Война в пустоте. Книга вторая

– Боюсь, это не в наших силах, – мрачно ответил Юзеф.

– Да. Ты прав. Ладно, так и что теперь? Получается мы стали частью банды? – спросила Рита.

– Что-то типа. Гото не собирается кормить нас за просто так.

– Ну ещё бы…

– У него где-то под сотню бойцов, плюс еще сотни две некомбатантов. Теперь, ко всей этой ораве добавляемся ещё и мы, двадцать пять человек. Он хочет, чтобы мы работали.

– В принципе справедливо, – рассудила Рита.

– С этим не поспоришь, но проблема в том, что мы нихрена не умеем делать, кроме как воевать. А значит, нам теперь придётся принимать участие в их набегах, – сказал Юзеф.

– И что? Вас уже привлекали к этому?

– Да. Дважды. В первый раз мы ограбили конвой с медикаментами, это было две недели назад.

– Чей был конвой?

– Королёв.

– Боже…

– Пришлось пострелять. Убили несколько охранников, но гражданских не тронули, – мрачно произнёс Юзеф.

– Всё равно плохо.

– Да. Но по-другому тут никак.

– Ты говоришь вылазки было две. А что вторая?

– Во второй нам пришлось защищать одно поселение от нападения другой банды. У «Самураев» с этой колонией договор: ресурсы в обмен на защиту.

– Штальбак? – спросила Рита.

– Нет, не Штальбак. Другая колония. В общем, мы помогли им отбиться.

– Ясно…

Разговор продолжался. Рита не хотела, чтобы Юзеф уходил, но в какой-то момент на неё навалилась нестерпимая слабость.

– Ты устала, – заметил Войцеховский.

– Да. Есть немного.

– Тогда я пойду. Отдыхай, – с этими словами, он оставил её одну.

Сабуро Гото посетил Риту на следующий день. Из чистой вежливости справившись о её самочувствии, он начал задавать вопросы. Лидера «Самураев» интересовало что произошло после их первой встречи.

– Значит вы не успели рассказать начальству о том, как прошли переговоры, – констатировал он.

– Нет. На доклад просто не было времени – нас сразу бросили в Аль-Даим, – ответила Рита.

– Следовательно, они не знают ни где мы находимся, ни как нас найти.

– Давыденко в курсе что вы связаны со Штальбаком, он может попытаться выйти на вас через него, как это сделала я.

– У него не выйдет. Мы уже предприняли необходимые меры, проинструктировали администрацию Штальбака на этот счёт. Они не повторят той ошибки, которую совершили с вами.

– Но вы ведь опекаете не только их, но и другие колонии.

– Других мы проинформировали тоже. С этого момента, мы будем действовать намного аккуратнее.

Сабуро Гото замолчал задумавшись.

– Расскажите, что было дальше. Что произошло на той базе «Гелиос-1»? – спросил он наконец.

От Войцеховского и Щенкевича он уже должен был знать обо всём, что там случилось. Он был в курсе о Пауке, и о его догадках, касательно проекта «Феникс». Добавить к этой информации что-нибудь новое и существенное было нельзя. Но этого и не требовалось. По всей видимости, Сабуро Гото всё ещё не доверял им до конца и ему нужны были показания Риты для того, чтобы сличить их со словами её товарищей и выявить расхождения, которые могли бы указать на ложь. Она поведала ему всё, что знала.

– Мне не нравится, что вы нас в это втянули, – дослушав её рассказ, сказал главарь банды.

– Вы сами втянулись. Войцеховский рассказал вам всё как есть, и вы всё равно отправили за нами челнок.

– Отправил. Мои друзья считают, что этого делать не стоило.

– Дин Экройд? – догадалась Рита.

– И он тоже.

– Так почему вы решились на это, Сабуро?

Мужчина молчал, задумчиво глядя в пустоту.

– Я слишком добросердечный человек, – молвил он наконец. – Когда-нибудь, это наверняка выйдет мне боком. И не только мне, всей банде.

– Ну и что вы намерены теперь с нами делать? – после минутной тишины, спросила у него Рита.

– Я позволю остаться вам здесь, но лишь при одном условии, вернее двух. Во-первых: с этого момента вы, и ваши приятели-поляки будут делать всё, что я прикажу. Держать вас тут задаром, я не стану.

– Мы не станем вам обузой, Сабуро, обещаю. А что во-вторых?

