Па-де-де с судьбой. Правда о предначертанном

В старом доме, в котором мы родились с братом, воды не было. Через дорогу стояла уличная колонка, и воду жильцы ведрами на коромыслах носили оттуда. Чаще всего это делали женщины, ну так уж повелось, что это бабья обязанность – воду носить. Маме, худенькой и маленькой по природе, было тяжело это делать. Когда она поняла, что беременная, торжественно передала коромысло папе.

Он тут же с завода натаскал использованных труб, организовал мужиков дома, и они провели водопровод от этой колонки до самого угла дома, так что вода стала под боком. Папе осталось только поднять эти ведра с водой на второй этаж, что он и делал до самого переезда.

Он был решительным! Уже в зрелом возрасте, перенеся операцию по удалению раковой опухоли желудка, сказал:

– На этом все! Больше никаких больниц, процедур и глотания трубок. Сколько Бог даст, столько и проживу.

Действительно, прожил довольно долго после такого диагноза, пережив маму.

Как только оправился от операции, с другом начали пристраивать большую веранду к садовому домику. Мама ему говорила:

– Оставь, ты еще слаб, сдалась тебе эта веранда.

А он:

– Я не знаю, сколько мне еще отмерено, могу не успеть, кто вам потом это сделает?

Вот это его отношение к жизни и смерти очень мне в будущем помогло. Я неосознанно впитала – идти нужно до конца и делать то, что хочется, чтобы успеть и не жалеть о несделанном.

День моего рождения выпал на 8 Марта.

Не думаю, что это было подарком для мамы. Но мне в детстве казалось, что этот праздник напрямую связан со мной.

Мужчины на улицах с гвоздиками и хилыми тюльпанчиками.

Возмущенная очередь из возбужденных мужчин у дверей магазина «Культтовары», когда кто-то из глубины зала кричал:

– Не стойте, «Красная Москва» закончилась! – это все делало мой день рождения особенным.

Утро этого дня было волшебным! Когда ты проснулась, но еще лежишь с закрытыми глазами и представляешь, что же ждет тебя в этот раз.

Подарки были разными – большая коробка с двумя картонными куклами и множеством нарядов к ним или целый набор маленькой деревянной полированной мебели, сделанной так аккуратно и реалистично, что она казалась просто уменьшенной версией настоящих стульчиков, диванчика, шкафчика, столика. Когда я повзрослела, мне стало неудобно перед мамой, что в этот день столько внимания уделялось мне – многочисленные родственники с подарками, папины тюльпанчики. Позже в школе – перед девчонками, которым в канун 8 Марта мальчики дарили сувенирчики, а мне большую куклу.

Мне казалось, что все это накладывает на меня какие-то обязательства оправдывать своей жизнью все внимание, которое я получала с рождения.

Но счастье простого советского детства накрывало меня с головой!

Оно мне досталось по праву рождения или оно у каждого свое и

предопределено судьбой?

Глава третья

Покос

Я волнуюсь. Мама обещала забрать меня до сончаса. Все ребята уже легли, а я сижу на стульчике и ни в какую не хочу раздеваться.

– Меня сейчас заберут, мама обещала, – убеждаю я воспитательницу.

– Конечно заберут. Может, подождешь ее в кровати? – пытается уложить меня нянечка.

– Нет! Она уже идет.

Меня переполняют разные чувства и страх, что мама опять не сдержит свое обещание, и предвкушение чего-то нового и незнакомого.

Родители сказали, что мы поедем на покос на поезде. Я еще никогда и никуда так далеко не ездила, вот будет здорово прокатиться в вагончике, как на картинке в книжке.

«Покос – какое интересное слово, что это такое? А еще он находится в лесу, может, это загадочное место, в котором живут лесные феи?» – моя фантазия рисовала одну волшебную картинку за другой.

Наконец-то мама пришла, и мы поехали на станцию, чтобы сесть в поезд. Это место меня удивило, на рельсах стояли огромные черные бочки на колесах.

«Мы что поедем в них?» – забеспокоилась я. Вдруг эта черная махина стала дергаться, издавая неприятные, лязгающие звуки. Меня охватил страх.

