Иное присутствие

Александр Казанцев

Иное присутствие

Все персонажи вымышленны, любые совпадения случайны и не имеют отношения к реальным событиям или людям.

Цикл историй «Неосвобождённый гнев» расскажет о том, какой стала жизнь спустя тысячи лет после того, как люди покинули Землю. Корпорации-государства сталкиваются в борьбе за ресурсы, пользуются благами своего влияния, создают технологии на грани безумия, ставят свои желания и прогресс выше человеческих жизней. В то же время на отринутых мирах, где люди предоставлены сами себе, где процветают жестокость и беззаконие, а правда за тем, у кого в руках пистолет, прорастает злоба и в симбиозе с прогрессом порождает чудовищ. В будущем нет места идеалам, а потому наступающая тьма становится всё сильнее, и даже самый положительный герой может оказаться самым отъявленным мерзавцем.

"Иное присутствие" – первая история в придуманной мною вселенной. Надеюсь, что она вам понравится.

Приятного чтения.

– Давай найдём самую красивую звезду? Пусть она будет синей.

– И пусть она будет нашей.

Я летел в сторону звезды, что имела имя «Выжигатель душ».

Мрачно, правда? Вот и я так подумал, и отправился в путь, чтобы своими глазами взглянуть на то, что все облетают за несколько световых лет.

Система «Хранду – 12», где и находился «Выжигатель душ», должна была быть населённой. В старых отчётах говорилось о единственном пригодном для жизни мире с названием «Душа». Небольшая планета с суровыми условиями для жизни, стала домом примерно миллиарду людей. Также в отчётах упоминалась станция обслуживания межзвёздных кораблей. Чего не было в отчётах, так это новых данных о регистрации судов, что останавливаются там, и не было зафиксировано, чтобы какие-либо покидали систему.

Скорее всего, это последствия аномалии Дёмина – Светашёва, при которой пересечение в области звезды колоссально огромных облаков пыли с большой её концентрацией при определённых условиях со временем создают пылевую сферу, которая окружает светило и небесные тела на орбите вокруг него. Эти случаи настолько редкие, что некоторые до сих пор считают их вымыслом. Конечно, это не значит, что попасть туда невозможно, но это является большой проблемой для транспортных судов дальнего следования, поскольку маневрировать в таких условиях достаточно опасно из-за метеоритов и скоплений космического мусора, скрытых в плотном слое пыли. Мой катер гораздо меньше торговых кораблей, а значит возможностей для манёвра больше.

Видится мне, именно аномалия послужила причиной обилию слухов вокруг «Выжигателя душ». Кто-то говорил, что это укромное место является убежищем пиратов, которые совершают рейды на ближайшие миры и перехватывают пролетающие рядом корабли; кто-то – что этого места давно не существует; некоторые на полном серьёзе заявляли, что «Хранду – 12» проклята. Если верить каждому слуху, то можно сказать, что каждая вторая система проклята, что в каждой происходят какие-то ужасные вещи. Но не это послужило причиной моего полёта. Мне было плевать на слухи, я никогда не верил в подобную чушь, но я верил, что самое лучшее, что можно найти, не находится у всех на виду.

У меня были только координаты. Я провёл слишком много времени в архивах, чтобы найти что-то стоящее среди гор мусора и слишком много времени в пути, чтобы повернуть назад. Почему я рассказываю об этом? Ну, за девять лет моих поисков я был гостем у многих звёзд даже по меркам исследовательских экспедиций и, если честно, устал. Я был в разных местах, на разных планетах и, помимо межзвёздных странствий, мне доводилось знать людей, которых знать не желал. Я и раньше-то не сильно их любил, а за эти девять лет начал практически ненавидеть. Мне не было места среди них. Как-то раз меня пытались убить, когда я не захотел по собственной воле отдавать свой катер паре уродов, которые считали, что могут брать всё, что захотят. И убили бы, не окажись рядом законника, который указал им их место. Но даже он потребовал с меня плату за, как он сказал, «оказанную услугу».

Мне не хватает твоего светлого взгляда на мир. Ты всегда знала, как сделать правильно, видела в людях то, что я разглядывал с трудом. Теперь я даже не пытаюсь делать это. Без тебя этот мир принял мрачные оттенки, и любая земля под ногами, насколько бы красивой она ни была, кажется грязью.