– Во-вторых, – продолжил он, – я запрещаю вам копаться в этом деле. Пока вы тут, вы не будете продолжать своё расследование по проекту «Феникс». Для нас это слишком опасно. Если вы привлечете к себе внимание Корпорации, то привлечете его и к нам тоже. Я не могу позволить вам этого, не хочу, чтобы мои люди закончили как та банда, которую вы прибили в Аль-Даиме. Вам это ясно, Киршнер?

– Но кто тогда привлечет Давыденко и Эванса к ответственности? – спросила Рита.

– Меня это не интересует. Моя задача как лидера – обеспечить выживание моих людей. Всё остальное вторично. Если вы со мной не согласны, то можете уйти отсюда, как только подниметесь на ноги. Удерживать вас я не стану. Луна большая, уверен, вы найдете место, где сможете спрятаться, – сказал Сабуро Гото.

На этом разговор был завершён. Потянулись долгие, унылые дни. После полученного ранения, тело восстанавливалось мучительно медленно. Рита сгорала от скуки и безделья. Время от времени, к ней заглядывала доктор Нганну, или кто ещё из местного медперсонала. Они меняли капельницы, и проводили необходимые процедуры. Войцеховский заглядывал в палату каждый день и проводил с Ритой где-то по часу, иногда дольше. Они болтали о том и о сём, рассказывали друг другу о себе, о том, как жили до Катастрофы. Юзеф родился в Гданьске, на севере Польши. Город располагался на берегу Балтийского моря. Его отец работал банкиром и занимал высокую должность, а мать была шеф-поваром в каком-то известном ресторане. В армии он оказался в восемнадцать лет, по призыву. Признаться честно, воспользовавшись родительскими связями, он мог бы откосить от службы, но не стал – сыграл патриотизм. После срочки, Юзеф подал документы в офицерское училище, провел в нем четыре года и выпустился в звании лейтенанта военно-космических сил. Его определили в десант и отправили на Луну, охранять научную станцию Лем – одно из двух имевшихся на спутнике польских поселений. Там его и застала война.

Рита любила эти разговоры, они были единственным, что скрашивало однообразные больничные будни. Помимо Войцеховского, к ней пару раз заглядывал и Щенкевич. Она испытывала благодарность к этому человеку. Не полети он с ней на ту встречу – вряд ли бы она сейчас вообще дышала. По возрасту, он, как и его командир, был на пару лет моложе Риты, но кардинально отличался от последнего характером. Юзеф был интеллигентен, хорошо образован, обладал широким кругозором и вообще стремился соответствовать образу идеального офицера. Щенкевич же был типичной солдатней, и вроде как, даже по-своему гордился этим. Весельчак, пошляк и матершинник, он знал, казалось, тысячи сальных шуточек и анекдотов, от многих из которых у любого приличного человека, уши свернулись бы в трубочку.

– Знаете, почему женщина не может быть полковником? – глядя на Риту спросил он как-то во время их очередного разговора.

– Почему же?

– Потому, что она может быть только под полковником4.

Рита смутилась, но всё-таки улыбнулась. Признаться честно, это уже явно был перебор. Услышь она из уст Щенкевича подобную шутку раньше, когда всё еще была старшим оперативным агентом СБ ЮАС, то не раздумывая подала бы на него рапорт, за которым неизбежно последовал бы выговор. Но теперь всё было по-другому. Теперь они оба в равном звании и оба вне закона.

Раны постепенно заживали, Рита поднялась с постели к концу второй недели. Голова кружилась, каждый шаг отдавался в теле импульсом боли, а ноги едва держали её, даже в слабой лунной гравитации. Впрочем, доктор Нганну, была настроена оптимистично.

– У вас молодой организм, вы быстро восстановитесь, – глядя на пошатывающуюся пациентку, уверенно сказала она. – Месяц, максимум полтора и будете почти как новенькая.

