Василиса в царстве Кощея

Надежда Соколова

Василиса в царстве Кощея

Глава 1

Я тихо материлась, сидя в камере. Портал, как ни странно, сработал. Но как?! Вот спасибо тому специалисту, что занимался настройкой этого кольца! Видимо, для него фраза «в замок Кощея» была исчерпывающей инструкцией. Какая разница, в какую именно его часть приземлиться, правда же?

И теперь мне, великой искательнице приключений, приходится…

Мысль оборвалась, потому что по ноге что-то мазнуло. Шершавое и противное. Рассмотреть виновника в кромешной тьме не было ни малейшей возможности. Оставалось лишь орать, надсаживая горло, и надеяться, что этот концерт оценят до того, как крысы решат, что я – это основное блюдо.

Услышали. К добру ли, не знаю, но через несколько минут вдали скрипнула дверь, а в подвале появился свет. Такой желанный и долгожданный! Люди! Ну, или кто они там были. В тот момент это не имело ни малейшего значения.

Свет приблизился, заставляя меня зажмуриться. Когда я проморгалась, передо мной стояли двое мужчин. Оба видные, с такими лицами, что глаз не отвести. «Ну хоть раз в жизни должно же повезти, – подумала я. – Надеюсь, один из них – Кощей. А то как-то неловко объяснять, что я прорвалась сквозь магические барьеры ради кого-то не того».

– Вы кто? – приятным баритоном спросил тот, что был повыше и смотрел на меня с деловым интересом. – Как вы сюда попали?

«Магией, милый человек, магией! – едва не сорвалось с губ. – Не пешком же я сюда добралась».

– Тут крысы, – жалобно сообщила я, всё ещё щурясь от света. – Спасите, пожалуйста!

– Вообще, это подвал, – с лёгкой усмешкой заметил второй. – Здесь крысы – часть интерьера. А вот вас здесь быть не должно. Кощей, пошли. Оставим её познавать местную фауну.

Я невольно вздрогнула, и не только от страха. Имя «Кощей» прозвучало как ответ на мои невысказанные надежды.

– Добрый ты, Горыныч, – хмыкнул первый, заметив мою реакцию. – Не слушайте его. Сейчас мы вас вытащим.

– И напрасно, – проворчал тот, кого звали Горынычем. – Мешаем природному равновесию.

Дверь моей камеры с видом на вселенское зло – а это был обычный ржавый железный лист – подалась не сразу. Кощей уперся в нее плечом, и с громким, душераздирающим скрипом, который, казалось, протестовал против самого факта своего существования, она наконец отворилась.

Он протянул мне руку – длинные, тонкие пальцы, удивительно изящные для того, кто только что выламывал дверь. Я с некоторым сомнением посмотрела на свою собственную, грязную и слегка подрагивающую, но все же приняла помощь. Его хватка оказалась на удивление твердой и надежной. Он поднял меня так легко, словно я была пушинкой, а не трясущейся от страха дурочкой, успевшей за время заточения основательно устать.

Мои ноги не хотели слушаться, подкашиваясь и дрожа с мелкой дрожью, от которой нет никакого спасения. Каждый шаг по каменным ступеням, ведущим из подземелья, давался с трудом. Я шла, цепляясь за прохладную стену и чувствуя, как по спине бегут мурашки от пережитого ужаса. Кощей двигался чуть впереди, его темный плащ колыхался в такт шагам, отбрасывая причудливые тени в свете его же собственного магического свечения.

А сзади, словно мрачный аккомпанемент, звучал ворчливый бас Горыныча.

– И зачем мы тащим сюда первую попавшуюся проходимку? – бубнил он, тяжело ступая по ступеням. – Наверняка шпионка. Или хуже. Никто просто так в наших подвалах не появляется. Теперь смотри, придется дезинфицировать всё помещение, крысы теперь нервные будут… Нарушили весь режим.

Я пыталась не обращать на него внимания, сосредоточившись на том, чтобы не споткнуться и не скатиться обратно в темноту, к своим зубастым «друзьям». Но его слова задевали, впиваясь в и без того расшатанные нервы. Единственным лучом света в этой ситуации был сам Кощей, который, кажется, сохранял подобие спокойствия и не собирался пока что вышвыривать меня обратно.

