Мой ужасный профессор

Открывается маленький ящик. Внутри лежит синяя склянка, теплая на ощупь, будто живая, обмотанная платиновой прядью Люцину.

Фу! Стряхиваю волосы. Наверняка это какая-то дурацкая деталь колдовства.

Я хватаю склянку, но в этот момент…

– Марла, ты что там копаешься? – за дверью раздается голос Люцины.

На миг я цепенею, а потом руки начинают работать сами. Подскакиваю к дверям и подпираю их изящным стульчиком.

– Марла?!

Створка прогибается от удара. Выдыхаю, отступая на шаг.

Вспе-таки мне повезло, что сейчас Безлунье. Большинство вампиров все равно что дети малые и только вполовину сильнее человека. В любой другой день она вышибла бы эти двери одним ударом.

Для верности вставляю между створками серебряный нож. Это ослабит ее магию.

– Кто там?! – Люцина бьет с удвоенной силой, а потом начинает орать. – Грабитель! На меня напали!

Не пройдет и нескольких минут, как ее вопли услышит дневная стража и поймает меня на горяченьком. Верчу головой по сторонам. Что же делать?

В поле зрения попадает зашторенное окно, к которому я и бросаюсь. Распахиваю стекла и выскользываю наружу, цепляясь за плющ. Сердце бешено колотится под горлом, а в кармане мерцает проклятая склянка с любовным зельем.

Наверху начинается переполох и я разжимаю пальцы, понимая, что до моего обнаружения осталось всего ничего. И если Люцина из-за моей глупости снова будет грозить сестре, я этого не выдержу.

Лучше даже грохнуться прямиком в ядовитые розы.

Что и происходит.

Тьма! Как же больно.

Глава 9.3

В глазах мутится от боли, а передо мной плывут синие круги, перемежающиеся с белыми звездочками. Зачем я это сделала? Теперь ведь не только придется кормить собой летучих мышей за покушение на имущество благородной, но и идти в лекарское крыло.

Вытаскиваю из кармана проклятое зелье. Надо скорее избавиться от него.

На дне склянки виднеются мелкие руны. Там что-то про власть чистокровных.

Пальцы почти не шевелятся.

– Тьма, – шепчу.

– Ты совсем рехнулась? – раздается сверху, а потом кусты передо мной раздвигаются.

– Вейланд? – я даже немного прихожу в себя, увидев в проплешине лицо друга.

Он протягивает мне руку.

– Поднимайся. Живо!

Слушаюсь. Тело болит и ломит, но, к счастью, моя вампирская кровь уже помогла залечить часть увечий. Я восстанавливаюсь конечно же не так быстро как чистокровный, у которого уже не осталось бы ни одной царапины, но идти уже могу.

Вейланд подставляет мне плечо и помогает выйти из-под высокого кустарника.

– Что ты здесь делаешь? – шепчу я.

– И почему когда я услышал, что вся дневная стража махнула в сад под окнами элитного корпуса, я сразу подумал про тебя? – отвечает вопросом на вопрос.

– Их много, да?

Вейланд отрицательно мотает головой.

– Да все шишки разъехались же, большая часть спит в казарме.

– Только не Люцина в этот раз…

Вейланд смотрит на меня.

– Если честно, я видел как ты влезала в окно. Решил утром прогуляться, пока солнечные лучи не палят. И вот… Я дал бы тебе подзатыльник, если был бы рядом!

Мы заворачиваем за угол и прячемся в старой каменной беседке, где Вейланд прижимает меня к стене, распыляя вокруг нас порошок, который позволяет слиться с тенями – недаром у него по алхимии высший балл. Я открываю склянку, блокирующую запах и использую остатки зелья Лоры.

– Алиса Дарквуд, что тебя нашло? – серьезно вопрошает друг. – Люцина, она же тронутая. Она разорвет тебя на кусочки, а ты сама еще и лезешь на рожон!

Тогда я достаю склянку с любовным зельем из кармана.

– Это еще что? – кривится Вейланд.

– Выпьешь и влюбишься в Люцину.

– Фу! – морщится он, а потом поднимает брови. – И… и что? Пускай кого-нибудь охмуряет, тебе какая разница? У Люцины все равно к окончанию академии будет богатый и знатный муж и она скорей всего его задушит, за то, что капризы не исполняются как велено, – хмыкает Вейланд в конце.

– Каин Велентар…

Вейланд наклоняется ближе.

– Каин Велентар что?