С каждым днём Рита ходила всё больше и всё уверенней. Через неделю приступила к физическим упражнениям: беговая дорожка, велоэргометр, и прочие тренажеры, занятия на которых назначила ей Нганну в рамках курса реабилитации. Физическая нагрузка увеличивалась постепенно. Мышцы крепли, боль исчезала. Через четыре недели, бывшая оперативница чувствовала себя уже почти здоровой. Всё это время, она думала, что делать дальше. Сабуро Гото был прав, расследовать дело, в котором были замешены Эванс и Давыденко – означало подставить под удар «Самураев», чего Рита однозначно не хотела. В конце концов, эти люди и так рисковали, предоставив им укрытие. Но и покидать их поселение, как предложил Гото, пока не хотелось. Здесь было безопасно. Плюс непонятно, как отнеслись бы к этому бойцы Войцеховского. Сам он наверняка последовал бы за ней, но вот его люди… Им с Юзефом пришлось бы взять их с собой, без них они бы не выжили. Но десантники уже влились в банду, стали её частью и вряд ли захотели бы уйти. Да, конечно, они всё ещё безоговорочно подчинялись своему командиру, и он мог бы им просто приказать, но Юзеф, да и сама Рита не считали, что вправе заставлять их пойти на это. «Моя задача как лидера – обеспечить выживание моих людей. Всё остальное вторично.» – вспоминались слова Сабуро Гото. Может быть позже, когда ситуация изменится, она вернется к своему расследованию, но пока его придётся отложить. К тому же, сейчас было не подходящее время для того чтобы раскачивать обстановку в Кларке – противостояние между ЛСР и ЮАС набирало обороты. Новости, что доходили до поселения «Самураев» были отрывочные и порой противоречивые, но даже таких слухов было достаточно, чтобы понять, что война может начаться со дня на день.

Глава-4

ЛАМБЕРТ

Со дня атаки на Аль-Даим минул примерно месяц. Шёл первый час ночи, смена Тимоти Ламберта только что закончилась. Мужчина сидел за барной стойкой. Заведение называлось «Дикий Запад», и располагалось на верхнем уровне центрального сектора Кларка. Это было одно из немногих мест в колонии, где можно было отдохнуть и пропустить стаканчик-другой. До войны, этот бар пользовался большой популярностью среди посещающих Луну туристов, теперь же сюда заглядывали лишь сотрудники Корпорации, да редкие гости из других поселений. Раньше это был хороший бар, с большим выбором напитков, но после Катастрофы, когда поток грузов с планеты прекратился, ассортимент заведения резко обеднел. Теперь в «Диком Западе» и подобных ему злачных местах, вместо десятков разновидностей фирменного алкоголя, посетителям предлагали разномастное, произведенное в полукустарных условиях пойло: несколько видов самогона; водка, изготовленная из очищенного спирта; пять или шесть химозных коктейлей. По нынешним меркам, стоили эти напитки достаточно дорого, и тем не менее, люди их употребляли, спасаясь от усталости и нервного напряжения. Когда грянула Катастрофа, руководство ЮАС планировало ввести на своей территории сухой закон, однако, в итоге они приняли более мудрое решение: на каждого человека в месяц выделялся определенный лимит спиртного, приобретение которого, отмечалось в компьютерной системе. Таким образом убивалось сразу два зайца: с одной стороны, исключалось неконтролируемое пьянство; с другой, у народа всё же оставалась возможность выпустить пар.

В баре было пусто. Помимо самого Ламберта, тут находилась лишь пара человек посетителей, да хозяйничавший за стойкой бармен, Хавьер Герейра.

– Ещё одну? – поинтересовался он.

– Да, пожалуй, – Ламберт кивнул.

Мужчина взял бутылку и плеснул Ламберту мутноватой жидкости. Тот поднял рюмку и залпом осушил её. По пищеводу прокатилась волна жгучего тепла. Крякнув, астронавт взял дольку лимона и обмакнув её в соль, закинул её в рот. Напиток назывался «Муэрте бланка» – в переводе с испанского «Белая смерть». Благодаря ароматизаторам, он напоминал по вкусу текилу.

Взгляд Ламберта обратился к висящему за барной стойкой телевизору. Шли новости. Диктор из пресс-службы Кларка рассказывал о событиях, произошедших на станции «Фридом». После смерти тамошнего администратора, и последовавших за ней выборов, власть перешла к Доннелу Макнилу. Ламберт знал этого человека, однажды, даже встречался с ним лично. До войны тот был сенатором от республиканской партии и курировал в американском парламенте национальную космическую программу, продвигал различные проекты, главным образом военные. Ламберт не знал, что этот человек всё ещё жив и был этому факту изрядно удивлён, хоть и не сказать, чтобы удивление оказалось приятным – Макнил не вызывал у него ни доверия, ни симпатии. Впрочем, население «Фридома» похоже относилось к нему иначе. Вскоре, после своей победы, Доннел Макнил начал проводить реформы. Первым его шагом стало подписание декларации об основании нового государства и назначение себя на должность президента. Страну назвали незатейливо: «НСША» – Новые Соединённые Штаты Америки. Даром, что штат пока что был всего один – сама станция «Фридом», да и до Америки от неё было далековато. Вторым шагом новой администрации стало создание Конституции, её почти целиком скопировали со старой, изменив лишь несколько параграфов.

