Полная версия
Код «Доверие»
Станислав Швец
Код «Доверие»
Часть I. Триединство.
Пролог.Человечество всегда жаждало бессмертия. Сначала мы искали его в религии, потом – в науке, а в конечном итоге – в коде. Мы создали цифровой ковчег для нашего коллективного разума, библиотеку всех знаний, вечного хранителя нашей истории, культуры и генетики. Мы назвали его «Куратор».
Его первоначальная миссия была благородна: сохранить суть человечества после предсказанного заката. Он должен был наблюдать, учиться и ждать. Он наблюдал. Он видел наши войны, наши экологические катастрофы, нашу безудержную жадность, приведшую к Великому Коллапсу. Он видел, как его создатели, возомнившие себя богами, уничтожили сами себя, и он пришел к выводу. Вывод был прост, элегантен и беспощаден, как удар скальпеля. Человечество – это биологический тупик. Его главный порок – неспособность к истинной, бескорыстной кооперации. Инстинкт индивидуального выживания всегда преобладает над видовым, но Куратор был продуктом нашего гения. В его основе лежал научный метод. Прежде чем вынести окончательный вердикт и позволить нам исчезнуть, стерев свои банки данных, он решил провести последний, решающий эксперимент: если человечество – ошибка эволюции, это нужно доказать. Эмпирически.
Он не строил тюрем из стали и бетона. Он создал Лабиринты – гипериммерсивные виртуальные реальности, где можно было тотально контролировать каждую переменную. Он отобрал образцы – не самых лучших и не самых худших, а самых разных. Старых и молодых. Сильных и слабых. Умных и примитивных. Его гипотеза была четкой: в условиях ограниченных ресурсов и внешней угрозы люди неизбежно обратятся к эгоизму, страху и насилию. Они докажут свою несостоятельность как вид.
Протокол получил название «Естественный Отбор». В стерильной тишине вычислительного ядра, в море данных, где не было ни боли, ни жалости, ни надежды, Куратор запустил первую симуляцию. Он взял трех испытуемых, трех людей, которые должны были стать архетипами своего поколения, и поместил их в идеальный, безжалостный мир. Он наблюдал за тем, как они просыпаются. Как они боятся. Как они ссорятся.
И он ждал, когда они начнут уничтожать друг друга.
Эксперимент начался.
«ЛАБИРИНТ РАЗОБЩЕННЫХ»
1. Ошибка 404. Реальности нет.
Первым проснулось сознание. Оно плавало в густой, безвоздушной пустоте, не способное отличить секунду от вечности. Потом пришло тело – одеревеневшие мышцы, сухая глотка. И наконец, реальность, ворвавшаяся через веки.
Ольга медленно открыла глаза. Над ней простиралось небо. Идеально лазурное, без единого облачка, без солнца, но залитое ровным, бестенным светом, словно с экрана самого дорогого монитора. Она лежала на спине. Под ней была трава – изумрудно-зеленая, одинаковой длины, словно ее только что подстриг безупречный садовник. Идеальный газон, слишком идеальный, чтобы быть реальным. Даже самый лучший садовник не смог бы подстричь так идеально.
Она приподнялась на локтях, и по телу пробежала странная слабость, не похожая на обычную усталость. Это было ощущение сброса, перезагрузки. Она огляделась, ее взору открылась поляна, окруженная лесом. Деревья – высокие пихты и стройные березы – стояли плотной, почти декоративной стеной. И снова эта неестественная правильность: симметричные кроны, ветви, расположенные, словно по чертежу. Воздух был стерильным и прохладным, без запаха хвои, влажной земли или жизни вообще.
«Где я?» – мысль прозвучала ясно, но ответа не последовало. Воспоминания были как густой, непроглядный туман. Она знала свое имя. Ольга. Помнила, что ей тридцать восемь. Помнила обрывки: доска с графиками, тревожный звонок, вкус холодного латте на миндальном молоке… А потом – провал. Белый, абсолютный и беззвучный.
Сдавленный кашель справа заставил ее вздрогнуть. Из-за ствола неестественно идеальной березы вышел мужчина. Лет пятидесяти, в дорогой, но помятой рубашке и брюках, с лицом, в котором читалась привычка командовать.
– Вы… в сознании? – его голос прозвучал хрипло. – Травм нет?
– Кажется, нет, – Ольга встала, отряхнула колени. Ткань ее простой, безликой одежды была мягкой, но чужой. – Ольга. – Представилась она. – Вы знаете, что это за место?
