Хроники Бездны: Исток

Константин Лифанов

Хроники Бездны: Исток

Глава 1

Лаборатория перспективных квантовых исследований (ЛПКИ). Промзона. Юг Москвы.

– Ну что, Дань, не решился продавать свою «Хонду»? – спросил охранник на КПП, видя, как к воротам подъехал молодой человек на мотоцикле.

– Здорово, Влад. Не-а, я же говорил, что эта красотка мне очень дорога, так что извини.

– Эх, ладно. Ну ты если что знаешь, к кому обращаться первым. Тебя завтра ждать?

– Да, как обычно, к 8:00.

– Ну бывай тогда и не забудь: я первый в очереди на твою «красотку»! – сказал охранник, широко улыбаясь и поднимая шлагбаум.

Парень в ответ кивнул и опустил забрало шлема.

Выехав за ворота, Даня вдруг почувствовал сильную дрожь от асфальта, как при землетрясении. Он остановился и снял шлем. В воздухе появилась тяжесть, как будто пространство стало твёрдым, как бетон. Обернувшись, он увидел, что Влад лежит на дороге, а над комплексом лаборатории, как в фантастических фильмах, начала формироваться воронка из тяжёлых и серых, неестественно плотных туч.

Даня не успел осознать, что означало это нарастающее атмосферное явление. Из центра комплекса, прямо из-под земли, вспыхнул и ударил в уже сформированную воронку ослепительно-белый столб энергии. В тот же миг парня взрывной волной снесло с мотоцикла. Непонятная сила сдавила его тело. Резкая, иррациональная боль пронзила грудь. Даня задохнулся; боль растекалась по венам, как электрический разряд, перегружая каждую мышцу и нерв. Прежде чем сознание окончательно померкло, он успел увидеть, как из проходной выскочила группа в белых защитных костюмах. Они были вооружены и несли странные, гудящие приборы. Люди в белом быстро оцепили его и лежащего охранника Влада. Последнее, что Даня запомнил, как один из них присел рядом, низко наклонился и начал что-то говорить, но звук уже утонул в оглушительном шуме, заполнившем голову.

14 часов после инцидента. Среда, 07:00.

НИИ-10. Район Тушино. Север Москвы.

Голова гудела, словно в ней застрял раскаленный трансформатор. Даня медленно пришел в себя. Он лежал на металлической кушетке в небольшой, залитой искусственным светом комнате. Никаких окон, только матовые белые стены, отдающие холодом. Стерильный запах антисептика резко контрастировал с запахом озона и гари, который он чувствовал перед отключением.

Над ним склонился мужчина в дорогом, но простом костюме – подтянутый, с аккуратной сединой на висках. Это был Доктор Смирнов.

– Наконец-то, – голос Смирнова был мягким и успокаивающим.

– Как вы себя чувствуете, Даниил Константинович? – спросил доктор, не отрывая взгляда от своего планшета.

– Хреново, – прохрипел Даня.

– Где я? И что случилось?

– Вы находитесь в НИИ-10. После инцидента мы перевезли сюда весь персонал ЛПКИ для обследования.

– Инцидент? – Даня попытался сесть, но тело болело так, будто по нему пропустили грузовой состав. – Влад… что с охранником?

– Все под контролем, не беспокойтесь. Произошел несанкционированный выброс энергии из прототипа. Из-за этого вы и остальные получили мощную дозу остаточного поля. Повезло, что обошлось без жертв.

– Остаточное поле? Вы про ту воронку… и столб?

– Это технические нюансы, – Смирнов слегка улыбнулся. – Главное – это то, что с вами все хорошо, впрочем, вас ждет обследование.

– Что именно со мной?

Смирнов замялся.

– Даниил, мы пока не до конца понимаем, как повлиял этот выброс на вас и других работников ЛПКИ. Мы видим аномалию. Она требует немедленного изучения и наблюдения. Вам нужно остаться в НИИ-10 для детального обследования. Временного, конечно, – поспешно добавил он.

Смирнов подошел к двери и активировал панель.

– Я сообщу, чтобы вас подготовили к следующей процедуре. Не пытайтесь вставать.

С этими словами доктор вышел в коридор. Дверь закрылась, щелкнув замком. В тот же миг Даня услышал тихий, но отчетливый шелест форменной ткани и увидел в небольшом окошке двери силуэты двоих мужчин в темной форме. Даня остался один.

"Все под контролем… обошлось без жертв".