И всё же, я помнил о нашей мечте. Это придавало мне силы хоть как-то двигаться. В этот раз я направил свой взгляд на то, чего раньше сторонился. Я подумал, что если у меня не получается найти искомое среди обычных звёзд, то нужно искать там, где никто бы не искал.

Я был рядом с системой, если ориентироваться на заданные координаты. Если же оценивать визуально, то на фоне тьмы космоса далеко передо мной было гигантское менее тёмное пятно, из которого местами пробивался синий свет. Аномалия надёжно спрятала это место.

Я подвёл катер ближе к внешнему пылевому слою. Рассеивание частиц здесь было значительным и мне удалось увидеть большие останки кораблей даже без предварительного сканирования. В пыли, как я и предполагал, скрывалась опасность, которая могла и следа от моего катера не оставить. Один удар, и вся память о нас исчезла бы.

Пока пластины из стали опускались на фронтовой иллюминатор, а СВ-двигатель прогревался для короткого скачка, я посмотрел на твою фотографию на приборной панели, словно делал это в последний раз. Остановленное время у центрального пруда на Лянге, твой светлый взгляд тускло-зелёных глаз; чёрные волосы, ниспадающие по краям удивительно красивого лица; твоя добрая улыбка, предвещающая прекрасное будущее.

Которое не наступило.

Фиксаторы ремней безопасности натянули их до предела, вжимая моё тело в кресло пилота. Командный ключ на подлокотнике повернулся вправо резко, ведомый моей решимостью, и, под действием невообразимого импульса, корабль устремился вперёд. «Вивиан» проходила сквозь пылевую сферу, словно игла пронзает шёлк. Внешние камеры не видели ничего, кроме темноты, приблизительно пол минуты, а после появился тусклый синий свет, что с каждой последующей секундой становился ярче, и, когда он стал почти ослепительным, я вернул ключ в исходное положение, приказывая кораблю медленно затормозить. Ремни ослабли, стальные пластины возвращались в гнёзда. На какой-то момент мне пришлось выставить ладонь перед лицом, преграждая путь к глазам бьющему сквозь стекло свету, пока иллюминатор затенялся.

«Получилось» пронеслось тогда в моей голове. Даже дыхание на миг перехватило. Я смог преодолеть аномалию без происшествий, смог проделать огромный путь с Лянги сюда, потратил на это несколько месяцев своей никчёмной жизни, чтобы увидеть это. Сама звезда была обычной, коих видел десятки, но её свет, отражаемый пылью внутри сферы – это нечто. Была иллюзия темноты космоса. Менее тёмной, но не такой светлой, как я предполагал. Возможно, это из-за незримой материи, как говорилось где-то, но это всё догадки.

Моя голова упала на подголовник с таким тяжёлым вздохом, какого не было уже очень давно. Сложно было понять от облегчения или сожаления это произошло. Что я вообще надеялся найти? Звезда была больше тех, рядом с которыми мне удалось побывать, и гораздо теплее было пространство из-за сферы, но на этом всё. Мог ли я сдаться? Мог, причём очень давно. Мог ли я посчитать любую звезду той, что мы хотели найти? Нет. Как бы я не пытался себя убедить, это не было тем, что мы договорились сделать нашим, как бы абсурдно это не звучало. В этот момент, я мог нарушить обещание и потянуться за сигаретой, но её не было.

Больше меня здесь ничего не держало. Я посмотрел на индикатор топлива. Его оставалось достаточно для того, чтобы вернуться к последней станции обслуживания, на которой я останавливался, но внезапно «Вивиан» поймала сигнал.

Древнее сообщение, коему было больше двухсот лет. Почти, как кораблю.

Я перепроверил данные. Ошибки быть не могло. Это сообщение было тем, что зацепило меня, смогло удержать. Так как торопиться мне, в принципе, было некуда, а топливо в тихом режиме практически не тратилось, я решил дождаться, пока корабль расшифрует сообщение.

На это требовалось семьдесят два часа.

