Тень Кассандры

Егор Бобр

Тень Кассандры

ПРОЛОГ

Тень знала, что девочка умрет в среду.

Она являлась не картинкой, не яркой вспышкой видения, как в кино. Это было нечто иное – смутное давление в височных костях, горький привкус меди на языке и холодок, ползущий по позвоночнику, словно по нему пробежала невидимая многоногая тварь. Затем, уже в сознании, оформлялось знание. Абсолютное, неоспоримое, как закон физики. Знание, которое Кэсси Верон отчаянно пыталась игнорировать.

Это знание пришло к ней в понедельник, за два дня до судьбой среды, пока она покупала кофе в своей обычной кофейне в самом сердце шумного, безразличного мегаполиса. Бариста, улыбчивая девушка с синими волосами и именем «Лена» на бейджике, протянула ей стаканчик с капучино. И в этот момент, в момент соприкосновения их пальцев, Кэсси почувствовала тот самый холодный мурашек. А потом – запах. Сладковатый, тяжелый, неестественный. Запах разлагающихся гладиолусов и мокрого асфальта.

И она узнала. Лена. Синие волосы. Узкая улочка за углом, ведущая к ее дому. Мусорные баки. Чересчур яркая фара, выскакивающая из-за поворота. Хруст. Тишина. И все тот же сладковатый запах, теперь уже смешанный с бензином и чем-то железным.

Кэсси отшатнулась, едва не уронив горячий стакан.

–Вам плохо? – голос Лены прозвучал как из-под воды.

Кэсси покачала головой,не в силах вымолвить ни слова. Она видела перед собой не улыбчивую бариста, а бледное, искаженное маской ужаса лицо под синим парикшауером мокрого асфельта. Ее сердце колотилось где-то в горле, выстукивая сумасшедший ритм.

«Это не настоящее, – твердила она себе, отступая к выходу. – Галлюцинация. Пара-психический эпизод. Побочный эффект от стресса. Все, что угодно, только не… не это».

Но отрицание было тонкой бумажной ширмой, которую реальность прорывала с каждым ударом сердца. Она провела весь понедельник в лихорадочном трансе, пытаясь заглушить знание музыкой, работой, бессмысленным скроллингом соцсетей. Она нарисовала три цифровых скетча – все они вышли мрачными, залитыми темно-синим и багровым цветом, с одинокими фигурами на пустынных улицах. Она не спала всю ночь, прислушиваясь к гулу города за окном, ожидая услышать в нем далекий визг тормозов.

Во вторник знание стало физическим. Оно сидело в желудке холодным камнем, сводило судорогой икры. Она видела лицо Лены на рекламных билбордах, в толпе прохожих. Город превратился в гигантскую ловушку, каждую секунду готовую захлопнуться.

И тогда, поздно вечером во вторник, дрожащими руками, она набрала номер участкового. Голос ее срывался, слова звучали бредово, нелепо.

–Я хочу сообщить… о возможном несчастном случае. Завтра. На Парковой улице, возле дома 12. Там девушка… ее собьет машина.

В трубке повисла тяжелая пауза.

–Ваше имя? Вы свидетель чего-то? Можете описать подозрительный автомобиль?

–Нет… Я просто… знаю. Она работает в кофейне «У Боба», у нее синие волосы…

–Мадам, – голос полицейского стал сухим и официальным. – Если у вас есть реальная информация о готовящемся преступлении, изложите ее. В противном случае вы можете быть привлечены за заведомо ложный вызов. У нас тут дел хватает.

Она бросила трубку. Руки дрожали. Она была один на один со своим проклятием. Со своей Тенью.

Среда наступила серой и дождливой. Кэсси не пошла на работу. Она сидела у окна своей квартиры-студии, уставившись в точку на горизонте, где должна была быть та самая улица. Каждый удар ее сердца был отсчетом до неотвратимого. Она молилась, чтобы ошиблась. Чтобы впервые за долгие годы ее дар, ее безумие – она сама не знала, как это называть, – подвело ее.

Ровно в 18:45, когда сумерки начали окрашивать город в синеву, ее телефон завибрировал. Экран вспыхнул новостным push-уведомлением от местного паблика: «ДТП в центре города: на Парковой улице легковушка сбила пешехода. Пострадавшая с тяжелыми травмами госпитализирована. Водитель скрылся.»