Прокручиваю склянку в руке и произношу медленно:

– И так меня ненавидит, а если она прикажет ему задушить, например, Лору… – до меня наконец начинает доходить, какую глупость я сделала и как сильно рисковала.

Вейланд принимает из моих рук склянку и начинает покручивать ее, глядя на свет сквозь темно-синюю жидкость, как делают алхимики.

– Тьма, да это древнее колдовство, – произносит Вейланд. – У нас не преподают такие руны. Она не могла это сделать без гримуара. Где он?

И тут я понимаю, что беспокоило меня всю дорогу: я украла зелье, но забыла забрать у Люцины рецепт. Безлунница продлится еще двое суток и за это время мерзавка создаст новое.

Все было бесполезно. Бессмысленно.

– Алиса, ты в порядке? Ты побледнела.

Сглатываю.

– Гримуар остался у…

Вейланд напрягается.

– Теперь она его точно перепрячет.

– Надо что-нибудь придумать, – бормочу я.

Друг выдыхает, возвращая мне зелье.

– Вариант конечно странный. Я бы даже сказал безумный. Что если ты дашь это Велентару раньше, чем она?..

Мы встречаемся взглядами и я сглатываю так шумно, что слышно наверное за пределами беседки.

Следующей ночью я стою у двери профессора, прижимая к груди фолиант по техномагии. Я больше не касалась дневника Виктории, но до сих пор не могу забыть, как Каина восхитили сделанные моей бабушкой дирижабли. Может быть и сейчас он на мгновение забудет о Виктории, отвлечется, а я?

Мне становится противно: от самой себя, от того, что я вообще о таком думаю. Привязать Каина Велентара во второй раз? Когда он отвяжется, то свернет мне шею с невероятным наслаждением. Перед глазами пробегает то, что он уже сделал для меня: не дал иссохнуть после того как я поделилась кровью, защитил о голема, хоть потом и отругал.

Да, он ненавидит меня, но при этом ведет себя благородно. Мало кто способен на такое в этих стенах и Каин совершенно точно не заслужил быть чьей-то безмозглой игрушкой.

Кладу книгу на порог. И пусть на ее поиски в библиотеке у меня ушел целый день. От попыток вызвать дар ужасно болят руки, я не буду обманывать Велентара. Оставлю ее тут – пусть считает это подарком от анонимного обожателя. Тем более кто-то уже воткнул две черных розы – знак крайнего расположения – за дверной косяк.

Из комнаты доносится стук, словно кто-то положил один пыльный фолиант на другой, я вздрагиваю и бросаюсь прочь.

Когда я скрываюсь за поворотом, то проверяю карманы. Зелье исчезло – должно быть, выпало когда я улепетывала. «Но так будет лучше», – решаю я, плотно сжав губы: «Никаких соблазнов».

Каин прав. Я не настолько слаба, чтобы использовать чужие руки против собственного врага. Я пойду и выманю нужный мне гримуар у Люцины. По крайней мере, теперь я поняла, как это делается.

Естественно, мой дар отказывается подчиняться, потому что я без устали его насиловала накануне в библиотеке. Все-таки кровь Дарквудов во мне не то чтобы очень сильна.

Но зато я воспользовалась тем, что у меня есть какие-никакие, а друзья. Лору вампиры обходят десятой дорогой – она слишком неприятно для них пахнет, а вот я терплю это и ни разу не пожаловалась.

И на сей раз я попросила кое-какую услугу взамен: «Подслушаешь Люцину для меня?»

Лора склонила голову набок, как иногда делают заинтересованные собаки и протянула:

– О-о-о! Я в курсе о чем они там шептались. Госпожа Кровавый Шип, – это официальный титул Люцины. – Впервые осталась у себя в покоях на Безлунницу и кто-то ее чуть не ограбил.

Сглатываю, но Лора не замечает моего состояния.

– Охранники там все перевернули вверх дном! – соседка взмахивает руками. – Искали пропажу и… ничегошеньки, как тебе, а?

– Люцина прячет запретный гримуар, – выдаю на одном дыхании и Лора улыбается. – Где? Можешь узнать?

К вечеру соседка является довольная.

– Лаборатория алхимии. Она раздобыла ключи у своего папы.

Как и в прошлый раз.

Я вскакиваю с кровати. До конца Безлунницы осталась одна ночь. Дальше будет поздно.

– Спасибо, Лора!

– Она сказала, что никто из полукровок не додумается там поискать! – кричит соседка мне в спину.