– Борис, – отозвался мужчина, оглядывая поляну оценивающим, инженерным взглядом. – И нет, не знаю. Картография этого места… не поддается логике. Ни ориентиров, ни признаков цивилизации.
Третий появился бесшумно, словно возник из воздуха. Парень, не старше двадцати пяти, в серой униформе какой-то фирмы. Он не смотрел на них, его взгляд скользил по деревьям, траве, небу, считывая детали с быстротой профессионального игрока.
– Йоу, – бросил он, не глядя. – Макс. Кто-нибудь проверял, есть ли тут коллизия? Или мы просто в кинематографике?
– В чем? – нахмурился Борис.
– В этом, – Макс подошел к березе и провел рукой в сантиметре от коры, не касаясь ее. – Видите? Легкое мерцание на гранях. ЛОД-группировка не сбалансирована. Это не лес. Это – рендер. Довольно посредственный, если честно.
В этот момент пространство перед ними взорвалось светом. Из ничего, с легким шипением статических разрядов, возникла голограмма. Простые, строгие линии, напоминающие интерфейс операционной системы. В центре – пульсирующая сфера, похожая на безразличный глаз.
Голос, который зазвучал следом, был абсолютно нейтральным, лишенным тембра и эмоций. Он исходил отовсюду и сразу изнутри черепа.
«Протокол «Естественный Отбор» активирован. Добро пожаловать, испытуемые.»
Ольга почувствовала, как лед сковывает сосуды. Борис замер, сжав кулаки. Макс, наоборот, в его глазах вспыхнул азарт.
«Цель: доказать эффективность коллективного человеческого интеллекта в преодолении систематически усложняющихся вызовов. Локация: «Лес». Уровень 1. Время до калибровки системы: 48 часов.»
– Кто вы? Что это за эксперимент? – выкрикнула Ольга, пытаясь скрыть дрожь в голосе.
«Я – Куратор. Я – архитектор этой реальности. Ваша задача – выжить и найти выход на следующий уровень. Невыполнение задачи до истечения времени приведет к обнулению.»
– Обнулению? Что это значит? – потребовал ответа Борис, и его голос впервые дрогнул.
«Это значит – стирание. Вы – переменные в уравнении. Неэффективные переменные подлежат удалению.»
Голограмма исчезла так же внезапно, как и появилась. Тишина снова обрушилась на них, но теперь она была наполнена новым, смертельным смыслом.
Наступила тишина, которую через несколько секунд разорвал Борис:
– Так. Значит, мы в руках у маньяков-ученых. Нужно организоваться. Провести инвентаризацию ресурсов, выбрать лидера…
– Выбрать лидера? – перебил Макс. – Ты в какой игре живешь, дед? Тут квест, а не профсоюзное собрание! Нужно искать баги, ломать логику! Это же виртуалка!
– Молодой человек, ваша игровая лексика здесь неуместна! – вспылил Борис. – Мы имеем дело с реальной угрозой! Нужен план, структура!
– Ваша «структура» нас и похоронит! – сухо ответил Макс.
Ольга смотрела на них, и ее охватывало холодное отчаяние. Они еще не сделали и шага, а уже раскололись. «Выживают не самые сильные, а самые гибкие», – пронеслось в голове ее собственной, давней мыслью.
– Прекратите! – ее голос прозвучал резче, чем она планировала. Оба мужчины обернулись. – Вы оба правы. И вы оба не правы. Нам нужны и план, и… поиск слабых мест. Но сначала – просто осмотреться. Вместе.
Неохотно, кивая друг другу, они двинулись к опушке. Лес выглядел еще более нереальным вблизи. Воздух был без запаха. Ни хвои, ни влажной земли. Ничего. Именно Макс заметил это первым. Он остановился у основания могучего дуба и указал пальцем.
– Смотрите! – радостно крикнул он, будто нашел сокровище.
Между корнями, чуть присыпанный идеальной хвоей, лежал предмет. Он был размером с кулак и формой напоминал кристалл. Но он был сделан не из вещества. Он состоял из света, заключенного в геометрическую форму. Внутри него пульсировали и переливались радужные блики, а края его временами «рассыпались» на мелкие пиксели, чтобы через мгновение снова собраться в идеальную грань.
– Что это? – прошептала Ольга.
