Lordag (Суббота)

Дмитрий Шелехов

Lordag (Суббота)

Lørdag1

Залитая солнцем улица была пуста. Лишь изредка единичные автомобили да велосипедисты нарушали будто скованный полуденным безвременьем Хаммерфест. Безмятежный морской ветер мягко перебирал листву, заставляя мерцать всеми оттенками живого зелёного кроны немногочисленных деревьев, высаженных вдоль обочины портовой улицы, спускающейся к причалу. У пристани, не считая пары прогулочных судов и нескольких буксиров, также было довольно пусто: кто-то в очереди на посадку в аэропорту, кто-то на пикнике на озёрах Хьювена, кто-то у родственников в Аккарфъёрде и Мольстране. Эта суббота перерезает красную ленту поры отпусков.

Тишину, заполняющую пустое двухэтажное здание издательства местной газеты, всколыхнул гул кофемашины в холле первого этажа. Светловолосый мужчина средних лет отстранённо смотрел как одноразовый бумажный стаканчик с принтом подозрительно веселого кофейного зерна наполняется ароматным напитком с характерной чуть маслянистой кремово-коричневой пенкой. «Тот самый случай, когда смотришь на кофе, а он смотрит на тебя.» – уголок рта мужчины будто улыбнулся, но глаза по-прежнему ничего не выражали. Аппарат внезапно замолчал, несколько запоздалых капель финальным аккордом завершили это унылое скерцо, и пространство вокруг вновь погрузилось в меланхоличный туман отрешенности, будто кто-то плотно закрыл дверь, ведущую в шумный цех, наполненный грохотом и звоном массивных станков, тяжёлым духом машинного масла и горячего металла. Лишь терпкий запах жареных кофейных зёрен не позволял растерянному разуму окончательно утратить ориентиры.

Поднявшись на второй этаж, человек какое-то время осматривал свой привычный рабочий кабинет, сделал пару глотков, а затем, поставив стакан на полку расположенного у входной двери стеллажа, развернул рабочий стол таким образом, чтобы, сидя за ним, можно было смотреть в окно. Передвинув подобным же образом кресло на колёсах, он вернулся за кофе.

«Новости науки», «Норвежский научный журнал», «Нордлит», «Норвежский журнал развития международной науки» – гласили надписи на обложках периодических изданий на полках повидавшего всякое соснового стеллажа из ранних «творений» ИКЕА.

На дворе 21-й век: компьютерные технологии, покорение космоса, наномашины, искусственный интеллект!

Человечество проникает в суть вещей, накапливая знания в геометрической прогрессии, десятки тысяч учёных по всему миру развивают науку в ультрасовременных лабораториях…

И тут выясняется, что это всё не более, чем уловка, хитроумная ловушка, необходимая лишь для того, чтобы человечество всё глубже и глубже погружалось в эту потрясающую по своей заманчивости и реальности иллюзию «чистой науки»! Или большая песочница, где люди, подобно деятельному ребёнку, сами окружают себя все новыми и новыми песчаными замками, чтобы уже никогда не увидеть настоящий мир за её пределами.

Сев за стол, он задумчиво взял лежащую на нём визитку. Он прекрасно знал, что там написано, но её приятный пальцам бархатный рельеф и, слегка бликующая на свету, глубокая чёрная краска не давали мыслям совсем рассыпаться: в данной ситуации пытаться сохранить внимание – всё равно, что лепить снежок из сухого снега.

«Тобиас Матиассен. Издательство «Северное сияние». Редактор. Тел. [phone]» гласила тисненая надпись на визитной карточке из плотной фактурной бумаги. Ещё немного покрутив её в руках, Тобиас, наконец, отложил визитку в сторону и, облокотившись на стол и подперев руками подбородок, стал смотреть куда-то за горизонт, туда, где искрящееся на солнце темно-синее море встречалось с насыщенно голубым небом, лишь изредка разбавленным мохнатыми пятнами неестественно белых облаков.

«А ведь меня, наверное, совсем не видно с улицы: в кабинете темно, а там все залито светом, – хмыкнув подумал он. – я как будто подсматриваю за теми, кто снаружи, будто знаю что-то такое, о чем они даже не подозревают».

А ведь ещё буквально позавчера, в четверг, ничто не предвещало столь драматических перемен привычного мировоззрения. Жизнь шла своим чередом и даже казалась весьма прозаичной. Сидел себе, пил чай с вареньем…

***

Сидя за столом в комнате отдыха, Тобиас за чашкой чая с брусничным вареньем изучал, доставленную почтальоном накануне, стопку периодических изданий. Все новости он узнавал из платных интернет подписок, но ему просто нравилось осязать в руках плотный глянец качественной полиграфии. Собственно, это стало своеобразной традицией: пару раз в неделю ближе к вечеру он шёл в столовую, чтобы почитать, посмотреть, да и просто подержать в руках добротную периодику. Столовая располагалась на первом этаже редакции и была достаточно скромной, но имела одно неоспоримое преимущество – огромное (в сравнении с самим помещением) окно с великолепным видом на порт! Окно кабинета редактора также выходило на порт, и вид из него был даже еще лучше, так как располагался он тотчас над столовой, на втором этаже. Но это все-таки рабочий кабинет, и он имел свою «рабочую» ауру.

