Счёт на доверие. Частный сыщик Зернов

Лев Зернов

Счёт на доверие. Частный сыщик Зернов

Глава 1 Частный сыщик Зернов

Бумажный чек – хлипкий, измятый, с жирным пятном от соуса – лежал на столе как свидетельство обычного вечера. На нем: два салата, паста, тирамису, бутылка простого кьянти. Сумма – скромная, почти стыдливая.

Рядом, будто насмехаясь, лежал его цифровой двойник. Распечатка с email. Тот же ресторан, та же дата, те же блюда. Но внизу, под неприметной строкой «Дополнительные услуги», числилось вино. Château Margaux 2005. И еще одно: Sassicaia 2016. И еще. Сумма превращалась в абсурд, в шестизначную цифру, за которой чудился смех.

– Я его даже не видел, понимаете? – голос клиента, Артема, молодого парня с умными, теперь выгоревшими глазами, срывался на фальцет. – Не видел, не нюхал, не пил. Это призраки. Цифровые призраки за мои деньги.

Максим Зернов, не прикасаясь к бумагам, изучал их взглядом бухгалтера, пришедшего на место катастрофы. Он вёл свои счета. Не в бухгалтерской книге, а где-то за грудиной – сводный баланс доверия и предательств, нанесённых миру и ему лично. Этот случай был интересен. Не грубым надувательством, а изяществом падения. Изящные мошенники вызывали в нём нечто вроде профессиональной эрекции.

– Расскажите про девушку, – попросил Зернов, откидываясь в кресле. Его голос был низким, нарочито медленным, контрастируя с нервозностью Артема.

– Лера. Знакомство в премиум-чате. Умная, начитанная… Чёрт, красивая. Не модель, а… живая. В её взгляде было обещание. Обещание, что этот вечер – только начало.

Зернов кивнул. Он понимал это «обещание». Оно было валютой, которой пользовались виртуознее, чем евро. Эротика здесь была не в прикосновениях, а в намёке, в щели между реальностью и ожиданием. В том, как она касалась края бокала, как слушала, слегка приоткрыв губы. Это была тонкая работа, прелюдия к грабежу.

– И вино? Как появились эти бутылки-невидимки?

Лицо Артема исказилось. Он был программистом, человеком логики. И эта логика была поругана.

– Она предложила «виртуального сомелье». Говорит, тут есть такая фишка – планшет с дополненной реальностью. Наводишь на витрину, и тебе рассказывают целую историю про виноградник, про терруар, звучит голос… Я хотел блеснуть. Сказал: «Выбирай ты, доверяю твоему вкусу». Она «выбрала»… – он ткнул пальцем в цифровой чек, – это. На планшете. Там была анимация, звёздное небо над Бордо, всё дела. Но официант принёс только наше кьянти. Я даже не задумался. Мы говорили, смеялись… Она касалась моей руки.

Он замолчал, глотая ком унижения. Самое горькое вино в том вечере.

– А потом, когда я попросил счёт, официант принёс сначала этот, – Артем кивнул на бумажный, – я уже карту достал. А потом менеджер подошёл с таким лицом… и вручил второй. «Технический чек, сэр, с учётом вина из AR-карты». Я опешил. Стал arguing. Они показали мне пункт микроскопическим шрифтом в пользовательском соглашении на планшете: «Подтверждая выбор вина в интерфейсе дополненной реальности, вы даёте согласие на его добавление в финальный счёт». Лера смотрела на меня… не с сочувствием. С холодным, деловым интересом. Потом извинилась, сказала «нужно в дамскую», и… её не стало.

– Исчезла.

– Испарилась. Как те вина, которые я не пил. Мне пришлось платить. Одному. Под их взглядами. Я чувствовал себя последним…

– Лохом, – мягко закончил за него Зернов. – Вас сделали лохом. И это больнее, чем украденные деньги. Это – налог на доверие. Самый высокий налог.

Зернов взял наконец в руки цифровой чек. Бумага была гладкой, бездушной.

– Изящно, – произнёс он, и в его голосе прозвучала ледяная admiration. – Они продают не вино. Они продают опыт, фантазию. Романтическую легенду. А потом материализуют её в чек. Вы платите не за алкоголь, а за свою собственную доверчивость. За желание блистать. За обещание в её глазах. Это высокое искусство.

Он положил чек на стол, соединив два мира: реальный, пахнущий пастой, и виртуальный, пахнущий деньгами и позором.