Лабмерт молча смотрел на экран. Стоя за трибуной и потрясая кулаком, Доннел Макнил произносил пламенную речь о том, как он намерен расправиться с врагами своего нового государства. О каких именно врагах шёл разговор умалчивалось, но догадаться было несложно.

– Что думаешь, Тим? – проследив за его взглядом, спросил бармен.

– Если этот мужик теперь президент, то я – Папа Римский, – проворчал астронавт.

– Знаешь, а я не удивлён. Коли уж Чэн Мяо создал новую страну, логично было предположить, что кто-нибудь ещё попробует сделать что-то похожее.

– Не знаю, нужны ли нам вообще страны, Хавьер. У нас уже были страны, целая куча, где-то двести штук. И чем это закончилось? Политика… ненавижу, блин, политиков. Вечно играют в свои игрища. Доигрались. Теперь вот мы сидим по уши в дерьме, и что? Всё начинается по новой, – Ламберт мрачно вздохнул.

– Думаешь он попрёт против нас? – спросил бармен, задумчиво глядя на экран телевизора, где Доннел Макнил продолжал произносить свою речь.

– Не знаю. Вряд ли. Силёнок у него маловато. «Фридом» слабее нас и Ливея. Скорее он объединится с нами чтобы вместе противостоять китайцам. Так было бы логичнее всего.

– Но это же хорошо для нас.

– Да. Наверное. Налей ещё одну.

Хавьер налил, Ламберт выпил.

– Ладно, хватит, пожалуй, на сегодня, – с этими словами, астронавт поднялся и приложив ладонь к считывающей панели, расплатился внутренними кредитами ЮАС, не забыв, разумеется, о чаевых для приятеля-бармена.

Квартира Лабмерта располагалась на окраине Кларка в блоке D-1. От бара, где он только что находился, до туда было где-то километра четыре. Приблизившись ко входу в станцию метрополитена, он остановился в раздумьях. Поезд мог доставить его домой за пару минут, но торопиться было некуда, так что мужчина решил прогуляться. Он шёл по длинному пешеходному тоннелю, с голыми бетонными стенами и сводчатым потолком. Лампы дневного света располагались с интервалом в тридцать метров, некоторые из них мерцали – их срок службы подходил к концу. Коридор был совершенно прямым, но противоположного конца видно не было – он скрывался за полом, искривлявшимся вниз, вслед за поверхностью Луны, до которой в этом месте было метров, пожалуй, тридцать-сорок. Ламберт был совершенно один – лишь тихий гул вентиляции, да грохот проносящихся за стеной поездов нарушал царившую в этом месте тишину. В голове крутились тревожные мысли. Война была близка как никогда. Чэн уже захватил изрядную долю Луны, плюс вовсю ходили слухи о создававшемся в Республике ядерном оружии. Кларку, конечно, тоже имелось чем ответить – первое рельсовое орудие, что располагалось неподалёку от колонии уже было готово и строительство второго тоже близилось к концу. Плюс, в распоряжении ЮАС имелось ещё несколько орбитальных платформ с похожими пушками, только поменьше. Хорошо, что они не успели построить их на момент штурма Аль-Даима, иначе Стормаре разнёс бы мечеть из них. Ламберт снова, в который уже раз, вернулся мыслями к событиям того дня. Два десятка заложников! Джозеф Стормаре, командир отряда «Скат», и руководитель той операции, не раздумывая собирался отправить их на тот свет заодно с бандитами! Да, конечно, он действовал тогда по своему личному усмотрению, и Давыденко вроде-как ни при чём, но… А потом, случилась вся эта история с Киршнер и Войцеховским. Официально, их объявили предателями, перешедшими на сторону ЛСР, а неофициально… Слухи ходили самые разные, но достоверно было известно лишь следующее: в тот день ЮАС потеряла два боевых борта вместе с экипажами, отряд Стормаре лишился десятерых человек, Давыденко получил тяжелое ранение, из-за которого ему пришлось ампутировать руку, Киршнер вроде как убили, а Войцеховский сбежал со всеми своими людьми. Теперь за их головы были назначены награды. Разыскивая их, СБ, буквально рыла носом землю, но пока что без результата. Возможно, поляки скрывались в Ливее или другом подконтрольном Республике поселении, но Ламберту в это верилось слабо. После того, как Войцеховский, ради того, чтобы спасти заложников, фактически поднял бунт против Стормаре, сложно было предположить, что он станет сотрудничать с кем-то навроде Чэна. Нет, не такой это человек. Так что же черт побери у них там случилось? Ответа Ламберт не знал. Похоже, что правду знали лишь Давыденко и Стормаре, плюс скорее всего сам Эванс. И разумеется, они не собирались делиться ей, отделываясь официальной версией, в которую, пожилой астронавт, честно сказать не слишком-то верил. Так или иначе, после всех этих событий, у него возникло немало вопросов к собственному начальству, задавать которые он, боялся. Однако, от ответов на эти вопросы, напрямую зависела его лояльность к этим людям. Ламберт больше не был уверен в том, что Давыденко заслуживает его доверия, и, откровенно говоря, не горел желанием дальше служить под его начальством. И всё же, он не мог покинуть ряды СБ. На носу была война и независимо от своих сомнений, Тимоти Адам Ламберт не хотел допустить поражения Кларка.