Яркое пятно красновато-желтого света с улицы медленно ползло по лежащим на столе обложкам всё дальше к стене, в противоположную от окна сторону.

Сделав очередной глоток, он откинулся на стуле, вытянул ноги и, удерживая чашку около лица, принялся медленно смаковать аромат чая. Листать журналы уже не хотелось: мысли, растопленные вкусом варенья и закатным солнцем не спеша утекали куда-то во вне. В детство… Беззаботное лето, долгожданные каникулы длиною, казалось, в целую жизнь; бабушка, одинокий маленький домик неподалёку от озера Мьёса (самого большого во всей Норвегии!), влажный и оттого часто пронизывающий ветер, разгоняющий подобно невидимому стражу с берегов городских неженок, оставляя настоящим стоикам воистину королевское удовольствие лицезреть закат!

Да, закат – это, наверное, самое потрясающее, что можно увидеть где бы то ни было на Земле! Величественное движение Солнца за горизонт как в мягкую постель, попутно натягивающего на себя тёмно–синее покрывало в мелкую желтовато-белую крапинку и будто застиранное, и выцветшее в районе Млечного Пути.

Можно бесконечно сидеть на каменистом берегу, сливаясь с природой: растворяясь в сумерках, приглушённом плеске воды неподалеку и мягком шорохе травы вокруг. Размышлять о далёких звёздах, о вечности, о троллях… И, конечно, о Боге, который, быть может, также прямо сейчас смотрит на тебя. Можно даже попытаться разглядеть его лицо прямо вон там – в созвездии Лебедя!

Но рано или поздно упрямое жужжание комаров приводит тебя в чувство и ты, постепенно ускоряя шаг, спешишь домой к горячему чаю с вареньем и крекером.

Звук приоткрывшейся двери прервал неспешный обволакивающий поток таких тёплых воспоминаний, и в комнату заглянул Ларс – редакционный фотограф: «Стиг искал тебя, загляни к нему, когда будет время!».

Стиг Паульсен, несмотря на то что был главным редактором и без сомнения очень умным человеком, был чужд высокомерия, в общении пользовался преимущественно простыми оборотами, предпочитая говорить по существу, и работал в кабинете без каких-либо опознавательных знаков в виде золотых табличек на двери, и регалий в рамках на стенах, хотя у него их было множество.

«Тобиас, в посёлке Форсëл завелись какие-то сектанты», – без предисловий начал Стиг, разложив на рабочем столе детали очередной головоломки. – «Ты ведь любишь всё странное, съезди туда. У них недавно умер человек, как мне сообщили знакомые из больницы: случайные туристы заметили тело на террасе их дома. Приезжала полиция якобы на убийство, но после расследования оказалось, что признаков насильственной смерти нет, хотя и признаков каких-то заболеваний, которые могли привести к смерти, в местном морге тоже не нашли. Всю эту кодлу повязали и держали в местной больнице: думали, они наркоманы или психические. Но вроде тоже мимо: их «лидера» некоего Маркуса Линдстрёма уже отпустили и остальных, видимо, тоже скоро отправят по домам. Я нарыл кое-что на этого Маркуса, ничего примечательного, всё отправлено на твою почту».

Рассортированные элементы паззла постепенно складывались в какую-то фигуру.

«Местные жители говорят, они целыми днями сидят и медитируют, такое впечатление, что даже без перерывов на еду, туалет и сон. Они вроде совершенно безобидные, хотя и странные. Наведайся к ним и попробуй поговорить, может быть, получится что-то узнать. Понимаю, это не совсем твой профиль, но наш новый репортёр не смог от них ничего добиться – на него просто не обращали внимания, а ты можешь «тряхнуть стариной». Эта новость на слуху, и мы обязаны отреагировать: сейчас в разгар лета локальный информационный фон весьма беден, а тут можно сделать неплохую статью в раздел «Хаммерфест и окрестности». В общем, завтра у тебя командировка в Форсëл». – последняя деталь легла на своё место. С удовлетворением посмотрев на собранную фигуру, Стиг всё перемешал и аккуратно ссыпал обратно в коробку. – «Возьми мою машину, на твоём велосипеде будет далековато».

Получив задание назавтра и ключи от автомобиля главного редактора, Тобиас забрал оставленные в комнате отдыха журналы, чтобы отнести к себе в кабинет и разместить их на полках стеллажа в хронологическом порядке.