Как здорово, что именно в этом месте все спрятано! Ведь Вейланд помощник профессора и может приходить в лабораторию, когда вздумается. Он раздобудет мне ключ!

Я поздно поняла, что это ошибка. Стоило только распахнуть шкаф профессора, как на меня навалилась темнота. А потом повсюду стали возникать отражения: зеркальная ловушка!

Сердце рухнуло в пятки. В такой я уже однажды была, когда Конклав хотел узнать, помогала ли я отцу в том, в чем его обвиняли. Меня заперли в ней не знаю насколько, но я чуть не сошла с ума. Вытавий меня оттуда дознаватель сказал, что сомнений нет, я чиста.

Сейчас меня окружают сотни Алис Дарквуд и каждая кричит о моих страхах, повторяет самые худшие мысли, что когда-либо были у меня, вспоминает о провалах и обвиняет.

Я зажимаю уши. Закрываю глаза. Нельзя их слушать, иначе меня сожрет гнев на себя.

Вот я свидетельствую на суде…

Нет!

Только не сейчас.

«Это все Люцина», – повторяю вслух: «Она знала, что я приду за гримуаром. Она обманула Лору. Она заманила в ловушку меня».

Главное не отрываться от реальности, но это получается все хуже…

Если меня никто не найдет, я здесь исчезну.

Неожиданно слышится треск и я открываю глаза. Зеркальная гладь идет синими трещинами, потом зеркала взрываются. Осколки застывают в воздухе и… рассыпаются в пыль.

– Ты вечно лезешь туда, куда не следует, – в его голосе сталь.

Я лежу на полу, а надо мной возвышается Каин Велентар, великий и ужасный. Под мышкой у профессора стопка книг, свободная ладонь сияет.

– И что бы ты делала, если бы мне так сильно не понадобился бы современный травник? – продолжает Каин все с тем же выражением холодного отчуждения.

После этого он легонько встряхивает меня за шкирку и поднимает на ноги.

– Ты знаешь, что бывает с теми, кто сует нос в профессорские шкафы?

– Их… отправляют в Комнату отражений? – бормочу на последнем дыхании.

– Их выгоняют из Академии. Навсегда, – поправляет Каин.

– И вы… меня выгоните? – отряхиваю мантию холодными пальцами.

Велентар щурится.

– В следующий раз… И коль уж у тебя так много рвения к неизвестному, то поработаешь сегодня на меня.

Глава 9.4

Велентар вручает мне стопку фолиантов, даже не удостоив взглядом. Книги обрушиваются в мои руки, и я едва не падаю под их тяжестью. Каин, не меняя ледяного выражения лица, снимает один том с верхушки стопки, будто делает мне одолжение.

Мы снова идем в запретное крыло, и я замечаю перемены: окна вымыты, гербы Велентаров отливают серебром в лунном свете, пыль исчезла, а вместо нее в воздухе витает терпкий запах старых книг и магических светильников. Все здесь теперь строго и безупречно – как сам Каин.

Останавливаемся перед дверью в башню.

Я вспоминаю, как оставила здесь учебник по техномагии, и кровь приливает к щекам.

Черные розы все еще валяются на полу. Велентар отшвыривает их полотнищем двери – ему явно нет дела до таких мелочей. На этот раз мы поднимаемся выше. Здесь, в башне, Каин устроил свою библиотеку. Стеллажи вздымаются до самого потолка, уходя в темноту. Я запрокидываю голову. Раньше это место считалось пристанищем призраков… а теперь здесь светло, почти уютно.

Меня отвлекает глухой удар. Опускаю взгляд и понимаю, почему внизу валялись груды книг – Каин заполняет полки.

Конечно. Триста лет во тьме. Ему нужно наверстать упущенное.

А я… я здесь совершенно бесполезна. Жгучий стыд сжимает горло.

– Очистить полки, рассортировать книги и расставить их в нужном порядке – твоя задача на сегодня, – бросает он, как будто говорит о чем-то само собой разумеющемся.

Я чихаю, когда очередная стопка книг обрушивается на дубовый стол, поднимая клубы пыли.

– П-профессор, мне нужно отлучиться, – пытаюсь давить на жалость.

– Чтобы разгромить еще один кабинет? – спокойно уточняет Велентар, не отрываясь от списка. – Или активировать смертоносное заклинание?

– Это очень важно!

– Важно то, что я тебе поручил. Полезай, – он указывает на лестницу легким кивком.

