Искушение Ксилары. Книга седьмая

Искушение Ксилары. Книга седьмая

Ванесса Фиде

© Ванесса Фиде, 2025

ISBN 978-5-0068-6699-7 (т. 7)

ISBN 978-5-0068-3106-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ИСКУШЕНИЕ КСИЛАРЫ

КНИГА СЕДЬМАЯ

Глава 1. Снежный капкан

Багровая пустошь Разлома осталась позади, словно дурной сон, который, однако, навсегда впился в кожу колючими воспоминаниями. Ее сменили бескрайние, заснеженные перевалы Северного хребта, ослепительно белые и безмолвные. Воздух, холодный и острый, как лезвие, обжигал легкие, но был чистейшим благословением после удушающей, пропитанной серой и страхом атмосферы города на границе миров. Каждая снежинка, кружащаяся в сером небе, была обещанием очищения, которое, как отчаянно хотела верить Ксилара, могло смыть с нее копоть и кровь недавней бойни.

Они двигались уже несколько дней, молчаливые и уставшие до самого нутра. Их фантомы, вызванные когда-то магией Разлома, постепенно таяли вместе с уходящей на мили багровой дымкой, оставляя их с двумя крепкими, но смертно уставшими горными пони, купленными в последнем пограничном селении за пару серебряных монет и долгий, полный скрытой угрозы взгляд Зираха.

Зирах.

Он ехал чуть впереди, его широкая спина в потрепанном дорожном плаще была напряжена, словно тетива лука. Он не оборачивался, не говорил ни слова. Его молчание было плотной, осязаемой стеной, возведенной между ними с того самого момента, как они покинули пылающие руины. В их примирении, в том обете, что был дан среди песков, была правда, глубокая и незыблемая. Но была и цена. Ценой была эта новая, хрупкая дистанция. Он носил свои шрамы – и внешние, и внутренние – с гордым, почти зловещим стоицизмом, но Ксилара чувствовала их на себе, будто ее собственную кожу покрывали те же самые рубцы. Каждый раз, когда его взгляд, по-прежнему пустой и отстраненный, скользил по ней, ей хотелось кричать, плакать, прикоснуться к нему и убедиться, что тот человек, что смотрел на нее в последние мгновения перед битвой, все еще там, за этой маской безразличия.

Ветер усиливался, завывая в скалах зловещим басом. Резкие порывы срывали с вершин облака колючего снега, превращая воздух в молочно-белую пелену. Видимость упала до нескольких шагов.

– Буран, – хрипло бросил Зирах через плечо, произнося первое за полдня слово. Его голос был грубым, продирающим горло. – Склянка. Нужно укрытие.

Ксилара лишь кивнула, сжимая в окоченевших пальцах поводья. Холод проникал сквозь слои одежды, пробираясь к костям ледяными иглами. Она с тоской вспоминала теплые покои в Талаксоне или даже душные, наполненные ароматами специй и кожи залы Имордиса. Все что угодно, лишь бы не эта пронизывающая все существо стужа.

Они попытались укрыться в небольшой расщелине, но ветер, словно живой и злобный противник, нашел их и там, засыпая снежной пылью, грозя похоронить заживо.

– Дальше, – скомандовал Зирах, его слова тонули в реве стихии. – Здесь мы замерзнем.

Они с трудом выбрались обратно на тропу, едва видную под наметами снега. Отчаяние начало подступать к горлу Ксилары холодным, тяжелым комом. Они могли преодолеть армии демонов, магические заговоры и собственные демоны, но оказались беспомощны перед слепой яростью природы.

Ирония судьбы, горькая и беспощадная, настигла их, когда силы были уже на исходе. Сквозь завесу снега проступили смутные огни. Сперва Ксилара подумала, что это мираж, порождение ее замерзающего сознания. Но Зирах выпрямился в седле, его взгляд, наконец, оживился острой, хищной внимательностью.

– Караван, – произнес он, и в его голосе прозвучала не надежда, а скорее настороженная оценка угрозы.

Они понудили измученных пони двигаться навстречу огням. Вскоре из белого мрака выплыли очертания тяжелых, крытых повозок, запряженных мохнатыми, могучими лошадьми. У нескольких повозок откинуты брезентовые пологи, под которыми теснились люди, греющиеся у небольших жаровен. Воздух пах дымом, жареным мясом, лошадиным потом и людским теплом – запахами жизни, которую они уже почти отчаялись обрести.

