Музыка Сфер

Александр Кондрашов

Музыка Сфер

Пролог

Однажды младенцу в утробе матери приснился сон. И в этом сне не было ничего. Только тьма окутывала бедного малютку. Дитя ещё не знало, что такое мир и как он выглядит, но мрак испугал его. Обычно ему снилось что-то необычное, не поддающееся описанию, то, чего он даже не вспомнит, когда вырастет. А в тот момент не было ничего. И ничто как будто смотрело недобрыми глазами, следило за незваным гостем, словно размышляя, что с ним теперь делать.

Младенец испугался и от страха совершил первое волшебство. Оно появилось, как и тьма как будто из ниоткуда, однако имело всю силу и мощь, на которое только способно чудо, порождённое сознанием невинного существа. И тогда тьма отступила. Бросилась наутёк, поджав хвост, не в силах выдерживать силу этого чуда. Во тьме засиял Свет. Посреди огромного, всепоглощающего ничего светилось огромное величественное Солнце. С первых секунд своего существования, оно преисполнилось любви ко всему, что его окружало. А поскольку на тот момент вокруг была только тьма и пустота, Солнце искренне, от всей души полюбило их. И поняло, что друг без друга им больше не суждено существовать ни в одной из точек мироздания. И это будет не борьба, а сосуществование. Пусть и не сейчас. А невообразимое количество времени спустя.

Солнце призадумалось. Время. Его пока что ещё не существовало, однако это было именно то, что стоило создать в первую очередь. И тогда стало Время. Оно начало свой стремительный бег и теперь уже просто не могло остановиться никогда во веки вечные. Солнце огляделось по сторонам и также, как и дитя, ничего не увидело. Младенец уже видел другие сны и посреди бесконечного ничто, Солнце осталось одно. И при этом оно осознавало, что излучает Свет. Солнце подумало, что Свет есть Истина и он должен быть везде, в каждом живом существе. И тогда стал Свет. С тех пор так и повелось: Свет жил во всех формах жизни. Хотя пока что их ещё и не существовало.

Солнце осознало, что ему нужно делать. Эта мысль просто появилась, ощущалась абсолютно верной и правильной. Но для начала Солнцу требовалось осознать себя. И тогда стало Осознание. Именно благодаря ему, Солнце могло проделать всю ту работу, что должна была быть проделана. И поначалу ничего не происходило. Однако уже очень скоро всё изменится. И Осознание станет одной из важнейших Ступеней.

Осознав себя, Солнце поняло, что ему нужно где-то жить. Потому что быть посреди ничего ощущалось каким-то неправильным. И тогда Солнце создало колоссальных размеров Город. На протяжении тысячелетий он будет являться во снах миллиардам разумных существ, служа их путеводной звездой и напоминанием о том, где всем им суждено однажды встретиться. Город был прекрасен. Однажды он наполнится и прозвучит Великая Песнь.

Передохнув какое-то время, Солнце приступило к созданию всего сущего. Процесс это был трудный и занял не один миллиард лет. Но Солнце не знало усталости. Его переполняла радость и задор, вокруг него творилась Вселенная. И когда Вселенная была создана, Солнце создало Жизнь. Потому что пустая Вселенная навевала грусть, некому было ей любоваться, радоваться и светить. И тогда стала Жизнь. Солнце устало выдохнуло и окинуло взглядом плоды своих трудов. Вселенная была великолепна, почти безгранична и таила много интересного и увлекательного. И совсем скоро её начнут исследовать.

Что-то привлекло внимание Солнца. Осознание заработало как-то по-новому. Что-то менялось. Стремительно распадалось и выравнивалось, крутилось и переворачивалось, выстраиваясь в каком-то строгом порядке. И тогда появились Миры. Появились Священные Лучи и Столп Мироздания. Расправил плавники первый Космический Кит и тут же затянул радостную песнь о своём рождении. А самое главное: появилось Множество. Миры и галактики в самых разных вариантах и формах, однако имеющие один общий источник. То, что люди с одной крохотной планеты однажды назовут параллельными реальностями. И реальности множились с каждой минутой.

Солнце поняло три вещи. Во-первых, оно более не властно напрямую над своим творением. Как и всякое творение, оно зажило своей жизнью и теперь можно было только наблюдать и направлять. Во-вторых, Солнце видело все варианты всех возможных миров одновременно. Оно догадывалось, что почти никто во всём мироздании поначалу не сможет держать в уме такой пласт информации, а поэтому Пробуждение и Осознание должно быть постепенным. В-третьих, Свет будет сиять везде. И уже тогда было ясно, что однажды весь он вернётся в Город.

