Последний поезд

Федор Глушков

Последний поезд

Глава 1

Я плыл сквозь зеленое варево, похожее на густой кисель. Казалось, его можно зачерпнуть в лодочке из рук и попробовать на вкус. Я, наверное, так и поступил бы, если бы мог шевельнуть рукой. Но я не чувствовал рук. Их вовсе не было. И ноги тоже куда-то пропали. Я не ощущал своего тела. Я не мог определить, где верх, где низ, где левая сторона, а где правая. Я был чистым разумом, плывущим в бесконечном океане.

«Сколько это продолжалось?

Минуту или вечность?

Сколько это могло продолжаться?..»

Я не имел ничего против того, чтобы остаться здесь навсегда.

«Где – здесь?..

Да какая разница!»

Здесь было тепло и уютно. Здесь душу не терзали воспоминания. Здесь в голову не лезли мысли, от которых прежде не было спасения, нигде и никогда…

«Какой к чёрту кисель! Просыпайся!»

Мои веки слиплись, как намертво склеенные. Я попытался их открыть, но ресницы цепляются друг за друга. В ушах – оглушительная какофония звуков. Где-то выводит трель какая-то птица. Рядом с виском что-то шуршит в листве – мелкое, наверно ящерица. Где-то далеко стучит дятел, и этот стук отдается пульсацией в висках. Воздух густой, насыщенный – пахнет сырой землей, листьями, грибами и чем-то цветочным, сладковатым. Этот запах бьет в ноздри, он непривычно густой и живописный.

Я лежу на спине, и сквозь тонкую ткань одежды каждый камешек, каждая веточка впиваются в кожу. Все тело ломит, как после тяжелой физической работы. Я, наконец, с трудом разлепляю веки. Надо мной – не ровный белый потолок как в моей квартире, а хаос. Хотя, бог его знает какая у меня квартира. Хаос из зеленых пятен, пронзительно-синих просветов и черных, переплетающихся линий. Глаза не могут сфокусироваться. Я моргнул несколько раз, и постепенно хаос складывается в картину: это кроны деревьев, сквозь которые проглядывает небо. Не городское, задымленное, а очень яркое, деревенское. Настолько сюрреалистичное, что режет глаза.

Я попытался приподняться на локтях. Локти проскользнули на мокрой траве, и спина упала на острый камень. Тело тяжелое, непослушное. В голове – вата. Полная пустота. «Последнее воспоминание. Вчерашний вечер. Свой адрес. Имя. Ну хоть что то я же помню?!» По грязным щекам потекла слеза.

Я сел, на этот раз удачно. Я обхватил голову руками. Дыхание сбивается. Сердце начинает колотиться где-то в горле. Я огляделся. С диким, животным страхом. Взгляд скачет с дерева на дерево, вглубь леса, где царят полумрак и таинственные тени. Все выглядит одинаково. Нет тропинки, нет проводов, нет звука машин – ничего, что говорило бы о присутствии людей.

Я взглянул на свои руки. Они грязные, под ногтями земля. На одной – ссадина, сама рана заполнена тёмной, почти чёрной массой запёкшейся крови. Она не однородная – ближе к центру она потолще, глянцево-чёрная. По краям кровь смешалась с пылью и грязью, создавая грубую, корку цвета ржавчины и бурой земли. Эта корка потрескалась, и в этих микроскопических трещинах проглядывает тусклый, тёмно-бордовый оттенок. Местами корка отошла или была сорвана, обнажая влажное, воспалённое дно раны. Там виднеются ткани странного, болезненно-розового цвета с желтоватым оттенком. Я не помню, как это произошло. Одежда – простые джинсы и темная куртка. В карманах пусто. Ни телефона, ни кошелька, ни ключей. Ничего. Я – создание, попавшее в этот зеленый ад.

Солнце пробивается сквозь листву, и я заметил его положение. Оно низко. Значит, либо утро, либо вечер. Но какое? Какое сегодня число? День недели? Год в конце концов?!

Я попытался крикнуть «Эй!» Но из горла вырывается лишь сиплый, чужой звук. От этого становится еще страшнее.