День первый

После не долгого сна в одном из двух узких альковах, я сел на край кровати и посмотрел в сторону второго, что был в противоположном борте. Синий свет нежно падал через затенённое стекло на палубу и предметы, порождая длинные тени за ними. Новая звезда, но всё те же предметы на всё тех же местах. В прежние времена, я бы подошёл к твоему спальному месту и предался воспоминаниям. Признаться, я и тогда хотел поступить также, но больше этого я хотел есть.

Когда я поднялся со своего места, то не успел сделать шаг, как корабль получил удар по правому борту. Я пролетел несколько метров вперёд и упал грудью о край твоей кровати. В то же мгновение весь воздух вышел из моих лёгких. Корабль кружило в холодной пустоте, пока я несколько секунд валялся на голом металле палубы, пытаясь прийти в себя. Аварийное освещение сработало с опозданием и залило красным светом всё видимое мной пространство. Сигнал тревоги сработал следом за ним. Я перевернулся на живот и, скрипя зубами, поднялся на одно колено, пытаясь удержать равновесие. Я сделал рывок к креслу, вцепился в его подлокотник одной рукой, а другой ухватился за пульт горизонтального управления, стабилизируя положение катера с помощью маневровых двигателей. Когда сила вращения ослабла, я быстро сел в кресло и начал судорожно проверять данные, всё ещё восстанавливая дыхание. Мой потерянный взгляд бегал по приборной панели, пытался найти причину случившегося. Не было сигнала о приближающейся опасности. Радар молчал и показывал только чистое пространство вокруг. Это было странно, ведь даже звезда, что была не так далеко, не отмечалась. Я ударил по старому пошарпанному экрану ладонью. Затем снова, но помимо мерцаний никакой реакции не последовало. Уровень кислорода был в норме, герметичность не нарушена. Когда мой взгляд лёг на показатели топлива, глаза расширились, а сердце забилось чаще, обдавая моё тело жаром. Топливо стремительно исчезало. Если взрыва не произошло, значит повреждения были щадящими и, как я подумал тогда, был повреждён только топливный резервуар.

Я нервно сглотнул, абсолютно не понимая, что мне делать. Отсутствие топлива в бескрайнем космосе равноценно смерти. Шанс, что кто-то придёт мне на помощь, был крайне мал. В моей голове переплетались куча разных мыслей, но ситуация не позволяла ухватиться хоть за одну достаточно сильно, чтобы принять какое-то решение. Я поднял свои глаза от приборной панели, в надежде найти спасение где-то ещё и сквозь иллюминаторы далеко впереди увидел тускнеющий отблеск. Интуитивно до меня дошло, что это могли быть сигнальные огни станции, о которой я уже успел забыть. Я схватился за т-образный рычаг и следом за ним устремил корабль вперёд, дав последний толчок оставшимся в катализаторе топливом. «Вивиан» вздохнула последний раз, и её дюзы погасли.

Я отключил сигнал тревоги и аварийное освещение. Такое произошло в моей жизни впервые и я, если можно так выразиться, был в грёбаном шоке. Голова гудела, а грудь ныла от боли. Я перепроверил данные ещё раз, чтобы убедиться в отсутствии других проблем, и немного успокоился. Я всё ещё был жив, корабль сильно не пострадал. Критических нарушений, кроме очевидной, его система не обнаружила. Радар никогда не подводил меня. Никогда. Система оповещения об опасности всегда работала исправно.

«Неужели, слухи правдивы?». В тот момент я думал именно так, хоть и понимал, что похоже это на бред. С чувствами трудно бороться, особенно с таким сильным, как страх.

Когда до станции оставалось несколько десятков километров, я испытал сильное головокружение и ужасную тошноту. В ушах появился шум и с каждой секундой становился громче. Я беспомощно поморщился от боли в висках и, когда моё расслабленное тело наклонилось вперёд, а голова почти коснулась приборной панели, я услышал шёпот. Мне показалось, что я слышал его. На мгновение я закрыл глаза. Чей-то испуганный голос, находящийся одновременно бесконечно далеко и предельно близко, выкрикнул моё имя.

– Амадей!