– Мама, не надо. Я не хочу ехать в этих бочках, – забилась я в истерике.

– Ты чего, конечно мы поедем в других, красивых вагончиках, – уговаривала, взяв на руки, мама.

Да, страшный состав уехал, и приехал наш поезд. Ехали мы совсем недолго, я даже не успела насладиться поездкой. Вышли на маленькой остановке и пошли по тропинке в лес.

Шли довольно долго, и я все ждала, что вот-вот сейчас появится этот покос.

Вышли на большую поляну, где стоял шалаш из веток, какие строили мальчишки у нас во дворе, посредине горел костер, а на нем котелок, в котором что-то булькало и вкусно пахло.

Встретил нас дед Григорий, он кашеварил. Бабушка осталась дома с маленьким братом.

– Ооо, доню приехала! – проговаривая, погладил меня по голове.

– Скоро все вертаются с дальней делянки и будем снидать.

Есть уже действительно захотелось. Но как же покос! Где он?

– А на покос, когда пойдем? – стала теребить маму.

– Так мы уже пришли, – сказала она, доставая продукты из сумки.

Какой же это покос! Обычный лес и поляна, да еще комары достают. В глазах защипало то ли от слез обиды, то ли от дыма костра. Мне совсем не понравился этот покос.

Но через несколько минут на поляне стало шумно и весело, на нее выходила моя большая, дружная семья – папины братья, сестры, их сыновья-подростки. Разгоряченные от жары и работы, уставшие, но такие довольные. Мне сразу стало хорошо. Я уже точно знала, что будет весело, раз собрались все вместе.

– Дочуня моя! – подхватил на руки папа.

– Ты так выросла, будешь помогать сено грести? – подшучивали двоюродные братья.

Тетушки постелили большую клеенку, на которой, как на скатерти-самобранке, появился хлеб, зеленый лук, огурцы. Стали разливать по металлическим чашкам густую похлебку, пахнущую костром и пряностями. Она была такой вкусной, даже несмотря на муху, нырнувшую в чашку.

– Суп жирнее будет, – смеялся дед, доставая ее.

Немного отдохнув, все снова ушли косить да собирать сено в стога. Оказывается, это и есть покос, а не то, что я себе придумала.

– Ну и ладно, все равно здорово! – думала я, помогая деду делать большие веревочные качели.

Вечером были песни у костра, а потом соревнования взрослых – кто выше раскачается, смех парней и визг одной из тетушек, когда они ее раскачали так, что в воздухе мелькали только пятки.

Через многие десятилетия я отчетливо вижу эту картинку и каждое лицо. Вижу счастливую и молодую маму, чувствую руки папы. Слышу этот смех и говорок деда немного на хохлятский манер, ощущаю ту простую, но такую здоровую и счастливую атмосферу этой большой и дружной семьи.

А испытаний этой семье изначально выпало немало!

Глава четвертая

Родовая история

«Распрягайте, хлопцы, коней, да лягайте спочивать» – летит песня над казахской степью.

Уже вечер, но воздух сухой и жаркий. Во двор вынесли большие столы, за которыми сидит большая родня моего папы. Мы приехали на его родину в село Благовещенка Целиноградской области. Практически все жители этого села носят украинские фамилии, но больше среди них тех, кто носит нашу с папой. Это родные и двоюродные братья и сестры нашего деда, их дети и внуки.

В начале девятнадцатого века, в период Столыпинской реформы, их семьи переселились из разных областей Украины.

Дедова большая семья приехала из Черниговской области, а бабушкина – с Полтавы. Акмолинская область (позже Целиноградская) стала одним из главных регионов, куда направлялись украинские переселенцы. Плодородные земли привлекли крестьян, занимавшихся земледелием. Переселенцам выделялись земельные наделы. Они строили дома, осваивали землю, заводили хозяйство. Государство оказывало помощь в виде ссуд, сельскохозяйственного инвентаря, семян.

В результате переселения в Северном Казахстане появились украинские села и поселки. Переселенцы сохраняли свою культуру, язык, традиции. Именно тогда и образовалось это поселение с таким звучным названием – Благовещенка.