Я вскочил на ноги, и… Треск. Как звук ломающейся ветки. Сначала я не понял, что случилось. Просто нога подкосилась, и в бедре вспыхнула ослепительная, холодная боль, как будто кость разорвали изнутри осколком льда.

Я рухнул на землю тяжело, всем телом, не успев даже выставить руки. Воздух с силой вылетел из лёгких. Пыль взметнулась столбом.

Я лежу, прислонившись лбом к прохладной и мокрой траве, и я пытаюсь дышать глубже. Воздух обжигает легкие. Постепенно паника отступает, оставляя после себя леденящую пустоту.

Не знаю, кто я.

Не знаю, где я.

Не знаю, как я здесь оказался.

Не знаю, что было до этого.

Не знаю, что делать дальше.»

В этом зеленом аду только: я – лишь набор базовых ощущений. И бесконечный вопрос, повисающий в сыром воздухе леса, на который нет ответа.

Я перевернулся на живот. Грудь отдалась болью. Я на секунду закрыл глаза, сделал вдох, задержал дыхание и резко оттолкнулся здоровой ногой от земли. Тело чуть продвинулось вперед, но при этом невыносимая боль пронзила сломанное бедро. Я уткнулся лбом в сыроватую землю. «Нет, так дело не пойдет. Нужно взять иную тактику.»

Я выбросил обе руки вперед, вцепился пальцами в землю и попытался подтянуть тело. Когда я немного помог себе коленом левой ноги, у меня это получилось.

Еще раз! Руки вперед, упор на левое колено. Толчок!

Покалеченное тело продвинулось еще на несколько сантиметров.

Я усмехнулся.

Ещё раз! Ещё! Ещё! Получается!

Глава 2

Я кое как добрался до лужи, напротив которой был куст с неизвестными ягодами.

Он невысокий, около полуметра, с раскидистыми, хаотично изогнутыми ветвями, покрытыми сероватой корой. Листья его темно-зеленые, кожистые и слегка удлиненные, с заостренными кончиками. Их нижняя сторона матовая, отчего весь куст кажется слегка припыленным. Ягоды растут небольшими гроздьями, спрятанными под листьями.

Основной их цвет – насыщенный, матовый черно-фиолетовый, но на некоторых ягодах виднеются пятна и разводы ядовито-красного или синего оттенка. Кажется, будто ягода не решила, какой цвет ей выбрать. Они мелкие, чуть крупнее горошины, идеально круглые и гладкие, будто отполированные. Они без единого блика, не дают свет, а наоборот, поглощают его.

«Сначала лужа.» подумал я, и пополз к ней усерднее.

Вода в ней была мутной. На поверхности плавала тонкая, радужная пленка, переливающаяся сиренево-бензиновыми разводами. Она не покрывала всю воду, а собиралась в удивительно красивые узоры, обнажая под собой темную глубину.

Наконец, я дополз к ней.

Первым ощущением был даже не вкус, а шок. Холодная, почти ледяная влага обожгла пересохшие, потрескавшиеся губы. Я не мог пить, лишь позволил нескольким каплям скользнуть в рот, и тело содрогнулось – от непривычного контакта с чем-то водой после долгого онемения жажды.

Наконец я сделал первый глоток.

Боль от смачивания заржавелых тканей была острой и режущей. Но за этой болью, словно за горой преград, хлынуло облегчение. Сухие, слипшиеся стенки горла с жадным, почти болезненным хрустом начали разлипаться, впитывая влагу. Это было мучительно и блаженно одновременно.

Вкус ударил в нос и разлился по языку уже потом, когда первый спазм жажды был утолен. Будто я пил не воду, а отвар из самой почвы, густой и терпкий. Легкий, но отчетливый оттенок того самого болотного дна, что сквозило в запахе лужи.

Я осторожно, чтобы не задеть опухшее бедро, несколько раз перекатился к кусту, и достигнув его остановился. Я протянул руку, сорвал самую большую ягоду, быстро, как будто боясь передумать, кинул ее в рот и раздавил зубами. По языку потек кислый сок. В другое время я наверно сказал бы, что эту отвратительную кислятину есть невозможно, но сейчас я с огромным наслаждением высасывал из ягоды сок и разжевывал мякоть. Внутри ягоды оказалась одна небольшая косточка. Я ее сплюнул, и подумал «Может, это и не ягода была вовсе? Хотя, какая к черту разница?»