Помутнение прошло быстро. Я выпрямился и размял виски одной рукой, а когда убрал ладонь от своего лица, то увидел чудовище. То, что я видел, по-другому назвать нельзя. Это лишь отдалённо напоминало станцию обслуживания. Её конструкция была не правильной. Подобные сооружения обычно не сильно отличаются от шаблонного типа. Зачастую они носят лишь декоративный характер, украшающий их внешний вид. Передо мной же была громоздкая безобразная структура, разные части которой никогда не должны были стать чем-то единым. Некоторые детали, как мне казалось, я уже где-то видел, и они точно не принадлежали станции.

Я не получил от неё статус-код, не смог связаться с диспетчерской. Попытался ещё несколько раз, а после решил сам отыскать в этом захламлении металла свободный док. На маневровых двигателях, что питал генератор, я ушёл левее и включил прожекторы на носу корабля. Освещаемые объекты между собой удерживали неровные сварочные швы вдоль всего корпуса. На одном из них огромными буквами было написано «Лучезарный». Это была часть корпуса огромного транспортника. Я видел стыковочные шлюзы торговых кораблей, видел большие грузовые шлюзы и те, что ведут в ангары. Все они принадлежали торгово-транспортным кораблям, возможно, крейсерам сопровождения, но точно не станции обслуживания. И такое было сплошь и рядом. Детали разных видов и размеров были соединены между собой как рваные лоскуты ткани. Все они были частями кораблей, как я предполагал. Люков было так много, что это место напоминало пчелиные соты. Большинство из них были открыты.

Мне становилось не по себе. Казалось, будто кто-то пытался превратить станцию в крепость, но оборонительных орудий я не заметил. «Может мусорщики?». Если так, то это было плохо. Обычно это люди без каких-либо моральных принципов и соваться к ним – не самый лучший вариант, но других у меня не было. Ещё я заметил, что ни один сигнальный маячок, которые не всегда были там, где должны быть, не светился. «Если так, то что за свет я видел раньше?». Станция будто была мертва, а её холодный труп изуродовал безумный разум.

Чтобы найти искомое, мне пришлось спуститься ниже пристроек и около часа аккуратно вести «Вивиан» через тесное пространство между балок, колонн, кабелей и металлических конструкций разных форм и размеров, которые не имели предназначения, но каждый раз угрожали повредить обшивку, если я сделаю что-то неправильно. Когда я оставил позади опасный коридор, передо мной открылось большое пространство, слева и впереди которого были доки. Я подлетел к единственному активному, зелёный свет маячков которого сообщал об исправности систем и механизмов.

«Д – 8».

Пока катер медленно проникал внутрь, на моём уровне постепенно включалось освещение, открывая взгляду рабочие зоны, подвижные платформы, лестницы, ведущие на верхние и нижние уровни. Все коридоры в станцию были закрыты.

Кроме одного.

Когда я добрался до самой дальней посадочной площадки, и пространство вокруг неё стало видимым, мне показалось, что впереди, в единственном открытом коридоре стоит человек. Без скафандра.

Я подался ближе к иллюминатору, опираясь на приборную панель, и прищурил свои глаза – столь большим было моё удивление. Случайно я пробудил аварийные системы корабля, и поверх иллюминаторов за бортом опустились бронепластины. На панели появились нечёткие изображения с внешних камер, на одном из которых было расплывчатое пятно, очертаниями напоминающее человека. Когда я отменил аварийные протоколы, и пластины вернулись в исходное положение, – человека уже не было. Я проверил индикатор целостности корпуса на предмет утечки кислорода ещё раз, но всё было в норме.

Это… видение, было похоже на сон. Скоротечное и непонятное. Видение, после которого невольно задаёшься вопросом: «А было ли оно?»

Перед тем, как опуститься на площадку, «Вивиан» зависла над ней и осветила прожекторами помещение вокруг. Было пусто. Где-то на стенах мерцали аварийные люмены, равномерно расположенные между основными источниками света.

Подвижные фиксаторы посадочной площадки состыковались с опорами катера. Я встал со своего кресла, надел скафандр и синхронизировал его системы с нимбом на запястье. Оранжевое голографическое мерцание над наручем сигнализировало о его готовности. Перед тем, как покинуть шлюз, я провёл двумя сжатыми пальцами над кистью и предплечьем, чем активировал магнитную подошву на своих ботинках.