Там и познакомились мои дед и бабушка. Семья быстро разрасталась, дети рано становились помощниками в хозяйстве, да и с семьями дедовых братьев у них была крепкая дружба, поэтому быстро встали на ноги, работали на своей земле, разводили скот, стали крепким крестьянским хозяйством. Затем революция, а в тридцатые годы их семьи объявили кулаками, забрав земляные наделы, скот, инвентарь, дома. Всех посадили на телеги и вывезли на Черную речку, место необжитое и малогодное для земледелия, как рассказывала одна из старших сестер папы. В их семье было девять детей, младшему, папе, было два года.

Что они пережили в этой ссылке – не хотели или боялись вспоминать.

Хотя в 1989 году, после указа о реабилитации, моя самая бойкая тетушка с мамой писали прошение на возмещение убытков, составляя длинный список потерянного имущества и инвентаря, среди которого числилась и какая-то «лабогрейка», как мне тогда послышалось. Но в ответ было сказано, что их семьи даже не были включены в число раскулаченных и местные власти просто отобрали у них все и вывезли куда подальше.

Может быть, поэтому, потеряв двоих детей, дед смог завербоваться на один из металлургических заводов Урала. Так перед самой войной они оказались в маленьком заводском поселке, где и остались жить.

Испытания не сломили эту большую семью, выдержав многое, они сохранили самое главное – дружбу, веру в Бога и в то, что вместе они могут справиться со всем.

Глава пятая

Уроки детства

Томку, мою подружку, опять наказали, посадив в шкафчик для раздевания. И забыли. Она, поплакав немного, стала сосать руки. Когда про нее вспомнили и открыли, все руки у нее были в больших синих пятнах. Синяки наделали много шума, вплоть до увольнения воспитательницы.

Старая, худая с небрежной шишкой на голове, из которой постоянно выпадали шпильки, она ненавидела детей, мы ей отвечали взаимностью. У меня с ней были особые счеты. Во-первых, она не выпускала меня из-за стола в обед, потому что я никогда не ела суп. Вернее, сначала ела. Но потом у меня в тарелке оказался кусок штукатурки. Как он туда попал, была ли это штукатурка или кусок замороженной картошки, непонятно. Но маме я доказывала, что это была именно штукатурка.

А еще, как-то раз увидев, что стою на пальчиках (производила на детей впечатление), заставляла меня показывать эту балетную стойку всем нянечкам и воспитателям других групп. Мне было очень больно, но, подозревая что она нарочно это делает, стояла назло и даже не морщилась. Она и закрыла Томку в том ящичке для одежды, потому что та была слишком громкой во время занятий. Томку было жалко, но я была рада, что ненавистной воспиталки не стало.

Второй подругой была маленькая скромная девочка – Лена. Мне хотелось ее защищать, хотя никто и не собирался ее обижать, она всем нравилась, но выбрала меня. И мы на долгие годы стали лучшими подругами. Даже первых детей родили с разницей в один месяц. В детстве она поддерживала все мои безумные идеи. Выдали лопатки и привезли песок на участок. Все стали строить дома и замки. А мы втроем ушли за веранду и начали копать проход в Америку. Накануне я посмотрела какой-то фильм и поняла, что земля круглая и наши страны расположены через этот шарик друг против друга. Так почему же не попробовать добраться до нее.

Я не думаю, что по-настоящему верила в это! Но интересно же! Не просто копаться в песке, а заниматься таким важным и нужным делом.

Первой надоело Томке:

– Да ну вас, фигня все это! – убегая, сказала она.

А Лена молча продолжала копать вместе со мной, хотя тоже прекрасно понимала, что это фигня фигней.

В то время мы из садика ходили домой сами, хотя наши дома были не так уж близко. Но тогда за детей не боялись.

В очередной раз домой идти не хотелось. Было лето, жарко, куда-то тянуло и хотелось приключений.

– А давай к моей крестной пойдем. Правда, это далеко и нужно через речку идти по мосту, – предложила Лена.

– Давай! – и мы из садика отправились в неблизкое путешествие. Крестная жила на краю нашего городка, практически у леса, и путь к ней действительно лежал через мост небольшой местной речушки, в честь которой и был назван наш городок.

Идти было весело, мы толкались, бежали наперегонки, смеялись.