Впрочем, как уже было сказано, отныне и вовеки, Свет и Тьма будут жить в тесном симбиозе. Потому что Свет проникает постепенно и не всегда ему будет легко на его пути. А к тому же он отбрасывает тень, которая и есть Тьма. И пока зажжётся достаточно душ, чтобы полностью осветить всё сущее, Тьма всегда будет где-то рядом. И Солнце было готово принять эту Тьму, когда она переродится. И уже любило её, хотя знало сколько зла она успеет принести во вселенные.

В Нижних Мирах, далеко под До'умн-Теллюсом, заворочалось что-то, пробуждающееся ото сна. Как и всё разумное, это что-то, эта Одинокая Сила, должна была себя осознать. Но так как в её мире не было Света, Осознание вышло искажённым, перекорёженным, будто злобная карикатура. И её Путь обещал быть самым трудным. Хотя она пока этого и не знала, готовясь творить по своему разумению и сознанию. Не знала она и того, что произойдёт уже совсем скоро, не знала, как окажется у стен Города и как будет вынуждена отступить, боясь сгореть в лучах Солнца. Не знала, как сделает из этого совсем не те, искажённые выводы, и Путь растянется ещё на века, эпохи и эоны. Пока что Одинокая Сила только приходила в себя.

В Мире Китов родился тот, кто в будущем встряхнёт мироздание, пройдя перед этим через страшные испытания. Его нарекли именем, вошедшим в легенды: Вак-Хос'Дио.

В оставленной на время колонии на отдалённой планете захлопнулась и рухнула на пропитанный радиацией песок обычная деревянная дверь.

В лесу, недалеко от одного из домов, дети перелетали через реку на верёвке и попадали в загадочную страну. И верёвка с каждым разом истончалась всё больше, неизбежно приближая страшные события.

Четверо собрались проводить ритуал, который станет важен настолько, что никто из них не в состоянии этого до конца осознать.

Ребёнок брал в руки ручку и начинал писать свой первый рассказ. Он прочитает его друзьям, и они будут в восторге от истории про жутких кровожадных уховёрток, выбравшихся из самих недр земли.

Старый алхимик берёт в руки обычный цветок и бросает его в огонь.

Младенец появляется на свет, кричит, в первый раз вбирая лёгкими воздух. Забывая всё то, что снилось ему в утробе.

Всё это одновременно и в моменты, разделяемые целыми эпохами. Во многих вселенных и в неисчислимых их вариациях. В разном порядке и в безупречно логичной последовательности. Мироздание наполняла жизнь. Жизнь и истории.

Глава первая: Роза

Посреди крупного мегаполиса, на пустыре, покрытым слоем пыли и огороженным высоким забором, устало покачнулась ярко-красная Роза. Лепестки её трепетали, листья бессильно поникли. Ветер гонял пыль и очень давно не было дождя. На этот пустырь редко залетали пчёлы, и порой невольно возникал вопрос: а остались ли вообще таковые в этом городе? Но если бы кто-то взялся предположить, что розы могут быть одушевлёнными, он бы сказал, что она не сильно переживала по этому поводу. Она вообще всегда сохраняла неумолимое спокойствие.

Сейчас Роза спала и видела сны. Они приходили к ней запутанным водоворотом образов, похожим на спиралевидные сети из пузырьков, что выпускают горбатые киты, когда стаями выходят на промысел. Каждый пузырёк был отдельной историей, каждый сиял как маленький алмаз. Несмотря на то, что они проносились мимо с невероятной скоростью, Роза успевала как следует рассмотреть все. Иссиня-чёрный стебель задумчиво качнулся, она как будто пошевелилась во сне. Роза ощущала потребность творить, созидать Музыкой. Помогать.

Её бутон слегка приоткрылся, через крохотные пыльцевые зёрнышки словно пробежал едва заметный электрический разряд. Затем ещё и ещё. Цветок словно наполнялся светом, будто внутри его набирало мощь миниатюрное солнце. Образы в спокойном сне посреди жаркого дня понеслись ещё быстрее, Роза как будто старалась что-то отыскать. Где-то далеко от пустыря пронзительно крикнула какая-то птица. На забор тяжело опустился большой жук с блестящей спинкой и принялся чистить задними лапками тонкие крылышки. Ветер усиливался, однако Роза этого не замечала. Её внимание целиком было поглощено одним видением, что задержалось на долю мгновения дольше остальных.

