьют в барабаны сотня музыкантов. А меня по-прежнему не выпускают.

Я лишь в какой-то момент осознаю, что мои руки скованы, когда меня за цепь в очередной раз притягивают к клетке и вкалывают снова что-то под кожу. Я опять отключаюсь.

Слышу тихое пение и снова стук каблуков. Потом он затихает, и я открываю глаза. В голове все мутное. Я почти ничего не помню. Смотрю вокруг себя и понимаю, что лежу на каком-то одеяле в углу клетки, которая находится в комнате. Узнаю это место. Я бывала тут ребенком. Это старая, заброшенная больница на окраине Иствуда. В детстве мы тут часто лазили с друзьями в поисках призраков. Тут воняет сыростью и старостью, всюду грязно и с потолков свисают гирляндами, ранее служившие правдой, светильники. Чувствую запах крови и понимаю, что основной аромат исходит от моей одежды.

Ничего не понимаю. Я нахожусь в морге бывшей больницы, на стенах кровь, на полу тоже, но она не свежая, не такая, как на мне.

Еле могу держать открытыми глаза. Меня словно переехал асфальтоукладчик. Я так не чувствовала себя ни разу с того момента, как стала элигероном. Будто заболела простудой в самой тяжелой форме.

В противоположном углу находится небольшой диван и низкий стеклянный столик, а по бокам два кресла. Рядом стоит шкаф, который под завязку набит спиртным, который видно из-под стекла.

Мои веки тяжелые, а в голове жуткий гул. Напротив меня появляется силуэт, но рассмотреть его сильно сложно, глаза заволокло дымкой и приходится несколько раз хорошо сморгнуть, что бы снова видеть отчетливо.

Это Соул. Стоит за моей клеткой Соул. Я в плену? Ничего не понимаю. Мои руки закованы, я в клетке и не могу нормально шевелиться.

– Привет. Только не дергайся или мне придется снова вколоть тебе зелье.

Хотелось бы дернуться и закричать, что есть сил, но выходит только жуткий хрип.

– Что я здесь делаю?

Он открывает клетку и садится напротив меня на корточки.

– Скоро память к тебе постепенно начнет возвращаться, – голос Соула спокойный.

– Ты меня украл?

Мне страшно.

– Все в порядке. Я не могу дать тебе крови, потому что тогда из твоего организма быстрее выведется зелье. Я не причиню тебе вреда. Мы находимся в подвале заброшенной больницы. Дверь здесь закрыта и выйти ты не сможешь пока к тебе не вернется память. Я сниму с тебя наручники, когда ты придешь в себя.

– Я в себе. Ты убил мою подругу, – сквозь слезы пытаюсь рычать я.

Провожу ладонью по своим волосам, они все запутались в засохшей крови и падают на лицо толстыми сосульками с запахом металла. Одежда затвердела от грязи и крови, джинсы грязные и рваные в нескольких местах, но гул в голове не дает соображать ясно. Перед глазами только Соул, а в мыслях Сара.

Моя подруга мертва.

Он встает и уходит на диван. Закинув ноги на стол он отпивая из бокала скотч сверлит меня взглядом.

С закрытыми дверями эта комната похожа на бункер, ни единого окна, лишь стены, клетка, небольшое количество мебели и кровь.

– Ты знаешь какой была Сара? – он молчит, поэтому продолжаю говорить. – Она помогала мне и не только мне. В трейлерном парке она помогала таким как я справляться с голодом, чтобы мы не могли никому навредить, чтобы я могла находиться рядом с Джо и не пытаться каждый раз ее ранить. В том трейлерном парке, в котором были твои люди, находились такие же как я. Я знала их всех по именам, они все были хорошими и это она сделала их хорошими. Она помогала им справляться со своей силой. Она была доброй, замечательной и очень сильной. Ты убил ее. Как ты мог?

Меня душат слезы, внутри опоясывающее чувство несправедливости и обиды. Я помню горящее в огне тело Сары. Знаю, как все произошло, потому что тоже была там, в доме Соула, когда пришла Сара. Мы с ним говорили. О Джо, обо мне, о Максе и о нем самом. Мы должны были уже ехать домой. Я вышла из комнаты, чтобы позвонить и предупредить Джо о том, что скоро приеду и со мной все нормально. Побрела в кухню и услышала несколько выстрелов. Они сначала раздались на улице, а потом и в доме. Когда я вернулась Соул был в крови, с простреленной грудью, а у Сары в груди был кинжал. Она лежала мертвая на полу гостиной.