Дома крестной не оказалось. Может, это и к лучшему, иначе нам влетело бы вдвойне и от родителей, и от крестной.

Маме я проболталась сама, в ответ на ее вопрос, где я опять потеряла ленточку с косички, невинно сказала:

– Наверное, ветер сдул, когда мы речку переходили.

– Какую такую речку? – всполошилась она. Пришлось честно во всем сознаться, и какое-то время нас из садика забирали родители.

Это было лето перед самой школой.

В школе я практически не училась. Нет, была всегда ударницей, а в начальной школе даже отличницей. Но прилежно что-то учить, зубрить – этого не было. Многое запоминала на уроках, домашку делала быстро, чего не находила в учебниках, добивала из других книг.

Сначала была старостой класса, потом председателем совета дружины, затем секретарем комсомольской организации школы. Виной всему был мой неуемный характер. Мне скучно было просто учиться. Поэтому участвовала во всех кружках, была в оргкомитетах всех мероприятий. Короче, была очень активной, что замечалось и наказывалось в виде дополнительных нагрузок и должностей.

Не сказать, что мне это нравилось. Но дурацкий характер всегда заставлял брать на себя ответственность, казалось, что без меня не обойдутся или сделают не так, как надо. Контролер из меня был еще тот!

Когда он у меня появился, поняла позже, когда стала разбираться со своими тараканами, учась на психолога.

Мне было лет пять. Мы еще жили в старом доме. Это был канун Нового года. Днем нас с братом повели на елку к маминой сотруднице. Родители дружили с этой семьей. Саму елку помню плохо, а вот что случилось потом – очень хорошо. После праздника для детей взрослые решили увести нас по домам, а потом вернуться, чтобы встретить Новый год.

Вот нас с братом ведут по темной улице, падает снег, морозит. Мама крепко держит меня за руку и даже через варежку я чувствую ее тепло.

Мне хорошо, воспоминание о елке щекочет внутри, и хочется продолжения этого праздника. На мой вопрос, почему мы идем домой, ведь Новый год еще не наступил, мама, чтобы меня успокоить, сказала:

– Мы сейчас Петю заведем домой, а сами вернемся. Он же еще маленький, и ему пора спать.

– А я большая! – гордость стала меня заполнять.

«Я вернусь вместе со взрослыми, и праздник еще будет продолжаться!» – эти мысли грели меня и волновали. А зимний вечер и эта дорога домой сквозь снежную пелену казались сказочными.

Пришли домой, нас завели в большую комнату, бабушка стала раздевать брата.

Мама попросила:

– Помоги снять валеночки Пете, я пока зайду к тете.

Я, не раздеваясь, помогаю снять одежду и обувь с брата, думая про себя:

«Надо сейчас тихонько выйти в коридор, чтобы Петя не заметил, там меня ждут мама с папой и мы пойдем уже по-взрослому встречать Новый год».

Но, выйдя в прихожую, поняла, что меня обманули, и родители просто ушли. Моему горю не было предела! Я рыдала так долго, что бабушка уже начала волноваться. Плакала даже не из-за праздника. Это было первое предательство, первый серьезный обман и облом в моей жизни. Я не знаю, почему мама так поступила, видимо, решила, что проще обмануть, чтобы все прошло быстрее и тише.

Но в моей душе это оставило очень большой след. Как мне кажется, именно тогда я сделала для себя выводы, что доверять не всегда можно даже самым близким людям, а еще – что все всегда нужно держать под контролем, чтобы не обманули и не предали.

Наши родители напрямую влияют на нашу дальнейшую судьбу своими вольными или невольными поступками. Иногда под влиянием каких-то событий мы делаем не совсем правильные выводы или принимаем решения, но, поняв, почему так происходит, мы получаем возможность что -то изменить или поправить.

Вообще, новогодних и предновогодних ночей, которые сыграли особую роль в моей жизни, было несколько.

Глава шестая

Ночь ожидания и видений

Следующая необычная предновогодняя ночь случилась в новой квартире.

Наш первый Новый год здесь. Папа принес огромную елку – пушистую, пахнущую морозом и снежной свежестью. Ее установили в центре родительской комнаты.