Я принялся торопливо, обеими руками собирать с куста ягоды и кучами засовывать их в рот. Я так торопился, что едва не подавился косточкой, после чего стал более осторожен. Съев все до последней ягоды, я в блаженстве растянулся под кустом. Голод я, конечно, не победил, но теперь, по крайней мере не ощущаю полной пустоты в желудке.

К вечеру я уже и вкус ягод забыл. Голод терзал меня, как и прежде. И чтобы хоть как-то заглушить его, я стал выдирать небольшие пучки зеленых, похожих на салат растений, что проклюнулись после дождя на солнышке, и жевать их будто вымокшие в луже черви, корешки.

Корешки были жесткими, но, если долго их жевать, во рту образовывалась странная масса, прилипающая к небу и зубам. Чтобы избавиться от нее, я пил из лужиц, которых становилось заметно меньше, и воды в них оставалось на самом донышке.

Через пару часов, я уже начал подумывать о ночлеге, как вдруг наткнулся на сухую канаву, окруженную деревьями. Я заполз в нее, сложил руку пополам, и положил на нее голову. Через секунду руку пронзила острая боль и я подскочил. Посидев с минуту, боль успокоилась, и я заснул на природной подушке из травы.

Глава 3

Утром, я продолжил свой путь. Прополз я около 200 метров, и услышал треск. «Нет, не ветка. Что же тогда?»

Я огляделся. Вокруг почти не было деревьев. Словно на поле. Справа было много травы. Она протоптана в одном месте. «Нет, не протоптано! Там просто круг прижатой травы! Надо рассмотреть повнимательней.» Я прищурился как мог. «ВОТ! Сверху что то колышется в воздухе, что то невидимое.» Над кругом что то висело в воздухе, невидимое. Как над костром, мыльная оболочка. Весь круг издал тихий звук похожий на взрыв, вспыхнул ослепительным светом, и над кругом болталась мышь. Серая, жирная мышь. Она запищала, провертелась там пару секунд, и с жутким треском от ломания костей ее разорвало на две части. Позвоночник мыши был разломлен и скручен узлом как веревка, а лапы согнуты надвое, словно «вертушка» хотела из нее сделать самолетик. Часть с хвостом прилетела мне под колено, а другая улетела в траву. Кишки мыши остались болтаться, но через мгновение они тоже разорвались и плюхнулись на землю, разбрызгивая кровь.

Я распахнул рот.

«Что это было?! Как это понимать?!»

Я продолжил ползти быстрее чтоб быть подальше от этого места. Мышь, кстати, прихватил.

Глава 4

Через четыре часа, преодолев примерно километр, я остановился возле лужицы. Это и правда была лужица, а не лужа. Но я не расстраивался, ибо по пути я встречал ещё лужи. Попив из нее, я прислонился спиной к коре дерева, поправил ногу чтобы бедро не зудило, и достал часть крысы. Я взялся за туловище. Прижал его одной рукой к колену, а пальцами другой вырвал клок мяса с ребра. Я закинул его в себя, и прожевал. По подбородку стекала струйка крови. Я не вытирал ее, лишь облизал губы – губы потрескавшиеся, шершавые. Я добрался до внутренностей. Выскреб что-то темное пальцем, посмотрел на это и слизнул. Выражение моего лица не изменилось. Ни отвращения, ни удовольствия. Я кинул кусочек в рот. И откинул пустую тушку в траву.

После столь блаженной трапезы, я свалился на бок, и мгновенно заснул.

Я вздрогнул и открыл глаза. Я не сразу понял, что вывело меня из сна. Но тут меня снова что-то ударило в спину. Не сильно, как будто кто-то небольшой камешек кинул. Еще один удар – на этот раз по пояснице. Еще – точно в шею.

Я в испуге оперся руками о землю, собираясь перевернуться и посмотреть в глаза тому, кто надумал с ним поиграться, прежде чем убить.

И тут я понял, что происходит.

На меня и на сухую землю вокруг падали большие, тяжелые капли начинающегося дождя.