Спорить с Велентаром – занятие для идиотки. Хватаю метелку из перьев и штурмую приставную лестницу. Если справлюсь быстро – может, успею разузнать про гримуар.

Работаю в поте лица, ожидая привычных насмешек, придирок… но Каин молчит.

Он ненавидит меня – и в этом он прав. Он единственный, кто имеет право меня ненавидеть.

Осторожно смотрю вниз.

Велентар сидит у окна в кресле, обитом черным бархатом. Его перо скользит по бумаге с неестественной скоростью, страницы книги под левой рукой перелистываются сами. Он впитывает знания, как губка – будто триста лет темноты лишь разожгли его жажду познания.

Мне бы такую сноровку в чтении книг! Это что-то сравни таланту прикосновением крошить серебряные клинки!

Лестница внезапно сдвигается. Я вцепляюсь в полку, едва не падая.

Каин поднимает бровь и смотрит на меня, как на назойливую муху – глупую, но безобидную.

– Я не освобожу тебя от работы, Дарквуд, даже если ты сломаешь шею, – говорит он равнодушно.

Я снова чихаю.

Солнце за окном становится ярче, пробиваясь сквозь шторы.

И вдруг Каин морщится. Его пальцы непроизвольно сжимаются, губы подрагивают. Солнечные руны. Они болят сильнее всего в полдень.

– Профессор… – мой голос звучит неуверенно, почти жалко.

Он резко выпрямляется. На его лице – холодная маска. Похоже, он ненавидит показывать слабость при других.

– Что, Дарквуд?

– Вы… могли бы просто попросить мою кровь, – шепчу.

Он замирает. Губы дрожат – то ли от злости, то ли от чего-то еще.

– Если бы я хотел твоей крови, ты бы уже истекала ею, – его голос ледяной.

А потом, неожиданно легко:

– Сними-ка мне с полок отчеты о паровых двигателях. И поживее. Я скоро вернусь.

Он встает и двигается к двери.

– Кстати, в чайнике Ночной эликсир. Налей себе, а то выглядишь ужасно.

Дверь захлопывается.

Я спускаюсь, беру нужные книги и подхожу к столу. Над ним дымится маленький чайник, подвешенный над магическим пламенем. Аромат сладкий, с нотками черной розы.

Повсюду – газеты, чертежи, свитки.

И одна-единственная чашка. Его чашка.

Я не решаюсь к ней прикоснуться.

Вместо этого взгляд скользит по его записям. Он же не прятал их.

1. «Конклав»

«Малкар превратил Ноктхейм в оплот консерваторов» (подчеркнуто красным).

«Он вымарал из учебников все упоминания о реформах Виктории».

2. «Техномагические трактаты»

«Люди, очевидно, превзошли вампиров: паровые механизмы, свет без огня, оружие, ранящее даже чистокровных. Будущее за ними, как она и предсказывала».

3. «Газеты и памфлеты»

Отчеты о восстаниях полукровок. Дарквудов везде изображают исчадиями ада, а меня – «жертвой их коварства».

4. «Дневники профессоров»

«Стены Академии 300 лет питались моей силой, защищая тех, кто бросил меня в подземелье. Моя тюрьма стала их щитом».

5. «Слухи о Спящем»

«В крестьянских сказках я – проклятый принц, который вернется, чтобы спасти угнетенных. В аристократических кругах – безумец, чье имя запрещено произносить».

И на последней странице – засушенная черная роза из сада, где Виктория в последний раз целовала его… перед тем, как вонзить нож.

Он изучает мир, как полководец перед битвой.

Я слышу голоса на лестнице – профессор Артон задержал Каина, пытаясь оправдаться за голема.

Вскоре входит и сам Велентар, он садится за стол и как ни в чем не бывало продолжает работу. Я понимаю, что похоже, поспать мне сегодня не удастся.

Столовая Академии Ночи этим вечером гудит от непривычного оживления. После недели скудных пайков наконец завезли свежие овощи – горы золотистой репы, темно-бордовой свеклы и, о чудо, еще теплые булочки с тмином. Сюда сбежались все полукровки чтобы наконец-то попировать.

Я сижу в углу, разминая пальцами мягкий хлеб, но не могу заставить себя есть.

Все вокруг смеются, болтают, наслаждались моментом покоя.

А я слежу за Каином.

Потому что знаю – Люцина что-то затеяла.

– Чего такая хмурая? – Вейланд садится рядом, сжимая в руках две булки. Увидев мое выражение лица, он протяжно тянет: – А-а-а…

Я отворачиваюсь. Пусть думает, что это я подсыпала зелье. Не хочу объяснять.