Глава-5

ФРОНТАН

Энрике Фронтан сидел в пассажирском салоне челнока и задумчиво глядел в иллюминатор. В иллюминаторе висела Луна. С высоты в четыре тысячи километров, она напоминала гигантскую ёлочную игрушку. Сейчас, в канун рождества, эта ассоциация была уместна как никогда. Для бывшего агротехника, это был первый орбитальный полёт с момента, когда он прибыл в Сан-Кристобаль два с половиной года тому назад. Путешествие до станции «Азимов» заняло у них почти шесть часов и уже близилось к концу.

– Внимание всем на борту, стыковка через пять минут, – объявил по громкой связи Гюнтер Шеель – один из пилотов «Самураев», что вёл сейчас их челнок.

Энрике взял шлем и водрузив его на голову, защёлкнул замки – того требовали правила на случай, если что-то пойдет не так. Позади него, в трюме «Мула» находилось два десятка тонн медицинского оборудования и лекарств, которые они взяли с того русского конвоя несколько недель назад. «Азимов» был неплохим местом, где можно было сбагрить награбленное. Энрике не участвовал в той вылазке, да в общем-то ему не сильно и хотелось. Он не горел желанием драться с ребятами из Королёва. В конце концов, те ведь не были злодеями, как военные ЛСР, или банда «Пылевые Крысы», заложником которых он побывал. Что до «Самураев», то к ним он испытывал иные чувства. Эти рейдеры приютили их после той мутной истории, невольными участниками которой, стали бывшие Кристобальцы и примкнувший к ним Максим Кондратьев – бортинженер корабля «Волкан де Табурьенте», на котором они сбежали от Республики. Их везли из освобождённого от бандитов Аль-Даима в Кларк, когда командир сопровождавших их десантников приказал экипажу развернуть челнок. Никто не сказал им зачем это было нужно, а потом… Энрике даже не удивился, когда всё в очередной раз покатилось под откос. Чёрная полоса неудач, что преследовала их с момента побега похоже ещё не завершилась. Челнок сбили, десантники отстыковали от падающей машины свои бронетранспортёры и сели благодаря системе ракетных двигателей, которой были оборудованы вездеходы. Энрике даже не знал, что военные роверы способны приземляться самостоятельно. Как бы то ни было, они выжили. Как только колёса коснулись реголита, десантники на большой скорости направились к какому-то поселению, где уже видимо шёл бой. Кто и с кем воевал было непонятно. Уже после, кристобальцам рассказали, что руководство Кларка было замешано в каких-то тёмных делах, и Рита Киршнер – женщина, которую пытался спасти командир десантников, каким-то образом прознала об этих махинациях. Десантникам пришлось вступить в бой против своих бывших товарищей. К счастью, он вышел довольно коротким. Ворвавшись на территорию заброшенного научного комплекса, который назывался «Гелиос-1», поляки немного постреляли по кому-то из своих БТРов, подобрали раненую Киршнер и удалились восвояси. Затем несколько часов они тряслись в несущихся по пересечённой местности броневиках. А потом их подобрал челнок.