Мир, откуда оно явилось, стоял на грани. Люди, устремив свой взор к звёздам, совсем не обратили внимание на то, что угроза их существованию пришла из далёкого будущего. Потомки этих восторженных мечтателей, отстоявшие от своих пращуров на сотни поколений, постепенно погружались в пучину беззакония и балансировали на границе с первозданной Тьмой. Пока однажды не обнаружили себя далеко за пределами любого отблеска Света. И Тьма приняла их в свои объятия, принялась нашёптывать свои секреты. Казалось, что в этом и заключается спасение. Темные тайны и древние знания открыли людям возможность вернуться назад. В то время, когда ещё существовала надежда.

Пришельцы из другого времени принялись за настоящее истребление. Они решили очистить этот мир своими сверх развитыми технологиями, чтобы вернуть его себе. Им был обещан покой и процветание. Затуманенный разум людей не понимал всей опасности и лживости этих обещаний. И теперь их ветка реальности грозила схлопнуться из-за завихрений парадокса.

Небо над мегаполисом начало темнеть, в воздухе пахну́ло влагой. Ветер усиливался, и жук поспешил ретироваться в поисках подходящего укрытия. Всполохи света внутри бутона цветка мерцали всё ярче. Невидимые невооружённым взглядом датчики, которыми был богато уставлен весь пустырь, зарегистрировали значительное повышение псионической активности. Роза снова начала источать Музыку.

Обитатели обречённого на уничтожение мира были вынуждены вспомнить давно забытое военное ремесло. Причём, из-за ряда особенностей вторгнувшегося неприятеля, им приходилось пользоваться примитивным по их меркам оружием. Человечество несло потери, а пришельцы только усиливали свои позиции. И тогда многим из обороняющихся стали сниться сны, столь живые, красочные и воодушевляющие, что ничего подобного они даже не могли припомнить. И в этих снах они слышали Музыку. Музыка эта дарила тепло, вселяла спокойствие в душу и словно бы придавала сил. Она будто останавливала всё происходящее, заставляла его отступить. А если из глаз начинали течь слёзы, то это были не слёзы боли, они очищали и словно вымывали весь страх из твоего сердца. И поднимали дух. В людях стала крепнуть уверенность, что древние, могучие силы, про которые им поведали много поколений назад, снова пришли в движение и защищают их.

Боевой дух сопротивляющихся окреп, они с новой силой бросились в бой. И хотя продолжали нести потери, поначалу невидимый их глазу противник стал терпеть поражение за поражением. Бойцы с удивлением обнаружили, что нападающие на них пришельцы – вовсе не чудовища из неизведанных миров. Что они удивительно похожи на людей. Разве что обладали множеством зловещего вида механических аугментаций, говорили на неизвестном языке и по какой-то причине стремились ни в коем случае не попадать в плен, при необходимости добровольно уходя из жизни. И ещё, конечно, их оружие было весьма странным и не понятным для обороняющихся. Никто не видел снарядов, пуль или лучей, однако на поле боя взрывы раздавались, укрепления рушились, а люди падали замертво с ранениями. Порой, многие из них погибали в глубоком тылу будто бы от мощной волны неведомого излучения. Процессы в их организмах просто останавливались. В ответ на усилившееся контрнаступление, удары по тылам людей стали совершаться всё чаще и были всё более жёсткими. И в тот момент, когда казалось, будто бы надежда всё же окончательно утеряна, обороняющимся стал сниться один и тот же сон.

