Абрис великой школы

– На сегодня всё! – прозвучало в ответ, и мы двинулись к дверному проёму, из которого продолжало веять жаром.

Дверь до сих пор мягко светилась раскалённым металлом, старик безбоязненно шагнул внутрь, а вот я замешкался и, дабы не быть заподозренным в трусости, поинтересовался у Ночемира, который тоже не спешил переступать через порог:

– Директором кто-то из ваших станет?

– Нет, – качнул тот головой, изрядно меня тем самым удивив. – Директором выбрали профессора Жилена.

– Поразительно!

Это моё высказывание Ночемир проигнорировал и указал на дверной проём.

– Прошу!

Я шагнул в круглую комнату, и там оказалось лишь душно, весь жар будто вобрал в себя опередивший нас седой старик.

– Становись в круг! – велел он, имея в виду выложенный на полу толстенными серебряными полосами пентакль.

Точно такой же символ блестел на потолке, а ещё его странно-вытянутыми вариациями были украшены стены – возникло даже опасение, что меня вновь зашвырнут в астрал, но поборол неуверенность и выполнил распоряжение. Пол под ногами легонько колыхнулся, вмурованные в камень серебряные полосы начали мягко светиться, меня перетряхнула короткая дрожь, будто нечто незримое прошло сквозь тело и тут же вернулось, налетев уже немного с другой стороны.

Лёгким жжением проявились узлы абриса, заныли связавшие их меридианы и болезненно запульсировало ядро, но, прежде чем я успел охватить его своей волей и стабилизировать, неприятные ощущения сошли на нет сами собой.

– Наблюдается хронический спазм ядра, – объявил седой старик. – Других отклонений не вижу.

– Это серьёзно? – обеспокоился Ночемир.

– Нет, если он не собирается в ближайшее время штурмовать семнадцатую ступень.

– Не собирается, – облегчённо улыбнулся аспирант и остановил меня, не позволив выйти из пентакля. – Ещё рано! – После сказал: – Профессор Чернояр просил передать ему образ нашего абриса.

– Ну если сам профессор Чернояр! – насмешливо фыркнул старик и предупредил: – Сейчас будет немного больно!

Я так и подобрался, готовясь к мысленной передаче образа, но вместо этого меня словно пронзили бессчётные незримые иглы. Они втыкались в тело под всевозможными углами, и хоть само по себе это никаких болезненных ощущений не доставляло, но в местах, где сталкивались призрачные острия, очень скоро зародилось неприятное жжение. Воздействие шло, минуя сознание, непосредственно на плоть, и энергия не просто текла через меня, но и формировала ложе, что впоследствии должно было существенно облегчить создание узлов и прожиг меридианов. Но затронуло жжение и уже готовые части абриса, при этом какие-то из них заполыхали огнём, а по каким-то всего лишь растеклось приятное тепло.

– Не двигайся! – Седой старик предостерегающе поднял руку и скривил уголок рта. – Небезынтересный экземпляр!

По виску его скатилась капля пота, вмурованные в пол, потолок и стены полосы серебра засветились пуще прежнего, и возникло ощущение, что меня сейчас разорвёт, до того сильно задёргался абрис. Но – отпустило.

Пентакль под ногами погас, и все его вариации на потолке и стенах тоже перестали светиться, меня качнуло, и я едва не упал, на ватных ногах вышел из магической фигуры.

– Запомнил? – требовательно спросил старик.

– Вовек не забуду, – подтвердил я и взялся сжимать и разжимать пальцы, поскольку сильнее всего досталось как раз рукам. Левой – больше, правой – меньше, но и в остальном я прекрасно ощущал растёкшееся по телу жжение, образовавшее схему моего нового абриса.

– Забудешь – повторим, – вроде как даже пригрозил старик и сказал ассистенту профессора Чернояра: – В дополнительной закалке он не нуждается, схему работы с ядром я ему распишу, абрис можно начинать прожигать уже хоть даже сегодня. – Он требовательно уставился на меня. – Пасынки давно сформировал?

– С месяц назад, чуть меньше.

– Судя по состоянию, все разом скрутил?

– Разом, да.

Дед пожевал губами и вздохнул.

– По уму стоило бы ещё пару седмиц выждать, но если все разом… – Он махнул рукой. – Ладно! Моя забота!

Но лично я так отнюдь не считал.