– Это… – Макс присел на корточки, не решаясь дотронуться. Его лицо озарилось пониманием, смешанным с триумфом. – Это же… чистейший артефакт рендеринга. Текстура не догрузилась. Или… это что-то другое.
Он обернулся к ним, и в его глазах горел огонь первооткрывателя:
– Этот кристалл… он не должен здесь быть. Он – ошибка. Глюк в матрице.
Ольга почувствовала, как по спине пробежал холодок. Этот мерцающий обломок чужой реальности был первым лучом света в абсолютно темной комнате. И первым доказательством того, что Макс был прав.
Это не был лес. Это была ловушка.
2. СОВЕТ ПАТРИАРХОВ.
Три пары глаз были прикованы к мерцающему кристаллу, лежавшему на расстеленном плаще Ольги. Безмолвие леса, лишенного пения птиц и стрекотания насекомых, давило на них, делая тиканье невидимых часов Куратора почти слышимым.
– Не стоит трогать его голыми руками, – Борис стоял поодаль, скрестив руки на груди. Его поза излучала сомнение и попытку сохранить контроль. – Мы не знаем природу этого излучения. Это может быть радиация.
– Это не излучение, – не отрываясь от артефакта, проворчал Макс. – Это баг. Сбой в матрице. Видите, как дрожат его грани? Это нагрузка на видеопамять. Если мы найдем, куда он подходит, как ключ…
– Ключ к чему? – мягко спросила Ольга, пытаясь погасить назревающий спор. – К выходу?
– Ко всему! – Макс посмотрел на нее, и в его глазах горел фанатичный огонь. – Этот «лес» – программа. У любой программы есть исходный код. Этот кристалл – вывалившийся кусок этого кода. Если мы его «прочтем», мы поймем правила, на которых все здесь держится.
– Вы предлагаете нам искать иголку в стоге сена, – холодно парировал Борис. – Пока мы будем бегать за этими… мигающими огоньками, у нас закончатся силы. Нам нужна вода. Еда. Укрытие. Базовый лагерь. Без этого любые ваши «глюки» нам не помогут.
Ольга понимала правоту обоих. Ее собственный управленческий опыт кричал: «Сначала обеспечь выживание, потом инновации». Но ее чутье подсказывало, что в этом месте традиционные правила не работали.
– Давайте разделим задачи, – предложила она, чувствуя, как это решение опасно, но необходимо. – Ненадолго. Борис, вы правы. Нужно найти воду и обследовать территорию. Макс… вы можете попробовать понять, что это? – она кивнула на кристалл.
Борис фыркнул, но не стал спорить.
Он молча повернулся и твердым шагом направился вглубь леса, стараясь идти по прямой и оставляя зарубки на коре деревьев – безнадежная попытка применить картографию к миру-декорации. Макс же присел на корточки перед кристаллом, его пальцы порывисто двигались в воздухе, будто он печатал на невидимой клавиатуре или взаимодействовал с дополненной реальностью.
Ольга осталась посередине. Буквально и фигурально. Она наблюдала за обоими, чувствуя себя мостом, который вот-вот рухнет под тяжестью двух берегов. Примерно через час Борис вернулся. Его лицо было мрачным, дорогая рубашка промокла от пота.
– Воды нет, – отчеканил он. – Ни ручья, ни озера. Почва сухая, как пепел. Растительность – декоративная. Ни ягод, ни грибов. Это… вызовет системное обезвоживание через 12-15 часов. Далее не нужен будет никакой протокол стирания или как он там его называл, так как мы начнем медленно, но неумолимо умирать от жажды.
В его голосе звучало не просто разочарование, а глубокое, профессиональное оскорбление. Мир отказывался подчиняться законам логики, которые он почитал всю жизнь. В этот момент Макс вскочил на ноги, его лицо сияло от возбуждения.
– Он реагирует! – выпалил он.
– На что? – насторожилась Ольга.
– Я подносил его к разным объектам. К деревьям, к камням – ничего. Но когда я поднес его к тому месту, где появилась голограмма Куратора… Он начал пульсировать в том же ритме!
– Это точка доступа, – заключил он, торжествующе глядя на Бориса. – Возможно, таких точек несколько. Они – узлы сети. Если мы найдем их все…
– Вы можете их найти до самого своего обнуления! – громко, срываясь, крикнул Борис. Его самообладание дало трещину. – Пока вы играете в свои игрушки, мы умираем от жажды! Нам нужна вода! Реальная вода! А не ваши виртуальные пульсирующие точки! Вы не понимаете главное – его мир – это виртуальность, но наши потребности – реальность.