Наконец, мы выбрались из подземелья, и я оказалась в нормальном, человеческом, если можно так выразиться, коридоре замка. Воздух здесь пах не сыростью и страхом, а чем-то древним и дорогим. Меня всё ещё мелко трясло, но теперь это была скорее реакция на спасение, чем на крыс.

Кощей что-то негромко сказал, и из соседнего покоя появилась невысокая девушка с очень серьезным лицом и в безупречно сидящем платье.

– Лиза проведет вас в покои и поможет привести себя в порядок, – сообщил он, и его тон не предполагал возражений.

Я послушно поплелась за Лизой, чувствуя себя забрызганным грязью щенком на выставке породистых собак. Мои новые апартаменты оказались куда уютнее камеры: здесь было огромное кровать с балдахином, ковры и даже горящая в камине жаровня.

Лиза, не тратя слов, сняла со своей шеи тонкую серебряную цепочку с каким-то тусклым камешком, провела им по рукаву моего темно-синего дорожного платья – того самого, в котором я предстала перед крысиным царством, – и произнесла заклинание. Я ожидала фейерверка, но всё обошлось легким серебристым сиянием. Пыль, пятна и помятости исчезли, будто их и не было. Платье стало выглядеть так, будто его только что принесли от лучшего портного. Вот бы такой амулет в моём мире – состояние бы сделала на химчистках.

– Ужин через полчаса, госпожа, – сухо проинформировала Лиза и удалилась, оставив меня наедине с роскошью и диким голодом.

Эти тридцать минут я провела, пытаясь придать своему внешнему виду хоть каплю достоинства и безуспешно стараясь не прислушиваться к урчанию в животе. Ровно в назначенное время Лиза возникла в дверях снова, и мы отправились в столовую.

Она оказалась огромным залом с дубовым столом, за которым уместилась бы вся моя родная деревня. Но сегодня компания была небольшой. Во главе стола, в высоком кресле, похожем на маленький трон, восседал Кощей. Он сменил плащ на темный, строгий кафтан, и при свете свечей выглядел менее зловеще и более… аристократично.

Напротив него, с выражением человека, которого оторвали от крайне важного дела (вроде ворчания в одиночестве), сидел Горыныч. Он бросил на мою персону короткий, оценивающий взгляд и тут же углубился в изучение содержимого своего кубка.

Я робко присела на свободный стул, который с гулким скрипом отодвинула для меня Лиза. Запах еды сводил с ума. Мне было невыносимо любопытно, что же сейчас будет, но куда сильнее, чем нетерпение узнать свою судьбу, было просто звериное желание поужинать.

Глава 2

Ели тут, надо отдать должное, сытно и без тени диетического фанатизма. Стол ломился от яств, словно готовился к осаде не армией, а одним-единственным, но очень голодным гостем. Красовались два вида пирогов – с мясом, от которого шел душистый пар, и с рыбой, золотистой и ароматной. Рядом в глиняных горшках дымились три вида каш: пшенная, гречневая и какая-то загадочная, с грибами и луком. Атаку пехоты поддерживала тяжелая артиллерия: румяные сырники со сметаной, стопка тонких, ажурных блинов, и два вида икры – черная, отливающая благородным глянцем, и красная, веселая и яркая. В общем, стол был богатый, если можно так выразиться о пиршестве, достойном сказочного царя.

Пока я, стараясь сохранять остатки приличий, мучила два блинчика и три сырника, мужчины действовали без тени сомнения. Кощей с видом знатока уплетал рыбный пирог, а Горыныч, не стесняясь, закладывал за обе щеки гречневую кашу, периодически заедая ее куском мяса из второго пирога. Закончили мы, что удивительно, практически одновременно. И уж тогда, когда слуги бесшумно унесли грязную посуду и поставили на стол дымящийся самовар с фарфоровыми чашками, началась та часть вечера, которой я бессознательно опасалась – расспросы.

Кощей отхлебнул чаю, поставил чашку с легким стуком и устремил на меня пронзительный взгляд. Свечи отбрасывали на его лицо подвижные тени, делая выражение еще более нечитаемым.

– Так кто же вы, незнакомка, и что делали в моих подвалах? – спросил он с легкой, почти насмешливой интонацией, внимательно рассматривая мое темно-синее платье, которое после магической чистки выглядело лучше, чем в день покупки.