– Дело я беру, – сказал Зернов. – Ваши деньги, возможно, верну. А вот счёт за унижение… – он впервые за встречу позволил себе что-то вроде улыбки, узкой и холодной, как лезвие бритвы, – его мы предъявим им. Весь, до последней цифры. С процентами.

В его глазах, обычно усталых, вспыхнул ровный, безэмоциональный огонь. Счёт был открыт. Начался подсчёт.

Глава 2: Мясо и код

Ресторан «Боргезе» пахло деньгами. Не кричащими, не кожей новых седанов, а старыми, тихими деньгами, впитавшимися в дубовый пол и бархат диванов. Запах, который умеет ждать. Зернов сидел у столика с видом на витрину – ту самую, с бутылками-призраками, – и методично поглощал фетучини с трюфелями. Он всегда начинал с контекста, с «мясной» части дела. Нужно было прочувствовать место: его ритм, его нерв.

Официант, молодой человек с безупречно пустым взглядом, принёс планшет.

– Карта вин, синьор. Может, желаете воспользоваться нашим виртуальным сомелье? Уникальный опыт.

Глаза его оставались стеклянными. Отрепетированная фраза.

– Покажите, – сказал Зернов, отложив вилку.

Он взял в руки планшет. Устройство было тяжёлым, холодным. Обычный Android, запаянный в толстый фирменный чехол с логотипом ресторана. Ничего особенного. Он навёл камеру на бутылку скромного Barolo. Экран ожил.

По нему поплыли кадры: закат над пьемонтскими холмами, морщинистые руки винодела, касающиеся грозди. Женский голос, низкий, с легкой хрипотцой, зазвучал в динамике, рассказывая о терруаре, о тайне этого сорта. Голос был проникновенным, интимным, будто она шептала эти слова на ухо. Возникало ощущение, что ты не просто выбираешь вино – ты прикасаешься к легенде. К чему-то вечному. И недоступному.

«Гениально, – мысленно отметил Зернов. – Продают не алкоголь, а поэзию. Тоску по подлинности. А потом эту поэзию разменивают на наличные».

Он ткнул пальцем в экран, подтверждая выбор. В углу, почти незаметно, на долю секунды всплыл зелёный кружок с галочкой. Транзакция одобрена. Невидимая бутылка упала в цифровую корзину.

– Спасибо, – вернул он планшет официанту. – Очень… чувственно.

Тот кивнул, не меняясь в лице. Зернов проследил за ним взглядом. Планшет исчез за стойкой, где менеджер в строгом костюме, едва заметно коснувшись экрана, отменил заказ. Физическое вино не понеслось в погреб. В системе осталась лишь цифровая тень, ожидающая своего часа в финальном «техническом» чеке.

Расследование всегда было для Зернова двуединым процессом: мясо и код. Мясо – это люди, их слабости, запахи страха и жадности. Код – это система, алгоритм, холодная логика обмана. Сейчас он изучал мясо. Кодом займётся позже, подключив к делу одного человека.

Имя его было «Кодер». Настоящего имени Зернов не знал и не хотел знать. Они встречались раз в полгода в заброшенном интернет-клубе на окраине, где пахло пылью, старым пластиком и тоской. Кодер, тощий парень с лихорадочным блеском в глазах, жил в параллельной реальности из сигаретного дыма и строчек команд. Для него мир был набором уязвимостей, которые можно либо эксплуатировать, либо патчить. Людей он считал самым ненадёжным софтом.

На следующий вечер они сидели в этом клубе. Зернов передал Кодеру планшет, «позаимствованный» на пять минут из «Боргезе» пока официант отвлекался на срочный звонок о болезни матери (ещё пятьсот евро на его невидимый счёт доверия).

– Нужно понять, как это работает. Как программа добавляет товар, которого физически нет.

Кодер, не отрываясь от экрана своего ноутбука, воткнул планшет в порт. Его пальцы забегали по клавиатуре.

– Лёгкая беременность, – пробормотал он через минуту. – Чехол кастомный, да. Здесь дополнительная антенна для чего-то… Но софт – это просто оболочка. Красивое приложение-рассказчик. Вся магия тут. – Он ткнул в сторону окна терминала, где бежал зелёный код. – На стороне сервера ресторана. Приложение отправляет красивый JSON-объект с ID выбранной бутылки. А сервер, получив подтверждение от планшета, помечает в базе данных: «Оплачено, но не отгружено». И ждёт команды на генерацию второго чека.

– Кто даёт команду?

– Человек. Тот, у кого есть доступ к бэкенду. Менеджер, владелец. Здесь… – Кодер скроллил лог, – есть ручной триггер. «Принудительная генерация финального счёта с AR-товарами». Его нажимают в момент, когда жертва уже деморализована, готова платить. Чистая психология.