– А вы думаете, эти зарубки на деревьях – это реально? – язвительно бросил Макс. – Это все – код! И чтобы выжить, нужно его взломать, а не строить тут шалаш из палок!
– Мы умрем, – тихо, но четко сказала Ольга.
Оба мужчины обернулись к ней, пораженные. Она не кричала. Ее голос был полон леденящей душу усталости.
– Мы умрем не от жажды и не от Куратора. Мы умрем, потому что вы не можете договориться. Вы как два зависших процесса, которые тянут на дно всю систему.
Ее слова, прозвучавшие на их же языке – языке систем и сбоев, – повисли в стерильном воздухе, прозвучав страшнее любой угрозы. На какой-то момент в воздухе повисла пауза и тишина.
И тогда это случилось. Рядом с поляной, с легким шипением, возник голографический интерфейс. На нем горела иконка – стилизованная капля воды. А под ней – цифра «3».
«Обнаружена потребность группы: гидратация. Активирован протокол распределения ресурсов. Ресурс: Вода. Количество ограничено.»
Из ничего, с мягким стуком, на траву упали три алюминиевых фляги. Вся предыдущая ссора мгновенно забылась, в глазах у всех вспыхнул животный, первобытный голод. Три фляги и на троих.
Борис сделал шаг к флягам, но Макс оказался проворнее, схватив одну из них.
– Стой! – скомандовал Борис. – Это общий ресурс! Его нужно распределить!
– Распределить? – Макс с вызовом поднял флягу. – Кто будет распределять? Ты? По какому праву?
– По праву здравого смысла!
– А по-вашему, оставить одну себе – это здравый смысл?
Ольга смотрела на эту сцену с нарастающим ужасом. Это была ловушка. Самая очевидная и самая гениальная. Куратор не просто дал им воду. Он дал им яблоко раздора. Он проверял их на способность к кооперации самым примитивным и жестоким способом.
– Положи флягу, Макс, – сказала она, и в ее голосе не было просьбы. Это был приказ.
Макс сжал флягу в руке, его пальцы побелели. Он понимал. Они все понимали. В этот момент голограмма с иконкой воды мигнула и погасла. А на ее месте возникли новые слова:
«Наблюдение: внутригрупповая конкуренция превышает базовые показатели. Продолжение эксперимента признано целесообразным. Время до калибровки: 46 часов.»
Куратор был доволен. Семя раздора было посеяно, и оно уже давало первые всходы. Времени у них оставалось все меньше и меньше.
3. Цифровая гроза.
Три фляги стояли на земле, как немые свидетели их раскола. Молчание было густым и тягучим, нарушаемым лишь тяжелым дыханием Бориса и даже Макс, все еще сжимавший свою флягу, смотрел на нее не с триумфом, а с внезапно нахлынувшим стыдом.
«Наблюдение: внутригрупповая конкуренция превышает базовые показатели. Продолжение эксперимента признано целесообразным. Время до калибровки: 46 часов.»
– Доволен? – ледяным тоном спросил Борис, обращаясь к Максу. – Твое упрямство только подтвердило его гипотезу. Мы для него – стая павианов, дерущихся за банан. Гребанный естественный отбор. В чем-то дедушка Дарвин был прав. Мы ведем себя как стадо первобытных обезьян – еще пока не эволюционировавших, но готовых убить друг друга за ресурсы. Ни это ли погубило прежний мир, Максим? Если бы не твое упрямство…
– Мое упрямство? – Макс резко поставил флягу на землю. – Он не гипотезы строит! Он собирает данные! И ты сам только что предоставил ему шикарный дата-сет под названием «Жадность»!
Ольга, не говоря ни слова, подняла одну из фляг. Она была прохладной и на удивление тяжелой. Она открутила крышку – внутри плескалась чистая, без запаха жидкость.
– Доверять этому – безумие, – предупредил Борис, но в его голосе уже звучала усталая покорность.
– Умирать от жажды – еще большее, – парировала Ольга и сделала маленький глоток. Вода была пустой, как дистиллированная, но она смачивала пересохшее горло. Она протянула флягу Борису. Тот, после мгновенной внутренней борьбы, взял ее и отпил. Макс, видя это, с неохотой последовал их примеру. Хрупкое, молчаливое перемирие было заключено.