Их приближение не осталось незамеченным. Из-за повозок вышли несколько стражников в добротных, утепленных дублетах, с мечами на поясах. Их лица, обветренные и суровые, выражали открытую подозрительность.

– Стой! Кто такие? – крикнул один из них, перекрывая вой ветра. Его рука легла на эфес меча.

Зирах медленно, демонстративно поднял руки, показывая, что они не вооружены. Ксилара последовала его примеру, кутаясь в плащ, стараясь скрыть свою слишком утонченную, слишком аристократичную внешность, которая в такой глуши могла вызвать ненужные вопросы.

– Путники, – голос Зираха был низким и властным, не оставлявшим сомнений в том, кто здесь главный. – Застигнуты бураном. Просим разрешения переждать непогоду.

Стражник оценивающе оглядел их: Зираха – высокого, мускулистого, с лицом, хранящим следы недавних боев и скрытой мощи, и Ксилару – изящную, бледную, с огромными зелеными глазами, сияющими в полумраке как у загнанного зверька.

– Места у нас небогатые, – буркнул стражник. – И свои проблемы есть. Откуда путь держите?

Ксилара почувствовала, как по спине пробежал холодок, не имеющий ничего общего с метелью. Что сказать? Правду? «Мы из горящего Разлома, где я, нечаянно, развязала войну кланов, а мой спутник – полудемон, за чью голову назначена награда»?

– С юга, – уклончиво ответил Зирах. Его взгляд стал тяжелым, предупреждающим. – Из приграничных земель. Бежим от бандитов.

Это была отчасти правда. Очень отчасти.

Стражник что-то пробормотал своему напарнику, затем кивнул в сторону центра лагеря. – Ладно. К старшему. Решайте с ним. Только оружие при вас не носить. И за барышню свою смотрите в оба. У нас люди простые, суровые.

Иди, скажи им, подумала Ксилара с горькой усмешкой, на что способна эта «беззащитная барышня». Но она лишь опустила голову, изображая покорность, и последовала за Зирахом, который уже спешился с убийственным спокойствием.

Их провели к самой большой и прочной повозке, у которой под навесом сидел седовласый мужчина с лицом, испещренным морщинами, и умными, пронзительными глазами, оценивающими все и сразу. Он курил длинную трубку, и дым табака смешивался с запахом снега и жареной дичи.

– Новые гости, старшина, – доложил стражник. – Просятся на постой.

Старшина медленно выпустил струйку дыма, изучая их. Его взгляд задержался на Зирахе, скользнул по его осанке, по скрытой силе в плечах, по тому, как он неосознанно встал так, чтобы прикрыть собой Ксилару. Затем перевел взгляд на нее. И в его глазах что-то мелькнуло. Не похоть, не простое любопытство. Нечто более сложное – удивление, смешанное с тенью узнавания.

– Беженцы? – спросил он наконец, его голос был глухим и хриплым, как скрип саней по снегу.

– Да, – ответил Зирах, не уточняя подробностей.

– Путь держите куда?

– На север. К землям беаров.

Старшина поднял седую бровь. – Непростой путь. Да еще в такую пору. – Он помолчал, вновь переводя взгляд на Ксилару. – А вы, дева, не здешних кровей. Слишком уж… изящны. Лицо знакомое, что-то.

Ксилара почувствовала, как сердце уходит в пятки. Она попыталась сделать свое выражение максимально незаметным, простым.

– Я из провинции, господин, – прошептала она, опустив ресницы.

– Провинция… – старшина усмехнулся, и в его усмешке было что-то горькое. – У нас в караване как раз вести из столицы. Из Лузариса.

Мир сузился до точки. Ксилара услышала, как Зирах застыл, перестав дышать. Лузарис. Город, откуда началось ее падение и ее возрождение. Город, где остались ее первые, самые болезненные грехи в лице герцога Кэлана. Город, который она покинула бегством, будучи объявленной вне закона.

– Лузарис? – ее собственный голос прозвучал чужим. – Что… что за вести?

Старшина взял свою трубку и стряхнул пепел.

– Да много чего. Интриги, заговоры. Магический Совет бьется в истерике, ищет кого-то. Говорят, сбежала какая-то аристократка, да не простая, а с опасным даром. Настоящая ведьма, способная сводить мужчин с ума одним лишь взглядом. За ее голову обещано целое состояние. – Он прищурился, и его взгляд снова, уже более пристально, уставился на Ксилару, на ее вороновы волосы, на слишком яркие, даже в этот хмурый день, зеленые глаза. – Описание… очень на вас похоже, дева. Очень.