В новой квартире комнат было три. В небольшой комнате жили бабушка с дедом. Нам с братом досталась большая и очень светлая с двумя окнами комната, в которую вели две двери – одна из коридора, вторая соединяла с родительской.

В комнате родителей была еще одна широкая стеклянная дверь, ведущая в коридор. Позже, конечно, смежную дверь заставили полированной стенкой, а первое время она позволяла нам с братом гоняться друг за другом по кругу. Вернее, чаще гонялась я, стараясь отобрать у него что-то принадлежащее мне. Иногда следом за нами бежал дед с самодельной двухвосткой, когда ему надоедала наша беготня и крики. Ударять никогда не ударял, но махал ею страшно.

Наряжали ту елку всей семьей. Достали с антресолей большую коробку с новогодними игрушками. Их когда-то привез папа из очередной поездки. Это были маленькие стеклянные предметы – чайнички, кофейники, самолетики, снеговики. Все тонкого стекла и ручной работы.

Как я потом жалела, что не смогла сохранить их! В настоящее время это был бы целый клад, а главное, напоминание о том времени. Когда елка была наряжена, завернута в мишуру и покрыта дождиком, наступил вечер. Нас с братом отправили спать. Я попросила, чтобы дверь между нашими комнатами не закрывали, хотела видеть елку.

Моя кровать стояла у стенки правее двери, напротив которой как раз стояла нарядная елка. В свете фонарей, который падал из-за окна, она блестела сотнями огоньков на стекле игрушек, на мишуре. Мне казалось, что дождик шевелился, издавая тихий шорох, сверкая каждой своей гранью. Елка мерцала, словно живая, ее огни плясали в полумраке комнаты. Я, маленькая девочка, лежала в кровати и зачарованно наблюдала за этим волшебством. Казалось, что в каждой искорке скрыта тайна, что елка шепчет мне на ухо истории о грядущем. Все во мне замирало от восторга и переполнявших чувств. Новая квартира, эта огромная елка, ожидание праздника – все это было началом какой-то новой, необыкновенно счастливой жизни. И эта жизнь уже трепетала во мне предчувствием всей ее красоты и непредсказуемости!

Время шло, а я все не могла оторвать взгляд. Сначала это было простое любопытство, восторг перед красотой. Но потом постепенно что-то начало меняться. Голова закружилась, словно я попала в водоворот из света и тени. Блестки елки раздвоились, расплылись, превратившись в калейдоскоп цветов.

И вдруг… видения, похожие на полеты во сне. Они были яркими, отчетливыми, словно фрагменты моей будущей жизни. Я видела себя взрослой, в разных местах, в разных обстоятельствах.

Каждая картинка вызывала во мне бурю эмоций. Страх, надежду, радость, грусть – все смешалось в один огромный клубок чувств. Я чувствовала себя одновременно наблюдателем и участником этих событий.

В тот момент я была не просто маленькой девочкой, смотрящей на елку. Я была путешественницей во времени, которая заглядывает в собственную судьбу. И чем дольше я смотрела, тем сильнее становилось ощущение, что выбор уже сделан, что все предрешено.

Внутри меня росло странное, щемящее чувство. Это была смесь восторга и тревоги, предвкушения и страха. Словно я держу в руках хрупкий стеклянный шар, в котором заключена вся моя жизнь. И мне страшно его разбить, но и невозможно отвести взгляд.

Уже во взрослом состоянии я часто возвращалась к той ночи и пыталась собрать воедино обрывки видений. Что это было? Сон? Игра воображения? Предзнаменование?

Я не знаю! Но одно я поняла: эта новогодняя ночь навсегда изменила меня. Она заронила в моем сердце зерно любопытства к будущему, зерно, которое впоследствии проросло и определило весь мой жизненный путь. И каждый год, когда я вижу мерцающие огни новогодней елки, я вспоминаю ту волшебную ночь и снова чувствую себя маленькой девочкой, смотрящей в будущее с замиранием сердца.

Гораздо позже, в одну из самых сложных новогодних ночей, я вернула себе это состояние безграничного доверия миру и судьбе, чтобы совершилось чудо и у всех моих желаний и мечт было еще время свершиться.

