Живая

Андрей Гудвин

Живая

Запах бензина… Мне кажется, что он знаком каждому живущему в СНГ человеку. Мускусный, немного приторный, но по каким-то причинам такой сладкий для каждого, кто хоть раз в детстве катался в старом продукте советского автопрома.

Нет, извольте, возможно, я преувеличиваю, однако данное благоухание и правда тепло греет мою душу. Этот запах, такой родной и приятный для моего носа, вызывает легкую дрожь в теле, напоминая о легкой ностальгии по давно ушедшим временам. Тем самым, когда ты, будучи маленьким ребенком, садишься в разваливающую машину. Она тихо дребезжит и вибрирует из-за работы двигателя, а на передних сидениях весело болтают твои папа с мамой, такие молодые и полные сил.

«М-да, что-то меня на лирику потянуло».

Я улыбнулся. Давненько не брал интервью у известных людей. Настолько волнуюсь, что мозг старается перебить волнение путем сладких, спокойных воспоминаний.

Это плохо, нужно любой ценой сохранять хладнокровие. А ведь мне срочно нужны деньги.

Память заботливо подсунула мне знакомый интерьер. Мою старенькую квартиру, которая досталась в наследство от родителей. Ничего особенного, простая однушка с кухней и небольшой ванной. Спальня, большую часть которой занимает кровать, шкаф, да тумбочка с телевизором.

Конечно, это не так уж и плохо. Обшарпанные обои, старые стеклопакеты, ржавая ванна и бесконечная плесень на стенах. Ну, зато есть крыша над головой, да и жильё своё.

Но хочется чего-то большего…

«Пашем с Аней, чуть ли не умираем на работе, а живём в этой грязной, замученной квартире… Эх… Может, это интервью сможет изменить мою жизнь?».

Ответа на мой немой вопрос не последовало. Ведь только от меня зависит результат. Мама всегда говорила, что все зависит не от Бога или судьбы, а от моих действий. Стремлений, мыслей и поступков.

Я посмотрел в окно такси. Из одного района каменных джунглей мы приехали в другой район тех же самых громадных человеческих муравейников.

Мы были практически на окраине нашего громадного города. Несмотря на своё действительно красивое название, он был не совсем благополучным.

В Левандоффе (это название самого района) постоянно происходили какие-то беды или даже смертельные случаи. То ограбят, то машину сожгут, то начнётся война между ларьками с шаурмой. Да-да, знаю, как это глупо со стороны звучит, но это правда. Я сам писал статью по этому поводу. Вы можете смеяться, но из-за этого, казалось бы, смехотворного случая погибло несколько человеком.

Машина остановилась на светофоре. Несмотря на такую рань (мои часы показывали 6 утра), из одного пивного ларька прямо на моих глазах вывалились две человеческие особи, держа друг друга за руки и постоянно смеясь. Пройдя пару шагов, один из них согнулся в три погибели, а его тело содрогнулось, изрыгая рвотные массы. Его друг засмеялся, и попытался помочь товарищу, однако, не смог вовремя сориентироваться в пространстве и упал навзничь, сопровождая действия сумасшедшими криками.

Меня немедленно начало тошнить. Не то чтобы я такого не видел за свою, казалось, недолгую жизнь, но такого рода зрелища всегда выводили из себя.

«Как можно напиться до такого состояния? Это уже не люди, а приматы какие-то…».

Вскоре машина остановилась под рекламным плакатом. На нём была изображена миловидная девушка на фоне какого-то огромного белого здания.

Ну и конечно, я не мог не заметить надпись, которая объясняла, что именно пропагандирует данное произведение рекламного искусства:

«Борьба с алкоголизмом спасёт нашу страну! Мила Живая поможет каждому алкозависимому и принесёт счастье в каждый дом!».

Рассчитавшись с водителем, я вылез из машины и оказался на свежем воздухе.

«М-да, погода сегодня не самая лучшая».

Небо покрылось тёмными свинцовыми тучами, которые пригнал холодный ветер. Внезапно на нос упала тяжёлая капля, немедленно разбившаяся на миллионы водяных частичек, немного испугавших меня, ибо вода была достаточно холодной, а я оказался не готов к такой резкой перемене климата.

Окружающие меня строения не добавляли красок общей картине. Кроме моря припаркованных машин, слякоти вокруг да серых, уже практически чёрных от постоянного дыма, грязных домов, тут ничего не было. Никаких деревьев, кустов или разноцветных детских площадок. Ничего яркого, кроме рекламных плакатов и вывесок баров или пивных заведений здесь просто не существовало. Мир будто утопал в серости, грусти и тоски, которая укутывала, душила своими объятьями жителей района.

