Ночь Жатвы

Елена Новак

Ночь Жатвы

© Елена Новак, 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2026

* * *

Пролог

Ветер шумел на крыше, поднимал редкие листья и уносил их вдаль. Синюю полоску неба разрезали розовые лучи восходящего солнца. Утро казалось абсолютно обычным. Казалось.

Потому что сегодня все будет по-другому.

В это утро сводятся счеты.

Тварь рядом со мной тяжело вздохнула. Она стояла на коленях на крыше, словно безмолвная статуя. Ее тонкая фигура, прикрытая легкой тканью одежды, казалась хрупкой и невесомой.

Сторонний наблюдатель наверняка бы решил, что я главный злодей в этой истории – направил дуло пистолета на совсем еще юную девчонку с копной растрепанных волос, в тонком белом платье.

Только она не была человеком. Твари лишь выглядят как люди. Это одурманивает и сводит с ума. На самом деле они гораздо сильнее людей – адские создания, наделенные невероятной ловкостью, способные управлять другими при помощи голоса, хитрые и изворотливые.

Их надо уничтожить. Всех. И вместо хрупкой девушки я сейчас видел перед собой цель и намеревался идти до конца. Жажда убийства рвалась наружу.

Говорят, один взгляд твари способен отнять человеческую жизнь, поэтому я не только завязал ей глаза черной лентой, но и надел на запястья металлические наручники, которые часто используют охотники.

Все было готово, пора приступить к делу. Но пистолет в моих руках будто стал тяжелее, когда тварь заговорила:

– Ты правда хочешь меня убить? Я все та же…

– Все вы одинаковы!

Мой голос предательски дрогнул. Проклятье! Охотник не должен показывать сомнение! Сейчас не время для сантиментов. И все же сердце забилось невпопад. Она действительно выглядела так же, как раньше, словно и не была тварью.

Я судорожно вздохнул и постарался успокоить дыхание. Какая позорная слабость! Хорошо, что учитель этого не видит. Тварь передо мной больше не человек… Она больше не человек… С этими мыслями я снова поднял пистолет и приставил дуло к ее голове.

Яркие лучи солнца ударили мне в лицо, порыв ветра чуть не сбил с ног. На губах твари появилась улыбка, до боли знакомая. И тут черная лента, закрывавшая ее глаза, съехала вниз. Она развязалась и упала на серую кровлю, а затем улетела с порывом утреннего ветра.

А потом тварь на меня взглянула, и я умер.

1. Бесследно исчезнувший

Нина Райн

В моей жизни все было не так. В последнее время я чувствовала себя водителем, свернувшим в тупик. Ноги по инерции давили на газ, а перед глазами уже отчетливо виднелась огромная кирпичная стена – мое незавидное будущее.

Такие мысли стали частыми гостями в голове, но я продолжала нестись, не разбирая дороги, по бесконечному лабиринту под названием «Жизнь Нины Райн». Не могла затормозить, как водитель, которого занесло на гололед.

Вот и сейчас я сделала очередной шаг в пугающую неизвестность из плотного лесного тумана. Под ногой хрустнула ветка. Рингвудский лес по утрам обычно дарил мне давно потерянное спокойствие, только сегодня все было по-другому. Я продиралась сквозь заросли, стараясь не поцарапаться о колючую листву. Позади раздавались чьи-то шаги. Может, это олень?

Олени часто гуляют по лесу и даже пару раз заходили в наш сад рядом с домом. Вот и сейчас наверняка один из них просто идет за мной следом.

Я уже немного успокоилась, как вдруг рядом раздался мужской голос:

– Тебе не уйти… Может, хочешь поговорить со мной, милая пастушка?

Я резко обернулась и увидела позади силуэт незнакомца, одетого в серое. Это был определенно человек, и мне стало по-настоящему страшно. Я рванула вперед, обдирая локти об острые ветви, цепляясь одеждой за густой кустарник. Надо убежать подальше. Незнакомцы в лесу порой куда опасней зверей.

– Ну где же ты, милая пастушка?

На сей раз голос раздался ближе. Я поскользнулась на мокрых листьях и с криком рухнула на сырую землю. Боли не было, а вот страх остался. И еще появилось странное тянущее ощущение под левой лопаткой. Мой личный предвестник беды.

Я растянулась на ковре из желтых листьев, а рядом со мной неизвестно откуда появился он. Мой Эрни.

