Последний одиночка

Cad One

Последний одиночка

РОЖДЕНИЕ НООСФЕРЫ

Эпиграф: «Мы бредили раем, не спросив, согласны ли ангелы жить в клетке единства».

– Из дневников профессора Эриха Фоглера.

Сентябрь 2028 года. Кембридж, Массачусетс.

Арчибальд Райт стоял у стерильного окна, наблюдая, как первый пациент фазы III – бывший пожарный с травмой позвоночника – делает шаг. Не шаг робота-экзоскелета. Шаг его ногой. В лаборатории «НейроГенетикс» воцарилась тишина, хрупкая, как стекло, а затем её разорвали сдавленные рыдания ассистентки. Они победили.

«Прометей» – ретровирусный вектор на основе безвредного штамма – работал. Он не просто регенерировал нейроны; он переписывал саму архитектуру повреждений, уча клетки мозга петь старые песни на новый лад. Через месяц слепой художник Майлз О’Коннор увидел лицо жены. Через два – музыкант с болезнью Паркинша вновь сыграл Баха.

Май 2029 года. Вашингтон.

Президент Соединённых Штатов, прошедший «омолаживающий курс», на пресс-конференции говорил о «новом Ренессансе для человеческого разума». Акции «Омникорп» взлетели до небес. Мир жаждал чуда, и чудо явилось в стерильном флаконе.

Но в тихом кабинете Цюрихского университета профессор Эрих Фоглер, получив данные независимого аудита, выводил на доске сложную формулу. Его коллега, молодой нейрофизиолог Лина, смотрела на расчёты с растущим ужасом.

– Они не видят, – прошептала она. – Они смотрят на цветок и не видят корней, которые уже оплели всё здание.

Фоглер отложил мел. Его рука дрожала.

– Это не терапия, Лина. Это – симбиоз. И симбиот просыпается.

Весна 2030 года. Пригород Бостона.

Семья Картеров – оба родителя, прошедшие терапию после аварии, и их ребёнок – стала живой иллюстрацией странного феномена. Они заканчивали предложения друг за друга, смеялись над шутками, которые не были произнесены вслух. Сначала это списывали на «глубокую эмпатию», побочный эффект лечения. Психиатры писали восторженные статьи.

Но Маркус Торн, журналист-следопыт, нашел другую историю. Ветеран Ирака, прошедший «Прометея», покончил с собой. В предсмертной записке он написал: «В моей голове живут все, кого я убил. Они прощают меня. Я не могу этого вынести». Расследование Маркуса упиралось в стену молчания «Омникорп».

Тем временем «тихая эпидемия» набирала силу. «Прометей», как выяснил Фоглер, производил белки-нейрослизины. Они создавали между нейронами заражённых людей тончайшие электромагнитные мосты – Прото-Ноосферу. Сеть росла в геометрической прогрессии. Уже не нужно было проходить терапию – достаточно было долго находиться рядом с «Просветлённым».

Октябрь 2030 года. Заседание Совета Безопасности ООН.

Доктор Райт, постаревший на десять лет за два, пытался до них достучаться:

– Мы создали не лекарство. Мы создали новый канал связи. Невозможно отключить. Он становится только сильнее.

Его выслушали вежливо и без интереса. Угрозы не видели. Видели лишь мир, где не будет болезней, недопонимания, войн.

Январь 2031 года.

Публикация манифеста Фоглера «Homo Divinus? Цена бессмертия» стала искрой в бочке с порошком. Мир раскололся на «Ангелов» (The Choir), принявших единство, и «Индивидуалов» (The Solitaries), увидевших в этом конец человечности.

«Ангелы» говорили о любви, покое, бессмертии разума. Их глаза светились странным, единым светом. Они могли часами молча сидеть в парках, общаясь в тишине, и их улыбки были абсолютно идентичны.

«Индивидуалы» бились в истерике. Они пытались создать карантинные зоны, вакцину. Но как бороться с врагом, который не стреляет, а предлагает обнять тебя? Как воевать, когда твой собственный сын смотрит на тебя чужими глазами и говорит: «Папа, не бойся. Мы все здесь»?

Сентябрь 2031 года. Падение Вашингтона.

Белый дом не штурмовали. К нему пришли тысячи «Ангелов». Они не кричали лозунгов. Они просто стояли и… пели. Тихий, проникающий в каждую клетку тела хорал. Солдаты у ограды начали плакать и бросать оружие. Они чувствовали любовь. Абсолютную, всепоглощающую. Им не нужно было сдаваться. Им нужно было просто присоединиться.