«Когда-нибудь это будет весьма неплохая коллекция! Судя по последним веяниям развития инженерно-технической мысли, традиционные издания совсем скоро уступят место электронным устройствам окончательно, и покупка, как и чтение бумажной периодики, да и всей прочей бумажной литературы, будет уделом небольшой кучки эстетов, знающих толк в звуке перелистываемых страниц вкупе с запахом типографской краски и клея! Эти стопки можно будет передать детям и внукам как древний артефакт», – ухмыльнувшись подумал он, – «чтобы им было, чем топить печь!». Последняя неожиданно абсурдная мысль заставила его улыбнуться шире. – «уж дровяные-то печи точно никуда не денутся: убаюкивающее потрескивание поленьев, негромкое гудение пламени, свист воздуха в поддувале, терпкий аромат дыма…В следующие выходные нужно обязательно съездить на озера. Гулять вдоль кромки воды допоздна, а потом в коттедже сидеть у камина и, размышляя о чем-нибудь, незаметно задремать в кресле под пледом…Обязательно съезжу!».

Сойдя по лестнице на первый этаж, попутно дежурно прощаясь с коллегами, Тобиас вышел на улицу. Бодрый морской ветерок после душного помещения редакции заставил немного поёжиться, сунув руки в карманы брюк, но этот эффект быстро прошел. Впереди теперь лишь неспешная прогулка по набережной в сторону дома в сопровождении печального перекрикивания вездесущих чаек.

«Целых…да, шесть лет уже… Примерно таким же, кажущимся весьма размеренным, вечером, в окружении таких же беспокойных чаек я расстался с Сигрид». – Насыщено алое закатное солнце продолжало тянуть за лирические струны, обращаясь к воспоминаниям, которые следовало бы давным-давно отпустить в тёмные воды забвения, но душевная пустота, порождённая теми такими далёкими уже событиями, до сих пор продолжала напоминать о себе подобным образом.

«После окончания университета Осло как-то так совпало, что мы с ней там же в Осло оказались вдвоём в редакции одной из местных газет: молодые энергичные репортеры, полные сил и стремления собственным трудом и упорством пробить себе дорогу на журналистский Олимп. Первые полосы газет под авторством Т. Матиассен и С. Эге были наиболее частой темой наших грëз: достоверные факты, тонкая ирония, хлесткая и точная фраза, уместная историческая отсылка, филигранный анализ, проведенный как бы вскользь. Все это было бы постоянной темой для обсуждения за утренним кофе, полуденным чаем и вечерним вином в кафе, на улицах, в курилках, на кухнях! Ведь все это – именно то, что и должно выделять настоящего журналиста из когорты просто «писак». Так мне тогда казалось… Этот задор объединил нас однажды: мы писали, фотографировали, брали интервью, соперничали, попеременно дыша друг другу в затылок. И однажды, как-то само-собой обнаружили, что столь многое, что движет нами, движет нами обоими в равной степени и, можно уверенно сказать, стало нас объединять: общие интересы, цели, круг общения… Как ни крути, а это, наверное, один из самых важных компонентов для прочного фундамента любых отношений. Кто-то мог бы сказать, что при таких условиях появление взаимного притяжения – лишь вопрос времени.

Мне импонировало её профессиональное рвение, но постепенно стала все чётче проявляться одна настораживающая деталь: в погоне за интересом аудитории Сигрид все чаще и чаще прибегала к приукрашиванию (как это называла она) и искажению фактов (как это называл я). Поначалу это было не так очевидно и могло быть списано на «авторское видение»: просто чуть больше ярких красок в сюжет. Однако, со временем, количество этих «авторских специй» стало вызывать у меня горечь и неприятное послевкусие. Но все осторожные комментарии получали ироничный отпор, окраска которого несколько после приобрела очевидные оттенки сатиры. И в один день пришла уверенность, что такой дивный ранее образ примерил отталкивающую гримасу фальши. Разочаровываться в людях – что может быть больнее? Конечно, я сам виноват – мы часто в своём мироощущении наделяем людей качествами, которые им не присущи, а когда реальность развеивает наши иллюзии, мы расстраиваемся и скорбим об обманутых ожиданиях. Нужно просто ко всему подходить с холодной головой! Звучит, конечно, странно. Но во избежание тяжелых разочарований лучше понаблюдать за человеком, отдавая себе отчет в том, что в особенностях его личности для тебя приемлемо, а что нет. А потом обязательно многократно усилить все настораживающие моменты, сделав таким образом скидку на очарование, присущее началу любых отношений.

Был просто очередной вечер, завершающий бурный рабочий день. Мы с ней, как всегда, встретились у музея Хенрика Ибсена, чтобы прогуляться до национальной библиотеки и, возможно, свернуть потом к стадиону.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

      В переводе с норвежского «суббота»