– Брат? – Я схватила его за руку. – Как ты здесь оказался? Впрочем, неважно. Главное, что я тебя нашла!

Он прикоснулся холодной ладонью к моей щеке.

– Видишь, я снова рядом.

Все это было так странно и сюрреалистично. Эрни пропал два месяца назад!

– Это ведь не сон? – Я обняла брата, боясь, что он исчезнет.

– Конечно, нет. – Эрни погладил меня по голове. – Здесь все по-настоящему.

Я чувствовала на своей макушке его дыхание. И все же с Эрни было что-то не так. Какая-то мелочь не давала мне покоя. Я отстранилась и спросила:

– Эрни, почему у тебя не бьется сердце?

– Потому что его нет.

Он улыбнулся. Эта улыбка больше походила на гримасу боли.

Рядом раздались шаги.

– Это – серый человек, – шепотом сказал брат. – Не волнуйся, я тебя спрячу.

Ветви кустарников обвились вокруг моих рук и ног. Я дернулась, пытаясь пошевелиться, но все бесполезно. Ветви разрастались над моей головой, закрывая солнце, мешая дышать. Где-то вблизи виднелся серый подол плаща незнакомца. Мне стало страшно. Я закричала и проснулась.

Солнце уже давно встало. Одеяло и подушка валялись на полу, словно погибшие во время моей ночной битвы воины.

В дверь три раза постучали.

– Со мной все в…

В комнату ворвался вихрь по имени Джанетта Райн. Я увидела копну маминых рыжих волос, белый фартук и ее руки, которые настойчиво начали трясти меня за плечи.

– Тебе снова снился кошмар? Отвечай, Нина! – Она смотрела на меня с ужасом в глазах, словно перед ней оказался неизвестный зверь. – Ты звала его во сне! Своего… – Она отвела глаза. – Своего воображаемого брата.

– Мама-а! – Я закатила глаза. Мама была сейчас похожа на необузданную стихию, впрочем, как и всегда. – Мама, это всего лишь сон. Я даже не помню, что мне приснилось! У меня нет никакого брата! Мы проработали эту проблему с мисс Морган!

Она села на краешек стула и удовлетворенно кивнула. Паника на лице сменилась обычным беспокойством.

– Да-да. Прости, Нина, я просто за тебя волнуюсь и боюсь, как бы это не повторилось снова. И все-таки, похоже, два месяца работы с психологом дали свои плоды.

Она подошла к окну и раздвинула шторы. Солнечный свет озарил стол из белого дерева, на котором лежал мой дневник, закрытый на прочный металлический замок. Хорошо, что мама не знает о том, что я пишу на бледных фиолетовых листах по вечерам. Никто не знает.

– Нина, я принесла тебе лекарства. – Мама протянула две белых капсулы и одну красную. Поставила на стол стакан с водой и красноречиво на меня взглянула.

Я покорно засунула в рот таблетки и сделала глоток воды, чувствуя себя подопытной овечкой.

– Ма, кажется, из кухни пахнет горелым.

– Ой! Тыквенный пирог! – Она решительно подхватила подол длинной юбки и с видом воина, готового к атаке, ринулась на кухню.

Я вздохнула и выплюнула таблетки, затем кинула их в черную прорезь копилки-свиньи, стоявшей на столике рядом с кроватью. Эти движения я повторяла уже на протяжении двух месяцев, они стали чем-то вроде ритуала.

От таблеток хотелось спать и путались мысли, поэтому я предпочитала жить в добром соседстве со своим безумием. Лучше врать о том, что Эрни никогда не существовал и что я всего лишь несчастный подросток, съехавший с катушек от одиночества.

Я вздохнула и достала из-под подушки амулет в виде круга с изогнутыми символами внутри. Рядом с ним лежала коротенькая записка: «Дорогой Нине от Э. Р.» – единственное доказательство того, что Эрни – не плод моей больной фантазии.

А может, записку написала я сама?

Отгоняя грустные мысли, я спрятала амулет в карман и подошла к окну. Наш небольшой сад был покрыт плотным снежным покрывалом. Этот бесконечный белый цвет слепил глаза. Казалось, мир забыл о существовании других цветов. Даже ветви деревьев спрятались под густым слоем снега.

Эрни любил зиму. Любил бродить со мной в нашем уютном рингвудском лесу рядом с домом, играть в снежки и кормить небольших животных, которые в холодное время часто приходили к дому в ожидании лакомства.