Даня прокручивал в голове слова Смирнова. Ложь. Он своими глазами видел, как Влад рухнул на асфальт. Он сам лежал там же, пока его не оцепили вооруженные люди.

А теперь он здесь. НИИ-10.

Он внимательно просканировал комнату. Матовые стены, искусственный свет, герметичная дверь с электронным замком. Это не палата для пострадавших. Это изолятор.

И этот "Доктор Смирнов". Голос мягкий, успокаивающий, но слова… "Инцидент". "Остаточное поле". "Технические нюансы". Он говорил как специалист по связям с общественностью, а не как врач. Значит, он скрыл истинный масштаб катастрофы или произошло что-то реально из ряда вон выходящее.

И зачем-то назвал его "Даниилом Константиновичем". Эта формальность, вкупе с мелькавшими за дверью тенями, подтверждала худшую догадку.

«Похоже, я не пациент, а лабораторная крыса», – осознание было холодным и резким. Столько вопросов оставил после себя разговор со Смирновым. «Значит так: надо понять, что со мной произошло, потому что именно из-за этого я им нужен. И единственный способ это сделать – тот странный пульс в груди».

Даниил закрыл глаза, сосредоточившись. Боль отступила, но осталась тупая тяжесть в груди – словно горячее, плотное ядро. Вокруг этого пульсирующего центра клубилась чистая, белая энергия, которую Смирнов назвал "остаточным полем". Эта энергия была чужеродна, но он чувствовал, что она откликается на его волю.

Он решил исследовать этот феномен и мысленно надавил на этот центр.

У-у-у-м…

Ядро издало низкий резонансный гул, и энергия растеклась по телу, словно тёплая, текучая плазма, заполняя каждый капилляр и нерв. Это было сродни тому, как будто в нервную систему подали электрический ток – только без боли, с ощущением тотального контроля.

Парня резко повело, как при перепаде давления, но это ощущение тут же сменилось чрезвычайной остротой чувств. Он уловил металлический холод кушетки, резкий, едкий шлейф антисептика и даже за дверью, под шелест форменной ткани, стало отчетливо слышно глубокое, размеренное дыхание одного из охранников.

Самыми невероятными были физические ощущения: тупая боль от ушибов и травм, остаточных после аварии, полностью исчезла. Тело, измученное транспортировкой, вдруг стало невероятно легким и податливым.

Даня сжал кулак. Мышцы отреагировали на движение с неожиданной упругостью и силой. Он понял принцип: энергия из центра, повышает физическую выносливость и скорость реакции. С этими ощущениями он чувствовал, что сможет не просто встать, но и пробежать несколько километров.

Опустив ноги на холодный пол, он убедился, что боль не вернулась и снова направил энергию в руки.

– Если она может усилить тело, возможно, с её помощью мне удастся свалить отсюда – прошептав себе под нос, парень стал приближаться в двери.

Он стоял у двери, напряжённо слушая. За металлической створкой по-прежнему мерно дышали двое охранников. Слева слышалось приглушённое гудение вентиляции и тонкий писк медицинских приборов.

Даня сделал глубокий вдох и, не давая себе времени на сомнения, направил энергию в мышцы.

Тело откликнулось мгновенно – как будто кто-то поднял внутренний регулятор мощности. Мир замедлился.

Он шагнул вперёд, ухватился за ручку двери и дёрнул.

Механизм треснул, как будто не выдержал напора изнутри. Дверь с хрустом вылетела наружу, ударив ближайшего охранника. Второй только успел обернуться, прежде чем Даня врезался в него плечом, сбивая с ног.

– Стоять! – крикнул кто-то.

Ответом стал глухой удар. Даня двигался почти машинально, сам не понимая, откуда знает, куда бить. Первый охранник выронил шокер, второй потянулся за кобуру с транквилизатором. Даня перехватил его руку, но получил прикладом в лицо. Вспышка боли разрезала сознание, из носа брызнула кровь. Он пошатнулся, и тот же охранник ударил снова, но не успел – в груди что-то сорвалось.

Резкий импульс, как удар молнии, прошёл по телу. Воздух вокруг содрогнулся.

Оба охранника отлетели, будто их отбросил взрыв невидимой волны. Один врезался в стену, второй пролетел метров десять по коридору и рухнул, сбив тележку с приборами.

Даня стоял, задыхаясь, с дрожащими руками. Воздух дрожал. Свет мигнул, и запах озона заполнил коридор.

– Что… я сделал… – прошептал он, но ответить было некому.

