Волчонок и Овечка: Начало Эпохи

Сергей Глушан

Волчонок и Овечка: Начало Эпохи

Глава 1. В мире, где правит луна

В чаще Леса Теней, где свет солнца был лишь смутным воспоминанием, а серебряный свет луны пробивался сквозь переплетение ветвей, жил Волчонок по имени Серж. Его шерсть была цвета ночной дымки, а глаза – два жидких золота, в которых плескалась не свойственная его сородичам тоска. Соплеменники уважали его за силу и молчаливую мудрость, но шептались, что в его сердце живет не волчья суровость, а странная, необъяснимая меланхолия. Серж часто уходил к самой опушке леса, туда, где Тенистый Лес встречался с Звенящими Лугами – территорией света, солнца и… овец.

Именно там, на краю своего мира, он впервые увидел Еву.

Она была белее первого зимнего снега. Ее кудрявая шерсть казалась сотканной из солнечных лучей, а большие, доверчивые глаза были цвета весеннего неба. Вся она была олицетворением всего, чего был лишен его мир: безмятежности, тепла и тихой радости. В тот день Ева отстала от своего стада, увлекшись сбором нежных колокольчиков. Услышав шорох, она подняла голову и увидела его.

Серж замер, ожидая крика ужаса, панического бегства. Но его не последовало. Ева с любопытством, лишенным всякого страха, смотрела на него.

– Ты не похож на других волков, – произнесла она, и ее голос прозвучал как мелодичный перезвон колокольчиков.

– А ты не похожа на других овец, – хрипловато ответил Серж, стараясь сделать свой лай как можно мягче. – Ты не боишься.

– Я вижу глаза, а не клыки, – просто сказала Ева. – В них нет злобы.

Так началась их странная дружба. Они встречались на нейтральной полосе, у старого поваленного бурей дуба, который стал их молчаливым союзником. Серж рассказывал Еве о тайнах Леса Теней: о шепоте духов деревьев, о танце светляков в глубоких чащах, о том, как поет ветер в лунные ночи. Ева, в свою очередь, учила его слушать пение жаворонка, различать оттенки запахов полевых цветов и находить самые сладкие ягоды на солнечных пригорках.

Он был для нее окном в мир дикой, благородной силы, а она для него – глотком чистого, беззаботного воздуха. Они обнаружили, что их миры, казалось бы, созданные друг для друга враждебными, на самом деле идеально дополняли друг друга. Его тьма оттеняла ее свет, а ее нежность смягчала его грубоватую натуру.

Но ничто не могло оставаться в тайне вечно. Ветер донес до вожака стаи, старого и грозного Волкадра, запах овцы на шерсти Сержа. В тот же вечер стая окружила его.

– Предатель! – рычал Волкодр, и его желтые глаза пылали гневом. – Ты водишь дружбу с едой! Ты позоришь наш род!

– Она не еда! – впервые в жизни Серж поднял голову перед вожаком. – Она… другая. Как и я.

– Нет ничего "другого"! Есть Закон Леса: сильный поедает слабого. Или ты с нами, или ты против нас.

Тем временем в своем уютном загоне на Звенящих Лугах Ева стояла, опустив голову. Старший Баран, хранитель традиций, строго смотрел на нее.

– Дитя мое, – блеял он, и его голос дрожал от беспокойства, – ты играешь с огнем. Волк – это смерть, одетая в шерсть. Его инстинкты возьмут верх. Он может говорить нежные слова, но однажды его клыки вопьются в твою глотку.

– Но он не такой! – возражала Ева, и в ее голубых глазах стояли слезы. – Он защищает меня, а не охотится на меня!

– Сегодня защищает, а завтра? – вздохнул Баран. – Ты рискуешь не только собой. Ты приводишь его запах в наш дом, и он приведет за собой всю свою стаю. Ты ставишь под удар всех нас.

Сержу и Еве был вынесен ультиматум. Ему – отказаться от "глупой прихоти" и доказать верность стае, приняв участие в облаве. Ей – забыть "хищное наваждение" и никогда не переступать черту Лугов.

В ту ночь они встретились у старого дуба в последний раз. Висящая над ними полная луна была безмолвным свидетелем их горя.

– Я не могу причинить тебе вред, Ева, – прошептал Серж, прижимаясь лбом к ее мягкой шерсти. – Но если я откажусь, они изгонят меня. А может, и того хуже.

– А я не могу забыть тебя, Серж, – тихо ответила она. – Ты показал мне, что мир гораздо больше и удивительнее, чем я думала.

Они сидели в молчании, понимая, что их личный рай рушится под грузом вековых предрассудков и законов выживания.

– Бежим, – вдруг сказала Ева, подняв на него решительный взгляд. – Бежим отсюда. Найдем место, где нет ни стаи, ни отары. Место, где есть только мы.

Серж посмотрел на нее. Бежать? Оставить все, что он знал? Стать изгоем для обоих миров? Это было безумием. Но взгляд Евы, полный любви и веры, был сильнее любого страха.

– Хорошо, – кивнул он, и в его золотых глазах вспыхнула решимость. – Мы бежим. Сегодня же ночью.

Они бросились прочь от пограничного дуба, в неизвестность. Серж вел Еву вглубь Леса Теней, по тропам, известным только ему, надеясь сбить со следа возможных преследователей. Но луна, их бывшая союзница, теперь предательски ярко освещала их путь.

Вскоре до них донесся отдаленный, но грозный вой. Стая пустилась в погоню. А с другой стороны, с Лугов, послышались тревожные, гневные блеяния. Их побег обнаружили с обеих сторон.