Я хрипло засмеялся и, осторожно придерживая сломанную ногу, перевернулся на спину. Дождь, крепчающий с каждой секундой, хлестал по лицу, а я лежал, раскинув в стороны руки, хохотал, как безумный, и, захлебываясь, ловил открытым ртом водяные струи.

Ливень сделался таким сильным, что потоки воды, казалось, вдавливают тело в раскисшую землю. Я расстегнул куртку на груди, и за несколько секунд вся моя одежда промокла насквозь. Я собрал в кулак тельняшку на груди и животе и выжал в рот впитавшуюся в нее воду. Потом сделал это снова. И еще раз. Я пил, пил и пил, заглатывая воду, как воздух после глубокого нырка. Пил до тех пор, пока живот не раздулся и не сделался плотным, как арбуз. Такая удача, как сегодняшний дождь, может уже и не повториться, так что напиться нужно было не просто вволю, а с запасом на будущее. «Вроде, верблюды так делают»

Глава 5

На следующий день, я прополз больше всего.

С самого утра были хорошие новости.

Проверив бедро, я обнаружил что оно заживает. Опухоль начала сходить, но встать на ноги я до сих пор не мог, что было вполне логично.

Через пару часов, удачно нахлебавшись луж, которые со вчерашнего дня возобновились, я захотел подремать.

Устроившись под деревом, я закрыл глаза. Проснулся ближе к вечеру. Пришлось дальше ползти.

Через час, я нашел руины. Домик походил на куклу, у которой оторвали переднюю стенку. Одноэтажная кирпичная коробка, некогда крепкая, а теперь – с зияющей дырой на месте половины стены. Из пролома торчали скрученные арматурные прутья, словно кости. Сквозь него был виден закат, окрашивающий внутренние руины в багровые тона.

В них, в одной из комнат были угли окруженные кирпичами. Рядом валялась армейская сумка.

Я подполз к углям. Потрогал их. «Они теплые! Здесь есть люди! Только, они ушли…» Ладно, подумал я, догоним.

Я взял сумку и потряс ее. «Там что то есть!»

Я отцепит пуговицу и заглянул в зеленью, как мох сумку.

Я запустил туда руку. Достал пустую пластиковую бутылку, поставил ее на пол. Пустил руку. Достал полную бутылку воды. «Наконец то!» Я открутил пластиковую крышку, положил рядом с пустой бутылкой, и прислонил горлышко к губам. Это было невероятно. Я сделал несколько глотков, посмотрел на оставшееся. «Вроде ещё много.» Я сделал ещё глоток, и закрыл бутылку. Сунул руку. Что то железное тяжелое. Вытащил.

В руках лежал пистолет. Макар.

⁃ Что это… – прошептал я

Я не знал что делать. Я вытащил обойму.

⁃ Три патрона…

На предохранителе. Я осторожно положил его около ног, и вновь сунул руку. Достал рацию. Я выпучил глаза.

Глава 6

⁃ Слышь, Серый… – шмыгнул носом бородач. – Я, походу, сумку посеял.

⁃ Ты че, серьезно?

⁃ Ага. Наверно, на тех руинах оставил.

⁃ У тебя там что было?

⁃ Макар почти пустой, да вода, вроде…

⁃ Плевать на них.

⁃ Ну, Макар-то вещь важная.

⁃ Понимаю. Но ушли уже далеко. Хрен с ним.

Серый поправил калаш на плече и достал смятую пачку сигарет.

– Дай зажигалку.

Бородач швырнул ему зажигалку. Серый кивнул, чиркнул, затянулся. Дым густой пеленой повис в морозном воздухе.

– Нам че с этим экзоскелетом делать-то?

– ХЗ… – бородач замялся. – Может, ботаникам сбагрить?

– Можно, – выпустил струю дыма Серый.

Сделали еще несколько шагов, как из рюкзака у Серого раздалось шипение, а затем хриплый голос:

– Прием… Э-э-э… Вы меня слышите? В разрушенном здании… сумку нашел… Срочно помощь нужна…

– Черт! – Серый рывком скинул рюкзак, выдрал оттуда рацию. – Прием! Мы уже идем!