В этот момент Каин поднимается со своего места.

Тишина распространяется по залу волной – сначала замолкают ближайшие столы, потом дальние, пока весь зал не замирает, уставившись на него.

Он стоит, слегка склонив голову, будто собирается произнести тост.

– Я очень благодарен академии, – его голос мягкий, почти дружелюбный, но в глазах читается что-то другое, – и лично ректору Венту за столь теплый прием.

Ректор, сидящий по левую руку от Каина, напрягается.

– Ваши студенты… – Каин медленно обводит взглядом зал, – настоящие сокровища. Такие любознательные. Такие… изобретательные.

Мои пальцы впиваются в скамью. Он что-то задумал. Настоящий Каин никогда бы не стал так слащаво льстить.

– В знак благодарности, – продолжает он, – я хочу провести Эрэваль-тан.

Гул восхищения прокатывается по залу. Ректор побледнеет от неожиданности.

– Со мной, профессор? Но это…

– Не скромничайте, Азраэль, – Каин уже поднимает кубок, дружески взяв ректора за руку. – Вы прекрасно управляли академией в мое отсутствие.

Мой взгляд перемещается к Люцине.

Она сидит, словно парализованная, ее пальцы судорожно сжимают край стола.

– Нам следует обменяться кубками, – напоминает Каин правило ритуала, и в его глазах мелькает что-то хищное.

Тут я понимаю.

Люцина подмешала зелье в кубок Каина.

А теперь его выпьет ее отец.

Каин смотрит прямо на нее, и в его взгляде читается ледяное удовлетворение.

– Конечно, конечно, – ректор тянется за кубком Каина, но тот внезапно отстраняется.

– Сначала проверка, – улыбается Каин. – В наше время даже с друзьями нужно быть осторожным.

Он снимает с шеи серебряную цепочку и опускает ее в кубок ректора.

– Здесь все чисто. О!

Ректор вдруг пошатывается и неловко задевает рукой кубок Каина. Тот ловко ловит Азраэля за локоть, но жидкость уже разлита.

Я бы поклялась – Каин сам толкнул ректора.

– Ничего страшного, – успокаивает он Азраэля. – Принесут новый.

Его взгляд снова находит Люцину.

Она выглядит так, будто вот-вот потеряет сознание.

Когда кубки наконец подняты под одобрительный гул зала, Каин произносит, обращаясь ко всем, но глядя только на нее:

– Никогда не знаешь, как твои сегодняшние поступки отразятся на близких. Поэтому… стоит думать наперед.

Он делает паузу, давая словам проникнуть в самое сердце.

– Кстати, – добавляет Каин уже веселее, – я беру под свой контроль запретную библиотеку. Недавно я сверял опись… и кое-чего не хватает.

Лед пробегает у меня по спине.

– Надеюсь, студенты не заставят меня искать пропажу лично. Гримуар должен вернуться на место к утру.

Его тон легкий, почти шутливый.

Но Люцина выглядит так, будто только что получила смертный приговор.

Каин садится, и в зале снова шумят разговоры.

Только Вейланд, наблюдавший за мной, шепчет:

– Ты… не использовала зелье? – шепчет Вейланд.

Качаю головой.

– Нет.

– Тогда почему он…

– Он знал с самого начала, – произношу, глядя на Каина. – Он просто ждал подходящего момента…

Он выжил в битвах Конклава. Идеальное оружие, но почему-то проиграл Виктории.

В этот момент Велентар останавливается рядом с нами. Я задираю голову. Каин выглядит одновременно грозным и изящным. Не бояться его глупо, не восхищаться – странно.

– Тебе нужно отработать стойку, Дарквуд, – говорит профессор в полголоса. – Не забывай.

И уходит, оставив меня в полнейшем недоумении. Что это было?

Глава 10. Интерлюдия 3. Меч Конклава

Металлический колокольчик под потолком звенит резко, прерывая размышления Каина. Он откладывает перо, чувствуя, как уголки его губ непроизвольно подрагивают.

«Они собирают ученый совет… и это будет интересно», – констатирует он про себя.

Страх преподавателей витает в воздухе – плотный, сладковатый, как запах старой крови. Каждый из профессоров знает: триста лет Каин кормил эти стены собой, питая нерушимый барьер. И теперь каждый боится мести за столь долгое молчание о тайне академии.