Они бежали, не разбирая дороги, пока не вылетели на берег быстрой и холодной горной реки, преградившей им путь. Это был тупик.

И тут из чащи, один за другим, стали появляться тени. Сначала волки – молчаливые, собранные, с горящими в темноте глазами. Во главе с Волкодром. А с лугов, нюхая и фыркая, подошло стадо овец, сбившееся в плотную, испуганную группу. Во главе со Старым Бараном.

Две враждующие силы сошлись лицом к лицу, а между ними, на маленьком клочке земли, стояли они – Волчонок и Овечка, прижавшись друг к другу.

– Беги к воде, – тихо сказал Серж Еве. – Я буду держать их.

– Нет, – ответила она, не двигаясь с места. – Я не оставлю тебя.

Волкодр сделал шаг вперед, его клыки обнажились в оскале.

– Конец играм, Серж. Убей ее. Докажи, что ты волк.

Серж встал перед Евой, выгнув спину и издав низкий, предупреждающий рык. Он готов был сражаться со всем миром.

И в этот момент, когда казалось, что крови не избежать, Ева шагнула ВПЕРЕД, обогнав Сержа. Она вышла навстречу Волкодру и Старому Барану, ее белая шерсть светилась в лунном свете, как щит.

– Хватит! – крикнула она, и ее голос, обычно такой нежный, прозвучал с невероятной силой. – Ваша вражда стара, как эти леса и луга. Но мы – новые. Мы не хотим в ней участвовать. Мы любим друг друга.

Наступила гробовая тишина. Ни волки, ни овцы не ожидали такого. Овца, бросающая вызов вожаку волков? Это было против всех законов природы.

Серж подошел и встал рядом с ней, плечом к плечу.

– Она права. Ваши законы для нас ничего не значат. Наш закон – здесь, – он тронул лапой свою грудь, где билось сердце. – И мы готовы умереть за него.

Волкодр и Старый Баран смотрели на них, а затем перевели взгляды друг на друга. В глазах старого волка читалось не только ярость, но и капля недоумения, даже уважения к такой отчаянной храбрости. А в глазах Барана – страх, но и стыд за собственную трусость.

Напряжение висело в воздухе, густое, как смоль. Судьба любви Волчонка и Овечки висела на волоске.

Глава 2. Берег, где встречаются два мира

Тишина на берегу реки была оглушительной. Она длилась вечность, затянувшуюся на несколько ударов сердца. Казалось, сама природа затаила дыхание, ожидая исхода.

Волкодр первым нарушил молчание. Он не рычал, не бросался в атаку. Он медленно подошел к Сержу и Еве, его могучие лапы бесшумно ступали по влажной земле. Он обошел их кругом, изучая, впитывая своим звериным нюхом этот немыслимый союз. Его желтый взгляд скользнул по решительным глазам Сержа, по бесстрашной позе Евы, и в нем что-то дрогнуло.

– Умереть? – наконец прорычал он, и его голос был низким и усталым. – Это легко. Слишком легко для такого… упрямства. – Он повернулся к своей стае. – Они готовы принять смерть вместе. А мы? Готовы ли мы убить своего, который нашел в себе смелость защищать то, во что верит? Даже если эта вера кажется нам безумием?

В стае прошел недовольный ропот, но никто не вышел вперед. Гордая поза Сержа и его готовность к битве вызывали если не понимание, то уважение.

Тогда вперед шагнул Старый Баран. Его рога казались хрупкими перед мощью Волкодра, но его взгляд был тверд.

– Страх… – начал он, обращаясь к своему стаду, – это то, что веками хранило нас живыми. Но посмотрите на нее. – Он кивнул на Еву. – В ее глазах нет страха. Есть нечто большее. Неужели наша мудрость заключается лишь в том, чтобы бояться, и никогда – в том, чтобы доверять?

Он посмотрел на Волкодра. Два старых вожака, олицетворявших собой саму суть вражды, обменялись долгим, тяжелым взглядом. В нем было столетие войн, потерь и голода. Но было и бремя ответственности, и усталость. Бесконечная усталость.

– Закон Леса гласит: сильный поедает слабого, – медленно произнес Волкодр, и каждый волк насторожился. – Но… – он снова посмотрел на Сержа и Еву, – в законе нет ни слова о сильном, защищающем слабого. Не из жалости. А из… преданности. Это не закон. Это нечто иное.

– А наш закон, – подхватил Баран, – гласит: держись своего стада, беги от опасности. Но в нем нет ни слова о том, что делать, когда одна из нас сама выходит навстречу опасности, чтобы защитить то, что ей дороже стада.

Наступила новая пауза, но теперь она была не враждебной, а размышляющей.

– Они не принадлежат нам, – резко заключил Волкодр, отворачиваясь от Сержа. – Они выбрали свой путь. Пусть идут. Но если он когда-нибудь вернется в стаю с запахом овцы на шерсти, он будет изгнан навсегда. А если она ступит на нашу землю… закон вступит в силу.

– И они не принадлежат нам, – кивнул Старый Баран, и в его глазах блеснула грусть. – Ева, дитя мое, ты сделала свой выбор. Не возвращайся. Твой запах теперь несет с собой тревогу и смятение.

Серж и Ева не двигались, не веря своим ушам. Это не было разрешением. Это было изгнание. Но изгнание, дарованное им в жизнь, а не в смерть.

Волкодр испустил короткий, повелительный вой, и стая, бросая на Сержа последние сложные взгляды, начала медленно отступать вглубь леса. Стадо овец, покрывшееся и испуганно перешептываясь, тоже повернуло и потянулось обратно на луга.