– Из огня да в полымя, – поняв у кого они очутились, сказала тогда Эстрелла Васкез.

«Самураи» были ещё одной бандой. По началу, всех новоприбывших поместили под арест, но через пару дней таки выпустили. Мужчина по имени Дин Экройд – заместитель главаря рейдеров, пояснил им что к чему. Поселение – старую шахту, очень похожую на ту, в которой обитали «Пылевые Крысы» покидать было нельзя, безделье тоже находилось под запретом – рейдеры не собирались никого кормить на халяву. Максима Кондратьева, который имел образование инженера-реакторщика, отправили обслуживать имевшиеся на вооружении банды челноки, Мигеля Кастильо и самого Энрике отдали в подчинение человеку, что отвечал за системы жизнеобеспечения, а бывших охранников: Тобиаша Мадура и Эстреллу Васкез временно определили в разнорабочие. И снова, как в тот раз, когда их захватили «Пылевые Крысы», потянулись невольнические будни. К счастью, как выяснилось, «Самураи» сильно отличались от той банды, при чём в лучшую сторону. В них не было той жестокости, которой обладали люди Джима Смита. Да, они всё ещё были бандитами, но бандитами благородными, как бы смешно это ни звучало. Они старались избегать ненужного кровопролития и убивали лишь в том случае, если иначе поступить было нельзя. Цели, которые они собирались атаковать отбирались скрупулёзно. В основном это были конвои из богатых, самодостаточных колоний, каким был, например тот же Королёв. Зачастую такие вылазки вообще обходились без жертв, а часть добытых ресурсов передавались нуждающимся поселениям на безвозмездной основе. Такой подход не мог не вызывать уважения.

– Думаю к ним присоединится. Что скажете? – собрав всех своих, заявил как-то Тобиаш Мадуро – самопровозглашённый лидер их маленькой группы.

– Поляки уже, по сути, с ними, —заметил Мигель Кастильо.

– Да. Этот Войцеховский, по-моему, нормальный мужик. Не знаю, что за тёрки случились у него с его начальством, из-за чего он решил от них свалить, но он спас нас в Даиме, а Гото спас его. И вроде как он доверяет ему, – сказала Эстрелла Васкез.

– Главное, чтобы нас не подставили как тогда, – вспомнив лицо женщины, которую его заставили застрелить, мрачно произнёс Энрике.

– Не думаю, что это случится. Эти парни не «Пылевые Крысы», – возразил ему Тобиаш.

На том и порешили. В банду бывших кристобальцев приняли без особых вопросов. Тобиаш был бывшим копом, Эстрелла так вообще служила в полицейском спецназе, а Энрике когда-то служил в армии. От таких бойцов рейдеры не стали отказываться. Что до оставшихся: Мигеля Кастильо и Максима Кондратьева, то их взяли за компанию. Первая вылазка случилась через несколько дней. В ходе неё, им пришлось отогнать от одного опекаемого «Самураями» поселения кучку враждебно настроенных рейдеров. Стычка вышла короткой – сказалась небольшая численность противников. Прибыв на место, люди Сабуро Гото быстро разогнали осаждающих небольшую колонию бандитов, убив парочку из них. Остальные, поняв, что удача сегодня не на их стороне, быстро погрузились в роверы и ретировались. Преследовать их никто не собирался. Тогда, удивлённый Энрике спросил у Дина Экройда, который командовал вылазкой, почему им дали уйти.

– Они такие же как мы, просто может чуть более жестокие от отчаяния. Не в наших силах помочь им, но мы можем хотя бы не забирать их жизни, – философски ответил тот. Энрике не стал говорить о том, что эти бандиты могли на поверку оказаться отморозками сродни «Пылевым Крысам».

Жизнь в рейдерском поселении текла своим чередом. Вылазки происходили в среднем раз в неделю, иногда чуть чаще, иногда чуть реже. Кристобальцы участвовали примерно в каждой второй из них. Казалось, что всё стало налаживаться – чёрная полоса, что преследовала их со дня побега, всё-таки завершилась. «Самураи» оказались в целом нормальными ребятами, с некоторыми из них Энрике даже завёл дружбу. Банда была большой, весьма дружной, и скорее напоминала какую-то коммуну, нежели сборище грабителей. Сабуро Гото имел над своими людьми безграничную власть, но пользовался ею с умом, за что его уважали и любили.