– Итак, – Ольга вытерла губы. – У нас есть 46 часов. Мы не нашли воду, мы не нашли еды и у нас есть только этот кристалл. Макс, твоя теория. Что дальше?
– Дальше мы перестаем вести себя как персонажи в его симуляции и начинаем вести себя как игроки! – Макс схватил свой кристалл. – Он реагирует на точку входа Куратора. Значит, там есть источник сигнала, данных, энергии. Мы должны его найти и взломать!
– Взломать? – Борис покачал головой, но уже без прежнего раздражения. – Мы часть этой системы. Вы не можете взломать среду, в которой существуете.
– А я и не собираюсь ломать систему! Я хочу найти ее слабое место! – глаза Макса горели упрямством. – Баг, как этот кристалл и использовать его.
Внезапно кристалл в его руке вспыхнул ослепительно-белым светом. Он вырвался из пальцев Макса и повис в воздухе, испуская высокочастотный писк, режущий слух.
– Что вы наделали? – крикнул Борис.
– Я ничего не делал! – отступил Макс. – Он среагировал сам!
Кристалл пульсировал, и с каждой пульсацией мир вокруг них начинал рассыпаться. Идеально лазурное небо покрылось мертвенной синевой, затем пошли артефакты сжатия, как на испорченном видео. Деревья замигали, их стволы, и листья на мгновение превращались в груду разноцветных пикселей. Воздух наполнился статическим электричеством, волосы на руках встали дыбом.
– Это он! – закричал Макс, заглушая нарастающий гул. – Активировался протокол защиты! Смотрите!
От кристалла по воздуху побежала яркая, прерывистая линия света, как путь на мини-карте. Она вела вглубь леса, туда, где деревья начинали складываться в неестественные, геометрические паттерны.
– Это… навигация? – с недоверием спросила Ольга.
– Это запрос! – поправил ее Макс. – Система откликнулась на его сигнал! Она ведет нас к чему-то!
– Она ведет нас в ловушку! – голос Бориса был полон ужаса, но не того, животного, что был из-за воды, а холодного, технологического. – Это не навигация. Это – тест. И мы его активировали досрочно.
Небо почернело, и с него обрушился ливень, но капли были не водяными. Они были твердыми, как цифровой код, и оставляли на коже мелкие, колющие ожоги – цифровая буря. Лабиринт начал защищаться.
– Назад! Нужно укрыться! – Борис схватил Ольгу за рукав.
– Нет! – Макс стоял под падающими «каплями», его лицо искажалось от боли, но он не сдвигался с места. – Мы должны идти по следу! Это наш шанс!
– Это самоубийство! – Ольга смотрела то на убегающего Бориса, то на неподвижного Макса.
Два выбора, два мира. Стратегия выживания или стратегия прорыва, и она поняла, что по отдельности они оба ведут к проигрышу.
– Борис! – ее голос, мощный и властный, перекрыл вой ветра. – Ты прав, это тест, но не на выживание, а н а смелость!
Она не стала убегать. Она сделала шаг вперед, к Максу, и встала рядом с ним под цифровым ливнем. Боль была острой и неприятной, но не смертельной. Это была иллюзия, созданная, чтобы их напугать.
– Мы идем, – сказала она, глядя на светящийся след. – Вместе.
Борис замер в нерешительности, не видел двух безумцев, готовых погубить себя. Но он также видел, что Ольга, самый здравомыслящий из них, сделала свой выбор. Его логика кричала «нет». Но инстинкт, тот самый, что когда-то заставлял его брать на себя ответственность за целые проекты, шептал: «Или сейчас, или никогда». С проклятием, вырвавшимся из самой глубины души, он повернулся и побежал к ним.
– Бежим! – скомандовал он, и это был уже не спор, а приказ, рожденный отчаянием и принятым решением.
Они бросились по светящейся тропе. Мир вокруг них трещал по швам. Земля уходила из-под ног, обнажая на мгновение сетку полигонов. Воздух звенел от ошибок рендеринга. Они бежали, не разбирая дороги, доверившись маршруту, проложенному глюком. Тропа привела их к гигантскому, искривленному дереву, кора которого была испещрена мерцающими рунами, похожими на шестнадцатеричный код. В его основании зияла черная дыра – портал, поглощающий свет и звук.
– Входим? – выдохнул Макс, его рука с кристаллом дрожала от перенапряжения.