Когда я оказался на поверхности, то первым делом посмотрел на люк дока вдалеке. Он должен был закрыться за мной, но по какой-то причине бездействовал. После я осмотрел повреждения своего корабля. Мне доводилось видеть результаты ударов метеоритов о корпус, и обычно это были вмятины, иногда образующие щели или неровные отверстия, если объект попадал внутрь, но то, что видел я тогда, было больше похоже на выстрел из ланситика. Ближе к корме передо мной зияла косая полоса прожжённого металла, открывая взгляду истощённый топливный резервуар. Рана была неглубокая, но широкая и поразительно ровная.

«Меня пытались убить?»

Моё воображение разыгралось. Я нервно посмотрел по сторонам, пытаясь отыскать того, кто желал мне зла. Каждый тёмный угол станции стал моим врагом на мгновение, а после я увидел его. На соседней с моей площадке стоял катер меньше моего по размерам.

«Почему я не заметил его на подлёте?»

Как бы то ни было, этот катер мог быть запасным вариантом. Я решил проверить.

Между площадками было около ста метров. Я подошёл к краю, деактивировал магнитные подошвы и оттолкнулся от платформы. Я парил в пустоте огромного дока, корректируя направление выпуском воздуха из систем старого скафандра с помощью голо-гироскопа нимба у пальцев моей руки, устремляясь вперёд.

Освещение на моём уровне частично достигало тех, что ниже и раскрывало очертания чего-то зловеще-огромного подо мной. Что-то покоилось в темноте нижних доков. Я не чувствовал ничего хорошего, смотря на это. Лишь нарастающий страх и зарождающаяся за рёбрами паника.

По моей спине в тот момент пробежали мурашки. Я понимаю, что человек сам по себе бесконечно мал, по сравнению с космосом, но в то мгновенье, паря высоко в пустоте над неизвестно чем, я почему-то почувствовал себя ничтожным.

Добравшись до соседней площадки, я активировал ботинки и направился к катеру. Он был ниже моего, короче и оказался не заперт. Я проник внутрь через шлюзовой отсек и хотел подключиться к системам корабля, но, как только подошёл к приборной панели ближе, увидел дыру в иллюминаторе размером с яблоко. И ещё одну такого же размера, выходящую наружу через корму. Вот это было похоже на метеорит.

Я вздохнул и нехотя посмотрел через иллюминатор на единственный незапертый вход на станцию, словно мне оставляли единственный выбор. На иллюминаторе, перечёркивая линию моего тяжёлого взгляда, внезапно образовалась трещина.

Я пролетел над посадочными площадками выше до рабочей зоны и добрался до коридора, где раньше, как мне казалось, кого-то видел. Освещение здесь не работало, поэтому я включил своё на шлеме и направился в темноту. Стены, потолок и пол были пошарпаны, будто здесь тащили что-то большое. Я не хотел туда идти. Никакого желания узнавать, что здесь произошло, у меня не было, но всё же, нужно было найти решение.

Впереди за стеклом двери шлюза тоже была темнота. Я посветил в неё, но ничего, кроме таких же потёртых поверхностей, не увидел.

Дверь не поддавалась. Рядом с ней снизу в стене была аварийная панель. Я встал на колено и подключился к ней. Голографический интерфейс поприветствовал меня стандартной фразой, проливая на меня оранжевый свет, и начал показывать данные. Благо, у меня был опыт в подобной регулировке, и я имел представление, что с этим делать.

Я занимался настройкой уже несколько минут, манипулировал дверной системой на голограмме и смотрел, работают ли её предохранители и аварийные датчики. Как и предполагал изначально, что-то спровоцировало аварийный протокол. Один из двух аварийных датчиков горел красным. Возможно, пришёл в негодность. Чтобы разобраться с этим, я переместил интерфейс панели вбок и собирался снять защитную пластину, как вдруг заметил обилие света вокруг себя, которого раньше не было. Я осторожно повернул голову в сторону двери. Свет проникал сквозь стекло на другой её стороне. Я медленно поднялся и встретился взглядом со старым, обросшим мужчиной в скафандре. Его глаза были покрасневшими, а выражение лица – озадаченным. Он будто смотрел не на меня, а куда-то глубже. В тот момент моё сердце учащённо забилось, и мне казалось, что он видел это.