С трудом отдышавшись, он подошёл к телам. Убедившись, что пульс есть, Даня потащил их обратно в палату. Усилием воли направил энергию в руки, и тело снова обрело силу. Он уложил охранников на кушетку, прикрыл их лабораторными халатами, стёр кровь с пола.

– Извините, ребята, вы просто не вовремя, – пробормотал он и выглянул в коридор.

Коридоры НИИ-10 были холодными и вылизанными до блеска. Свет ламп резал глаза, а каждые двадцать метров стояли камеры с красными точками. Даня двигался осторожно, стараясь держаться ближе к стенам.

Пару раз пришлось нырнуть в тень – сначала в пустую палату, потом в кладовую, где пахло спиртом и старыми бинтами. Когда из соседнего коридора послышались шаги, он юркнул внутрь, прижался к стене и затаил дыхание.

Двое прошли мимо, болтая о том, что "обследуемых"начали перевозить в СИК.

Ему удалось продвинуться почти до лестницы, когда боль в носу напомнила о себе. Кровь стекала на губы, дышать было тяжело. Он закрыл глаза, сосредоточился, направил энергию из груди в лицо.

Тепло разлилось под кожей, вибрация стала отчётливее. Боль медленно ушла, дыхание восстановилось.

Он провёл рукой по лицу – ни крови, ни отёка.

– Работает, – шепнул Даня, и впервые в этом аду улыбнулся.

Первый этаж встретил хаосом.

Аварийные огни, короткие радиопомехи, звуки шагов. У выхода толпились вооружённые – человек семнадцать, в броне с символикой СИК. Кто-то уже заметил движение.

– Контакт внизу! Повторяю, цель на первом уровне! – донеслось из рации.

Даня метнулся вбок, укрывшись за колонной. Сердце колотилось в бешеном ритме. Эхо в груди отзывалось сильнее с каждой секундой, словно ядро само подсказывало – “беги, но не сдавайся”.

Он выдохнул и направил поток энергии в ноги.

Мир вспыхнул движением.

Он вылетел из-за колонны, пронёсся между охранниками. Первый удар пришёлся плечом в живот ближайшего – тот согнулся, выронив оружие. Второму Даня врезал ногой, ломая стойку. Третий попытался достать шокер, но не успел – Эхо внутри вспыхнуло, и Даня рванул вперёд, как таран. Воздушная волна от удара отбросила сразу троих.

Крики, треск электрошокеров, короткие очереди транквилизаторов. Один шприц задел его по плечу – резкая боль, но он, скрипнув зубами, выдрал иглу и метнул обратно в стрелявшего.

Он двигался почти без мыслей – рефлексы и энергия работали за него.

Но их было слишком много. Один удар – второй – третий. Его сбили с ног. Чужие ботинки, резиновые дубинки, вспышки боли.

И вдруг – импульс.

Такой же, как тогда, в палате. Только сильнее.

Воздух взорвался волной. Металл дверей загнулся внутрь, стекло в окнах пошло паутиной трещин. Людей отбросило, как манекенов.

Тишина.

Только гул крови в ушах.

Даня стоял посреди коридора, дрожа. Всё тело ныло, а из груди валил пар – будто изнутри шла жара. Он едва дышал, но знал: если не уйдёт сейчас, уже не сможет.

Он прошёл через выбитые двери, спотыкаясь, миновал вестибюль и выскочил наружу.

Ночной воздух ударил в лицо, хлестнул холодом. Вдали выли сирены.

Он побежал.

Переулки мелькали, как кадры старой плёнки. Асфальт под ногами, кровь на рубашке, гул в ушах. Каждое движение отдавалось болью, но ядро продолжало пульсировать – глухо, упрямо, как сердце, которое отказывается сдаться.

Он бежал до тех пор, пока не увидел огни жилого квартала.

Тогда позволил себе остановиться, согнулся, тяжело дыша. В груди гул, в голове – пустота.

Дом. Главное – дойти до дома.

Он поднял глаза к небу – там, где за облаками всё ещё тлел слабый отблеск от купола лаборатории.

– Ну и что теперь, – прошептал он, глядя на собственные руки, всё ещё слегка светящиеся изнутри. – Надо добраться до безопасного места, придти в себя и разузнать, что же произошло на самом деле в ЛПКИ?..

Холодный воздух ударил в лицо, будто хлестнул током. Ночной город жил своей жизнью – вдалеке шумел транспорт, где-то мерцали огни трассы, но здесь, в промышленном поясе, царила мёртвая тишина. Даня бежал, сбивая дыхание, чувствуя, как с каждой секундой падает температура тела и нестабильно пульсирует ядро. Оно не слушалось. Пульс шёл вразнобой с сердцем, будто резонанс сбился и система не могла выровняться.