Отведя глаза к своей чашке, я сделала глоток чая для храбрости. Голос прозвучал чуть глуше, чем я хотела.

– Василиса, – представилась я, чувствуя, как горит лицо. – Замуж за вас хочу.

Раздался звук, словно Горыныч пытался протолкнуть горло через сито. Он закашлялся так, что затряслись даже его мощные плечи. Небось, солидный кусок того самого мясного пирога решил пойти обратным ходом. Я бы, конечно, постучала его по спине, до такой степени он вызывал жалость, но не дотянуться. Потому просто вложила в голос всю возможную участливость и пожелала:

– Здоровья вам.

Эффект был обратным ожидаемому. Горыныч хватанул ртом воздух, замер, и его лицо начало приобретать цвет перезрелой сливы. Я уже побоялась, что мое сватовство закончится не венчанием, а внезапной кончиной свидетеля со стороны жениха. Но нет, пронесло. Он умудрился выправиться, прокашлялся так, будто выплевывал легкие, и посмотрел на меня глазами, полными неподдельных слез. Просипел, едва шевеля губами:

– Спасибо, не нуждаюсь.

И, словно этого было мало, он еще и кончиком ножа быстренько начертил на столе круг, явно обережный, и отодвинул от себя солонку. От меня, видимо. Наивный. Если бы защититься от назойливых невест было так просто, все мужское население волшебного мира уже ходило бы в кругах и с солью в карманах.

Кощей тем временем, наблюдавший за этой пантомимой, тихо хмыкнул. В его взгляде мелькнуло что-то похожее на развлечение.

– А вы откровенны, Василиса. Прямолинейны. Это… освежает. И зачем вам я? – он развел руками, указывая на окружающую нас готическую роскошь. – Вокруг, насколько мне известно, полно других холостых мужчин, не обремененных вечностью и скелетами в шкафу, если вы понимаете, о чем я. Тот же Финист Ясный Сокол, например.

– Ты еще ей Лихо Одноглазое предложи в мужья, – проворчал Горыныч, наливая себе новую чашку чая с таким видом, будто это не чай, а целебный эликсир. – Хотя… – он бросил на меня оценивающий взгляд, – думаю, отличная пара получится. Оба с характером.

Я тяжело вздохнула, позволив плечам обреченно опуститься. Делала я это красиво, с легким драматизмом, надеясь, что игра стоила свеч.

– Я проклята, – выдохнула я и развела руками, как бы демонстрируя всю свою беззащитность перед лицом рока. – И снять это проклятие может только очень сильный маг. Наподобие вас. Очень-очень сильный.

Кощей, до этого полулежавший в кресле с видом человека, наблюдающего за интересным спектаклем, выпрямился. Его брови плавно поползли вверх.

– Вот как? – в его голосе прозвучало неподдельное любопытство, смешанное с долей скепсиса. Он прищурился, будто пытаясь разглядеть на мне магическую печать. – И что же это за проклятие? Признаться, я ничего подобного на вас не вижу. Ни темных меток, ни ауры порчи… Выглядите вы… целостно.

– Постоянное, тотальное и совершенно беспросветное невезение, – объявила я с горькой торжественностью. – Которое, что самое неприятное, как грипп, распространяется и на тех, кто находится со мной рядом. Эффект радиусом примерно в три метра.

В качестве наглядного и очень своевременного доказательства я безнадежно махнула рукой. И, словно сама вселенная только и ждала этого сигнала, с потолка, с мерцающего под свечами каменного свода, оторвался приличный, с ладонь величиной, кусок старой побелки. Он не просто упал. Он с легким шелестом, словно паршивый снежок, спланировал прямиком на макушку Горынычу, который как раз мрачно отхлебывал чай.

На его темных волосах образовалось идеальное белое пятно. Он замер.

И затем из его груди вырвался такой сочный, многослойный, богатый на метафоры и отсылки мат, что я мысленно ахнула от почтительного восхищения. Мои деревенские родственники в гневе были просто поэтами-любителями по сравнению с этим виртуозом. Это была целая симфония негодования! Я и Кощей, забыв о приличиях, просто заслушались. Кощей даже прикрыл глаза, будто вкушая редкое вино.