Воздух сгустился, стал вязким и тяжелым. Ксилара ощутила, как знакомый, проклятый жар дара зашевелился у нее в груди, почуяв опасность. Она видела, как мышцы на спине Зираха напряглись, готовые в любую секунду к броску. Они были в ловушке. Их спасение оказалось новой, возможно, еще более изощренной ловушкой.

Ирония судьбы, подумала она снова, глядя на заснеженные, безжалостные пики вокруг. Они бежали из ада, чтобы попасть в ледяной капкан, расставленный их собственным прошлым. И теперь этот капкан, пахнущий дымом лузарийского камина и дорогим парфюмом, сжимался вокруг них все туже.

Глава 2. Нежеланная встреча

Решение старшины каравана оказалось неожиданным и, в своей жестокой иронии, почти гениальным. Он не стал выдавать их стражникам Магического Совета, не попытался взять под стражу собственными силами. Вместо этого он предоставил им убежище, но не из милосердия, а из холодного расчета. «Седой Великан», таверна в ближайшем поселении, куда караван направлялся для пополнения припасов и передышки, была его собственностью. А собственность, как знал старый волк, нужно охранять. И если в его стенах находится беглая аристократка с магическим даром и ее опасный спутник, то сдавать их властям следовало с максимальной выгодой и минимальным риском для себя. Он разместил их в самом заднем углу общего зала, под предлогом того, что отдельной комнаты нет, но на деле – чтобы они всегда были на виду, но при этом подальше от любопытных глаз и ушей. Он отправил гонца. И стал ждать.

Таверна «Седой Великан» была таким же порождением севера, как и ледяные ветра, вывшие за ее толстыми бревенчатыми стенами. Воздух внутри был густым, тяжелым и горячим, спрессованным из ароматов крепкого глинтвейна с корицей и гвоздикой, влажной шерсти просушивающихся у камина одеял, жареной дичи и немытых тел. Дым от громадного камина, в котором пылали целые бревна, стелился по низкому потолку сизой дымкой, заставляя глаза слезиться. Грубые деревянные столы были заставлены кружками и тарелками, повсюду слышался гул голосов, смех, звон монет и приглушенный ропот – звук усталых, замерзших людей, нашедших временное пристанище.

Ксилара сидела, закутавшись в плащ, на жесткой скамье в самом углу, спиной к стене. Эта позиция стала для нее второй натурой. Зирах расположился напротив, его глаза, словно у хищника, медленно и методично сканировали помещение, отмечая каждый вход, каждое потенциально опасное лицо. Он отхлебнул из своей кружки темного, крепкого эля, но Ксилара знала – он не пьянел. Алкоголь был лишь частью маскировки, ширмой для его смертельной сосредоточенности.

Она пыталась есть поданную ей похлебку с диким рисом и вяленым мясом, но комок в гороле не лез. Каждый скрип двери, каждый новый голос заставлял ее вздрагивать. Дар, ее проклятый, неотъемлемый спутник, беспокойно шевелился где-то глубоко внутри, чутко реагируя на коктейль из усталости, страха и скрытого напряжения, что витал в воздухе. Он был похож на спящего змея, готового в любой момент проснуться и ужалить.

– Успокойся, – тихо, почти без движения губ, произнес Зирах. Его взгляд скользнул по ее лицу. – Ты дрожишь.

– Я не могу, – выдохнула она, опуская ложку. – Он что-то замышляет. Этот старшина. Он смотрел на меня так, будто уже подсчитывал награду.

– Возможно, – Зирах отставил кружку. – Но пока мы в тепле, у нас есть еда. Мы восстановили силы. Это главное. Остальное… решим по мере поступления.

Его спокойствие должно было вселять уверенность, но сейчас оно лишь раздражало. Оно было таким же ледяным и непроницаемым, как и его молчание последних дней. Она понимала его логику – выживать любой ценой. Но в ее душе бушевала буря. Буря страха, вины и этого вечного, изматывающего ожидания удара, который рано или поздно должен был последовать.

И удар пришел.

Дверь таверны распахнулась с такой силой, что она с грохотом ударилась о стену, на мгновение заглушив весь гам в зале. В проеме, окутанный облаком ледяного пара и снежной пыли, стоял человек. Высокий, статный, в дорожном плаще из самого тонкого черного сукна, отороченном мехом горного серебристого волка. Его поза, его осанка, сам способ, каким он заполнил собой пространство, кричали о власти и происхождении так громко, что не нужно было видеть герб на его пряжке.