Он швырнул рацию назад, закинул рюкзак на плечо, бросил сигарету под ноги и, не глядя, раздавил ее каблуком. Они рванули обратно.

Глава 7

Я лежал на спине, греясь у тлеющих углей. Внезапно – шаги.

⁃ Он там!

Шаги участились. В руины ворвались двое. Один мгновенно вскинул автомат, лязгнул затвор и щелкнул предохранителем.

⁃ Встать! Ноги на землю! Руки за голову! – его голос был резким.

⁃ Но… я не могу встать, понимаете… – я не успел договорить. Меня подняли за подмышки.

Кость в бедре хрустнула, и я рухнул на пол.

В сознание я вернулся только через несколько часов, совсем сбившись со счета времени. Я лежал на кровати в незнакомой комнате.

Дверь скрипнула, и вошел тот самый угрюмый мужчина, что молчал в руинах.

⁃ Ну, здарова! Осмотрели мы твою ногу. Всё плохо.

Только сейчас я заметил, что на мне одни трусы.

⁃ Но-о-о! – протянул он, и его лицо расплылось в ухмылке. – Мы знаем, как тебе помочь. Дам тебе штуку – и ты сможешь ходить. Но ты… – он ткнул в меня палкой, – будешь нам должен. Будешь таскать всякое на базу. Оружие, жратву, припасы. Крышей над головой обеспечим. А с тебя… – он сделал палкой круг в воздухе, – вылазки в аптеки и прочее за нас. Усёк?

⁃ Я… даже не знаю… А что за штука?

⁃ Садись! – Он ногой поддел деревянный стул и двинул его к кровати. – Ай, точно.

Отшвырнул палку в угол и, тяжело дыша, помог мне усесться.

⁃ Щас.

Вышел и вернулся через пару минут. В его руках была какая-то железяка – с ремнем на одном конце и двумя стяжками на другом.

– Короче… Это типа… – он замялся, вертя конструкцию в руках. – Короче, это экзоскелет, он нужен для…

– А это что? – я не удержался.

– Да не перебивай ты! – рявкнул он. – Он для того, чтоб ты мог делать ногой всё, чё душе угодно!

Бородач взял металлический каркас и, немного повозившись, пристроил его к моей ноге. Большое кольцо он замкнул на верхней части бедра, среднее – внизу, а последнее, самое маленькое – под коленкой. Пощелкав зажимами, он подогнал длину соединяющих кольца металлических штырей.

– А ну-ка, подвигай ногой.

Я послушно согнул ногу в колене. Выпрямил и снова согнул.

– Ну, как?

– Нормально. А зачем это?

– Это экзоскелет. С его помощью даже паралитики могут ходить. А у тебя он снимет нагрузку со сломанного бедра.

– И я смогу ходить?

– Какое там ходить! Бегать будешь.

Я рывком поднялся на ноги и, вскрикнув от боли, едва не упал на пол. мужик подхватил меня под локоть и помог сесть на табурет.

– Ну и шустрый же ты, – покачал головой бородач. – Куда так торопишься? Наклони голову.

Проведя ладонями по моим волосам, Мужик достал из нагрудного кармана небольшую пластиковую коробочку, вынул из нее плоский металлический диск размером меньше рубля и прилепил его у меня за ухом.

– Вот теперь попробуй встать. Только не торопись, привыкни к протезу.

Я осторожно поднялся на ноги. Теперь я стоял уверенно, не чувствуя боли. Я попытался согнуть больную ногу в колене. Оказалось, что мне нужно только подумать об этом, а приводы и всякие механизмы металлического каркаса сами выполняли всю работу. Я топнул окольцованной экзоскелетом ногой. Затем перенес на нее вес тела – и даже легкого зуда не почувствовал. Я улыбнулся, как ребенок, наконец-то получивший в подарок игрушку, которой он так долго любовался сквозь стекло, и прошелся вдоль комнаты

⁃ А тебя хоть как зовут?

⁃ Я Хмурый. А ты?

⁃ Не знаю.

⁃ Всмысле? Клички нет? Ща придумаем. Давай по имени. Я тебя с Серым спас. Он Серый потому что Серёга. Тебя как звать?