Эрни, опять Эрни… Мисс Морган говорила, что я должна думать о нем, как о сказочном герое или о ком-то нереальном, а еще лучше – переключить свои мысли на что-нибудь другое.

Я окинула взглядом комнату, стараясь найти нечто более важное, чем несуществующий старший брат. Наконец достала из кармана пижамы маленький серый ключ и открыла аккуратный замок на своем тайном дневнике.

Из кухни доносились соблазнительный запах тыквенного пирога и звуки ретромузыки. Любимая мамина радиоволна «Хит-fm». Низкий мужской голос протяжно пел:

Забудь его,Не думай о нем в тишине.

Я тяжело вздохнула. Забудь – легко сказать. На серых листах дневника моим неряшливым почерком была сделана запись.

24 декабря

Завтра Эрни приедет к нам на новогодние каникулы. Он теперь учится в выпускном классе академии «Нортенвиль». «Большая шишка» – так брат со смехом про себя говорит. Только в последнее время с Эрни творится что-то непонятное. Он стал рассеянным и каким-то взволнованным. Может, влюбился? Наверняка в Нортенвиле полным-полно красоток. Бедный мой брат! Завтра его ждет допрос от самой Нины Райн.

P. S. Несколько дней назад мне на почту пришла посылка от Эрни. Я думала – это новогодний подарок, но там был какой-то дурацкий амулет. Брат говорил по телефону, чтобы я всегда носила этот безвкусный кусок металла с собой. Что за муха его укусила! Неужели Эрни думает, что в шестнадцать лет девушкам нравятся массивные круги с дурацкими символами внутри!

Я перевернула страницу. Под черной надписью «25 декабря» ничего не было. Только белая как снег бумага. Этот день я мечтала вычеркнуть из жизни.

Помню, как вчера, белые снежинки на щеках, радостное ожидание. Брат уже полгода учился в Нортенвиле, виделись мы только на каникулах. Отсутствие Эрни стало своеобразной личной драмой Нины Райн, словно кто-то отрезал часть меня и выкинул в зияющую бездну под названием «тоска». С самого рождения мы с братом были всегда вместе. Нортенвиль забрал Эрни в свои холодные коридоры и высокие башни, я ненавидела всей душой проклятую частную школу, посягнувшую на мою главную ценность. И все же мы с мамой старались искать во всем плюсы. В конце концов, Эрни сам мечтал туда попасть и радовался, как ребенок, увидев письмо-приглашение.

Радостное ожидание после долгой разлуки становилось только сильнее.

25 декабря Нина Райн весело бежала из школы, снежинки падали ей на лицо, прохожие улыбались. Все было прекрасно, ведь с минуты на минуту в их опустевший дом должен был вернуться блудный скиталец Эрни.

Напевая «Джингл беллс», Нина Райн открыла скрипучую ограду и, продолжая напевать, отворила знакомую белую дверь аккуратного дома Райнов. Внутри было как-то непривычно пусто. Никаких голосов, громкого смеха Эрни, звука разбитых елочных игрушек и запаха праздничного пудинга, который мама обещала приготовить к приезду брата.

Нина быстро поднялась на второй этаж и увидела, как Джанетта Райн внимательно читает поваренную книгу, расположившись в мягком кресле в гостиной. Ее голос звучал странно буднично для такого великолепного дня:

– Привет, милая, сегодня мы закажем доставку, я что-то не успела ничего приготовить.

Наверное, не стоит говорить, что от удивления у Нины Райн чуть не отвисла челюсть.

– Но… Эрни! Сегодня ведь приедет Эрни, и ты ничего не приготовила?

– Какой еще Эрни? – Брови мамы двумя аккуратными стрелками взлетели вверх.

– Мой брат, – тихо ответила Нина Райн.

– Но у тебя нет никакого брата. Что за чушь!

Эти слова прозвучали, как приговор. Чья-то нелепая шутка, которая в итоге оказалась ужасной правдой. Та радостная Нина Райн погибла под завалами разрушенных иллюзий. Она похоронена где-то внутри меня, и я иногда так же, как сейчас, навещаю ее жалкие останки.

С тех пор я редко улыбаюсь и часто смотрю на снег, размышляя обо всем, что со мной случилось за последние два месяца.

Об одноклассниках, которые постоянно надо мной смеются, о школе, где все напоминает об Эрни, о доме, который тоже стал предателем и где-то спрятал все, что связано с моим братом. Его комната за одно утро стала пустой. Ни плакатов, ни одежды – ничего, что принадлежало Эрни, там теперь не было. Я судорожно проводила рукой по стенам, где виднелись следы скотча: еще недавно здесь висел плакат с любимым диджеем Эрни. В голове красными буквами пламенел один вопрос: «Как такое возможно?»