В зале наступила мертвая тишина. Даже огонь в камине, казалось, потускнел, затмеваемый холодным сиянием, исходившим от новоприбывшего.

Ксилара замерла, ее пальцы вцепились в край стола до побеления костяшек. Она узнала его мгновенно. Узнала по властному изгибу бровей, по жесткой линии сжатых губ, по тому, как он держал голову – будто весь мир был его собственностью, а он лишь снизошел, чтобы провести инвентаризацию.

Герцог Кэлан фон Даркбис.

Его взгляд, тяжелый и пронзительный, как отточенный клинок, медленно проплыл по залу, отсекая все лишнее, пока не нашел ее. Не уперся в нее. И в его глазах не было ни гнева, ни торжества, ни даже удивления. Была лишь мрачная, сосредоточенная, выстраданная страсть. Та страсть, что не угасла за месяцы разлуки, а, пройдя через горнило унижения и ярости, выкристаллизовалась во что-то более острое, более опасное и абсолютное. Он смотрел на нее так, будто она была самой ценной, самой желанной вещью в этом мире, которую у него похитили, которую он искал долгие годы и, наконец, нашел. И теперь ничто не могло заставить его снова ее отпустить.

Он сделал шаг вперед. Его сапоги, не оставляющие следов грязи, глухо стучали по половицам. Зал затаил дыхание. Даже самые пьяные и буйные посетители инстинктивно отпрянули, почуяв исходящую от него угрозу.

Ксилара почувствовала, как по ее спине пробежали ледяные мурашки. Ее дар забился в груди, отвечая на эту немую, но оглушительную волну воли, что исходила от Кэлана. Он подошел к их столу, не удостоив Зираха ни единым взглядом. Все его существо было сфокусировано на ней.

– Ксилара, – произнес он, и ее имя на его устах прозвучало не как ласкательное обращение, а как приговор. Его голос был низким, ровным, но в нем слышалось стальное напряжение. – Какая… неожиданная встреча.

Зирах медленно поднялся. Он был чуть ниже Кэлана, но его дикая, звериная мощь составляла stark contrast с аристократичной, отточенной силой герцога.

– Герцог, – голос Зираха был тихим, но в нем слышался рык. – Вы незваный гость.

Кэлан наконец перевел на него взгляд. В его глазах мелькнуло холодное презрение, словно он увидел нечто неприятное и незначительное.

– Я пришел за тем, что принадлежит мне по праву, – парировал Кэлан. Его рука в изящной кожаной перчатке легла на рукоять изящной шпаги, висящей на его поясе. – И я советую тебе не вмешиваться, полудемон. Ты уже причинил мне достаточно хлопот.

Ксилара нашла в себе силы подняться. Ее ноги были ватными, сердце бешено колотилось в груди, но она выпрямилась, встречая его взгляд.

– Я никому не принадлежу, Кэлан, – сказала она, и ее голос, к ее собственному удивлению, прозвучал твердо. – И уж тем более не вам.

Уголки его губ дрогнули в подобии улыбки, лишенной всякой теплоты.

– Ошибаешься, моя дорогая. Ты принадлежишь мне с той самой ночи в Лузарисе. С того самого танца. Ты просто слишком долго бегала, чтобы это осознать. Твое бегление окончено.

Он протянул руку, не для того чтобы коснуться, а в повелительном жесте, требующем подчинения.

– Ты вернешься со мной. Добровольно или силой. Выбор за тобой.

В этот момент ее дар, все это время трепетно дремавший, вдруг рванулся наружу. Не по ее воле. Это был инстинктивный, яростный ответ на давление, на угрозу, на эту невыносимую, удушающую уверенность в его глазах. Она почувствовала, как жар разливается по жилам, как ее зрачки расширяются, фокусируясь на нем. Она увидела, как его собственный взгляд на мгновение дрогнул, как его дыхание перехватило. Он почувствовал это. Он почувствовал власть ее проклятия, свою собственную слабость перед ним.

Но что-то было не так. Обычно дар вызывал бурную, неконтролируемую страсть, слепое обожание. Сейчас же, глядя в его глаза, она увидела не безумие влюбленности, а нечто иное. Его одержимость не растворилась в магии, а, наоборот, сконцентрировалась, закалилась, стала холодной и целенаправленной, как жало кинжала. Ее дар не подчинил его волю, а лишь подлил масла в огонь его собственной, неугасимой страсти.