Кэсси не плакала. Слез не было. Был только всепоглощающий, леденящий ужас. Ужас от осознания, что она не сумасшедшая. Что Тени реальны. И ужас от собственного бессилия. Она могла видеть, но не могла изменить. Она была Кассандрой из древних мифов, чьим пророчествам никто не верил, включая ее саму.

Она просидела так до глубокой ночи, в полной темноте, прижавшись лбом к холодному стеклу. За окном город жил своей жизнью, мигал неоновыми огнями, не ведая о маленькой личной трагедии, что разыгралась на его улицах, и о другой, возможно, большей трагедии – той, что разворачивалась в душе цифрового художника по имени Кэсси Верон.

Она смотрела на свое отражение в стекле – бледное, искаженное лицо, за которым простиралась бездна ночного мегаполиса. И в этот момент ее собственное отражение показалось ей первой, самой главной Тенью. Тенью ее собственной сломленной жизни.

Именно тогда, сквозь оцепенение, до нее донесся тихий щелчок на ноутбуке. Экран загорелся сам по себе, показывая почтовый клиент. Непрочитанное письмо. Тема: «Приглашение в арт-резиденцию «АСТРЕЯ».

Сердце Кэсси пропустило удар. Она не подавала заявку. Никогда не слышала об этом месте.

Она потянулась к трекпаду, пальцы дрожали. Курсор пополз к строке темы. Это было бегство. Инстинктивное, отчаянное. Любое место было бы лучше, чем этот город, ставший гигантской гробницей, где она хоронила по кусочкам свое здравомыслие. Любое место, где не было бы синеволосых бариста, узких улочек и сладкого запаха смерти.

Она кликнула.

Письмо было коротким,лаконичным, но от этого лишь более загадочным.

«Уважаемая г-жа Верон,

Мы следим за вашим творчеством и поражены уникальностью вашего художественного видения. Его глубина и… эмоциональная составляющая как нельзя лучше соответствуют духу нашего проекта.

Мы имеем честь пригласить вас стать единственной и исключительной резиденткой сезона в «Астрее» – уединенном творческом пространстве на частном острове. Полная изоляция, все условия для работы. Нас интересует ваша Тень.

Все расходы покрываются. Ответьте до конца недели.

С уважением,

Лео Спэнсер, куратор.»

Кэсси перечитала последнюю фразу еще раз. «Нас интересует ваша Тень.»

Случайность? Жестокий розыгрыш? Или… спасение?

Она не знала, кто такой Лео Спэнсер. Не знала, что такое «Астрея». Но эти слова – «ваша Тень» – прозвучали как ключ, повернувшийся в замке ее души. Кто-то знал. Кто-то видел. Кто-то интересовался.

Она подняла взгляд с экрана на свое отражение в окне. И сквозь маску усталости и отчаяния в ее глазах, впервые за долгие месяцы, мелькнула искра. Не надежды. Нет. Нечто более темное, более острое. Любопытство обреченного.

Она медленно потянулась к клавиатуре. Палец завис над буквой «Y» на латинской раскладке.

Где-то вдали, за стенами квартиры, за границами города, за линией горизонта, ждал остров. Ждал дом по имени «Астрея». И он звал ее по имени. По имени ее проклятия.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Паром отходил от причала ровно в полдень, словно сама непогода ждала этого момента. Небо и море слились в единую свинцовую массу, холодный ветер срывал с гребней волн соленую водяную пыль и швырял ее в лицо редким пассажирам. Кэсси стояла у леерного ограждения, вцепившись в холодный металл так, что пальцы заныли. Город на материке медленно растворялся в серой пелене дождя, превращаясь в размытое пятно, в нереальный мир, который она добровольно покидала.

Ее сопровождала лишь одна Тень – не видение, а смутное, тягостное предчувствие, что осело тяжестью в низу живота. Оно пришло не как озарение, а как медленно действующий яд: с того момента, как она нажала «Ответить» на то зловещее письмо. Это была не конкретная угроза, а ощущение точки невозврата. Пересекая этот пролив, она отрезала себя от всего старого, от привычного безумия городской жизни, чтобы шагнуть в безумие иное, неизвестное.