– А точно без осложнений обойдётся?

– Я тебе Царь небесный, такие гарантии давать?! – возмутился вздорный старикан. – Будет как будет! А если что не так пойдёт – выправим.

– Просто у меня местами абрис сильно жгло, а местами не особо, – счёл нужным поведать я, несмотря даже на немалые опасения оказаться отбракованным.

Но – нет, старик лишь кивнул.

– С самоучками всегда так! – будто бы даже пожаловался он Ночемиру и пояснил: – Жгло там, где нарушена геометрия. В местах полного совпадения с эталонным абрисом эффект ощущался существенно слабее.

– Это реально выправить? – забеспокоился ассистент профессора Чернояра.

– Реально, но не нужно. Во-первых, это долго. Во-вторых, у нас и остаточные следы пурпура другие, и оранж вместо фиолета, поэтому совсем уж бездумно копировать абрис лично я бы поостерёгся, дабы не заполучить проблем с преломлением. Оно у него и без этого простым не будет.

– А…

Но, прежде чем я успел задать вопрос, старик меня заткнул.

– Наш абрис тебе подходит едва ли не идеально! – заявил он безапелляционно. – Дело лишь в отдельных нюансах. Совет будет один: полагайся на собственные ощущения. Пусть небесная сила течёт легко и свободно, не пытайся сковать её для полного соответствия эталонной геометрии. И вместе с тем отнесись к этому с разумной осторожностью. Надо различать, где энергия улавливает твою текущую склонность к аспекту, а где ты сам стремишься пойти по пути наименьшего сопротивления!

– Это целых четыре совета, а не один, – ухмыльнулся Ночемир.

– Сгиньте! – отмахнулся седой старик. – Видеть вас до ужина не желаю!

И он остался в подвале, а мы его покинули и расположились под одним из навесов. Ночемир тут же отправил первого попавшегося на глаза ученика за квасом и разрешил:

– Спрашивай!

Я покачал головой и попросил:

– Дай для начала с мыслями собраться.

Подумать мне и в самом деле было о чём. Нельзя сказать, будто схемы несформированных фрагментов абриса различались решительно во всём, но и общего у них было откровенно немного. Начать с того, что нимб попросту отсутствовал, зато ядро охватила пара силовых обручей. Один соединялся с оправой в верхнем правом и нижнем левом пасынках, второй крепился к другой диагональной паре узлов, а у них самих было по две точки соприкосновения: спереди и сзади – точнее, у грудины и позвоночника.

Каждую из четвертей этих обручей разделял надвое силовой узел, от них меридианы уходили в руки и ноги, а ещё к правой и левой ключицам. Последняя пара соединялась чуть ниже кадыка, и в голову оттуда тянулся отросток с единственной силовой точкой на конце. И ещё по этой схеме меридианы соединились в руках не у запястий, а у локтей – дальше шёл единый отрезок, который заканчивался кольцом с тремя дополнительными узлами.

– Слишком сложно, – сказал я в итоге.

Ночемир приложился к запотевшей кружке с холодным квасом и пожал плечами.

– Простого в тайных искусствах вообще немного, – заметил он с нескрываемой насмешкой. – Но что конкретно тебе непонятно?

– Обручи, – односложно ответил я.

– Или же ложные оправы, – кивнул аспирант. – Скажешь, почему ложные?

– Нет прямого соединения с ядром? – предположил я.

– Именно! – прищёлкнул пальцами мой временный наставник. – И вместе с тем они частично разгружают и заметно укрепляют истинную оправу, а ещё прикрывают ядро от внешних воздействий. Но главное их предназначение не в этом. – Он хитро прищурился. – Есть какие-нибудь предположения на сей счёт?

Я лишь покачал головой. Ночемир этому нисколько не удивился.

– Чёрный аспект – многогранен и сильно зависит от остаточных следов других оттенков, но обычно преломленная в него энергия вязкая и неподатливая. Не знаю, как будет у тебя, а мы используем обручи для разогрева небесной силы оранжем.

У меня вырвался снисходительный смешок.

– Мне и разогревать ничего не надо, и без того прекрасно жгу!

Ночемир презрительно фыркнул.

– Поверь, ты не знаешь, что такое настоящий жар! От наших высших чар плавится сама реальность!

С этим утверждением я спорить не стал, спросил о другом:

– Почему в руках меридианы соединяются в локтях, а не в запястьях?