Он шагнул ближе, игнорируя Зираха, который уже положил руку на эфес своего зазубренного кинжала.

– Чувствуешь? – прошептал Кэлан, его голос стал бархатным, соблазнительным и оттого еще более опасным. – Ты не можешь этому противостоять. Так же, как и я. Мы связаны. Навеки.

Его слова были отравленной стрелой, попавшей точно в цель. Он был прав. Эта связь, порожденная даром, была реальной. Она чувствовала ее, эту порочную, неразрывную нить, что тянулась от нее к нему, наполненную грехом, страстью и болью.

– Не подходи к ней, – прорычал Зирах, делая шаг вперед, чтобы встать между ними.

В зале послышался лязг оружия. Люди Кэлана, двое стражников в его ливреях, обнажили мечи. Завсегдатаи таверны в панике отпрянули к стенам.

Кэлан наконец оторвал взгляд от Ксилары и посмотрел на Зираха. В его глазах вспыхнул холодный огонь.

– Убери свою грязную лапу с оружия, ублюдок, – его голос прозвучал как удар хлыста. – Или я прикажу отрубить ее и выбросить на съедение собакам.

Напряжение достигло точки кипения. Готовый взорваться конфликт витал в воздухе. И Ксилара понимала – если начнется бой, Зирах, скорее всего, убьет этих стражников. Возможно, даже ранит Кэлана. Но он не сможет противостоять всему каравану, всем наемникам, которых герцог наверняка привел с собой. Их путь на север закончится здесь, в этой вонючей, пропитанной запахом глинтвейна и страха таверне.

И она не могла этого допустить. Не ради себя. Ради него. Ради их общего обета.

– Хватит! – ее голос прозвучал резко, властно, заставляя всех вздрогнуть.

Она отодвинула Зираха в сторону, вставая лицом к лицу с Кэланом. Ее грудь высоко вздымалась, зеленые глаза горели холодным огнем.

– Я поговорю с тобой, Кэлан, – сказала она. – Наедине. Без угроз и без оружия.

Зирах резко обернулся к ней, его лицо исказилось от неверия и ярости. – Ксилара, нет!

– Это мой выбор, – отрезала она, не глядя на него. Ее взгляд был прикован к герцогу. – Таковы мои условия.

Кэлан изучал ее несколько секунд, его лицо было невозмутимой маской. Затем он медленно кивнул.

– Как пожелаешь. – Он сделал знак своим людям, и те убрали оружие. – Верхний зал. Он будет в нашем распоряжении.

Он повернулся и пошел к лестнице, не сомневаясь, что она последует. И она последовала, чувствуя на спине горящий, полный боли и предательства взгляд Зираха. Она шла, зная, что входит в пасть льва. Но иногда, чтобы спасти то, что дорого, нужно добровольно шагнуть в клетку. И она была готова заплатить эту цену. Цену разговора с человеком, чья одержимость стала его религией, а она – его идолом.

Глава 3. Искры на льду

Верхний зал «Седого Великана» оказался не комнатой, а просторным помещением, занимавшим всю фронтонную часть здания. Здесь было холоднее, чем внизу, и гораздо тише. Гул из таверны доносился приглушенно, словно из другого измерения. По стенам висели шкуры снежных барсов и оленьи рога, а у большой оконной ниши, выходившей на заснеженные пики, был накрыт стол для одного – явно готовившийся для герцога. Кэлан сбросил плащ на грубую резную скамью, и его люди, молчаливые и эффективные, тут же удалились, оставив их одних. Дверь закрылась с тихим, но окончательным щелчком.

Ксилара осталась стоять посреди зала, скрестив руки на груди, не в силах расслабиться. Воздух между ними был густым и колючим, наполненным невысказанными обидами и неутоленными желаниями.

– Ну вот, – Кэлан подошел к столу, налил в два хрустальных бокала темно-рубинового вина из принесенной с собой фляги. – Цивилизация. Пусть и в таком примитивном воплощении. – Он протянул ей один из бокалов. – Выпей. Ты выглядишь измученной.

– Я не испытываю жажды, – холодно ответила она, игнорируя протянутый бокал.

Он не настаивал, поставил его на стол рядом с ней. Его пальцы на мгновение задержались на хрустале, безупречно чистые и ухоженные, столь непохожие на исцарапанные, шрамированные руки Зираха.