За спиной загудел громкоговоритель, раздались крики и лай собак.

– Всем постам! Объект L-53-01 направляется к южному периметру! Не подходить ближе двадцати метров!

Он свернул в сторону, задыхаясь. Под ногами крошились камни, колени подгибались. В груди будто горел электрод. Остановиться нельзя. Через дворы, вдоль бетонных заборов, мимо ржавых кранов и цистерн – только дальше.

На мгновение поскользнулся, ударился плечом о стену. Боль пронзила грудь, волной отдавшись в позвоночнике. Ядро дёрнулось, будто кто-то ткнул его изнутри. В глазах потемнело, но ноги всё ещё держали. Он дотянулся до двери старого склада, дёрнул ручку – поддалась. Внутри – полумрак и запах масла. Даня закрыл за собой, рухнул на пол и остался сидеть, глядя на собственные ладони.

Кожа вибрировала, будто под ней шла токовая волна. Сосуды светились слабым белым оттенком – энергия всё ещё циркулировало. Он поднял руку, видя, как свечение затухает.

– Перегрузка…

Попробовал контролировать поток. Медленно втянул воздух, сосредоточился. Направил энергию к лицу, туда, где пульсировала боль. Жар растёкся по шее, щеке, и через несколько секунд дыхание стало ровнее.

– Работает, – выдохнул он. – Пока работает.

Снаружи что-то хлопнуло – возможно, дверь или выстрел. Он затаился. В груди снова загудело ядро. На этот раз не от его воли, а в ответ на внешний импульс – рядом, в воздухе, чувствовался слабый резонанс, будто сканирование. Даня понял: дроны прочёсывают зону.

Он выключил дыхание, прижался к стене. Через щель в двери увидел: над промзоной медленно пролетает коптер-разведчик, испускающая узкий луч света.

– Уже ищут… – прошептал он, когда дрон скрылся за зданием.

Тишина вернулась, но ненадолго. В груди оставался гул, похожий на эхо шагов внутри пустой комнаты. Энергия выравнивалась, постепенно приходя в баланс. Ядро всё ещё нестабильно, но, похоже, начало адаптироваться.

Он поднялся, нашёл старый ящик, сел, вытащил из кармана планшет. Треснувший экран вспыхнул. Интернет слабый, но есть. В новостях – десятки публикаций о «контролируемом выбросе». Всё одинаково: сухие сводки, формулировки МРТ, заявления про “успешное тестирование генератора новой энергии”. Ни одного упоминания о людях из лаборатории.

Он листал, пока не наткнулся на форумную запись:

«Воронка над ЛПКИ не могла быть “контролируемым выбросом”. Там был ПГТМ. Его переименовали. Протокол “Гелиос-0”. Все, кто выжил, отмечены как L-53. Источник: СИК-1.»

Пальцы сжались. Он перечитал ещё раз.

Значит, знают обо всех. Знают, кто выжил. Знают, кто он.

Он провёл ладонью по лицу. В голове мелькали обрывки: вспышка, удар, Влад, белые костюмы. Слишком много вопросов. И ни одного, на который можно было бы ответить.

Ядро внутри груди тихо резонировало – ровно, спокойно, без вспышек. Даня чувствовал, как оно выравнивает импульсы, словно стабилизируясь в новом режиме. Но от этого не легче.

Он закрыл планшет, откинулся к стене. Тело ломило, глаза резало от усталости.

– Найти место. Переждать. Потом искать, – произнёс он, будто фиксируя план.

Снаружи проехала машина. Где-то вдали снова загудел дрон. Даня проверил запас – сил почти не осталось. Он чувствовал, что восстановиться можно, только если ядро успокоится и энергия выровняется. Для этого нужно тишина и время.

Он посмотрел на металлический потолок склада и тихо сказал:

– Переживу эту ночь. А потом – начну разбираться, что вы натворили, суки.

С этими словами парень прикрыл глаза. В груди едва слышно билось ядро, как пульсирующий двигатель, работающий на остаточном токе.

Глава 2

Холод бетонного пола пронизывал даже сквозь куртку. Даниил проснулся от собственного дрожания и сухости во рту. Первое, что он заметил – это полное отсутствие боли. Он приподнялся, осторожно коснувшись груди. Кожа была гладкой: ни следа ожогов, ни синяков. Даже царапины затянулись. Только слабое свечение под кожей напоминало, что всё это – не сон.

