Делулу

Кир Неизвестный

Делулу

Бестужев Валентин Алексеевич, за крепкое телосложение и узловатые, характерные для кузнеца руки, был прозван среди корестеров Ковач. Корестеры не обычные сталкеры, а намного круче простых охотников на уцелевшие послевоенные сокровища. Такой себе организованный спецназ среди сталкеров, Ядер-Ханты.

Получилось так, что в стылый ноябрь, выкинула его Песочница, прямо в Топь Ржавых Молитв, болото усеянное гнилыми кочками да останками инопланетной военной техники. Под ногами скрипело, в носу свербело и хотелось чихать, но не чихалось. В глазах собиралась болотная влага, копилась в уголках водой, стекала каплями слез. Да и вообще, после сухости и раздражающего поползновения вездесущего песка, от мертвецов, пытающихся завести вглубь, в трясины зыбучих мест, лишить памяти и сил к сопротивлению, это место ему почти нравилось.

От его снаряжения ничего не осталось целого, боевой запас он или растерял на просторах воронки, или расстрелял, был пуст. полевые запасы еды тоже закончились, а желудок уже напоминал о себе скрипучими кислотными позывами, отправляя горькие ядовитые сгустки к глотке, словно вестников с плохими известиями.

Он вспомнил, что когда-то случилась такая битва, в которой много полегло Рахни. Никак эти инопланетные твари, называвшие себя Жнецами, не ожидали скорой наступления технологической эры Атлас, защитивный Землю. А она пришла вместе с союзниками декуанцами и ханарами. Земляне разгромили космический флот Сун-Сэ, а то, что осталось от него, вылилось потоками в подобные низинки, как эта, ранее занимавшею земным поселком, под названием Трофимовка. Понятное дело, людей оттуда вывели, да вот осталась живность какая-то, что не ушла с хозяевами по разным своим причинам. Они-то и стали тем первым биологическим киселем, в котором заварилась впоследствии эта странная жизнь, что населила современное болото.

Топь Ржавых Молитв.

Ноябрь или декабрь, а еще может июль или август – теперь никто понятия не имел, какая погода или сезон, всегда слякоть, изморозь, сырость и туман. Солнца нет, оно скрыто давно, будто уничтожено каким-то секретным оружием Рахни. Да, к тому же, когда Сун-Сэ встала на орбиту, между Солнцем и Землей, её невидимые силовые поля забрали все тепло, весь свет, скрыв навсегда родительскую звезду. Хотя, некоторые поговаривали, что так могло произойти из-за влияния загадочной Черной Звезды. Из-за Родины. Будь она не ладна! Будь не ладна, эта чёрт-её-дери эра Атлас! Будь проклят тот день, когда земляне решились помочь спасательной миссии и приняли инопланетян. Как выяснилось, за ними велась охота Жнецов, которые освоив технологию "Блуждающей Земли", навлекли горе на всю Солнечную систему. А теперь еще и это осточертевшее болото!

Мало кому удавалось по своей воле выйти из неё живым и здоровым. Мало кому живым и почти никому здоровым. А бывало так, что просто с ума сходили, и оставались вечными спутниками Топи, ходили в тумане скрюченными тенями, тыкали кривыми сухими ветками в илистое дно, ища что-то утраченное и разговаривая с вымышленными собеседниками. Их так и назвали – Тенебродцы Топи. Понятное дело, пользы от них ноль, но хоть не мешали проходящим мимо.

Зеленая вода выдавливая из под ног маслянистые разводы тины и не допускала всплесков под шагами, забирала все звуки, колебания, топила движения и время в своей безмятежности. Иногда казалось, что это лучшее, что может случится с человеком, уставшим от борьбы, уставшим от вечной сырости, одиночества этого мира. Порой реальность была и вовсе странной, убеждая в том, что они тут, на глубине атмосферы, давно утонули, а та Топь, что сейчас под ботинками, попросту не сформировавшееся дно этого огромного всепланетного болота. А если везде болото, если они и взаправду утонули, так для чего дальше бороться, сопротивляться? Или все же не так? Все же человек остался человеком даже в этом богом забытом месте?

Ковачу почему-то вспомнился неказистый мужичек, со всклоченной короткой бородкой, росшей из него кривыми кочками, но при этом надежно скрывая в себе рябые губы и плохие зубы владельца. Звали того человечка Игнат, и дорос он ровно до плеча Ковача. Но зато гонора в нем было на них двоих. И не имея иных достоинств, любил хвастаться перед всеми встречными-поперечными Игнат своими любовными похождениями:

– Четыре! Слышите! – Поднимал прокопченный короткими "козьими ногами" человечек указательный палец на уровень виска, чтобы у собеседника вскипала грошовая зависть за то, что, как думал Игнат, было только его заслугой. – Четыре раза! Она умоляла меня остановится! Ха-ха! Слышишь! Умоляла.