– Тогда, возможно, испытываешь потребность в объяснениях, – сказал он, его голос обрел ровный, почти бесстрастный тон, но в глубине глаз бушевал шторм. – Я готов их предоставить.

– Объяснения? – она не смогла сдержать горькую усмешку. – В чем? В том, как ты нашел нас? Или в том, почему ты до сих пор не оставил меня в покое?

– Найти тебя было вопросом времени и ресурсов, – он отхлебнул вина, его взгляд скользнул по ее фигуре, оценивающий и собственнический. – У меня есть и то, и другое. Что касается второго вопроса… – Он сделал паузу, подбирая слова. – Ты – мое проклятие, Ксилара. И мое единственное искупление. Как я могу оставить тебя?

Эти слова, прозвучавшие с леденящей душу искренностью, заставили ее содрогнуться. Она отвернулась, подошла к большому окну. Стекло было холодным, за ним простиралась белая, безжизненная пустошь, уходящая в сумеречную мглу.

– Ты изолировал меня от Зираха, – констатировала она. – Твои люди не пропустят его сюда.

– Это необходимость, – ответил он, подойдя к ней сзади, но не прикасаясь. Она чувствовала тепло его тела, исходящее от него, знакомое и пугающее. – Наш разговор требует конфиденциальности. А этот… полудемон… обладает излишне буйным нравом. Он тебя недостоин.

– Он спас мне жизнь! Не раз! – резко обернулась она к нему. – В то время как ты…

– В то время как я что? – его голос внезапно зазвенел сталью. – Пытался сделать тебя своей герцогиней? Окружить тебя роскошью и властью? Подарить тебе мир, в котором ты была бы королевой? Да, это ужасное преступление.

– Ты пытался сделать меня своей вещью! – выкрикнула она, и давно копившаяся ярость прорвалась наружу. – Ты использовал мой же дар против меня! Ты наслаждался тем, что я теряла волю в твоих объятиях!

Его лицо исказила гримаса боли и гнева, но он быстро взял себя в руки.

– Я наслаждался тобой, – поправил он тихо. – И ты наслаждалась мной. Не притворяйся, Ксилара. Я чувствовал твой отклик. Каждый твой вздох, каждое биение твоего сердца. Это было совершенно.

– Это было проклятие! – она с силой ткнула себя в грудь. – Это не была я! Не настоящая! Это был мой дар, который заставлял меня хотеть тебя, а потом заставлял меня ненавидеть себя за это желание!

Он смотрел на нее с непонятливым выражением лица, словно она объясняла ему что-то на неизвестном языке.

– Какая разница? – наконец произнес он. – Желание было реальным. Страсть была реальной. Связь между нами – реальна. Все остальное – лишь философские умствования.

Она смотрела на него с изумлением, смешанным с отчаянием. Как можно было до такой степени не понимать?

– Свободная воля, Кэлан! – воскликнула она, разводя руками. – Речь идет о праве выбирать! Я не выбирала тебя тогда. Меня заставил мой дар. А потом я выбрала бежать. Потому что я хотела сама решать, кого любить, когда любить и как любить!

Он усмехнулся, и в его усмешке сквозила снисходительность ученого, слушающего бредни неуча.

– «Свободная воля» – это иллюзия, придуманная теми, кто слишком слаб, чтобы нести бремя ответственности за свою природу, – произнес он, и его голос зазвучал лекторскими, назидательными нотами. – Все в этом мире подчинено законам. Законам физики, законам магии, законам общества. Наши желания, наши поступки – всего лишь сложная цепь причинно-следственных связей. Твой дар – такой же закон. Моя страсть к тебе – его следствие. Наша связь – неизбежность. Бороться с этим – все равно что бороться с приливом.

Ксилара смотрела на него, открыв рот. В его словах была своя, извращенная логика. Логика мага, с детства воспитанного в системе, где все было предопределено – родословной, силой, политическими союзами.

– Так что же, по-твоему, я должна была просто смириться? – спросила она, и в ее голосе прозвучала усталость. – Стать твоей прекрасной, послушной марионеткой, потому что так велят «законы магии»?

– Это было бы разумнее, – холодно парировал он. – Ты избежала бы месяцев страданий, побегов по грязи, унижений в объятиях каких-то… проходимцев. – Он с отвращением поморщился, явно имея в виду Зираха, Мурфа и всех остальных. – Ты была бы в безопасности. Окружена почетом. В моей постели.