Поездка заняла три часа. Кэсси не пошла в салон, оставаясь на палубе, пока одежда не пропиталась влагой насквозь, а тело не закоченело от холода. Она смотрела, как вода из серой становится черной, как волны становятся выше и злее. Это было очищение. Смыть с себя город, запах бензина, привкус меди с языка, память о синих волосах на мокром асфальте.

И тогда, сквозь пелену дождя, она увидела его. Остров.

Он возник как мираж – угрюмая скала, поросшая темным, почти черным лесом. На самой его вершине, над обрывом, нависающим прямо в бушующую воду, стояло здание. Оно не было ни старым, ни новым. Оно было вне времени. Массивные готические арки и стрельчатые окна сочетались с гладкими бетонными плоскостями и огромными панорамными стеклами. Это была химера, сращенная из двух эпох. Бывший санаторий, переродившийся в арт-резиденцию. «Астрея».

Паром, содрогаясь всем корпусом, причалил к хлипкому деревянному пирсу. Кэсси сошла на берег одна. Ее чемодан с художественными принадлежностями и ноутбуком казался смехотворно маленьким и хрупким в этом диком месте. Паром дал прощальный гудок и тут же начал отходить, будто торопился покинуть это место. Она осталась одна. Тишина, наступившая после рева двигателей, была оглушительной. Ее нарушал только вой ветра в соснах, скрип веток и грохот волн о скалы.

Дорога от пирса вела вверх, в глубь леса. Она была вымощена булыжником, но природа отчаянно пыталась отвоевать ее обратно – корни деревьев раздвигали камни, мох плотным ковром покрывал все вокруг. Воздух был густым и влажным, пахлым хвоей, гниющими листьями и озоном. Не было ни души.

Она шла минут двадцать, таща чемодан по неровной дороге, когда лес неожиданно расступился, открывая вид на здание с близкого расстояния. Оно было еще более грандиозным и еще более нелепым в своем архитектурном двуличии. Стеклянные фасады отражали свинцовое небо, словно слепые глаза, а готические башенки упирались в низкие тучи, как обломки другого мира.

Перед массивной дубовой дверью, украшенной коваными узорами, но со встроенной современной панелью с кодовым замком, стоял человек. Он не вышел ей навстречу, не предложил помощи с багажом. Он просто ждал, неподвижный, как часть пейзажа.

Лео Спэнсер.

Он был выше, чем она представляла по скупой подписи в письме. Лет тридцати пяти, строгий, в идеально сидящем темном пальто. Его лицо было бы красивым, если бы не абсолютная, ледяная статичность черт. Ни тени приветствия, ни простого любопытства. Он смотрел на нее темными, бездонными глазами, и в них, казалось, плавала вся тьма этого острова.

– Мисс Верон, – его голос был низким, бархатным, идеально подходящим к обстановке. В нем не было ни тепла, ни радушия. Была лишь констатация факта. – Добро пожаловать в «Астрею».

Он не протянул руку для рукопожатия. Просто повернулся и приложил ладонь к кодовой панели. Дверь бесшумно отъехала в сторону, открывая черную пасть входа.

– Я покажу вам вашу студию. Остальное вы исследуете сами. Правил здесь немного, но они незыблемы. Западное крыло, за этим коридором, закрыто. Там ведутся… реставрационные работы. Ваше присутствие там нежелательно.

Он шагнул внутрь, и Кэсси, после секундной паузы, последовала за ним, чувствуя себя мышью, идущей за удавом.

Внутри «Астрея» была еще более поразительной. Они оказались в громадном холле с каменным полом и дубовыми панелями на стенах. Но вместо гобеленов на стенах висели абстрактные полотна в стиле супрематизма, а с высокого потолка свисала футуристичная люминесцентная лють. Воздух был прохладным и стерильным, пахлым старым камнем, полировкой для дерева и едва уловимым химическим запахом, похожим на озон после грозы.

Лео шел бесшумно, его шаги не отдавались эхом в огромном зале. Он говорил, не оборачиваясь:

–Ужин в семь. В столовой, по коридору направо. Продукты завозятся раз в неделю. Кухня оснащена всем необходимым. Электричество, вода, интернет – все есть. Помните, изоляция – ключевой элемент процесса. Для вас. И для нас.

Он остановился перед дверью в конце длинного коридора.