– Ну и скорость регенерации… – пробормотал он, пытаясь нащупать пульс. Сердце билось ровно, но с каждым ударом по телу расходились волны – отголоски работы ядра.

Он поднялся, прошёлся по складу. За ржавыми контейнерами, где он вчера укрылся, теперь были следы чужих ботинок: видимо, ночью кто-то заглядывал, но не нашёл его. Углы темнели от масла, в воздухе висел сладковатый запах пыли и металла. Снаружи город уже просыпался: сирены, трамваи, утренние гудки.

Ядро реагировало на каждый звук лёгкой внутренней вибрацией. В какой-то момент Даня остановился – на секунду показалось, что где-то вдалеке он слышит… Эхо. Не звук и не радиоволну – словно далёкий, пульсирующий зов, отголосок того выброса, что породил его. Где-то там, на месте лаборатории.

Он присел, вытер пот с висков.

– Если я слышу это, то и они, вероятно, могут услышать меня, – сказал он себе тихо. – Надо уходить.

Первое место, которое пришло в голову, – квартира Максима. Старый друг, айтишник, с которым он когда-то работал вместе в ЛПКИ, пока того не уволили за «излишнюю инициативу». У Макса всегда был нюх на неприятности и квартира-бункер – бронированная дверь, зашторенные окна, антивирусы даже на чайнике.

Даня накинул капюшон, проверил улицу. Камеры везде, но город огромен. Главное – не попадаться.

Он шёл по переулкам, избегая перекрёстков. На экранах остановок крутили новости: «Правительство заявило об успешном локализованном инциденте на юге столицы. Пострадавших нет».

Слово «локализованном» прозвучало особенно цинично.

В транспорте – шёпот. Люди обсуждали свет в небе, странные отключения связи, слухи о «новом оружии». Даня молчал, смотрел в пол, чувствуя, как ядро внутри сжимается от напряжения.

Через пару часов он добрался до нужного района – типичный старый жилой квартал, где сигнал камер давно барахлит. Макс жил на седьмом этаже, в углу дома, где царил вечный полумрак и запах пыли.

Даня постучал трижды – пауза – дважды. Старый условный ритм, придуманный ими на случай проблем.

– Кто там? – голос за дверью настороженный, будто через фильтр.

– Доставка из "Гелиоса", – ответил Даня с усмешкой.

Три секунды тишины. Потом – лязг замков, тихий вдох.

– Чёрт… Даня?!

Дверь распахнулась. Максим стоял в майке и трениках; волосы растрёпаны, глаза – квадратные.

– Ты… живой?! – в шоке сказал Максим.

– Пока да. Можно войти?

Макс отступил, пропуская. В квартире – привычный бардак: провода, старые мониторы, кофейные кружки. Даня снял капюшон. Максим сразу заметил – кожа чистая, глаза чуть светятся, зрачки странно расширены.

– Что с тобой сделали? – выдохнул он. – Ты выглядишь как после ядерной терапии.

– Потом. Не здесь. Просто… мне нужен тайм-аут.

Макс кивнул.

– Ладно. Диван в твоём распоряжении. Только не умирай на нём, ладно? Он у меня один.

Даня впервые за сутки позволил себе улыбнуться.

– Не обещаю, но постараюсь.

Макс захлопнул за собой дверь, повернул замки и привычным движением заклеил глазок изолентой. В коридоре горела тусклая лампа, а воздух пах пылью и холодным металлом.

– Проходи, – сказал он, кивая в сторону комнаты. – Только обувь не снимай: пол у меня как на складе.

Даня шагнул внутрь. Комната выглядела так, будто в ней жили провода: мониторы, приборы, какой-то старый осциллограф, к которому был подключен чайник. На столе мерцал экран, и на нём, без звука, крутились заголовки: «Воронка над городом», «Теракт в СИК-1?», «Следов радиации не обнаружено».

Всё смешалось в поток абсурда, где каждая новость противоречила предыдущей.

Макс с раздражением щёлкал пультом.

– Все каналы, как под копирку. Никто не знает, что реально произошло. То ли метеорит, то ли новый коллайдер утонул под землёй. А теперь этот "взрыв"в СИК-1. Слишком много совпадений.

Даня сидел на подоконнике, глядя на туман над крышами.

– Совпадения бывают.

– Не такие, – ответил Макс. – Сначала ЛПКИ, потом НИИ-10, теперь СИК-1. Все три объекта единого ведомства. Ты же там работал, Даня. Не делай вид, что не видишь связи.