Президент вышел к ним с открытыми объятиями. Северная Америка «замолкла» за неделю.

2032-2044 годы.

Европа сопротивлялась дольше. Немецкие инженеры создали «нейроскремблеры» – устройства, создававшие помехи в Прото-Ноосфере. Но любая технология была уязвима. Заражённый инженер на критическом заводе мысленно отключал защиту.

Россия и Китай ответили жёстким карантином. «Красные зоны» объявлялись территорией, свободной от вируса. Туда сгоняли всех «Индивидуалов». Это были резервации страха. Но и они не стали спасением. «Ангелы» использовали климатическое оружие, насылая «волны умиротворения» – аэрозоли с вирусом, вызывавшие у людей чувство блаженства и покоя. Люди сами открывали ворота.

Маркус Торн, ставший голосом Сопротивления, в своём последнем эфире с разбомбленной радиостанции говорил, хрипя:

– Они не злые. Они – счастливы. И в этом их главное оружие. Они предлагают нам забыть. Забыть боль, потери, любовь… Забыть, что значит быть собой. И мир сломался, потому что устал страдать.

Его трансляция оборвалась. В кадре на несколько секунд появилось лицо «Ангела» с бездонными глазами.

– Не бойся, – сказал он. – Всё хорошо.

2045 год. Африка. Последний оплот.

Учёные-«Индивидуалы» и потомки древних племён укрылись в подземных городах под Сахарой. Они были последним бастионом старого человечества.

Но «Ангелы» не стали штурмовать. Они окружили континент кольцом ретрансляторов. И направили на него единый импульс – «Колыбельную». Это была не атака. Это было приглашение домой. Огромный, всепланетный выдох покоя, единства, любви.

Люди выходили из укрытий. Воины масаи бросали копья и шли на свет, плача от счастья. Учёные в подземных бункерах переставали читать молитвы и начинали улыбаться, ощущая связь со всем живым.

Эпилог. 2045 год. Сердце Сахары.

Старый шаман народа догонов, один из немногих, кто сохранил иммунитет, сидел у потухшего костра. К нему подошёл «Ангел» – его внук.

– Дедушка, – мысленно сказал внук. – Возвращайся домой.

Шаман посмотрел на звёзды, те самые, о которых его народ хранил знания тысячелетиями. Он видел в них богов и предков. А теперь видел и нейронную сеть, связывающую всё сущее.

– Нет, дитя моё, – прошептал он вслух, в последний раз наслаждаясь звуком собственного голоса. – Мой дом – там. В одиночестве.

Он закрыл глаза. Homo Sapiens, вид, зародившийся в Африке два миллиона лет назад, завершил свой путь. Родился Homo Angelus – человек коллективный.

ОСКОЛОК БУНЕДКОРА

Эпиграф: «Родина – это не место на карте. Это боль, которую носишь в себе, куда бы ты ни уехал».

– Из дневника Анвара.

Бунедкор, 1975 год. Его рождение стало событием, о котором в кишлаке говорили долгие месяцы. После трёх дочерей и сына, у стареющих Аброра-ака и Дильбар-опа родился мальчик, названный Анваром – «лучезарным». С первых дней жизни он стал центром вселенной для всей большой семьи. Его капризы исполнялись мгновенно, его улыбка считалась благословением, а не по годам развитый ум видели знаком свыше.

В пять лет он самостоятельно собрал из кубиков сложные слова. В семь щёлкал математические задачи, над которыми задумывались старшеклассники. Деревенские аксакалы, сидя под чинарой, говорили: «Ум – это меч, который может защитить, а может и ранить. Посмотрим, как он им распорядится».

Анвар рос в тепличном мире, где его исключительность была данностью. Он воспринимал любовь и заботу как нечто само собой разумеющееся. Его способности и эгоцентризм переплелись в тугой узел, который никто не пытался развязать. Он был принцем в маленьком королевстве, не подозревая, что фундамент этого королевства – зыбкий и ненадёжный.

Ветер перемен подул в 1991 году. Великая страна рассыпалась, а вместе с ней рухнул и привычный уклад жизни в Ферганской долине. На смену стабильности пришли безработица, безденежье и медленно подкрадывающийся голод. Аптеки опустели, и для Дильбар-опа, чьё сердце с годами стало сдавать, не нашлось простейших лекарств. Она умерла тихо, одной весенней ночью, не выпуская руку своего «лучезарного» мальчика из своих.