–Ваша студия. И ваши апартаменты.

Дверь была обычной, современной. Лео толкнул ее, и Кэсси застыла на пороге.

Комната была огромной, с высоким потолком и огромным панорамным окном, выходящим на бушующее море. Одна часть была организована под спальню с минималистичной мебелью, другая – под художественную мастерскую. Мольберт, планшет, панели для цифрового рисования, полки с материалами. Все новое, дорогое, идеальное. И все же, атмосфера была давящей. Возможно, из-за этого гигантского окна, за которым клубилась серая мгла, возможно, из-за абсолютной, гробовой тишины.

– Вам нужно отдохнуть с дороги, – сказал Лео, все еще стоя в коридоре. Его взгляд скользнул по ее лицу, по мокрой одежде, и в его глазах на секунду мелькнуло что-то… оценивающее. Не человеческое. Как коллекционер, рассматривающий новоприобретенный редкий экспонат. – До ужина.

И прежде чем она успела что-то сказать, он сделал едва заметный кивок и удалился. Его шаги не было слышно даже на каменном полу.

Дверь закрылась с тихим щелчком.

Кэсси осталась одна. Она медленно подошла к центру комнаты, капли дождя с ее куртки падали на идеально отполированный бетонный пол. Она смотрела на море, на бушующие волны, и чувствовала, как тяжелое предчувствие в ее низу живота начинает кристаллизоваться во что-то более осязаемое. Страх.

Она обернулась, осматривая свою клетку. Роскошную, высокотехнологичную, но клетку. Ее взгляд упал на стену напротив кровати. Она была пуста, за исключением одного-единственного предмета.

Портрет.

Старинный, маслом, в тяжелой золоченой раме. На нем была изображена молодая женщина в платье конца XIX века. У нее были темные волосы, собранные в сложную прическу, и бледное, печальное лицо. Но самое жуткое были ее глаза. Они были знакомы до боли. Глаза цвета старого золота, с зеленым ободком вокруг зрачка. Такие же, как у Кэсси.

Она смотрела на свой собственный взгляд с портрета незнакомки, и по ее спине снова побежали ледяные мурашки. Это была не Тень. Это было послание.

Лео Спэнсер не просто знал о ее «даре». Он знал о ней все. И он ждал ее здесь очень, очень долго.

Она стояла, не в силах оторвать взгляд от портрета. Шум моря за стеклом превратился в отдаленный гул, кровь стучала в висках. Это не могло быть совпадением. Художник мог уловить внешнее сходство, но не эту глубину, не эту специфическую смесь страха и прозрения, что жила в ее собственных глазах. Это было ее отражение, пойманное кистью сто лет назад.

Кэсси заставила себя отступить, пошатнувшись. В горле пересохло. Она потянулась к бутылке с водой, стоявшей на прикроватной тумбе рядом с роскошной корзиной фруктов. Все было продумано. Все для ее комфорта. От этой мысли стало еще хуже.

Она прошлась по студии, пытаясь заземлиться, ощутить реальность под ногами. Прохладный бетон, гладкая поверхность планшета, скрип дверцы душевой кабины из матового стекла. Все было реально. Слишком реально. Она подошла к мольберту. На нем лежал чистый лист дорогой, плотной бумаги. Рядом, в идеальном порядке, разложены уголь, графитные карандаши, пастель. Ждали ее прикосновения.

Ее пальцы сами потянулись к углю. Дрожали. Она закрыла глаза, и перед внутренним взором проплыло лицо бариста, Лены. Синие волосы на мокром асфальте. Затем – ледяные глаза Лео Спэнсера. И поверх всего этого – печальный взгляд женщины с портрета.

Она резко открыла глаза и нанесла на бумагу несколько нервных, размашистых линий. Не думая. Позволяя руке двигаться самостоятельно. Через несколько минут она отступила, чтобы посмотреть на эскиз.

На бумаге проступал не лицо, не фигура. Это была абстракция, композиция из теней. В центре – сгусток самой глубокой тьмы, от которого расходились клубящиеся, беспокойные формы, словно крылья или щупальца. И в самой гуще этого хаоса, едва заметные, угадывались десятки, сотни пар глаз. Они смотрели на нее. Все разные, и все – одинаково пустые.

