Sin noticias de Dios

Игорь Римски

Sin noticias de Dios

– Адам и Ева были идеальной парой, – заявил муж, появляясь на пороге кухни в рубашке с небрежно расстёгнутой верхней пуговицей.

– Что? – переспросила я, не расслышав, взбивая яйца для омлета. Венчик ритмично стучал о стенки миски, а мысли были поглощены списком дел на день.

– Адам и Ева были идеальной парой, – повторил муж, подходя ближе и заглядывая в мою миску. – Ну, по крайней мере, так принято считать.

Я замерла, венчик повисел в воздухе.

– Да а а… А мы с тобой?

Муж улыбнулся, но взгляд остался серьёзным. Он отошёл к зеркалу в прихожей и начал завязывать галстук – неторопливыми, выверенными движениями, как всегда, когда хотел собраться с мыслями.

– Они были первой и последней идеальной парой, – сказал он, аккуратно выравнивая узел. – А мы с тобой – просто лучшая из лучших!

Я оторвалась от омлета и посмотрела на мужа. В утреннем свете, пробивающемся сквозь жалюзи, его силуэт выглядел особенно чётким.

Это сродни теории Большого взрыва – грандиозного, непостижимого события, положившего начало всему сущему. Пока Адам был один, он пребывал в состоянии первозданной целостности. В нём не было раздвоения, сомнений, рефлексии – лишь чистое, незамутнённое бытие. Он был олицетворением совершенства, замкнутой системой, не нуждающейся ни в чём извне.

Но Богу, видимо, было угодно нарушить эту идеальную симметрию. Потребовалось зеркало – Ева. Не как соперник, не как противоположность, а как отражение, позволяющее увидеть себя со стороны. Без Евы Адам неизбежно скатился бы в нарциссизм – вечное созерцание собственной безупречности, лишённое глубины и развития. С Евой же возникла динамика, диалог, взаимное обогащение. Они стали идеальной парой, единым целым, где два начала не растворялись друг в друге, а, напротив, обретали полноту через соединение.

Однако эта гармония оказалась хрупкой. Изгнание из рая стало тем самым «взрывом», запустившим неконтролируемую цепную реакцию. Адам, некогда цельный, разлетелся на триллионы осколков – потомков, рассеянных по времени и пространству. Каждый из них нёс в себе частицу изначального совершенства – столь малую, что её почти невозможно уловить, едва заметную искру божественного замысла.

И вот в этом кроется трагедия и одновременно красота человеческого существования. Даже такая ничтожная частица обладает невероятной гравитацией – силой любовного притяжения. Она пульсирует в нас, как далёкая звезда, манит, зовёт, заставляет искать. Люди метаются в поисках совершенства, надеясь найти того единственного, кто восполнит их внутреннюю неполноту. Они верят: стоит встретить «своего» человека – и всё встанет на свои места, мир обретёт смысл, а душа – покой.

Но стрелка компаса любви вечно вращается в нашем сердце, так и не находя верного направления. Почему? Потому что его не существует. Идеальная точка притяжения – иллюзия, фантом, порождённый тоской по утраченной целостности. Мы ищем не другого человека, а себя – ту самую частицу Адама, что живёт в каждом из нас.

Фрейд был не прав, сводя всё к сексу. Истинная движущая сила – не инстинкт, а жажда любви, стремление к воссоединению с утраченным целым. Именно поэтому люди так часто кидаются от одного возлюбленного к другому, словно пытаясь собрать из разрозненных фрагментов недостающую часть себя. Они меняют партнёров, надеются, разочаровываются, снова ищут – и никогда не находят окончательной гармонии.

Потому что изначальную целостность невозможно обрести. Нельзя вернуть состояние до «взрыва», до рассеяния. Нельзя стать снова единым Адамом. И уж конечно, невозможно одновременно обладать всеми женщинами или мужчинами, живущими на Земле – это противоречило бы самой природе человеческого существования, ограниченной временем, пространством и индивидуальностью.