Почему все забыли о существовании брата? Соседи, бывшие одноклассники и даже мама твердили одно: Эрни Райн никогда не существовал. Это все твои галлюцинации, Нина. Так бывает, тебе нужно просто немного прийти в себя. Они смотрели на меня с жалостью, словно я только что сбежала из Уайтенгема и пыталась доказать, что наш президент – злобный пришелец с Марса.

Это стало невыносимым. И под конец я сдалась.

Помню нью-йоркский кабинет мисс Морган. Табличку «Сюзанна Морган – квалифицированный частный психотерапевт», взволнованное лицо мамы, которая вцепилась пальцами в мое плечо, словно боясь, что злобный врач меня съест.

И бледное лицо Сюзанны Морган в приглушенном свете ламп:

– Вам не о чем волноваться, мисс Райн. Просто подождите снаружи.

С виду мисс Морган была похожа на добрую тетушку из детских сказок: изящный костюм, понимающая улыбка, движения легкие и плавные.

– Проходи, Нина. – Она жестом позвала меня за собой, услужливо отодвинула стул и налила в фарфоровую чашку ароматный красный напиток.

– Не волнуйся, это всего лишь вишневый чай. – Мисс Морган, похоже, поймала мой растерянный взгляд и села напротив.

– Расскажи о себе, – начала она, предварительно изобразив свою коронную улыбку.

– У меня есть брат, только…

– Нет-нет, я хочу знать, что в твоей жизни происходило до брата. Приходилось ли терять родственников?

Этот вопрос ввел меня в ступор. Я болезненно поморщилась и, вздохнув, ответила:

– Да. Отец умер, когда мне было тринадцать лет. Его ограбили и убили на заправке в Нью-Йорке. Убийцу так и не нашли.

– Вот как. – Мисс Морган пристально на меня смотрела, пока я рассказывала грустную историю о папе. Затем с улыбкой достала небольшую стеклянную бутылку с янтарной жидкостью, ловким движением плеснула себе немного в вишневый чай и тихо сказала:

– Знаешь, Нина, мне тебя жаль, я говорила с твоей мамой и прекрасно знаю о выдуманном Эрни. У нас есть два варианта: сильнодействующие психотропные препараты, после которых ты возненавидишь все на свете, или…

– Никакого Эрни не существует, – с готовностью выпалила я, ухватившись за последнюю ниточку ускользающей надежды, протянутую заботливой собеседницей.

– Молодец. – Она склонила голову набок. – Таблетки я тебе все равно выпишу, но менее сильные, чем следует. Что с этим делать, решай сама. И еще: два раза в неделю ты будешь приезжать ко мне и рассказывать о своих страхах и фобиях.

Я облегченно вздохнула и неожиданно для себя улыбнулась в первый раз за долгое время. Все-таки мисс Морган была классной, хоть и немного странной. Она не исцелила меня, не выкинула образ Эрни из моей головы, но научила врать. Ложь во спасение, обыденная ложь, ложь для любопытных соседей – в моем арсенале появилось множество разных уловок и правильных слов, они стали оружием против жестокого мира, который твердил, что Эрни Райна не существует.

Взгляни на этот прекрасный мир,Для счастья сердце распахни.

Глубокий женский голос из радиоприемника заставил меня очнуться. Я прислушалась к звукам неизвестной мелодии, которая прекрасно подходила к снежному покрывалу за окном. Какой невыносимо холодный март! Иногда мне кажется, что этот снег не растает никогда. И маленький городок Рингвуд будет похоронен под бесконечными сугробами, похожими на сладкую вату из местного супермаркета.

Внезапно раздался звук дверного звонка, послышались мамины шаги, скрипнула входная дверь.

– Заходи, Матильда! Как я рада тебя видеть!

Я тяжело вздохнула. Похоже, к нам в гости заглянула миссис Бригс – главная сплетница Рингвуда.

– Тяв-тяв, – раздалось эхом из коридора.

Конечно же, миссис Бригс взяла с собой своего любимого питомца – отвратительного йоркширского терьера по кличке Батон.

– Фу-фу, какой некультурный песик, ты опять жуешь ботинки Нины, – миссис Бригс притворно запричитала.