Зернов молчал, наблюдая, как в бледном свете монитора лицо Кодера оживлялось священным трепетом перед изящным взломом реальности.

– А девушки? – спросил Кодер вдруг, не отрывая взгляда от кода. – Они в курсе системы? Или просто мясо?

Вопрос был точным. Девушки-приманки. Были ли они соучастницами или таким же расходным материалом, как вино-призрак?

Чтобы это выяснить, нужно было найти Леру. Или кого-то из её коллег.

Зернов начал с «мяса». Он знал, что таких девушек вербуют не на улицах. Это был цифровой отлов. Премиум-чаты, сайты знакомств для «успешных и одиноких», закрытые клубы. Он создал легенду: уставший от одиночества финансист, ищущий не просто красоту, а интеллект, тонкость. Его профиль был щедрым на намёки, скупым на детали. И он ждал.

Улов пришёл через три дня. Её звали Алиса. Фото – не вызывающие, но дышащие недосказанностью. В переписке – начитанность, лёгкий флирт, понимание разницы между Barolo и Barbaresco. Она предложила встретиться в «Боргезе». «Там есть волшебная штука с вином, – написала она. – Покажу, если хочешь».

Они сели за тот же столик. Алиса оказалась воплощённым намёком: шёлковое платье, обнимающее формы, губы, тронутые лишь лёгким блеском, взгляд, который скользил по лицу, как прикосновение. Она говорила о книгах, о путешествиях, её нога под столом случайно касалась его ноги. Эротика витала в воздухе, густая и неосязаемая, как аромат трюфеля. Она продавала не себя. Она продавала возможность. Возможность этого, продолжения, чего-то большего.

Когда принесли планшет, Зернов внимательно смотрел на её лицо.

– Давай выберем вместе что-то необычное, – сказала она, и в её глазах вспыхнул азарт. Не алчный, а игровой. Она уверенно повела пальцем по экрану, вызывая к жизни историю про легендарный бургундский дом. Она верила в этот спектакль. Или мастерски изображала веру.

Он позволил ей «заказать» бутычку за двадцать тысяч. Когда она отдала планшет официанту, Зернов уловил мимолётный, едва заметный взгляд между ними. Быстрый, как стёклышко. Это был не сговор. Это был сигнал: «Код введён, цель ведётся».

«Мясо и код, – подумал Зернов, смотря, как Алиса смеётся, запрокинув голову. – Она – мясо, прекрасное и соблазнительное, которое заманивает жертву в ловушку с цифровым механизмом. Но кто держит концы? Кто собирает все нити?»

Когда она ушла «попудрить носик», Зернов быстро подошёл к стойке, где лежал планшет. Менеджер, тот самый, встретил его ледяным взглядом.

– Всё в порядке, синьор?

– Счёт, пожалуйста. Только один. Тот, что бумажный.

На лице менеджера промелькнула тень раздражения, тут же погашенная.

– Конечно.

Бумажный чек был чист от цифровых призраков. Алиса исчезла из зала через чёрный ход. Зернов заплатил за ужин и вышел в прохладную ночь.

У него теперь было всё. Мясо (процесс соблазнения, роль девушки-приманки). Код (техническая схема, серверный триггер). Но не было главного – мозга. Того, кто придумал эту изящную, циничную машину по превращению поэзии в наличные. Того, кто вёл свой счёт, где доверие клиентов было активом, а их унижение – прибылью.

Он достал телефон и отправил Кодеру сообщение:

«Нужен доступ к серверу «Боргезе». Не просто логи. Вся их бухгалтерия. Особенно счета, на которые уходят деньги с «AR-продаж». Кто получает финальную прибыль?»

Ответ пришёл мгновенно:

«Сервер защищён лучше, чем у ЦБ. Это не ресторанный софт. Это часть чего-то большего. Копаю».

Зернов убрал телефон. Ночь была тихой. Где-то там, в тёплом свете «Боргезе», менеджер стирал цифровые призраки с планшета, готовя его к новой жертве. А Алиса, сняв шёлковое платье, наверное, уже отчитывалась перед кем-то. Кому? Кому она продавала не своё тело, а свою способность разжигать доверие?

Дело перестало быть делом об IT-специалисте с разбитым сердцем. Это была лишь верхушка айсберга. А где-то внизу, в тёмной воде, скрывалась настоящая гора льда. Машина, работающая без сбоев. Машина по фабрикации стыда и его монетизации.

И кто-то очень умный считал барыши.