В этом сне человек оказывался на залитом солнцем лугу, рядом со стоящей среди зелени старой мельницей. Подобные можно было теперь увидеть только на страницах книг, таких никто уже не строил, кажется, лет сто. Возле мельницы журчала прозрачная река, лениво крутилось огромное деревянное колесо, вращаемое водой, а на сыром камне сидела деловитого вида лягушка. Из-за угла здания ослепительно сияло солнце и откуда-то оттуда звучала та самая Музыка. Она стала слышна гораздо лучше, словно набирая силу. И кажется стал различим голос, который что-то напевал. Этого голоса прежде никто не слышал, раньше была одна только Музыка без сопровождения. Казалось, что обладатель его вот-вот покажется из-за угла и пойдёт навстречу с распростёртыми объятиями. А когда-таки сомкнёт их, то пахнуть от этого незнакомца будет летом, детством и немного звёздами, далёкими и вечными. И не будет тогда никакой войны, а все, кто погиб, вернутся домой живыми и улыбающимися. В этих снах тоже часто из-под закрытых век лились слёзы. Тёплые и совсем не причиняющие боль. Во сне люди садились на траву, проводили по ней рукой и принимались ждать. Твёрдо намеренные увидеть того, кто так прекрасно пел на незнакомом языке.

Мегаполис наконец-то накрыло тучами. Гром сотрясал округу, в воздухе запахло влагой, и Роза подняла листья навстречу небу. Ветер погнал по пустырю пыль, но уже совсем скоро её прибьёт к земле крупными каплями дождя, влага напитает почву и всё вокруг на короткое время покроется зеленью. Роза раскачивалась под порывами ветра, а всполохи энергии среди её лепестков уже слились в единый быстро пульсирующий кластер. Она излучала Музыку, которая сейчас звучала невероятно воодушевляюще и торжественно. Сверкнула молния. На мгновение сторонний наблюдатель мог бы заметить Лучи, крепкие как никогда, напоённые силой и держащие на себе все существующие миры. Где-то открылась дверь, и на улицу выскочил мальчишка с всклокоченными волосами. Мяукала кошка. А Роза ждала дождя. И пела.

На другом же конце мироздания люди перешли в наступление по всем фронтам. Крепко сжимая примитивные по их меркам винтовки и автоматы, они смело ринулись в бой, а в их головах продолжали звучать невероятной красоты мелодии и ритмы. На самых подступах к вражеским укреплениям произошло то, что даже в теории никто впоследствии так и не смог объяснить. На тот момент солнце уже встало, поле боя было хорошо освещено и с каждой минутой становилось всё светлее, словно кто-то постепенно прибавлял светилу яркости. Было видно, как на укреплениях носятся туда-сюда ещё недавно грозные и пугающие враги, их ряды определённо охватило смятение. И все уже видели, что это просто люди. Испуганные и точно также не очень понимающие, что происходит. А потом солнце будто взорвалось, всё вокруг заполнила невероятной силы вспышка света, заставив всех разом упасть на землю и закрыть головы руками. Были слышны крики неприятеля. Даже не просто крики, настоящие вопли ужаса на незнакомом языке. Музыка выдала громогласное крещендо, грохнула изо всех сил и стихла. Слепящий свет тоже ушёл. И когда люди отважились открыть глаза и встать на ноги, то не поверили своим глазам.

На поле боя не осталось и следа от вражеских укреплений. Или тел. Или оружия. При этом хорошо была видна глубоко вспаханная земля, в которую и были вкопаны невероятного размера стены. Только вот ничего больше не было. Как потом оказалось, такая картина была везде, словно никто никогда на людей и не нападал. Только убитые, раненные и разбитая техника напоминала всем, что ещё минуту назад война была с ними плечом к плечу.

Музыка стихла, хотя в ушах ещё звенело от последних аккордов. Люди никогда её больше не услышат, но запомнят на всю жизнь. Как смогут – воспроизведут, чтобы сохранить память о чудесном спасении. Десятилетия спустя она уже будет везде, не похожая в рамках двух мелодий, но единая по настроению и согревающему теплу. А пока повисла тишина, солдаты ещё не осознали, что произошло. Никто не знал, что война может закончиться вот так, в мгновение ока.

Роза устало покачнулась на стебле. Установленные людьми в зелёных костюмах датчики буднично и уже не в первый раз фиксировали колоссальный всплеск пси-энергии. И пусть любое несанкционированное проникновение на объект, известный в стенах некой организации под номером 7719 ("Пустырь") было практически исключено – теоретический случайный наблюдатель мог бы сделать смелое предположение. По виду качающейся на ветру розы создавалось впечатление, что она очень устала, однако в то же время весьма чем-то довольна. И этот кто-то был бы недалёк от истины. Для людей в немыслимо далёких глубинах Вселенной война длилась долгие месяцы. В мире, где на пустыре росла необычная Роза, прошло всего несколько минут. Она не могла помогать всем мирам без исключения и на постоянной основе. На каждое такое вмешательство тратилось количество сил столь большое, что восстанавливаться порой приходилось не один год. Всё это время Роза могла сделать для огромного и ежесекундно испытывающего страх, холод и боль Множества только одно: спеть.