– Говорю же: энергия чёрного аспекта преимущественно вязкая. Разогнать её ещё постараться надо! Для этого и предназначаются оконечники. Пришлось, конечно, пожертвовать количеством пустышек, но оно того стоит. Совсем уж тонкие манипуляции не для нашего аспекта.

Я задумался на миг и уточнил:

– Пустышки – это силовые узлы, в которых меридианы не разделяются надвое?

– Не только надвое, но и вообще не разделяются. К слову, для нашего аспекта допустимо пересечение самое большее двух меридианов. Иначе его может и порвать. Точнее даже – рано или поздно порвёт непременно.

– Понял, – кивнул я. – А пустышки?

– Нужны для тонкого управления небесной силой. У нас за это отвечает оранж, как ты приспособишься – даже не знаю. – Ночемир развёл руками и вернулся к предыдущей теме: – Циркуляция энергии идёт по всему абрису за исключением оконечников. Не особо нужны они и для преломления, но доводить до ума абрис будучи аспирантом – удовольствие не из дешёвых.

– Циркуляция небесной силы – это уже для аспирантов? – догадался я.

– Полноценная – да. Двадцать первая ступень возвышения. – Ассистент профессора Чернояра допил квас и хлопнул ладонью по вкопанному в землю столику. – Ладно! Начинай готовиться к прожигу обручей. Погоняй пока энергию, только не переусердствуй, сначала нужно будет дополнительно укрепить пасынки.

– А приказы? – заикнулся было я, но Ночемир ничего и слушать не стал.

– Сначала обручи, потом всё остальное! – отрезал он и поднялся на ноги. – Работай!

И хоть рассчитывал я совсем на другое, спорить не стал и взялся крутить сгусток небесной силы то по одному обручу, то по другому. Ложа под несформированные покуда ещё фрагменты абриса ощущались явственней некуда – не сбился ни разу, всё с самого начала пошло как по маслу. К обеду в потрохах у меня горело два кольца, а места их соединения с оправой и друг с другом ощутимо пульсировали.

Бросил истязать себя я с превеликой радостью, но долго рассиживаться в трапезной не дали: вручили миску жидкой похлёбки, тарелку тушёных овощей и кружку с травяным напитком и объявили, что на трапезу отведена лишь четверть часа.

– Ну замечательно! – проворчал я и спросил: – А мясо тут дают вообще?

– Каждый седмень, – подтвердил принёсший поднос с тарелками адепт и завистливо вздохнул: – А внутренним ученикам через день!

Оставалось понадеяться на то, что меня отнесли к этой привилегированной категории, а сегодня просто неправильное число. Впрочем, не брюхо набивать сюда приехал. Два месяца можно и потерпеть.

После не слишком-то сытной трапезы я ещё немного поупражнялся, а затем пришёл Ночемир и отвёл меня в тот же подвал, только на сей раз в другую комнатку. Та оказалась куда тесней, большую её часть занимал накрытый простынёй стол.

– Заголяйся по пояс и ложись! – распорядился седой старикан.

Ассистировала ему симпатичная барышня в белом халате, из-под медицинской шапочки которой выбилась каштановая прядь. Сначала я отметил некоторое сходство в чертах лица, а потом старикан мои догадки подтвердил, скомандовав:

– Приступай, внучка!

Та возмущённо фыркнула.

– Я вам сейчас не внучка, профессор! Сейчас я – магистр медицины!

– Мало тебя родители в детстве пороли! – проворчал дед. – Хоть бы уже замуж поскорее взяли, право слово!

– Думаете, муж пороть станет?

– Хороший муж – каждую ночь, – ухмыльнулся старикан и повторил: – Приступайте, магистр!

Поначалу барышня поводила надо мной ладонями, а когда на миг проявилось лёгкое нематериальное давление, девица уточнила:

– Будем снимать хронический спазм ядра?

– Да, и заодно укреплять пасынки.

– Пасынки в норме.

– Этого недостаточно! – отрезал вздорный дед и взялся объяснять что и как нужно делать, при этом большинство упражнений оказалось мне прекрасно знакомо, поскольку именно их и порекомендовали на факультете тайных искусств.