Судьба… Что это? Сплетение случайностей, вереница предопределенных событий или холст, на котором каждый сам рисует свою жизнь? Я часто размышляла над этим вопросом, анализируя свою жизнь. Но кто же этот кукловод, дергающий за ниточки? Бог? Космос? Или, быть может, мы сами, своими поступками и решениями, творим свою судьбу?

Когда-то мне предрекли мою жизнь. Я поначалу пыталась сопротивляться, бороться с этой невидимой силой, казалось, направляющей мою судьбу.

Но события разворачивались по прописанному сценарию. И тогда я поняла: судьба – это не тюрьма, а, скорее, река. Мы не можем изменить течение, но мы можем выбирать, на какой лодке плыть. Мы можем решать, как реагировать на повороты и препятствия, как использовать попутный ветер и справляться со штормами. Я перестала бороться с судьбой. Начала прислушиваться к ней, как к мудрому советчику. Научилась видеть знаки, понимать намеки, использовать возможности, которые давала мне жизнь.

Судьба – это не приговор, а вызов! Это приглашение к танцу, в котором мы должны научиться двигаться в такт с ритмом жизни. Только тогда мы сможем понять, кто мы есть на самом деле и для чего мы пришли в этот мир. Даже если нам кажется, что все предрешено, у нас всегда есть выбор. Решение, как реагировать, как действовать, как жить. Этот выбор определяет нашу судьбу больше, чем любые предсказания и пророчества.

Но о нем я никогда не забывала, как и об этой волшебной новогодней ночи.

Второй танец

Глава первая

Алые паруса как вера в чудо

Наконец-то все угомонились, выключен телевизор и свет в родительской спальне.

Можно достать фонарик, а из-под подушки потрепанную книжку.

«Алые паруса» Александра Грина, читанная и перечитанная – она уносила в мир, где плескалось море, от солнца и взглядов на горизонт слезились глаза, а в душе росла вера в чудо.

И это была не просто красивая сказка. Для меня, девчонки, это был символ возможности, надежды, веры в то, что чудеса случаются.

Я не жила у моря, а простые будни провинциального городка не обещали ничего, кроме однообразия. Но в моей душе с детства жила уверенность, что моя жизнь будет яркой, наполненной приключениями и творчеством, что где-то существует капитан Грей, который приплывет ко мне под алыми парусами.

Я верила, что каждый человек – сам творец своей судьбы. Алые паруса – это не случайность, а результат упорного труда, веры в мечту и готовности действовать. Грей не просто ждал удобного случая, он сам создал чудо для Ассоль.

И для меня это было не про то, что нужно пассивно ждать, когда к тебе приплывет счастье на алых парусах. Нет! Это про заботу о любимом, о желании сделать его счастливым, подарить праздник дорогому человеку.

Я сама старалась жить так. Не всегда получалось и не всегда получала такое в ответ. Но верила и ждала всю жизнь.

Я понимала, что чудо не упадет с неба. Что нужно будет самой проявить себя, раскрыть свой талант, быть открытой к миру, а в сердце хранить маленький алый огонек – веры в то, что однажды, в самый неожиданный момент, корабль приплывет. И паруса его будут алеть в лучах восходящего солнца, обещая новую, прекрасную жизнь.

Но я и представить не могла, что где-то и кем-то уже расписан план моей жизни.

Глава вторая

Судьба не всем улыбается

Первые романтические отношения начинались у нас в пионерском лагере.

Ох уж эти пионерские лагеря, где смешивалось все – ночные костры, походы, концерты, дружба и первая любовь. В наше время они не были еще похожи на места лишения свободы, дух романтики царил там вольно.

Именно там я познакомилась со своим первым мальчиком, вернее, он был уже довольно взрослым парнем, нашим пионервожатым. Алексей – высокий, светлый, почти альбинос, с легким веселым характером – нравился всем девчонкам-пионервожатым. Мы, мелочь пионерская, тоже с ним заигрывали. Он смеялся и говорил, что в конце смены выберет среди нас себе невесту. Мы понимали, что он шутит, но нам нравилась эта игра. А в последний вечер перед отъездом на прощальном костре он признался мне, что я ему нравлюсь, и предложил в городе встречаться.