Дождь хлынул как из ведра, смывая пыль и грязь, накопившуюся за много недель засухи. Мимо пронеслись обломки досок и какая-то серая масса, в которой было невозможно распознать что-то определённое. Роза сгибалась под порывами ветра, почти переламывалась пополам, но стойко выдерживала ревущий поток воды и на самом деле чувствовала себя прекрасно. Песня лилась над свободно вздохнувшим после жары мегаполисом, проникала в каждый его закоулок, приносила радость и вызывала улыбки, даже если люди не знали от чего им вдруг стало так радостно. Песня прорывалась через саму ткань мироздания и разливалась по нему потоком настолько бурным, что даже самый суровый ливень не мог бы с ним сравниться. И везде этот поток очищал, дарил радость и вдохновлял людей. Фактически, он и был чистым вдохновением.

Роза набиралась сил и поднималась. Её широкие листья наливались зеленью, её стебель креп, она всё более пружинисто качалась под каплями ливня. Она знала, что этого запаса сил ей хватит ещё на долгое время. И пусть, не имея возможности вмешиваться, она будет присматривать за мирами и вселенными, источая Музыку и открывая людям путь к познанию.

Когда множество лет назад великий Парацельс сначала швырнул Розу в огонь, а потом возродил её из пепла, она не просто снова стала обычным цветком. Роза переродилась. И теперь в одном из миров она была просто розой посреди пустыря. Её отличал необычный чёрный цвет стебля, да сильнейшая упёртость, благодаря которой цвела она даже зимой, когда всё вокруг покрывал снег – а больше ничего необычного на вид в ней не было. Однако розой она была не везде. Миров было великое множество и в большинстве из них она переродилась во что-то иное. Где-то она стала маяком, стоящим на самой грани реальностей, маяком, который обслуживали жуткие на вид существа. Где-то огромным деревом, раскинувшим свои ветви далеко за границы одного мира, а корни – за границы другого. Где-то – утёсом посреди океана, не понятно как выстаивающим среди бурных волн, когда в любую сторону до самого горизонта сплошь вода. Где-то – продолжающим светить фонарём на развалинах вымершей цивилизации, где некому было удивиться этому чуду, а снующие тут и там звери воспринимали её как должное. А где-то – громадной башней густого чёрного цвета, на вершине которой находилось немыслимое количество дверей, а подступы зорко охранял бдительный и древний алый страж.

И в каждом из миров, покоящихся на ярких словно раскалённая проволока Лучах, Роза видела множество судеб, историй и слагала про них песни. Вот мальчишки строят в лесу индейские вигвамы, отдаваясь этому развлечению со всей присущей их возрасту серьёзностью. Вот небольшой, но храбрый ка-тетпробирается через бесплодные земли. Вот в старый жуткий дом едет группа людей, намереваясь провести там несколько дней и проверить слухи, что ходят про этот особняк. Вот маленькая девочка впервые берёт в руки гитару и проводит по струнам, чтобы годы спустя её слушали с замиранием сердца и слезами на глазах. Вот разработчики создают игру, которая по цепочке повлияет на жизни многих и приведёт в итоге к тому, что один человек станет счастлив и сумеет полюбить себя. Вот на отдалённой планете разумные муравьи (или кто-то на них похожий) подбираются к неведомому космическому кораблю, с опаской поглядывая на его стальную обшивку. Вот под корой другой планеты заворочался во сне древний гигант. Вот в небо под крики толпы взмывает ракета и на всех парах несётся к Марсу, неизведанному, но такому прекрасному. Вот множество космических кораблей собирается неподалёку от орбиты погибающей планеты, чтобы в последний раз окинуть взглядом свою колыбель и навсегда унестись прочь. А вот девушка и юноша сидят под деревом напротив друг друга, смотрят один на другую и держатся за руки, не зная, что их обоих ждёт, а просто наслаждаясь моментом, – и улыбаются. И в их светлых глазах отражается вся вселенная.

А дождь всё продолжался, очищая пустырь от грязи и мусора. Уже скоро опять наступит жаркая погода и пыль начнёт собираться то тут, то там. И снова обычный цветок с необычным стеблем будет раскачиваться под порывами ветра. И снова Роза будет даровать людям Музыку.