Но пусть отнюдь не пренебрегал ими и прежде, сейчас мои потуги возымели несказанно больший эффект: только начал гонять по абрису небесную силу, и моментально отступило сковавшее ядро напряжение. Впрочем, моей заслуги в том не было вовсе – это постаралась внучка профессора, которая сняла спазм рядом неуловимых, едва ли не ювелирных воздействий.

– Теперь пасынки, – скомандовал седой старик.

Барышня фыркнула, но перечить деду не стала, и сосредоточила своё внимание на оправе. Я взялся раскручивать по той сгусток небесной силы, но никакой разницы со своими прежними ощущениями не уловил. И раньше всё в порядке было, и теперь лучше не стало. Нормально. Без нареканий.

– Он готов? – впервые нарушил молчание Ночемир.

Барышня отвлеклась от меня и спросила:

– К чему?

– К прожигу обручей и скреплению их парой узлов, – пояснил внучке профессор и задумчиво пожевал губами. – Придётся одновременно управлять четырьмя силовыми сгустками.

Барышня нахмурилась.

– Разве нельзя сформировать сначала один узел, а потом другой?

Седой старик закатил глаза.

– Чему тебя только в этих ваших университетах учили? Порвёт обручи в таком случае, непременно порвёт!

– А я на что?

Ночемир неуверенно откашлялся.

– У нас нет времени на последовательное формирование полусфер. К тому же брат Серый сумел без посторонней помощи сотворить все четыре пасынка разом.

Девица смерила его пристальным взглядом и фыркнула.

– Ну тогда другое дело!

Профессор отмахнулся от неё и обратился ко мне:

– Начинай крутить четыре сгустка. Два по одному обручу, два по второму – только не вздумай столкнуть их раньше времени! Сделаешь это после того, как меридианы прожжёшь! Ясно?

Я промычал в ответ нечто утвердительное, но работать с небесной силой повременил, решив для начала хорошенько всё обдумать. Потом уже только сформировал два силовых сгустка и раскрутил их по одному из обручей – только не абы как, а разведя на предельное удаление друг от друга. Выждал с полсотни оборотов, после сотворил ещё два заряда, эти погнал по ложу второго обруча. И едва не упустил их из-под контроля, когда они дёрнулись в месте пересечения с заготовкой первого из силовых колец!

Да и упустил бы, пожалуй, не подстрахуй внучка профессора. Чужая воля сжала сгустки и перекинула дальше, не позволив отклониться от схемы абриса.

А-ах! К счастью, вспышка боли оказалась мимолётной, и я моментально совладал с растерянностью – не просто продолжил раскручивать заряды небесной силы, но и начал постепенно увеличивать скорость.

Быстрее! Быстрее! Быстрее!

Два раскалённых обруча, казалось, вплавились в саму душу, и я без посторонних подсказок начал понемногу замедлять бег силовых сгустков по одному из них. Сейчас, сейчас, сейчас…

И – столкнулись!

Чего я не учёл, так это боковой направленности ударов. Намётки узлов потащило в стороны от пересечения обручей, а самого меня едва не скинуло со стола. От падения на пол удержал Ночемир, ну а сместиться из ключевых точек зачаткам изменений не позволила магистр медицины. Она зафиксировала те на месте, а дальше я сдавил их, стиснул, скрутил. Не позволил расползтись, стабилизировал!

Вдобавок к раскалённым обручам загорелась пара засевших в духе картечин, и я скрипнул зубами от боли. Сам бы точно не справился, непременно бы запорол к чертям собачьим абрис!

Ну и какой я после этого гений?

16–16

Но самобичевание самобичеванием, а от посторонней помощи я отказываться не стал. Чай, не совсем дурак и не полудурок даже, чего уж там…

Сместиться обручам не позволила немалая жёсткость этого фрагмента абриса – они не только сцепились друг с другом, но и соединились в четырёх местах с оправой, а та обладала достаточной прочностью, чтобы выдержать ещё и не такой рывок. При этом появление двух новых, пусть даже и симметричных друг другу узлов, до предела исказило баланс, и в духе начали происходить неконтролируемые изменения, пришлось срочно ловить упущенное равновесие, и тут содействие внучки профессора вновь оказалось как нельзя более кстати.

Новые узлы выломались из плоской до того схемы абриса, придав ей глубину, к такому я оказался откровенно не готов. Запросто мог напортачить, предельно удлинив период восстановления, но барышня уверенно погасила искажения и позволила мне ухватиться за найденный ею баланс, чтобы дальше стиснуть своей волей решительно все ключевые точки и поймать равновесие.