Она пришла за мной. Хотела меня забрать домой. Я знаю, что она была в ярости за то, что Соул убил ее людей в трейлерном парке. Но единственное чего не могу понять, так это того, зачем ей было приходить в его дом. Она знала, что ее ждало и понимала на что идет. Это была верная смерть. Отчаяние заглушило в ней здравомыслие. Сара не должна была так поступать.

Я плакала, а Соул был в ярости. Она убила его людей. А потом он сказал, что Сара надеялась убить не его, а сестру Соула. Глупость, которая стоила ей жизни.

Он сказал мне перед тем, как мы уехали из его дома, что он не хотел этого и иначе поступить не может. Эти слова были адресованы только мне, но от этого мне не стало лучше.

– Знаешь, София Торнтон. – Соул шагает ко мне снова садясь напротив. – Когда на тебя нападают ты не спрашиваешь у него кто он и что в этой жизни сделал хорошего, ты защищаешься и отвоевываешь либо свою жизнь либо свой авторитет. Когда вы убивали моих людей, то тоже не спрашивали у них их имен. А я знал их всех. У кого-то остались любимые, незаконченные дела и прочие важные вещи. У нас был с элигеронами договор. Мы не трогаем их, а они нас. Все просто.

– Я не хочу войны, не хочу, чтобы кто-то страдал и не хочу, чтобы ты забирал Джо. Она все, что у меня осталось. Я не позволю, чтобы ей снова причиняли боль и мучили такие как ты. Она уже достаточно натерпелась.

– Что значит такие как я? – Он прищуривается наклоняя голову.

– Сын ее мачехи тоже был таким как ты, жестоким и ужасным. – Соул стискивает зубы и кривится от этих слов. – Он мучил ее и ты хочешь делать то же самое. Ты будешь так же с помощью силы заставлять ее делать то, чего она не хочет. Ты сломаешь ее так же, как сломал когда-то он. И я не позволю этому случиться. Никогда.

– Назови мне его имя.

– Спроси у нее сам. Все началось с него. Он убил брата Макса, а значит, что твои люди первыми нарушили договор.

Соул рычит и вскакивает на ноги так резко, что я дергаюсь от страха. Я разозлила его или открыла глаза на что-то, но пока не понимаю на что именно. Он думает, теребит бокал со скотчем и бродит по комнате потирая лоб.

Я уверена, что он ничего не знает о Дэвиде. Джо не говорила ему о нем.

– Макс обменяет его на нее? – Неожиданно глупый вопрос и я смеюсь от него.

– Он любит Джо. Никогда.

– Но то, что ты сказала мне пригодится. Точно пригодится.

Он снова лихорадочно бродит по комнате. Ему это пригодится. И Джо тоже, и я это понимаю. Соул заинтересовался, а это значит, что он может помочь найти Дэвида и тогда она сможет наконец-то за все ему отомстить. Джо должна отомстить.

– Софи! Софи! – кричит мне Даяна, но я не реагирую и вцепляюсь в ее шею когтями. Она кричит в моих руках, призывает магию и отшвыривает меня в сторону. Я выбегаю из дома и разрезаю ночь своими шагами. Быстрыми, сильными и жаждущими сущности. В моих мыслях только она и эмоции, протекающие в крови.

Слышу шаги. Затаиваюсь и жду. Когти готовы врезаться в кожу в любой момент и чешутся от предвкушения еды.

Я прыгаю и снова вонзаю их под теплую кожу у основания спины, чувствую, как через мои когти сочится сущность, которую я силой выдираю из тела. Она словно сладкий сироп растекается силой по моим мышцам, наполняя их силой. Не могу остановиться, мои руки сами тянуться к позвоночнику и одним движением я ломаю его так, что буду последней, кто чувствовал тепло этого тела. Бросаю его на землю и иду дальше.

Все восстанавливается в моей памяти, словно пазл. Люди в парке, Макс, Джо… Джо!

– Я ранила Джо.

Невозможно сдерживать слезы. Джо все поймет и никогда не станет об этом вспоминать. Это не в ее характере. Она никогда не ударяет по болевым точкам, никогда не припомнит обиды. Она сильнее этого. Но все-равно мне не легче. Я могла ее убить в два счета, если бы не Макс.