У нас с Батоном была холодная война. Он постоянно на меня лаял и пытался сжевать мою любимую обувь, а я в ответ лишь прожигала терьера взглядом под аккомпанемент оханий миссис Бригс.

– Нина-а! Пора завтракать!

Услышав голос мамы, я уныло поплелась на кухню, где царила суета и звуки женских голосов вперемешку с тявканьем Батона.

Запах тыквенного пирога немного улучшил мое паршивое настроение.

– Здравствуй, Нина! – Миссис Бригс помахала рукой с пухлыми пальцами, усеянными многочисленными кольцами.

В своем любимом шерстяном платье оранжевого цвета она походила на гигантскую хеллоуинскую тыкву. Батон в красном меховом комбинезоне величественно сидел на стуле рядом со своей несносной хозяйкой.

«Как хорошо, что мы снова вместе!» – сладко пел незнакомец по радио.

– Доброе утро, миссис Бригс. – Я села за стол рядом с мамой.

Увидев меня, терьер начал тихо рычать.

Мама поставила на стол ароматный пирог.

– Как мило, что ты зашла, Матильда, в такую погоду на меня обычно нападает тоска, поэтому я очень рада.

– Я тоже, Джанетта, – миссис Бригс, как обычно, перебила подругу, разглядывая облако сахарной пудры и лимонные дольки на золотистой корочке пирога.

– Какие новости? – Мама погладила по голове Батона.

– О, ты не поверишь. – Глаза миссис Бригс сузились в две щелочки, на губах появилась хищная улыбка.

Сплетни в Рингвуде растут быстро, как сорная трава на заброшенном поле. Многие горожане, услышав очередную новость о забуксовавшей в снежном завале соседской машине, становятся похожи на почуявших добычу гончих. Вот и сейчас в глазах маминой подруги вспыхнул азарт.

– Прачечная «Чистота Уэллис» снова закрывается, говорят, ее хозяйка, несносная чистоплюйка Марго Уэллис, выиграла в новогоднюю лотерею и неприлично разбогатела! Ты только подумай, Джанетта! Каким-то высокомерным девицам достается счастливый билет! А честные горожане, как мы с тобой, вынуждены прозябать всю жизнь в провинции.

Затем миссис Бригс перевела взгляд своих маленьких, похожих на бусины, глаз на меня.

– Кому я жалуюсь! Да простит меня господь! Бедного Джона уже нет с нами три года, и несчастная малютка Нина…

Она посмотрела на меня со скорбью в глазах, словно я доживала последние минуты. В такие моменты моя ненависть к миссис Бригс возрастала с завидной скоростью. Эта женщина каждый раз напоминала нам о том, что папы больше нет, к тому же она считала меня полностью съехавшей с катушек и безнадежной девицей.

– Миссис Бригс. – Я поднялась из-за стола. – Со мной все в порядке, мы с мамой вполне счастливы, и не надо нас жалеть!

В воцарившейся тишине слышалось только злобное тявканье Батона. Даже музыка на радио как будто смолкла.

– Тяв-тяв, ты все врешь! – Батон продолжал заливисто лаять. – Тяв-тяв, все знают, что Нина Райн – сумасшедшая!

И тут я поняла, что выгляжу крайне глупо. Мой маленький бунт будет поглощен океаном жалости сердобольной маминой подруги, для которой мы навсегда останемся этими несчастными Райнами.

– Нина, успокойся, – в голосе мамы послышались нотки льда, – успокойся и сядь.

– О, это наверняка последствие таблеток, – миссис Бригс всхлипнула, – я все понимаю, Джанетта.

Разговор быстро вернулся в привычное русло. Мне оставалось только молча сесть обратно на стул и продолжить исполнять свою незавидную роль «бедняжки Нины».

– Пирог скоро остынет, самое время его попробовать. – Мама с добродушной улыбкой положила нам на тарелки увесистые куски ароматной выпечки.

Есть совсем не хотелось. Я вяло ковырялась в тарелке, слушая, как они с подругой обсуждают последние сплетни:

– Говорят, демократы снова победят.

– У Кэнделлов до сих пор во дворе огромный отвратительный скелет с осенней распродажи. Хотя Хэллоуин уже давно прошел! От вида этого пугала мне становится не по себе!

– Тебе идет это платье, дорогая Матильда.

Под песню Синатры мы с Батоном испепеляли друг друга взглядами. От скуки я представляла, что бы сказал любимый пес миссис Бригс, умей он говорить:

– Тяв-тяв, ты просто сумасшедшая девчонка! Тяв-тяв, никто и никогда тебе не поверит!