Держу, держу, держу!

О новых узлах тоже не забывал, но особо отвлекаться на них не возникло нужды: магистр медицины ослабляла жжение и боль, а ещё фиксировала места соединения обручей, не позволяя тем ослабнуть.

– Ну дальше ты тут сама! – заявил профессор и позвал аспиранта: – Идём, Ночемир!

Тот покачал головой.

– Задержусь.

– Удивительно ответственное по нынешним временам отношение к делу! – усмехнулся старик. – Обрати внимание, внученька! Такие женихи на дороге не валяются!

Думал, та огрызнётся, но слегка зарумянившаяся барышня предпочла ехидную реплику деда проигнорировать. Он помедлил миг, не дождался ответа и пошаркал на выход, а парочка аспирантов в итоге провозилась со мной до самого вечера: из подвала я поднялся уже лишь в глубоких сумерках.

– До утра с небесной силой не работай, – предупредил Ночемир. – А припрёт – ни в коем случае не задействуй до осмотра ни пасынки, ни новые узлы. Иначе точно осложнение схлопочешь.

– Угу, – промычал я, напился в трапезной травяного отвара и ушёл в свою комнатушку.

Прямо в одежде завалился на кровать, закрыл глаза и нет – не уснул. Комната закружилась, будто я не возвышением занимался, а рома перебрал. Попробуй тут – засни! Пришлось вновь ловить равновесие.

Некоторое время спустя реальность перестала вращаться вокруг меня, тогда незаметно для себя задремал, а утром порадовался тому, что вчера отказался от ужина и ограничился травяным отваром. Полоскало меня долго и упорно, голова кружилась, и ощущал я себя ровно после контузии. На осмотре всё та же барышня-аспирант сначала проверила сформированные вчера фрагменты абриса, затем помогла уловить равновесное положение духа, и на сей раз я постарался характер её воздействий запомнить, дабы дальше приводить себя в порядок самостоятельно.

Ненавижу от кого-то зависеть! Просто ненавижу!

Но поднялся на свежий воздух, посидел под навесом, помедитировал – и отпустило чуток, вновь живым себя ощутил. Тогда отыскал Ночемира и справился о наших дальнейших планах.

– Во второй половине дня ещё один осмотр будет, а сейчас человек подъедет – растолкует, как себя в астрале следует вести.

– Хорошо, – кивнул я и вернулся под навес, где погрузился в поверхностный транс и попутно взялся следить за суетой внешних учеников.

За те полчаса, которые дожидался неведомого наставника, успел немного даже заскучать, поэтому на подъехавшую карету уставился с нескрываемым интересом. И каково же было моё изумление, когда из неё выбрался стриженный под горшок сухопарый аспирант лет двадцати или чуть старше. Глаза – странного пронзительно-бесцветного оттенка.

Волот? Точно, он!

Прибившийся к нашей братии тайнознатец оказался удивлён неожиданной встречей ничуть не меньше моего, но виду не подал, поздоровался за руку с Ночемиром, кивнул мне.

– Подготовь человека к работе в астрале, – попросил ассистент профессора Чернояра и откланялся, оставив меня с Волотом наедине.

Я поглядел ему вслед и после некоторой паузы спросил:

– Ты тут какими судьбами?

Волот пожал плечами.

– Халтурка подвернулась. Буду через день с утра сюда приезжать.

– Через день? – уточнил я. – Вы контору торгашей охраняете уже?

– С завтрашнего дня приступаем, – сказал Волот и попросил: – Проводи на тренировочную площадку, а то первый раз здесь – не знаю, куда идти.

Мы двинулись на задворки корпусов, но на кой чёрт аспиранту это понадобилось, я так и не понял. Пока шли и уже даже на месте он втолковывал мне основные правила выживания во внешних областях астрала, в первую очередь упирая на то, что всякая странность – это несомненный признак опасности, но с тем же успехом мог бы делать это и под навесом.

– Не бывает призрачных оазисов без хозяев, и чем он больше и реальней, тем могущественней обитающее там существо. Исключения можно по пальцем одной руки пересчитать. Основное из них – это близость мощного магического источника. Ну а в бесхозных лоскутах можешь прятаться безбоязненно.