Она прожила достаточно на этом свете и могла видеть многое из того, чему ещё только суждено было случиться. Например, она точно знала, что люди в тёмно-зелёных костюмах, что уже не один год осторожно исследуют загадочный цветок и по возможности стараются его оберегать – совсем скоро примутся за строительство. Загремит техника, засуетятся люди, пустырь преобразится. Десятки человек будут работать в несколько смен день и ночь и всё с одной целью – возвести вокруг Розы неприступную крепость. Разумеется, из тёмного камня и зеркального стекла, стрелой устремляющуюся ввысь. Впрочем, само собой, были и другие варианты. Грядущее в этой точке расщеплялось на множество похожих, но всё же отличающихся друг от друга картин, каждая из которых была по-своему притягательной. Так, в одной из этих картин, Розу окружал огромный парк, занимающий всю территорию пустыря. А в другой – массивный исследовательский центр, находящий всё новые и новые способы помогать человечеству. И где-то в одной из этих волшебных картин росла та самая Роза, которая ещё помнила прикосновения рук великого алхимика.

Роза поёт, и Лучи наполняются светом. Роза поёт, и крепкие объятия ни на миг не прекращают сжиматься. Роза поёт, и жизнь наполняет миры. Роза поёт и каждая песнь – это история, порой незримо, а порой весьма прямо связанная с другими. Роза поёт.

Глава вторая: Зов океана

Художница отложила в сторону кисть и окинула взглядом незавершённую картину. Хотя до того момента, как полотно будет полностью закончено ещё оставалось немало времени, она уже сейчас чувствовала, что в этот раз должно получиться. Потому что, если не выйдет с этим пейзажем, можно будет с чистой совестью убрать кисти в ящик и посвятить свою жизнь чему-то другому. Разведению ежей, например. Или исследованию пингвинов в естественной среде обитания. В любом случае это будет лучше, чем продолжать гнаться за неуловимым призраком в попытках перенести на холст то, что она слышала в своей голове. Было только одно «но», которое заставляло её губы расплываться в улыбке и считать, что на этот раз точно получится. Зов звучал всё громче с каждым днём.

Она не могла назвать себя неудачницей в том деле, что придавало ей сил и служило смыслом жизни. Сказать так было бы совсем небольшим, крошечным, чудовищным преуменьшением. Она хорошо рисовала. Нет, снова улыбнулась Художница, что за детские определения. Хорошо рисовали ребятишки в художественной школе, куда её недавно звали в качестве гостьи на небольшое мероприятие. Не стоило излишне скромничать: рисовала она просто превосходно. И хотя в её работах без труда угадывались реалистичные и вполне многим знакомые образы, назвать её реалистом не повернулся бы язык ни у кого. В конце концов, в работах Ван Гога тоже без труда узнавались дома и поля, люди и звёздное небо. Однако назвала бы она Ван Гога реалистом? Разумеется, нет.

Её собственные работы были про чувства и эмоции, которые вызывает повседневность вокруг нас. Она облачала эту повседневность в волшебную вуаль, словно приоткрывала завесу в какое-то параллельное измерение, где всё вроде бы прямо как у нас, но непостижимо прекраснее и совершеннее. И большей части её почитателей этого уже было достаточно, они часто спрашивали, как она видит в обычном нечто настолько прекрасное. Большей части. Возможно, почти всем. Но не ей самой.

С самого детства Художница (которая тогда ещё, разумеется, не была таковой) слышала Музыку. Именно так, с большой буквы. Музыка приходила к ней в разные моменты её жизни, совершенно непредсказуемо и показывала мир за гранью. Так она сама это называла. Когда-то давно она немного боялась этого, даже размышляла не сошла ли с ума. Конечно, это был бы далеко не худший из вариантов сумасшествия, – по крайней мере она видела нечто красивое, а не чудовищ или картины ада – однако оказаться в кабинете психиатра ей всё же очень не хотелось. И тогда она начала рисовать. Разумеется, ещё девочкой она, по словам её родителей, баловалась с карандашами, но после своих размышлений взялась за дело основательно. Пробовала учиться, но учёба по шаблонам и заранее придуманным правилам нагоняла на неё такую скуку, что вскоре она оставила это занятие и принялась изучать холст сама.