Глава 3: Номинальная стоимость

Инсайт всегда приходил через слабое звено. Цепь была прочной, но звенья – людьми. А люди ломались. Зернову нужно было найти не самую умную, не самую красивую, а самую уставшую. Тую, чей внутренний счёт обид и унижений приближался к критической массе.

Её звали Марина. Найти её оказалось проще, чем предполагал Зернов. Кодер, покопавшись в слитых базах данных «премиум-чатов», выявил шаблон: несколько аккаунтов вели IP-адреса из одного сервисного жилого комплекса на окраине, который местные называли «Капсулой». Бюджетные студии для временщиков, приехавших покорять столицу. Идеальный инкубатор для живого товара.

Зернов приехал туда вечером. Он не стал искать её в списках жильцов. Он просто занял позицию у единственной на район приличной кофейни и ждал. Он искал определённый тип: хорошо одетую девушку, чья одежда стоила больше месячной аренды её конуры, с уставшим, заведённым одновременно взглядом хищницы на выходе и жертвы на возвращении. Он увидел её на третью ночь.

Она шла от метро, волоча за собой невидимый хвост разочарования. Шелковая блузка, дорогие джинсы, сумка – хорошая копия. И пустота в глазах. Он поднялся ей навстречу, блокируя путь под аркой.

– Марина? – спросил он, не как спрашивающий, а как констатирующий факт.

Она вздрогнула, инстинктивно отшатнулась, оценивая его как угрозу или клиента.

– Вам чего?

– Я хочу поговорить о «Боргезе». О виртуальном сомелье. И о твоём проценте с бутылок-призраков.

Её лицо, такое уставшее секунду назад, стало маской. Хорошо отрепетированной, изображающей непонимание.

– Вы ошиблись.

– Ошибаются в цифрах, – тихо сказал Зернов, не отводя взгляда. – В «Боргезе» ошиблись с тобой. Посчитали неправильно. Я видел их внутреннюю отчётность. Твой процент – семь с половиной. У Алисы – десять. У Леры – двенадцать. Интересно, почему? Лера лучше играет в восторг?

Марина замерла. Он попал в нерв. Не в страх разоблачения, а в обиду несправедливо оценённого работника. В зависть. Это была валюта, которую он мог обменять на правду.

– Кто вы?

– Тот, кто сводит счета. И считает честно. Пойдём, выпьем кофе. Ты расскажешь мне, как устроена твоя работа. А я, возможно, расскажу тебе, как получать свои законные двенадцать процентов. Или как свалить эту систему к чёртовой матери.

Они сидели в той же кофейне. Марина держала чашку двумя руками, будто спасаясь от озноба. И говорила. Монотонно, без эмоций, как бухгалтер на исповеди.

– Это не просто ресторан, – начала она. – Это «фабрика свиданий». Нас набирают через кадровое агентство «Эпикурей». Официально – хостес, специалист по гостевому сервису. Проходим обучение: этикет, винная карта, основы психологии, как слушать, как касаться руки в нужный момент. Нам выдают стиль, кредит на одежду. И сценарий.

– Сценарий?

– Да. Не текст, а… этапы. Первый час – интеллектуальный флирт, поиск общих тем. Потом – лёгкая, едва уловимая грусть, намёк на уязвимость. «Я обычно не делаю так… но с тобой как-то легко». После второго бокала – переход на «ты». Прикосновения. А потом – виртуальный сомелье. Это кульминация. Мы должны подать это как интимную игру, как наш с ним маленький секрет. «Давай выберем волшебство».

Зернов слушал, отделяя мясо от кода. Сценарий был кодом, программой, вшитой в живых людей.

– И вы знаете, что вина не принесут?

– Нам говорят: это эксклюзивный цифровой опыт, десерт для воображения. Что ресторан продаёт эмоцию. А что за эмоцию и как её считают – это не наше дело. Наш процент идёт с общей суммы чека, включая эти… вина-призраки. Но…

– Но вас дурят с процентами.

Она кивнула, и в её глазах вспыхнула та самая усталая ярость.

– У них есть рейтинг. Скрытый. Он считается от суммы, которую клиент платит без скандала. От его «лояльности». Чем дороже вино-призрак, чем нелепее ситуация, и чем тише он платит – тем выше твой рейтинг. Лера… Лера умеет доводить их до состояния, когда они платят, чтобы не выглядеть нищебродами в её глазах. Она заставляет их покупать своё уважение. У неё рейтинг заоблачный. А у меня… – она махнула рукой. – Мой последний клиент, IT-шник, устроил сцену. Меня оштрафовали.