Следующие пару часов Волот толковал о том, как отличить оазис от лоскута, и рассказывал об обитателях глубин астрала, изредка поднимающихся в его внешние слои. До такой степени в итоге на меня жути нагнал, что я даже малость жалеть начал о своём согласии на участие в эдакой авантюре. Пусть лишь самую малость, но начал.

Дальше Волот снял шейный платок, свернул его и завязал себе глаза.

– Ты чего это? – озадачился я.

– Поиграем в жмурки! – объявил аспирант. – Только, чур, пределов площадки не покидать. Отходи!

Я пожал плечами и отбежал на десяток шагов, затем уже совершенно бесшумно сместился на сажень в сторону. Пустое! Волот двинулся прямиком ко мне, будто видел через плотную ткань!

Только – нет, не видел. После нескольких безуспешных попыток его запутать, я погрузился в состояние внутреннего равновесия и уловил едва ощутимые касания чужих мыслей. Тогда попытался скрыть производимые ядром искажения – размазать их и запереть в себе, но аспиранта в итоге сумел сбить с толку лишь на несколько ударов сердца. И лишь трюк, с помощью которого я отгородился от астрала при проверке в бывшем клубе «Под сенью огнедрева», помог от преследователя ускользнуть. Враз выдохся, зато сбросил Волота со следа!

– Неплохо! – похвалил тот меня, снял с глаз шейный платок и усмехнулся. – Теперь ты водишь!

– Да ну? – нахмурился я.

– Не стану закрываться, не бойся! – рассмеялся Волот и делать этого и впрямь не стал, но даже так я неизменно терял аспиранта, стоило только ему удалиться от меня на полторы-две сажени.

И ещё постепенно разгорелся огнём сформированный вчера фрагмент абриса, мне как-то резко поплохело.

– Так не пойдёт, – разочаровался в итоге Волот. – В астрале нельзя ориентироваться лишь на обычные органы чувств. Слишком высок риск пропустить приближение врага.

– И что теперь делать? – нахмурился я.

Аспирант пожал плечами.

– Тренироваться! Зачатки у тебя есть, остальное приложится. Я распишу, на каких упражнениях следует сосредоточиться. А вот скрытность… – Он покачал головой. – Со скрытностью всё много сложнее. С ней выше головы не прыгнешь, а я без труда зацепил тебя самыми простенькими поисковыми чарами.

– Да ну?

– Ага. Никого могущественней приблудных духов ты обмануть не сможешь.

Я выругался. Волот рассмеялся.

– Кстати…

Он вскинул руку, и у меня под ногами разверзлась земля, я едва не завопил от ужаса и уже почти обратился к своему новому аргументу, но за миг до того, как сотворил магические крылья, сообразил, что пропасть существует лишь в моей голове.

Атаке подверглось сознание!

В этом Волот оказался хорош – он ничем не уступал ни наставнице Купаве, ни уничтоженному мной бесу. Я взмок в попытке отразить его нападение, но даже так мысленные бастионы трещали и рассыпались под напором чужой воли.

– Очень хорошо! – похвалил меня аспирант и отнюдь не из желания подсластить горькую пилюлю поражения: всё то же самое он повторил и Ночемиру.

Ассистент профессора Чернояра нахмурился, затем кивнул.

– Поработаем с этим.

Мы попрощались с Волотом, и уже лишь после этого я дал выход своему раздражению.

– Поработаем с этим, да?! Я сюда вообще-то приказы изучать приехал!

– Думаешь, впустую тратишь время?

– А нет разве?

– Высокая чувствительность ещё никому не повредила! Вот на каком расстоянии у тебя приказ вульгарного предвидения срабатывает? На двух саженях или даже на полутора?

Тут он меня уел.

– На полутора, – признал я.

– Вот! – усмехнулся Ночемир. – И это даже не в бою, когда от искажений и возмущений сама реальность трещит и рвётся!

Я вскинул руки.

– Да понял уже! Понял! Давай описание упражнений, буду работать!

– Описание в библиотеке возьмёшь. Я список литературы подготовлю, а дальше сам.

Так и договорились.

Обед оказался ничуть не лучше вчерашнего, но скандала я устраивать не стал, поскольку было попросту не до того. Быстро выхлебал суп, смолотил кашу, влил в себя травяной отвар и поспешил на второе за сегодняшний день обследование. Пусть и старался уравновешивать дух, но поиграл в жмурки с Волотом, и как-то нехорошо стало.