От затхлости в помещении становиться еще хуже. Нечем дышать. Соул протягивает стакан воды и хочется в нем утопиться. Руки прикованы к клетке, сил, чтобы вырвать наручники нет. Я обессилена, измучена и голодна, но воду из его рук пью.

Снова вспышки, картинка долгого вечера начинает складываться воедино. И она слишком ужасна. Погоня сменяется ранениями, крики, вопли, страх и наслаждение от своей сущности. Последнее самое страшное.

Мертвые тела, как разбросанный горох лежат по дороге. И все эти люди убитые мною. Их лица перед глазами, их боль в моей голове, крики пронизывают барабанные перепонки. Неконтролируемый разум и тело не принадлежали мне и от этого хочется вырвать свое сердце и лечь рядом с Сарой.

Как ни старайся руки не вылазят через наручники и раздирают сразу срастающуюся кожу, как ни пытайся их вытащить. Соул наконец-то их снимает и пытается меня удержать, когда я от злости на себя извиваюсь на полу и кричу от боли, которая внутри меня. Рыдаю в голос, вырывая пряди волос. Попытки оттолкнуть его безрезультатны. Он намного сильнее и коричневыми штанами истер весь пол, пока его руки не сомкнулись кольцом вокруг меня.

– Я убила их всех… я не хотела… – сквозь слезы говорю я.

– Успокойся и послушай. – Соул обвивает правой ногой мои ноги и я остаюсь без шансов на какое-либо движение. – Ты элигерон слишком короткое время и многого еще не понимаешь. То, что произошло с тобой сегодня, повториться еще не раз, но только в следующий раз ты сделаешь это осознанно. Будут люди, которые узнав кто ты, захотят тебя убить и будут существа, которые тоже этого захотят. Когда лев набрасывается на антилопу, его после не мучает совесть. И если так случилось, что тебе довелось убить кого-то, то прими это и реши, как ты после этого видишь свою жизнь и способы питания. Ты не обязана убивать, но будешь обязана защищаться или нападать первой. Только ты сама можешь выбрать теперь, кем хочешь быть – львом или антилопой, но помни, что и те и другие что-то едят.

Его тихий голос звучит напевом и только тогда я успокаиваюсь. Каждый кого-то убивает. Каждый защищается и каждый имеет право на жизнь. Различие в том, когда ты это делаешь осознанно, а хуже, когда нет.

Картинки душат. Но ничего уже не вернуть. Не вернуть тех людей, Сару, никого. Остается или принять все или возненавидеть себя.

– Защищаться и нападать разные вещи.

– Прими то, что случилось. Никто не станет тебя винить за то, что ты сделала. Это теперь твоя природа и иногда она не контролируется разумом. Постепенно ты научишься справляться с жаждой и сможешь держать себя в руках так, как это делают твои друзья и только тогда такого, как ночью, не повториться. Ты можешь спросить у каждого из них и они тебе расскажут, что тоже были в таком состоянии.

Соул-убийца рассказывает о том, как нужно правильно жить. Рассуждает об истинах и направляет на правильный путь. Были бы силы, я бы засмеялась прямо ему в лицо. Скольких убил он, Макс и даже Сара, сложно представить. Какими жестокими могут они быть? Сколько человек убили они, впивались в кожу, разрывали на части? Обретая силу, обретаешь и власть.

– Зачем ты мне помогаешь?

– Иногда мы все делаем не только что-то плохое, София.

Его глаза карие, брови густые и напряженные, они сведены и образовывают небольшую складку на лбу, но распрямив их, она исчезает. От него пахнет скотчем и жутким помещением. Он ослабляет хватку, рукавом кофты вытирает обе мои щеки от слез и остатков крови.

– Я не верю в то, что ты можешь быть хорошим, – говорю я.

– Я и не хочу, чтоб ты в это верила. Я помогаю тебе, потому что хорошая ты. Только сегодня и здесь ты сможешь поделиться со мной тем, чем никогда бы не поделилась с Джо. Ты сделала плохие вещи, – он шепчет на ухо и все тело пробирает дрожь. – и я знаю, что отчасти тебе это понравилось. И только здесь ты сможешь об этом сказать.

И он оказывается прав.

Его согнутое колено находится прямо за моей спиной и он напрягает его, чтоб я могла облокотиться. Одна его рука на плечах, а другая поверх своей ноги, которая так же продолжает лежать поверх моих ног.