– Спасибо за восхитительный завтрак, Джанетта!

Миссис Бригс встала и грузной походкой направилась к двери.

Наконец-то! Я тяжело вздохнула, провожая взглядом упитанного Батона, семенящего рядом с хозяйкой.

– Заходи почаще, Матильда. – Мама завершала эту процессию.

– О, чуть не забыла. – Миссис Бригс резко развернулась, отчего Батон с тявканьем отпрыгнул назад. – Ваш почтовый ящик был открыт, и там лежало письмо.

Она протянула мне большой фиолетовый конверт:

– Кажется, это тебе, Нина.

В этот момент случилось нечто странное. Батон, оглушительно залаяв, ринулся к конверту.

Его челюсть сомкнулась в паре дюймов от письма.

– Бато-о-о-о-он! – Хозяйка быстро схватила его за шкирку, но пес не унимался, продолжал рычать и извиваться в руках миссис Бригс. – Плохой, плохой!

Она щелкнула его по носу и быстро направилась к выходу.

– Какая муха тебя укусила? Что за манеры!

Я молча держала в руке фиолетовый конверт. На нем было написано: «Нине Райн от заместителя директора частной академии „Нортенвиль“ Клайса Голдрейна».

2. Серый человек

Мое сердце пропустило пару ударов. Конечно, я писала в Нортенвиль и даже приезжала туда на электричке, пытаясь найти хоть какую-то информацию об Эрни. Но меня даже не пустили внутрь! Охранник у ворот сказал, что вход только для студентов и их родственников, никакого Эрни Райна среди них, конечно же, не было.

Неужели они, спустя столько времени, прочитали мои электронные письма? Тогда почему прислали ответ на бумаге?

Что-то здесь не так. Я дрожащими руками открыла конверт, который оказался не запечатан. Судя по всему, миссис Бригс успела сунуть свой любопытный нос даже сюда.

От бумаги пахло какими-то до боли знакомыми цветами. Фиалками или нарциссами?

«Уважаемая мисс Райн, в старшей школе-академии „Нортенвиль“ освободилось одно вакантное место для обучения. В связи с этим приглашаем вас…»

Тонкий лист выскользнул из рук, и я машинально села на стул, безучастно глядя в пол. Не может быть! Приглашение из самого Нортенвиля!

В начале года мы с Эрни вместе подавали документы о переводе, но грант на обучение Нортенвиль выделил только моему талантливому брату. Перед Ниной Райн двери престижной частной школы остались закрытыми.

Я бережно подняла листок и продолжила читать, пропуская удары сердца:

«Рассмотрев ваши блестящие результаты, мы приняли решение о предоставлении гранта на обучение».

Я тяжело вздохнула и перевела взгляд на сугробы за окном. Грант на обучение! Значит, маме не придется влезать в долги. Вспомнилась реклама, которую осенью крутили по телику: «Блестящее будущее с Нортенвилем. Наши выпускники учатся в лучших университетах Америки».

Вспомнилось здание с высокими башнями на фоне бесконечного леса, высокомерные лица учеников в идеальной школьной форме со значком в виде красного кубка, обвитого золотой лентой – эмблемой Нортенвиля.

Я с шумом втянула воздух, пытаясь прийти в себя. В этот момент перед глазами возникло лицо Эрни, а потом я вспомнила наш последний телефонный разговор перед его пропажей.

– Здесь творится что-то странное, малявка Нина…

– Мне уже интересно. Крутой Эрни куда-то вляпался? У моего брата проблемы с законом?

После этих слов в трубке повисла тишина. Я слышала только взволнованное дыхание Эрни. В этот момент мне стало понятно, что брат не шутит. Мой улыбчивый Эрни чего-то боялся.

Он не пугался медведей в рингвудском лесу, тонкого весеннего льда на наших озерах и даже маминого гнева. Черт возьми, да Эрни был самым бесстрашным человеком на свете!

Поэтому, услышав эту давящую тишину в телефоне, я тоже испытала какой-то необъяснимый страх.

– В мире есть действительно жуткие вещи, малявка Нина. Дома все обсудим, и не забывай носить амулет, который я тебе прислал!

После этого мы болтали о всяких бытовых мелочах типа рингвудской школьной газеты и барсуков, которые часто приходили в поисках еды к нашему дому.

«Дома все обсудим».