Старик сжал короткий лом обеими руками и воткнул его в щель между дверью и стеной. Он использовал его как рычаг и с трудом открыл дверь на сантиметров двадцать. Он ухватился за открытый край и по внутренней связи хриплым голосом попросил моей помощи. После нескольких секунд замешательства, я приложил силы со своей стороны и через несколько мгновений дверь распахнулось полностью.

Я сказал незнакомцу, что мог её починить. На это он заявил, что у меня ещё будет для этого время. После он развернулся и отправился глубже в темноту, а я, испытывая сомнения, последовал за ним.

В тёмных пустых коридорах станции, по которым мы шли, то там, то тут парил разный технический мусор. Некоторый хлам нам приходилось отталкивать. Я пытался заговорить со стариком, но он сохранял молчание.

Мы долго петляли коридорами и, наконец, достигли света в конце одного из них. Нормализировав давление в шлюзовом отсеке, мы зашли в небольшую комнату, заваленную бытовым мусором. Старик снял шлем, и я увидел обилие морщин и грязи, покрывавших его лицо.

«Я не ждал гостей».

Из его носа слабо вырывался пар. Для жилого помещения здесь было достаточно холодно.

Посередине помещения стоял обеденный стол. Он сел за одним из его краёв и толкнул к другому сухой паёк, жестом приглашая сесть напротив. На небольшой коробке была непонятная для меня символика. Много таких же коробок валялись всюду.

Я начинал снимать свой шлем и уже тогда почувствовал, насколько тяжёлый и загрязнённый там воздух. Пахло отвратительно. С трудом мне удалось сдержать рвотный позыв, на что старик со слабой улыбкой покачал головой и продолжил есть.

Не успел я сесть за стол и положить шлем себе на колени, как старик заговорил. Он рассказал о том, что находится здесь уже двадцать лет и, если бы я прибыл неделей раньше, то смог бы отпраздновать с ним это событие.

– Ты, наверное, ломаешь голову: «Что здесь произошло?» – спросил он.

– Я просто хочу поскорее убраться отсюда.

– Поскорее не получится, – он отвлёкся от употребления пищи и откинулся на скрипучем металлическом стуле, дожёвывая то, что было во рту редкими жёлтыми зубами. – У тебя есть три трудности. Первая, и самая очевидная, – корпус твоего катера. С этим разобраться будет просто. Второе гораздо сложнее – топливные насосы. Ими давно не пользовались. С ними придётся повозиться.

Со своего нимба на мой он передал информацию о станции, включая карту местности. Старик встал из-за стола и направился к шлюзу.

– Давай сразу обговорим, – он встал рядом со мной, – один ты с этим не справишься точно, а потому дай мне сделать то, что делать я умею, а именно – починить твой катер. Я отвечу на все твои вопросы, но сделай милость, помоги старику и приберись здесь, потому что старик не думал, что когда-нибудь увидит здесь живого человека.

– Если ты действительно разбираешься в этом, то почему свой катер не починил?

Он изменился в лице за мгновение и посмотрел на меня чуть ли не презрительно, но также быстро в его взгляде я увидел понимание.

– Во-первых, катер этот не мой, а во-вторых, ты сам видел, что с ним. Одной сваркой тут не разберёшься, – он по-доброму улыбнулся, и я захотел поверить ему. – Я понимаю, что это может быть странно для тебя, но я лишь хочу помочь, не более того, – он встал возле выхода. – Я разберусь с катером, а ты пока подготовь это место.

– Подготовить к чему?

– К своему пребыванию здесь, – усмехнулся он. – Это будет не быстро.

Дверь шлюза закрылась за ним, и он снова ушёл в темноту. Мне было не по себе от этого места, но я испытывал странное чувство на грани облегчения, что не один здесь. Ремонт, тем более таких повреждений, дело не быстрое. Старик был прав: если приходится задерживаться на какое-то время, то точно не в таких условиях.

Я побродил по комнате, осматриваясь, и за одной из мусорных куч нашёл мусорные мешки. Я ухмыльнулся этой иронии и подумал о том, что мои двадцать лет здесь такими не будут. В тот же миг ухмылка сползла с моего лица, и внутри я испытал подобие ужаса. Это были не мои мысли. Я чувствовал давление внутри головы, словно ладонь положили на оголённый мозг и пальцами играли среди извилин.