– Видеть – это одно, лезть – другое.

Макс усмехнулся.

– Да ты вечно так. Я, мол, вне игры, просто мимо проходил. Но по тебе видно, что ты в самом эпицентре событий.

Даня промолчал. Ему хотелось сказать всё, выложить – про побег, про Смирнова, про ядро, которое теперь дышит в груди. Но он видел, как Макс щёлкает пальцами, нервно потирая виски. Тянуть его туда – значит подставить и его.

– Мне просто нужно немного тишины, – сказал он. – Пару дней. Потом уйду.

Макс нахмурился, но кивнул.

– Окей. Только не жди, что я буду сидеть, сложа руки. Всё это чересчур странно.

Он вернулся к ноутбуку, открыл браузер. Лента новостей гудела: «Ответственность за теракт взяла на себя неизвестная группировка», «Воронка над столицей – визуальный эффект, утверждают эксперты».

Даня слушал, не глядя.

Когда он очнулся на складе, где прятался, – был выброс. Сильный, короткий, будто воздух сам дрожал. И теперь новости про взрыв в СИК-1. Слишком близко по времени, слишком похоже по ощущениям.

– Макс, – тихо сказал он. – Пробей СИК-1. Хочу посмотреть, кто там работает.

– Ты же сам сказал: не лезть.

– Просто глянь. Мне нужно кое-что проверить.

Макс вздохнул, но набрал запрос. На официальном сайте была стандартная страница с унылой серой шапкой, эмблемой ведомства и списком сотрудников.

Он прокручивал, пока Даня не поднялся и не подошёл ближе.

На одном из фото – девушка с короткими волосами и внимательными глазами.

Элина Воробьёва. Старший инженер лаборатории реактивных систем.

Даня выдохнул.

– Она была у нас в ЛПКИ. Мы делали совместный проект.

– И?

– Если кто-то и знает, что на самом деле произошло – то это она.

Макс обернулся.

– И ты собираешься просто… прийти к ней?

– Нет. Просто подождать. После смены.

– Это же самоубийство. После трёх взрывов весь город в перехватах и фильтрах.

– Знаю. Но если не пойму, что случилось, – не спрячусь нигде.

Макс долго смотрел на него, потом устало сказал:

– Ладно. Только не тащи сюда хвост. И не светися.

– Постараюсь.

Он снова взглянул на фото Элины.

Утро началось с тишины и запаха вчерашнего кофе. Макс сидел за ноутбуком, залипая в новостные ленты и закрытые базы.

На экране мелькали те же заголовки: «Теракт в СИК-1», «Воронка над столицей», «Неопознанный энергетический выброс».

– Все версии противоречат друг другу, – пробормотал он. – Но кое-что можно склеить.

Он повернул ноутбук к Дане. – Нашёл служебный адрес СИК-1 и внутренние метки пропусков. По логам видно: Элина Воробьёва выходит со смены в 23:20.

Даня кивнул. – А где она живёт?

– Старый дом у промзоны. Судя по платёжке за интернет, третья квартира. Не самый удачный район.

Макс откинулся на спинку стула.

– Ты уверен, что хочешь туда идти? Её наверняка пасут.

– Уверен. Мне нужно понять, что произошло в СИК-1.

Остаток дня они провели в тишине. Макс время от времени проверял ленты, а Даня сидел у окна, глядя на город. Мир жил своей жизнью, но под поверхностью всё дрожало, будто ток в проводах стал слишком сильным.

Когда солнце скатилось за панельные крыши, он натянул капюшон и сказал:

– Пора.

Макс только кивнул. – Если что, у меня запасной вход через подвал. Возвращайся не через парадную.

Даня вышел.

Дверь закрылась за ним с тихим щелчком. Даня замер на лестничной площадке, давая глазам привыкнуть к полумраку. Воздух пах старым деревом и сыростью – знакомый запах детства, который теперь казался ему чужим.

Он спустился по лестнице, прислушиваясь к эху своих шагов. Ядро в груди отозвалось лёгкой пульсацией – словно предупреждая об опасности. На улице уже сгущались сумерки, и в этом была своя выгода – тени становились длиннее, люди спешили по домам, не обращая внимания на одинокую фигуру в капюшоне.

Дорога до промзоны заняла больше часа. Он шёл пешком, избегая общественного транспорта – слишком много камер, слишком много глаз. По пути ядро несколько раз дёргалось странными импульсами, будто чувствуя что-то знакомое.