«Тени», – прошептала она.

Это был не просто рисунок. Это была карта ее души. Или того, что от нее останется.

Она с силой провела ладонью по рисунку, смазав уголь, испортив его. Черные разводы остались на ее коже, как клеймо.

Нужно было бежать. Сейчас же. Пока не поздно.

Она рванулась к двери, дернула ручку. Дверь не поддалась. Она была заперта. Снаружи. Паники не последовало. Был лишь тяжелый, холодный комок понимания, опустившийся в желудок. Она не гостья. Она – пленница.

Кэсси обернулась, прислонившись спиной к холодной двери. Ее взгляд снова упал на панорамное окно. Буря не утихала. Вспышка молнии на секунду озарила комнату, и в ее свете она увидела свое отражение в стекле – бледное, испуганное лицо. А за своим отражением, в глубине комнаты, на мгновение показалась другая фигура. Высокая, темная, стоящая неподвижно у дальней стены.

Она резко обернулась. Комната была пуста. Лишь портрет на стене смотрел на нее с немым укором.

Галлюцинация. Стресс. Усталость. Она перечислила все рациональные объяснения, но ни одно не принесло облегчения. Воздух в студии стал густым, давящим. Она подошла к системе климат-контроля, встроенной в стену. Дисплей показывал нормальную температуру. Но она чувствовала ледяной холод, пробирающий до костей.

Она включила горячую воду в душе, чтобы согреться, и замерла, глядя, как пар начинает запотевать зеркало. Конденсат стекал по стеклу, и на его поверхности проступили бледные, расплывчатые линии. Словно чья-то невидимая рука что-то писала. Кэсси медленно приблизилась.

Это были не слова. Это были цифры. Даты.

18.. 1893. 1927. 1951. 1976. 2002.

И последняя, самая свежая, будто только что нанесенная влажным пальцем:

2024.

Год ее приезда.

Вода в душе стала обжигающе горячей, пар заволок все зеркало, стирая зловещую нумерологию. Кэсси выключила воду. В наступившей тишине она услышала новый звук. Не вой ветра. Не грохот волн.

Это была музыка.

Тихая, меланхоличная, доносящаяся откуда-то из глубины особняка. Старинный вальс, играемый на расстроенном пианино.

Она прижала ухо к двери. Музыка становилась чуть громче. И сквозь нее она уловила другой звук. Шаги. Медленные, размеренные. Они приближались по коридору. Не легкие шаги Лео. Эти были тяжелее, словно кто-то шел в промокших сапогах.

Шаги остановились прямо по ту сторону двери. Музыка стихла.

Кэсси затаила дыхание, прижав ладонь ко рту, чтобы заглушить его звук. Она чувствовала присутствие. Плотное, тяжелое, полное немой угрозы. Оно стояло там, за тонким барьером дерева и металла.

Прошла минута. Две. Тишина была оглушительной.

И тогда сквозь дверь, едва слышный, словно шелест сухих листьев, донесся голос. Старый, скрипучий, полный неизъяснимой тоски.

«Она здесь… Наконец-то…»

Кэсси отпрянула от двери, споткнулась о чемодан и упала на пол. Боль пронзила локоть, но была почти незаметна на фоне леденящего ужаса. Она отползла в угол, к кровати, и вжалась в него, не сводя глаз с двери.

Больше ничего не произошло. Шаги не возобновились. Музыка не заиграла снова.

Прошел час. Свет за окном начал угасать, превращаясь в глубокие сумерки. Буря утихла, оставив после себя лишь монотонный шум прибоя. Комната погрузилась в синеватую тьму.

Кэсси все еще сидела на полу, обхватив колени руками. Дрожь стала меньше, но страх никуда не ушел. Он кристаллизовался, превратился в холодную, твердую решимость. Она не сойдет с ума. Она не позволит им этого.

Она поднялась на ноги, ее тело ныло. Она подошла к своему испорченному рисунку, сорвала его с мольберта и разгладила на столе. Она смотрела на смазанные угольные Тени, на сотни пар глаз.

«Хорошо, – подумала она, и впервые за долгое время в ее душе что-то шевельнулось, кроме страха. Не надежда. Нет. Нечто более острое и выносливое. Любопытство охотника. – Вы хотите видеть мои Тени? Вы их получите».