От этой атмосферы меня немного передёрнуло. Мне стало не по себе, от настолько депрессивной картины стало натурально дурно.

Но работа есть работа, и её нужно было делать. Поэтому я взял себя в руки и отправился в сторону нужного мне дома.

Дорога заняла немного моего времени, не более десяти минут, но за это время многое услышал. Повторюсь, сейчас на часах было около шести часов утра, наверно, уже больше. Однако то тут, то там слышались какие-то крики, непонятные стоны и чей-то смех. Поначалу мне даже казалось, что это просто страшный сон, кошмар, от которого я скоро освобожусь. Чьи-то грустные, тягучие мысли, которые мучают самоубийцу перед неизбежным.

Но это было не так. Я просто шёл по не самому благополучному району нашего города и всё.

Вскоре мне удалось дойти до подъезда дома, в который нужно попасть. Вход, если так можно выразиться, охраняла тяжёлая металлическая дверь. На ней не было ни домофона, ни замка. Просто дверь.

«Странно, что здесь нет никаких мер безопасности, мало ли кто захочет залезть внутрь».

Мысли мыслями, но заходить надо. Поэтому я открыл потянул ручку на себя и немедленно зажал нос пальцами, ибо душок был ещё тот.

В подъезде стоял запах пота и разложения. Мои глаза подметили бутылку, наполненную непонятной жидкостью, а рядом с бутылкой лежала куча какого-то тряпья с ногами. По мерно вздымающимся и опадающим бокам стало понятно, что эта куча является живым человеком. Видимо, именно он источает этот «прекрасный аромат французских духов».

Поморщившись, я подошёл к лифту и нажал на кнопку.

«Обычно кнопки загораются, когда на них нажимают, а эта что-то не горит… Может, не работает?».

– Да, лифт у нас не бом-бом уже около месяца.

Внезапный голос заставил меня вздрогнуть и повернуться.

Мои глаза увидели какую-то непонятную чёрную тень. Худощавую, в чёрной запачканной куртке, в грязных джинсах. Лицо всё заросшее, грязное, нос опухший, тёмно-фиолетовый. Шарма тени прибавляла забавная синяя подростковая кепка с прямым козырьком и ярко-голубые кроссовки на ногах. Точнее, они когда-то были яркими, а сейчас это просто порванная, дырявая обувь с торчащими во все стороны кусками ткани и развязанными шнурками.

– Чё зыришь? Не понравился мой туалет?

Наглый тон этого, уб…, кхм, незнакомца, мне совсем не нравился. Однако не стоило забывать, что сейчас я нахожусь не на своей территории, а значит, мне нужно было как можно быстрее уходить от конфликта.

– Да ничего. Просто. Понравился.

Тень плюнула мне под ноги и подошла ближе. В нос сразу же ударил крепкий запах перегара.

– А ты чё тут разнюхиваешь?

– Да я это… К дочери приехал…

Врать не особо хотелось, однако выбора не было. Да и как эта личность сможет меня проверить?

– Дочь, говоришь… – медленно произнёс мой мучитель. – Дочь – это хорошо… Вот у меня нет никого, понимаешь?

Я сочувственно кивнул.

– Да ничего ты не понимаешь, – обречённо махнул рукой мужик. – У тебя дочурка есть… А я… Я всё пропил, понимаешь? Всё… И дочь, и семью… Ничего с этим поделать не могу. Как от жены ушёл, так всё…

Мужик сильно прикусил губу, видимо, пытаясь успокоиться. С каждым словом он подходил все ближе и ближе, заставляя меня жаться к стене лифта, и, когда он оказался неприлично близко, мой живот почувствовал непринятое, колющее ощущение снизу.

– Ты это, не рыпайся, – проговорил мой собеседник. – Просто дай на опохмел и иди к дочери. Прости, мужик… У меня нету выбора.

Лезвие ножа (в том, что это был именно он, я не сомневался) ещё сильнее упёрлось в мой живот. Это значило, что тень не остановит даже человеческая смерть.

«Вот что делает с человеком алкоголь… Чёрт, вот тебе и интервью».

Я медленно потянул руку к нагрудному карману, нащупал пару бумажных купюр, одновременно следя за своим потенциальным убийцей. Его глаза пристально следили за моей рукой, а сам он уверенно держал оружие, не давая мне даже подумать о побеге.