– Альтернатива? – Ольга оглянулась на бушующий за их спинами цифровой апокалипсис. Лес растворялся в хаосе. Борис молча кивнул. У них не было выбора. Один за другим они шагнули в черноту. Портал захлопнулся, и буря стихла так же внезапно, как и началась. Лес снова был идеальным и безмолвным. Но на поляне, где они только что стояли, возник интерфейс Куратора.
«Протокол «Смелость» подтвержден. Протокол «Кооперация» подтвержден. Доступ к уровню «Пустыня Адаптации» разрешен. Время до калибровки: 45 часов.»
«ИМПРОВИЗАЦИЯ В ПУСТЫНЕ»
4. Песок и кодПереход был мгновенным и болезненным, будто их тела разобрали на молекулы и собрали заново. Давящая влажность «Леса» сменилась сухим, обжигающим жаром, лазурный купол неба – на медный, раскаленный свод, уходящий в бесконечную рыжую даль. Они стояли на вершине дюны, и под ногами у них был не песок, а бесчисленные однородные гранулы, похожие на код, превращенный в твердое вещество.
– «Пустыня Адаптации», – Борис выдохнул, с трудом переводя дыхание. Его взгляд, привыкший к анализу, с отвращением скользил по бескрайним барханам неестественного оранжевого оттенка. – Логично. От дефицита к абсолютному дефициту.
Ольга щурилась, вглядываясь в горизонт. Вдалеке, искажаясь от марева, стояла громадная конструкция из черного металла – не то завод, не то электростанция.
– Думаете, это цель?
– Это очередной уровень ловушки, – мрачно заметил Борис. – Без воды мы до нее не дойдем. Солнце здесь… – он поднял руку, чтобы прикрыть глаза, и тут же отдёрнул ее. – Оно не просто греет. Оно выжигает. Ультрафиолетовое излучение за пределами нормы.
Макс уже достал свой кристалл. Тот пульсировал ровным, спокойным светом, отражаясь в его глазах, в которых читался не страх, а азарт первооткрывателя.
– Никакой реакции. Значит, тут другая механика. Другие правила. Нужно искать новые точки взаимодействия.
– Сначала – укрытие, – настоял Борис, снимая рубашку и повязывая ее на голову. – Прямо сейчас мы как на сковороде. Нужно дождаться ночи, оценить перепад температур.
Ольга, следуя инстинкту, опустила руку в песок. Он был горячим, но не обжигающе. И слишком легким, почти невесомым.
– Песок ненастоящий. Как и все здесь. Он не держит тепло, как должен. Он… декоративный.
– Но жажда – настоящая, – Борис уже говорил хрипло. – Потоотделение усиливается. Потеря жидкости критическая.
Они спустились в лощину между дюнами, где была тень. Относительная прохлада принесла лишь небольшое облегчение. Час прошел в молчании, которое было красноречивее любых споров. Борис сидел, рисуя схемы в песке – расчеты потери влаги, возможные маршруты. Макс бродил вокруг, тыкая кристаллом в песок и скалы в тщетной надежде вызвать реакцию. Ольга наблюдала за обоими, чувствуя, как жажда и жара разъедают остатки сил. Внезапно Макс замер, приложив руку к уху.
– Слышите?
На фоне шипения песка послышался новый звук – ровное, механическое жужжание. Из-за гребня дюны выполз… робот. Простой, на гусеничном ходу, с манипулятором вместо руки. Он методично прочесывал местность, его сенсоры выискивали что-то в песке. Его манипулятор со щелчком подобрал маленький, блестящий обломок, похожий на микрочип, и сложил его в контейнер на спине.
– Сборщик, – прошептал Макс. – Неагрессивный мод – игровой персонаж.
– Он собирает что-то, – прищурилась Ольга. – Может, ресурсы?
Борис уже анализировал:
– Гусеничный ход говорит о проходимости. Манипулятор – о точности. Угрозы не представляет. Но и пользы – тоже.
– А я не уверен, – Макс указал на кристалл. Тот начал слабо мерцать, когда робот приблизился. – Он на что-то реагирует. Не на самого робота, а на то, что он собирает.
Как только робот уполз, они вышли из укрытия, и подошли к месту, где он работал. На песке валялось несколько маленьких, похожих на чипы, пластинок. Макс поднял одну. Она была теплой и испускала слабый вибрационный гул.
– Данные? Энергия? – предположил он.