Каин встаёт. Черная мантия, сшитая по древним лекалам, обтекает его плечи безупречными складками. Он поправляет манжеты, задерживая взгляд на своём отражении в стекле книжного шкафа.

«Совсем другой век», – думает он, собирая со стола заранее сложенные свитки. «Мягче. Наивнее. Они теперь подливают в кровь любовные зелья вместо ядов».

Сознательно затянув паузу, Каин выходит в коридор. Пусть преподаватели побоятся его опоздания. Пусть пошепчутся за его спиной – так им легче будет принять то, что Велентар приготовил.

Мантия развевается, как живая тень. В теле – непривычная лёгкость, лишь солнечные руны на запястьях напоминают о себе едва заметным зудом. Но это мелочь по сравнению с тем, что он чувствовал раньше.

Холод, который оставался после того, как кровь еженощно покидала его тело, чтобы создавать вокруг академии барьер. Боль от наносимых солнцем ран, стоило только светилу показаться над землей.

Каин даже останавливается, вспоминая об этом.

«Забавно», – Велентар отмечает необычную мысль. «Я… наслаждаюсь новой жизнью. Той жизнью, что подарила Виктория».

Мысль неожиданная. Каин видел, во что превращались другие, заточенные в камне на века. Раньше не было замка, стены которого не кормились бы кровью скованных в подвалах врагов. Все дело в искаженном Викторией заклятии – заключение показалось Велентару кошмарным сном, от которого он все не мог проснуться, а не реальностью.

Он вернулся хоть и ослабевшим, но вменяемым. И точно знал, кто его враг.

Девичье хихиканье из-за угла возвращает профессора к действительности. Каин не поворачивает головы, но замечает мелькнувшие вдалеке силуэты.

«Предмет девичьих грез», – усмехается он про себя, прикрыв глаза, как сытый кот на солнце. «Когда-то меня боялись. Ненавидели или фанатично служили. А теперь… мечтают провести томный вечер наедине».

Это… мило.

Лунный свет, пробиваясь через витраж, рисует на его лице причудливые узоры. Каин замирает на мгновение.

«Это тот мир, о котором ты мечтала, Виктория. Мир, за который стоило умереть. Только вот ты не спрашивала, готов ли я на такие жертвы».

Очевидно, что нет.

Его пальцы непроизвольно сжимаются в кулак, вспоминая вес Песни Полуночи, верного клинка.

– Я ненавижу тебя, – шепчет он, обращаясь к воспоминанию о женщине, которая похитила его жизнь. – Но твой дар… приму.

Поправив свитки под мышкой, Каин продолжает путь. Его улыбка напоминает оскал хищника, готовящегося к прыжку.

В Лунном зале собрались все, кто имеет звание профессора – двенадцать фигур. Каин – тринадцатый.

Ему надлежит занять кресло легендарного основателя – Эревана Дар’Морвина, погибшего, так и не увидев завершения строительства академии. Теперь профессорам иногда является его дух, чтобы поругать их за недочеты.

Каин входит, легко толкая полотно двери от себя.

«Старый соратник не огорчится», – думает он. Как никак, его дело завершал сам Велентар, побросав другие важные задачи.

Азраэль тут же отодвигает свободное кресло – его спинка чуть выше, чем у других членов профессорского кружка.

Каин наклоняет голову в знак приветствия, желая показать, что сегодня он пришел не как легенда, а как равный.

Меж тем теплый свет хрустальных светильников мягко ложится на темное дерево стен. Луна сквозь витражи рисует на полу причудливые узоры.

Профессора за столом напрягаются – их пальцы сжимают перья, дыхание становится более частым.

Каин позволяет себе действовать не торопясь. Укоренившиеся за годы привычки так просто не выбьешь. Он все еще хищник и получает удовольствие от схватки.

Дверь тихо закрывается за его спиной.

Велентар с подчеркнутым любопытством окидывает взглядом убранство: дубовый стол с живой текстурой, глубокие бархатные кресла, портреты прошлых ректоров в золоченых рамах. Его взгляд скользит по чайному сервизу – серебряный чайник с тонизирующим отваром все еще дымится над свечой.

«Как мило, они обсуждали меня, попивая что-то, что позволит не сомкнуть глаза. В былые времена это был бы эликсир, с которым готовятся к битве», – думает он.

Они совсем не стоят того, чтобы их пугать.

– Прошу простить мое опоздание, – голос Каина звучит дружелюбно. – Я должен был достать кое-что из запретной библиотеки.